diabolus

— Ну как ты там, Дим? — голос Лины на другом конце провода звучит хрипло и сонно. Похоже, опять засиделась на работе допоздна, а потом еще и взяла что-то на дом. — Не переживай, ладно? Всё хорошо, да и я уже почти поправился. — Конечно, если каждый день тебя лечит один хмурый альфа. Матвеев закатывает глаза, болтая ногами в воздухе. Ещё раннее утро, парень только глаза открыл, а Лина уже успела рассказать ему все свежие новости, хотя он даже не спрашивал. В целом, всё как обычно. Матвеев даже жалеет, что подруга перестала пить аддералл, ибо её гиперреактивность уже плещет через край: она путается в словах, прыгает с темы на тему, а омеге только и остаётся, что час лежать звездой на кровати, махая ногами, обутыми в тёплые пушистые тапочки. Которые, естественно, подарил ему Шепс. При упоминании альфы, даже мысленном, Дима в улыбке расплывается, но тут же бьёт легонько себя по щеке. Олег и правда каждый день заезжал к нему с новой порцией фруктов, готовил лёгкий ужин, а на все вопросы про работу и откуда у Шепса столько времени, отмахивался. Было ли Матвееву интересно? Да до усрачки, на самом деле, но он выбрал стратегию «меньше знаешь – крепче спишь», поэтому такие разговоры они правда отложили. Зато действительно пересмотрели любимые фильмы друг друга, поделились плейлистами, рассказами из детства и даже списком книг. Омега, конечно, мангу вряд ли может отнести к категории книг, но всё же заказал себе нужные томики, обещав прочесть. Дима даже сам приготовил Олегу его этот любимый борщ, хотя в моменте хотел закидать того этой чёртовой свеклой, что окрасила его и всю его кухню. Борщ свой Матвеев оценивал скептически, а вот Шепс чуть не вылизал кастрюлю потом, сыто и довольно улыбаясь. — Ой, Лина, иди ты. Мы просто общаемся, ничего больше. — парень перекатывается на живот, обнимая подушку. — Да-да, только чего-то со мной ты фильмы не смотришь, борщ не готовишь и не сосёшься по углам. — Ни с кем я не сосался! — Матвеев возмущенно подскакивает на кровати, даже ударив при этом подушку кулаком. — Это и плохо! — голос беты звучит как-то и правда раздосадовано-обиженно. Парень вздыхает, заваливаясь обратно на кровать, отпихивая ногами одеяло. Подавители он так и не стал принимать, поэтому температура его тела всё еще скачет от состояния ледышки до жерла вулкана. — Лин, ты как сваха какая-то. Да, мы общаемся. Да, он мне правда нравится. И что? Я уже был влюблён. Это больно, бессмысленно и преувеличено. Как бы омега не делал вид, что ему всё равно, но он и правда был влюблён. Их общение с Хангом сложно было назвать полноценными отношениями, но и у Матвеева не то чтобы до него было много опыта, чтобы делать какие-то выводы. Это больше смахивало на удобные, взаимовыгодные отношения. Альфа был старше, уверенно расставлял приоритеты, говорил о своих желаниях. Он никогда не был грубым специально, ласково гладил по голове и говорил комплименты, а омега вёлся, естественно. Дима не строил планов про совместное будущее, семью, детей и, не дай бог, метку, но всё равно при виде мужчины расплывался в улыбке, на встречу не бежал, а скорее летел, хоть и понимал, что закончится всё одинаково: Ханг ради приличия отведёт его поужинать, а затем отвезёт в отель, чтобы переспать быстро и разбежаться снова. Он даже хотел в какой-то момент всё прекратить, ведь это постоянное подвешенное состояние нервировало, а тело ощущалось грязным. Использованным. Вот только альфа как-то резко поменялся, стал уделять время, дарил цветы, явно забыв, что на большинство у омеги аллергия. Даже разговоры про совместное будущее заводил, чему Дима удивлялся, хоть этого и не показывал. И Влад, что изначально был против такой связи, смирился, принял, но выступал в роли эдакого отца, когда пара приехала к нему в гости на «смотрины». Матвеев не знает, правда ли брат тогда смирился или сделал вид, но ему это было и не нужно, он уже попал в сеть, как мелкая рыбёшка. — Ох, Дим, конечно. Сам себе противоречишь, — Лина говорит, как учительница, отчитывая парня будто за двойку и Матвеев готов поклясться, что та даже глаза закатила и вздохнула устало. — Не понимаю о чём ты. — Ты всегда противишься накидыванию на кого-то ярлыков, но делаешь это сам. Олег не тот идиот, что запудрил тебе мозги, а в итоге хотел только некой власти и «трон». Ты ровняешь Шепса под стандарт, противишься, хотя тот, пока что, не дал тебе ни одного повода для сомнений. Да он таскается к тебе каждый день просто потому, что ты там чихнул не так, как нужно, эй. Ты прошлые свои болячки переживал на ногах, пока я или Влад силой не отправляли тебя ко врачу, а теперь, как примерный мальчик, пьёшь пилюльки и кушаешь супчик, — девушка даже вздыхает тяжело, разжёвывая всё для друга, — Твой внутренний зверь выбрал его, Дим. Рви волосы на голове, психуй, да хоть опять в Китай уезжай – ничего не изменится. И ты знаешь это. Омега вздыхает, но противиться не может, да и смысла в этом не видит. Он же не дурак, далеко не глупый, всё понимает, но почему-то смириться не может. Он даже не может признать, что просто боится. Боится повторения истории, боится показаться слабым, но еще больше – подтвердить опасения Влада, что после ситуации с его бывшим, конечно, на мозги не капал, но смотрел всё равно осуждающе. — И что ты предлагаешь? Прыгнуть ему в руки и укатить в закат? — Нет, предлагаю не вести себя, как маленький девственник. Не знаю, пригласи его на свидание, в чём проблема? Ты же топишь за равноправие. — У нас и так запланирована встреча сегодня, на которую я, кстати, могу опоздать из-за тебя. — омега смотрит на часы на прикроватной тумбочке и старается просчитать сколько у него еще есть времени, и итог неутешительный: на всё про всё у него всего минут двадцать. Не то чтобы Матвеев старается выглядеть лучше, чем он есть, ведь Шепс и так видел его не в самом лучшем состоянии, но показаться заспанным и растрёпанным чудовищем как-то не хочется. — О, всё-таки свидание, — Лина как-то слишком радостно вскрикивает, но тут же осекается, понижая тон. Похоже, дочка еще спит, — Иди собирайся. — Это не свидание! — Дима почти кричит в трубку, но подруга уже скинула звонок, не дав возможности возразить. Возмущение – это, конечно, хорошо, но времени и правда мало, поэтому хотя бы прилично одеться всё-таки нужно. Шепс, на вопрос о дресскоде, уклончиво сказал «потеплее», но больше ничего не уточнял, поэтому базовых данных у Матвеева нет. Для парня «оденься теплее» мало что даёт, но толстовки и куртки должно хватить. Выбор сокращает время сбора и уже минут через десять омега выезжает в нужную точку, где они назначили встречу. Не то что бы юноша надеялся на дорогой ресторан и бранч, но до конца не понимает, что они будут делать в огромном торговом центре и спортивном комплексе. Шепс решил поднять его иммунную систему спортом и полезной едой? Если да, то Дима прямо сейчас развернётся и укатит в какой-нибудь бункер, где не ловит связь. Вот только на парковке у ТЦ его уже ждёт машина, возле которой альфа курит уже, кажется, не первую сигарету. При виде авто омеги, тот выкидывает затушенный окурок в ближайшую мусорку, пряча замёрзшие пальцы в карманы куртки. — Привет, хорошо доехал? — Олег будто материализуется рядом с авто, переминаясь с ноги на ногу то ли от холода, то ли от ожидания. — Да неплохо, но не выспался немного. Лина разбудила с утра пораньше. Самой не спится, так и другим не даёт. — парень ставит машину на сигнализацию, кутаясь в тёплую куртку. — Спать надо раньше ложиться, а не на мемы залипать. — Ты же сам мне их и скинул. Шепс отчитывает молодого омегу, как ребёнка, застёгивает распахнутую куртку до самого подбородка. Дима недовольно кривит губы, но Олегу хоть в лоб, хоть по лбу, видимо, и он просто обвивает талию омеги руками, утыкается носом под ворот куртки и дышит глубоко. Запах Матвеева как-то слишком быстро стал для альфы необходимым. Кофейный аромат забивает слизистую, окутывает тёплым покрывалом. У Шепса каждый раз ощущение, будто он резко оказывается в лучшей мировой кофейне, где подают свежеиспечённые круассаны, а всё помещение пропахло древесной корой от дубовой мебели и зёрнами кофе. — Ты чего? — омега тушуется сначала, подвисает, но всё равно обнимает альфу за крепкую шею, вжимаясь в горячее, даже сквозь одежду, тело. Лимонные феромоны щиплют нос и кончик языка, и парень инстинктивно облизывает обветренные губы, пряча покрасневшие щеки, уткнувшись лбом в чужое плечо. Он очень надеется, что Олег спишет краску на его лице на мороз, а не на смущение. — Соскучился просто, прости, — альфа отрывается от омеги, быстро поцеловав того в висок. — Всего сутки-то не виделись, — Дима ведёт плечами, быстро отходя от мужчины на расстояние вытянутой руки и, развернувшись на пятках, идёт к главному входу в торговый центр. Резко остановившись, будто к земле приклеенный, он снова разворачивается. Смотрит с прищуром, наклонив голову набок, — Но я тоже соскучился. Шепс усмехается, запрокинув голову. Его маленькое чёрное солнце когда-нибудь доведёт его до сердечного приступа, но проблема в том, что Олег даже не против. Мужчина догоняет омегу, обхватывая его ладонь своей рукой и пряча в свой карман. В душе он готов истерически пищать, ведь Матвеев руку не одергивает, не закатывает глаза, а лишь переплетает их пальцы. Похоже, замёрз, снова нацепив свои драные джинсы и полностью проигнорировав шапку и перчатки. Олег быстрее ведёт их в помещение, стараясь не заморозить парня, но, на удивление, сворачивает не в какое-нибудь небольшое кафе или фастфуд, а спортивный комплекс. Матвеева посещает мысль убежать быстрее куда-нибудь, когда перед ним оказывается огромный крытый каток. В помещении ненамного теплее, чем на улице, а людей тут в целом не так много. Родители с маленькими детьми, что катаются со специальными держателями, чтобы не разбиться и научиться кататься, несколько парочек и компаний друзей-подростков. — Каток? Правда? — парень оглядывается и трёт покрасневший нос. — Я помню, как ты говорил, что давно не катался, хоть и любил это. Вот я и решил. Если захочешь, то уйдём туда, где потеплее. Альфа не помнит, когда в последний раз был на свидании, а уж тем более не вспомнит, когда волновался так сильно, но омегу хочется хоть немного удивить. Он мог бы забронировать столик в одном из лучших ресторанов, подарить букет цветов, подавать руку, открывать двери. Они бы поужинали, провели светскую беседу, а потом Олег бы довёз Матвеева до дома, на прощание поцеловав его руку. Мог бы, но не сделал. Альфа уверен, что вниманием противоположного пола Дима не обделён и даже если бы перед ним сам повар сварил, а затем оживил омара, тот бы просто натянуто улыбнулся и чокнулся бы с Шепсом бокалами. Зато сейчас тот явно заинтересован, держится за защитные бортики, следя взглядом за проезжающими парочками и детишками. Олег осторожно приобнимет парня со спины, умещая подбородок на плече. — Нет, мне всё нравится. И нравится, что ты запомнил то, что я говорил, — парень аккуратно, едва касаясь, поглаживает прохладные ладони мужчины, сцепленные на уровне его живота. — Возьмём коньки? И они берут, умещаясь на сидениях рядом с катком. Дима быстро справляется, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, пока Шепс старается не удушиться случайно шнурками. Ему немного стыдно признаться, что он ни разу не стоял на этих острых ходулях, ведь в детстве тратил больше времени на случайный, и не всегда правозаконный, заработок, нежели на стандартные детские развлечения. На льду себя альфа ощущает коровой, у которой разъезжаются ноги, поэтому сейчас его коленки трясутся, а пальцы цепляются за бортик до побеления. Дима чужого замешательства не замечает, наворачивая уже третий круг, пока Шепс старается отцепиться от деревянных бортов. На мужчину косятся даже маленькие детишки, что более уверенно стоят на коньках, а альфа честно старается не пропахать носом ледяную корку под его ногами. — И долго ты будешь делать вид, что всё хорошо? — оружейник подъезжает к замерзшему на месте мужчине, расчерчивая лёд острыми лезвиями. — О чём ты? — Олег правда старается устойчиво стоять на ногах и не растянуться на льду на шпагат. — Если не умеешь кататься, то так и скажи, — парень складывает руки на груди, не сводя взгляд с Шепса. — Я могу сворачивать шеи, обезвреживать бомбы, но коньки… Никогда не пойму, что в них такого, но их явно придумал сам Дьявол. Омега смеётся, прикрывая рот ладонью. Впервые он видит такого грозного, хмурого альфу, размером с айсберг, таким потерянным и сконфуженным. Смиловавшись, парень ближе подъезжает к мужчине, перехватывая его ладони и укладывая их на свои плечи. Со стороны они, возможно, выглядят комично, потому что Шепс тут же поскальзывается, цепляясь за чужую куртку мёртвой хваткой, а Матвеев старается от этого не заржать. — Расслабься. Согни колени немного, наклонись чуть вперед, перенеси центр тяжести, — он чуть наклоняет мужчину вперед, придерживая того за талию, — И немного пошире расставь ноги. Шепс удивляется, но это правда помогает и он даже не чувствует ущемление своего эго, что омега учит его чему-то. Впервые он может положиться на кого-то, не боясь подножки или скрытого удара. Дима выглядит сосредоточенным, что-то подсказывает, а если Олег заваливается – резким движением снова выравнивает, вовремя подхватывая. Шепс удивлён, что тот даже бровью не ведёт на его психи, хотя сам он уже готов задымиться и рвать волосы на голове, ведь со стороны всё выглядит так просто, а на деле он больше смахивает на дёргающееся желе. Спустя, кажется, вечность, Альфа уже более-менее устойчиво стоит на ногах, не перекатываясь в чужих руках, как неваляшка. — Уже неплохо, ты молодец. Попробуешь проехать сам? Омега отъезжает задом немого, встав к борту спиной. Расставив руки, парень подзывает к себе альфу, а тот ощущает себя ребенком, которого отец учит делать первые шаги. Эти ощущения ему не знакомы, он не знает, что это такое родительское внимание и забота. Даже в приёмных семьях его матерью и отцом был всегда его старший брат, что гладил его по голове, стараясь успокоиться после ночных кошмаров, а иногда и журил, если младший разбивал любимую вазу приёмной семьи. Саша всегда хотел понравиться, Олег – нет, с чем справлялся вполне удачно. В голову альфе приходит мысль, что Матвеев и сам был бы хорошим родителем. Это растяжимое понятие, ведь по меркам мировых норм они все – убийцы, нелюди и мусор, но Дима бы ребёнка любил, Шепс уверен. Был бы тем самым родителем, что дёргается от каждой царапины, плачет по ночам, пока сбивает высокую температуру от гриппа и даже после бессонной ночи варил бы вкусную молочную кашу с фруктами. Олег мотает головой, отгоняя странные, хоть и приятные мысли, отталкиваясь и стараясь ровно проехать хотя бы эти несколько метров. Только вот вселенная явно против, он путается в собственных ногах и, пошатываясь, заваливается назад. Ледяное покрывало встречает спины мужчину холодом, сильным ушибом и отбитым копчиком. Он слышит, как Матвеев вскрикивает, а затем чувствует на своих щеках прохладные пальцы. Парень явно проверяет его на ушибы, но Олег хоть и несуразный на льду, но опыт не пропьёшь и падать, сгруппировавшись, он всё же может. — Всё хорошо? Ничего не болит? — голос у омеги чуть дрожит, он оглаживает его голову подрагивающими пальцами, переходя на шею, чуть надавливая, — Не больно? Шепс перехватывает тонкие пальцы, поднося их к губам, касаясь лёгким поцелуем костяшек, — Всё хорошо, кот, не переживай. Похоже, убивать людей всё-таки проще, чем кататься на коньках. — Дурак. Думаю, на сегодня пыток достаточно, тем более, что я уже, кажется, отморозил себе всё. Точно ничего не болит? — Вот тут немного, — мужчина тыкает себя в лоб пальцем, жалобно смотря на омегу, что сидит рядом с ним на коленях. Дима же усмехается, склонившись над «умирающим». Парень слегка касается холодными губами лба, — Так лучше? — Тут тоже болит, — альфа указывает на уголок губ, всё так же жалобно изламывая густые брови. Ударив Шепса по груди ладонью, Матвеев тихо смеётся, поднимаясь на ноги и протягивает руку для альфы, — Фу, как киношно. Вставай, пока воспаление не подхватил. Мужчина кряхтит, поднимаясь и потирая ударенный копчик. Его эго, кажется, тоже ушиблено, но он лишь вверяет себя в руки Матвеева, что теперь далеко его не отпускает, крепко держит за руки и просто катит вперед к сидениям. Даже шнурки помогает развязывать, будто Олег не только спину ушиб, но и руки, как минимум, сломал. Омега даже пробегается с нажимом по суставам на руках и ногах, проверяя на травмы и возможные сильные ушибы. Олег на это только хмыкает, но не противится. Физического контакта от Матвеева сложно добиться, а тут он сам идёт на это, хоть и больше ради уверенности, что альфа не развалится, как только они покинут здание. — Сходим за кофе? Кажется, ты замёрз сильно в своих этих джинсах. — Шепс кладёт ладонь на голую коленку рядом сидящего парня, что уже покраснела и покрылась мурашками. От мимолётного касания Дима дёргает ногами, отводя взгляд. Горячие руки обжигают прохладную кожу, а смущение – щеки. Иногда парень себя девственником рядом с Олегом ощущает: краснеет, испарина на лбу, туповатая улыбка. Контролировать себя тяжело, а альфа вообще жизнь не упрощает, а будто издевается специально. То волосы поправит, то приедет к нему домой на ночь глядя, заставит смотреть какой-то новый сериал или аниме, в итоге уснув рядом. Засыпает вот Шепс быстро, хоть и беспокойно, но при этом омегу сгребает в охапку, даже вздохнуть лишний раз не дав. Дима сначала ахуевал немного, даже пытался пинаться, но привык и даже стал получать удовольствие. Олег напоминает большую мягкую печку, поэтому омеге оставалось только уложиться удобнее на чужом плече и уснуть. Холод пробирается уже даже под относительно тёплую куртку, и Матвеев ёжится и соглашается уйти уже хоть куда-нибудь, где температура повыше нуля как минимум. Пока Олег пытался устоять на острых лезвиях и не разбить при этом лоб, Дима успел накрутить несколько кругов. От холода сейчас его лицо слегка пощипывает и он бы не отказался от горячего кофе и чего-нибудь для перекуса. Они находят ближайшую кофейню в ТЦ, заказав напитки и пару десертов. Место правда красивое: тёплые оттенки, приглушенный свет небольших лампочек. В углу есть даже пара деревянных книжных шкафов, наполненных потрёпанными книгами, а рядом с ними – явно специально состаренные кожаные диванчики. Все помещение заполнено запахами терпкого кофе, ванили и сладости. Олег греет замёрзшие пальцы о большую керамическую кружку, пока Матвеев уминает свой лимонный пирог, довольно прикрывая глаза и мыча. Альфа на это всё смотрит с удовольствием, кидая взгляд то на парня, то на десерт в его тарелке. К ароматам в кофейне добавляется и пока слабые ореховые нотки феромонов омеги и Шепс тихо смеётся с этого в сжатый кулак, стараясь замаскировать всё под кашель. Матвеев от блюда отрывается, смотрит непонимающе, следя на бегающем взглядом Олега. Тот бровь выгибает, указывая на сладость в тарелке и Дима с этого глаза закатывает и демонстративно отламывает еще кусочек вилкой, отправляя еду в рот. — Не скалься, я люблю лимоны, а не тебя. — Ну, это пока что. Дима даже закашливается, тут же отпивая из своей кружки остывший напиток. Он облизывает губы и отводит взгляд. — Кстати, я тут подумал. В последнее время я много о себе рассказал тебе, отвечал на все твои вопросы, но пока мало знаю о тебе. — Тебе недостаточно моего личного дела? — альфа отодвигает тарелку, складывая руки на столе, скрепляя их в замок, — Что бы ты хотел знать? — Не знаю… Как ты рос? Какая семья? Почему именно эта… сфера деятельности? — омега зеркалит его движения, заинтересованно заглядывая в серые глаза. Задумавшись, Шепс подвисает немного и не знает, что ответить. Он не помнит родителей, да и в целом его жизнь не назовёшь очень интересной. Они с братом просто выживали, искали куда приткнуться, но если младший жизнь просёк как-то рано, то брат до конца верил в лучшее, светлое и счастливое. В приёмных семьях было не так плохо, как может показаться, но характер маленького альфы мало кто выдерживал. Он сбегал из дома, воровал и наотрез отказывался принимать новых мам и пап, а было их не мало. После пятой приёмной семьи Олег перестал считать, вот только боль в голубых глазах брата отдавала давлением в грудной клетке. Саша с ним разговаривал, убеждал не спорить и всячески сглаживал углы, но младшему было всё равно. Он даже сам до конца не понимал почему так поступал, но натянутые улыбки новых родителей сквозили фальшью и это было заметно сразу же. Олег не был глуп, хоть и младше, а Саша был наивен, хоть и старше на несколько лет. В детском доме было ненамного лучше, но воспитатели хотя бы не притворялись любящими. В криминал Олег попал тоже случайно, история стара, как мир: не та компания, косая дорожка, плохой выбор. Каждое его действие имело последствие, что привело его именно в эту точку. Он бы мог о много сожалеть, но только не хочет. Нет чувства неудовлетворённости, страха за будущее или вины за свои действия. Ничего. Иногда Шепс думает, что такие люди, как он правда нужны, раз каждый раз, когда он перерезал горло кому-то, он не чувствовал хоть толики вины. Парень святым не был, в наличие души не верил, но своего кредо придерживался: никогда не шёл на дело, если сомневался в том, что должен сделать. Никогда не лез в семейные дрязги, убийство ради наследства или любви. Все эти напыщенные слова про «не убей невиновного» мужчина считал ересью и бредом, ведь понимал: виноваты все. Лгут тоже все. Парень сам эту игру в правду затеял, поэтому рассказывает о себе всё, что может вспомнить, не избегает деталей или «плохих поступков», вываливая всё, как на духу. Он знал на что шёл, поэтому развязывает себе руки и язык. Дима слушает внимательно, даже бровью не ведёт, а лишь иногда кивает как будто сам себе. — А родители? Может, это не моё дело, но ты никогда не хотел до конца знать, что случилось? Как они умерли? — Нет, а зачем? Это не вернёт их к жизни, не поднимет из могилы и не подарит мне воспоминания о них. Всё останется, как и прежде, понимаешь? А я не привык горевать о том, чего даже не помню. — альфа только плечами пожимает и Дима понимает: не врёт. Ни разу не соврал ему, — А ты? Я знаю, что вы тоже сироты с Владом. Вопрос немного задевает за живое и Матвеев начинает жевать нижнюю губу, задумавшись. Смерть отца навсегда отпечаталась у него под веками, а его кровь со своих пальцев он не смоет, кажется, никогда, а вот мама… Дима убеждал себя годами, что ему всё равно: если уехала, то это был её выбор, который она сделала осознанно, оставив маленького сына одного, а если отец не врал и она мертва, то нет никакого смысла. Шепс прав, это знание не даст ему ничего, кроме удовлетворения любопытства. Вот только… — Да. Да, я хотел бы знать, что случилось, — слова срываются с губ сами и рикошетом отскакивают от стен и пола, врезаясь в грудь омеги. Сердце сжимается больно, что дышать даже тяжело, но с горла будто спадает тугой жгут, что годами сдавливал и не давал вздохнуть. Он впервые ответил честно, как Олегу, так и самому себе. Тему эту пара больше не развивает, плавно переводя разговор к обсуждению детских шалостей, что привели к переломам, шрамам и пиздюлям от старших братьев. Они так заговариваются, что выходят из кафе уже под закрытие, прихватив с собой еще кофе на вынос от уставшего сотрудника. Тот хоть и выглядит, как труп, но им улыбается, называя прекрасной парой. Матвеев от этого краснеет уже, кажется, сотый раз на дню, пулей вылетая из заведения, выкрикивая, что никакая они не пара и вообще опаздывают. Куда они торопятся в такое время работник не понимает, тут же стараясь извиниться перед альфой. Тот же смеется тихо, расплачиваясь и выдавая спокойное: «Вы ни в чём не ошиблись, не переживайте». Догоняя омегу уже на парковке, Шепс понимает, что прощаться не хочет совершенно. Ему кажется жизненно важным сейчас постоять рядом еще немного, смотреть, как парень греет зябко руки и трёт нос красный. Может, это самообман, но альфе кажется, что тот правда ему открывается: аккуратно, как кот, ступая по полу боязливо. Обнюхивая, дёргаясь от каждого движения, но всё равно подходя ближе, не смотря на скрытый страх. Сам Матвеев на мужчину смотрит, в глаза заглядывает, но правда верит. Верит в слова, действия, в его искренность. Тянется к альфе, как примагниченный. Он не видит в нём обмана, но, что главное – и не ищет вранья. Впервые не ждёт подножки, удара и не пытается найти в чужих речах хоть толики лжи. Дима на секунду прикрывает глаза, прислушивается к себе, а потом подходит ближе к мужчине, привстаёт на носочках и целует альфу в щёку. Задерживается губами на чужой коже подольше, ухватившись за плечи мужчины холодными пальцами. Даже разорвав «поцелуй», назад не отступает, касаясь кончиком носа скулы и выдыхая горячий шёпот: — Спасибо. Правда, было здорово сегодня. Олег осоловело моргает, чем Матвеев и пользуется, отходя от мужчины, задорно улыбаясь, — Но это всё равно было не свидание, Шепс. — А когда оно будет? — Поверь, ты поймёшь. Шепс провожает отъезжающее авто омеги долгим взглядом, растягивая губы в довольной улыбке. Может, это и не свидание, но теперь мужчина знает, что оно будет. Обязательно будет, потому что альфа уже чертовски, блять, влюблён.