***
Ворвавшись в Атриум, Драко бросился к лифту, проклиная всё, на чём свет стоит, за то, что в Отделе тайн установлен антиаппарационный барьер. Ему нужно было оказаться там именно сейчас, а ещё лучше — несколько секунд назад, но чёртова очередь в лифт и бесконечные остановки на каждом уровне отберут у него драгоценное время. Снова. Мерлин, он не выдержит ещё одной вылазки. Пусть теперь они не ощущались столь унизительными и после них его почти перестало тошнить от волнения, но всё же выслеживать влюблённые парочки, словно какой-то одержимый маньяк, было занятием не из приятных. Драко всё гадал, в какой момент авроры проявят к нему интерес и что ему придётся поведать в своё оправдание. Извините, но на мой эксперимент у меня осталось не более двадцати дней, а Министерство никогда не идёт навстречу своим сотрудникам и всё никак не снимет несколько досадных защитных заклинаний. Да. Пойдёт. В крайнем случае непобедимый начальник аврората снова швырнёт в него Сектумсемпру, но если эксперимент Малфоя всё же достигнет успеха, то этот прорыв покроет любые неудобства вроде кровопускающих проклятий и адской боли от множественных колотых ран. К счастью, лифт миновал два уровня без остановок, что значительно увеличит шансы добраться до лаборатории вовремя. Драко приложил руку к груди, накрыв пузырёк в кармане, с трудом удержавшись от того, чтобы произнести вслух нечто вроде: «Потерпи, умоляю, не смей кидать меня, ублюдок», и он бы так и поступил, не будь рядом с ним с десяток посторонних волшебников. Нетерпение буквально зудело под кожей и застряло комом в горле. До момента истины оставались считанные мгновения. — Отдел тайн, — возвестил бездушный металлический голос, и как только решётка лифта отъехала, образовав достаточно широкий проём, чтобы протиснуться в него боком, Драко метнулся по коридору с невероятной скоростью, минуя скучающую охрану, стерегущую каждый из залов, — этих ребят такими странностями не удивишь. Они-то знали не понаслышке, что за загадочным термином «невыразимец» обычно скрывался очередной чокнутый задрот. — С дороги, Уинстон, — прорычал Малфой, отпихнув молодого паренька, недавно окончившего Хогвартс и получившего свою первую работу в Министерстве в качестве охранника. Дверь в зал отперлась, и Драко рванул к бурлящему котлу, на бегу выхватывая из-за пазухи пузырёк и откупоривая его зубами. — Достал? — послышался голос за стеллажом с зельями. — Да! Скорее, помоги мне! — крикнул Малфой. Через долю секунды у котла материализовался Теодор Нотт с палочкой наготове. Он направил её на котёл и принялся вращать против часовой стрелки, пока Драко аккуратно опускал в образовавшуюся воронку цветущий росток омелы. Зелье моментально загустело и приобрело молочно-розовый оттенок. Драко округлил глаза и восторженно усмехнулся, совсем не замечая тяжести промокшей от снега мантии и неприятного холодка на коже головы из-за влажного капюшона. — Получилось? — с затаённым предвкушением спросил Тео, прожигая взглядом Малфоя в попытке угадать его реакцию. — Похоже на то, — сквозь смешок выдавил он, не веря собственным глазам. Неужели долгие четыре года сложнейших вычислений, опытов и бессонных ночей привели его к этой точке в эту самую секунду? Все эти косые взгляды и проклятия, брошенные вслед, наконец-то, перестали иметь какое-либо значение, потому что прямо сейчас Драко оказался на пороге самого большого открытия не только за всю свою жизнь, но и за последние несколько веков истории магии. Во всяком случае, ему хотелось в это верить. — И что дальше? — Надо заполнить пробирки, пока эликсир не утратил свои свойства, — распорядился Драко, сбросив мокрую мантию прямо на пол и натянув лабораторные перчатки. — Всё разлить не успеем, но около десяти штук должно получиться, если работать быстро. — И что бы ты без меня делал, — ухмыльнулся Тео, подавая стеклянные пузырьки один за другим. — Тебе придётся вписать моё имя как своего личного ассистента, когда будешь подаваться на премию Морганы. — Ну уж нет, — хмыкнул Драко. — Ты здесь лишь потому, что умираешь от скуки в своём дурацком зале. — Арка смерти — достаточно удручающий аналог маггловского ящика всего с одной программой, — согласился Тео. — Но это ведь не значит, что она не заслуживает внимания. Они коротко переглянулись и рассмеялись. Когда последняя пробирка была заполнена, Драко обошёл стол и открыл специально сконструированную им стеклянную сферу, зачарованную сохранять стабильную температуру, влажность воздуха и имитацию солнечного света. Малфой извлёк из неё сердцеспектральный эмоциоскоп — одно из его самых выдающихся изобретений — и установил на штатив, а затем наполнил эликсиром дозаторную пипетку и выдавил одну каплю в центр артефакта, в котором располагалось специальное отверстие. Сердцеспектральный эмоциоскоп излучил золотистое свечение и приобрёл яркий фиолетовый оттенок, растёкшийся по резной металлической поверхности — именно такой эффект должен был получиться, исходя из расчётов Драко. — Полагаю, теперь настало время для самого интересного этапа твоего эксперимента, — с гордостью проговорил Тео. — Если честно, теперь мне как-то не по себе, — тяжело выдохнул Драко с нервной улыбкой, устало опустившись на своё кресло. — Я и представить не мог, что этот день когда-то настанет. — Страшно? — Это мягко сказано, — он провёл рукой по влажным волосам и уставился в пустоту. — До сегодняшнего дня я был просто учёным. Вся моя деятельность годами была ограничена этой лабораторией. — Вся твоя жизнь, если быть точнее, — услужливо поправил Тео. — Спасибо, — фыркнул Драко, закатив глаза. — Я более чем уверен, что окончательно утратил навык общения с людьми. Каждая моя попытка социализироваться заканчивается тем, что мой собеседник, в лучшем случае, чувствует себя в высшей степени неловко, а в худшем — ставит мне какой-нибудь неутешительный диагноз. — А тебе точно обязательно вступать со своими подопытными в диалог? — уточнил Нотт, неприятно поморщившись. — Думаю, можно организовать твой эксперимент таким образом, чтобы вы и вовсе не разговаривали. Конечно, он, как всегда, издевался. Эксперимент Драко предполагал худшее из всех известных взаимодействий — общение с женщинами. И, как бы прискорбно это ни звучало, главным подопытным в этой безумной авантюре являлся сам Драко. Устройство, которое он изобрёл, предназначалось для считывания всех чувств и эмоций, которые возникнут — по крайней мере, он на это надеялся — при тесном общении с объектом взаимной симпатии. Тактильном общении. — Я облажаюсь, — пробормотал Малфой, покачав головой. — Эй! — Тео навис над ним и хорошенько встряхнул за плечи. — Ты знал, что рано или поздно придётся опробовать артефакт. Ни шагу назад, Малфой. Ты шёл к этому хренову тучу лет. Пора вылезать из зоны комфорта. — Можно подумать, я хоть раз в жизни в неё попадал. — Почему бы тебе не перестать относиться к этому как к эксперименту? — усмехнулся Тео, слегка нахмурившись. — Почему бы тебе просто не повеселиться? Тебе всего двадцать три, чёрт побери, неужели ты собирался умереть старым одиноким социопатом? — Именно это я и собирался сделать, — злобно огрызнулся Драко. — Все четыре года работы в этой дыре я жил с мыслью о том, что ни одна уважающая себя девушка не захочет иметь со мной дела, и что же теперь? Мерлин. Какой же я всё-таки идиот… — Не будь таким патетичным. Всем давно плевать на твоё прошлое. Мы с тобой в одной лодке, чувак, — пытался подбодрить его Нотт. — Нет, Тео. Не в одной. На тебе нет клейма, которое ты вынужден носить всю свою жизнь. Каждый раз этот разговор заходил в тупик. Тео был хорошим другом, Драко никогда не приходилось жаловаться. Он действительно поддерживал его во всём и не давал унывать. Если бы не Тео, Малфой и вовсе разучился бы говорить, потеряв связь с реальностью. Но их положения в обществе разительно отличались. Благодаря тому, что Тео никогда не был Пожирателем смерти, он всё ещё имел право жить в семейном особняке и распоряжаться своим состоянием, как ему вздумается. После ареста отца к Нотту перешло всё, что полагалось наследнику рода. Он по-прежнему был полноценным членом магического общества, хоть и со слегка запятнанной репутацией в прошлом. Драко же был лишён всего, чем владела его семья. Вернее, всё обстояло не совсем так. Мэнор и хранилище в Гринготтсе перешли в распоряжение Нарциссы, но Малфою претила сама мысль о том, чтобы тратить деньги матери и жить в её доме. — Поверь мне. Никому уже давно нет до этого дела. Многие до сих пор считают невыразимцев крутыми ребятами с таинственной миссией. Малфой адресовал Тео хмурый взгляд и приподнял бровь. — Крутыми ребятами с Чёрными метками? Серьёзно? — А знаешь, — Нотт склонился над столом, пристально разглядывая сердцеспектральный эмоциоскоп, — если ты просрёшь свой шанс прославиться, я возьму это на себя. Как тебе идея? Взгляд Драко вспыхнул, челюсти плотно сжались. Теодор внимательно следил за его реакцией, и его губы растянулись в нехорошей улыбке. — Завязывай с этим, — процедил Драко сквозь зубы и резко поднялся, ощутив небывалый прилив бодрости. — Ты прославишься за счёт моего изобретения только после того, как моё тело пройдёт финальный этап разложения в фамильном склепе Малфоев. И ни минутой раньше. Он схватил артефакт и принялся расстёгивать рубашку. Сердечный ритм участился от волнения: а что, если он ошибся? Вдруг расчёты оказались не верны и он навредит себе? Но Драко был решителен, несмотря на фонящие в сознании сомнения. Он узнает ответ лишь после того, как попробует, — другого не дано. Тео вмиг оказался рядом, с любопытством наблюдая за процессом, совсем позабыв о своей маленькой хитрости, которая так ловко сработала, — во многом Малфой был до тошноты предсказуем, а в особенности в том, что он с самого детства ненавидел делиться тем, что принадлежало лишь ему одному. — Если эта хрень убьёт меня, передай моей маме, что я умер во время коитуса, это облегчит её скорбь, — сосредоточенно проговорил Драко, направив всё внимание на эмоциоскоп. — Хватит трепаться, ты заставляешь меня нервничать, — Тео заломил костяшки пальцев и звучно ими хрустнул. — Учитывая, что именно я буду тем, кто обнаружит тебя мёртвым в твоей лаборатории, боюсь, твоя матушка не будет рада узнать, что ты умер во время коитуса со мной… — Мне сейчас не до шуток, Тео. Нотт замолчал и покорно кивнул. Драко наколдовал зеркало и навёл палочку на свою обнажённую грудь, применив заклинание рентгена. Светящийся корсет рёбер, сокращающиеся от дыхания лёгкие и мерно бьющееся сердце выглядели слишком уж реалистично, и Тео отшатнулся, звучно сглотнув. Вот, значит, как целители воспринимают своих пациентов: для них все люди — не более чем ходячий скелет с бесформенными внутренними органами, которые рано или поздно откажут, и через время, когда все кости обнажатся, в подобном заклинании не будет никакой нужды. — Впечатляюще, — сдавленно пробормотал Нотт, подавляя рвотный позыв. Малфой не удостоил его вниманием и приложил артефакт к груди прямо напротив сердца, а затем, сделав глубокий вдох, коснулся его палочкой. Сердцеспектральный эмоциоскоп излучил яркое фиолетовое свечение, и Драко дёрнулся, зашипев от боли, когда ультратонкий гиперчувствительный зонд пронзил его сердце и надёжно на нём закрепился. Когда артефакт погас, Малфой часто задышал, прижав руку к сердцу, и едва устоял на ногах — благо Тео вовремя оказался рядом, чтобы его поддержать. — Ты в порядке? — в его голосе слышалась нотка паники. — Кажется, да, — неуверенно ответил Драко, несколько раз моргнув и отняв руку от груди. — Как ты себя чувствуешь? Что-то изменилось? — Нет, ничего, — задумчиво ответил Малфой, прислушиваясь к своим ощущениям, а затем вновь взглянул в зеркало, слегка развернувшись, и ухмыльнулся: после установленного контакта с сердцем зонд преобразился в сердечную жилу, как и было задумано. — Ты погляди, — восторженно воскликнул Драко. — Мерлин, да я чёртов гений! — Невероятно, — изумлённо пробормотал Тео, склонившись над его просвечивающейся грудной клеткой. — И что дальше? Как именно это работает? — Сердцеспектральный эмоциоскоп реагирует на прикосновения, — возбуждённо пояснил Драко, торопливо застёгивая рубашку. — Это я понял, но какие данные ты планируешь собрать с помощью этой штуковины? — Как только происходит контакт — не важно, напрямую с кожей или сквозь одежду, — артефакт считывает через пульс аффинитет, магическую светимость, индикаторы сантиментов, эмоциональную интегральность и сенсорные коэффициенты, возникающие у партнёра по отношению к носителю артефакта и наоборот. Если симпатия взаимна, у каждого вышеперечисленного пункта будет по два значения, таким образом, я проведу подробное поэтапное исследование романтических чувств и определю их природу, что изменит представление о магии Любви раз и навсегда. Когда последняя пуговица была застёгнута, а беспрерывный поток сложных терминов иссяк, Драко столкнулся с недоумевающим взглядом Нотта, усмехнувшись смешному изгибу его нахмуренных бровей. — Звучит и правда очень… хм, романтично, — растерянно выдал Тео, неловко откашлявшись. — Да к чёрту романтику, — пренебрежительно бросил Драко, подхватив с пола мантию и наложив на неё высушивающие чары. — Всё, что меня сейчас интересует, это перспективы моего проекта. — И всё же, я надеюсь, что ты хоть немного повеселишься. В их общении всегда неизбежно наступал момент, когда Тео переставал его понимать. Он не разделял пылкого энтузиазма Драко к глубоким познаниям Тайн, так как находил это занятие смертельно скучным. Но Малфою было всё равно. Он упорно шёл к своей цели и совершенно неожиданно для себя оказался на пороге открытия. Тео никогда не подавал виду, но Драко прекрасно понимал, что даже в его глазах временами он был смешон со своей неуёмной любознательностью и тягой к неизведанному. Сегодняшний случай в Косом переулке был далеко не самым нелепым в длинном списке его неловкостей, совершённых во имя науки. — С чего планируешь начать? — поинтересовался Тео. — Заглянешь в местные бары? Или, может, к «Фортескью»? Вопрос был довольно справедливым, и Драко вновь ощутил надвигающуюся панику от перспективы оказаться в окружении незнакомцев. Он никогда не посещал бары и понятия не имел, каким образом сможет очаровать кого-то у Фортескью, учитывая совсем иной социальный класс волшебниц, которые посещали кафе-мороженое. Милые утончённые дамы проклянут его при первой же попытке заговорить с ними и плеснут в лицо свой тыквенный кофе с лакричными зефирками за полгаллеона. Единственной женщиной, которой было плевать на странности Драко и его метку на левом предплечье, была Клементина — невыразимец из зала Времени в очках с толстыми стёклами и вечной привычкой подсвечивать себе Люмосом абсолютно всё, даже когда вокруг было достаточно светло. Клементина все эти годы посылала Драко весьма однозначные намёки, окидывая его соблазнительным прищуром десятикратно увеличенных глаз сквозь линзы толщиной в палец, а также посылала смущённые улыбки, неизменно оголяя испачканные синей помадой зубы каждый раз, когда она сталкивалась с Малфоем в коридорах Министерства или в лифте. Драко вполне мог бы испробовать своё изобретение на Клементине, но боялся, что потеряет интерес к эксперименту раз и навсегда в тот самый момент, когда сердцеспектральный эмоциоскоп сработает от её прикосновений. И дело было вовсе не в её внешности или в том, что ей было около сорока пяти. Просто Драко намеревался получать удовольствие от своей работы, а не возненавидеть её. — Пожалуй, можно начать с Атриума, — встревоженно пробормотал он, чувствуя, как вспотели его ладони. — Отличный выбор, — с долей наигранности поддержал Тео. — Можно я отправлюсь вместе с тобой? — Что? Нет! — Пожалуйста! — взмолился Нотт, сложив ладони в умоляющем жесте. — После всего, что мне довелось пройти и выслушать за все эти годы работы с тобой, это меньшее, что ты можешь для меня сделать. Я хочу посмотреть. — Ты хочешь поугорать, — догадался Драко, сердито нахмурившись. — Я протестую. — Протест отклонён. — Мне не нужны твои насмешки, я и так буду чувствовать себя максимально дезориентированно и унизительно. — Поэтому тебе нужна поддержка, — убеждённо кивнул Тео. — Обещаю, что не буду засранцем. Драко обречённо вздохнул и покачал головой. На самом деле, компаньон ему бы не помешал, ведь он снова собирался совершить нечто несуразное. Как он вообще предполагал смотреть людям в глаза? Да ещё и прикасаться к ним без всякой причины? Он будет подходить ко всем женщинам или только к своим ровесницам? И если артефакт сработает, то как он будет действовать дальше? Это будет провал. — Так, так, приятель, я знаю этот взгляд, — предостерегающе произнёс Тео, указав на него пальцем. — Во имя науки, помнишь? Ты готов к этому. Но, если хочешь, можно перенести на завтра, торопиться ведь некуда… — Я никогда не откладываю ничего на завтра, — резко оборвал его Малфой. — Если моя теория оказывается верна, я сразу перехожу к практике. Именно по этому принципу я работал все четыре года — я не могу ждать, если знаю, что у меня есть возможность сделать следующий шаг прямо сейчас. — Тогда сделай его, — ободрительно улыбнулся Тео. — Прямо сейчас. Драко неуверенно кивнул и снова тяжело вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. — Ни шагу назад. — Ни шагу назад.***
Если дорога до Отдела тайн казалась бесконечно длинной, то путь до Атриума с десятками поворотов и остановок по ощущениям занял не более нескольких секунд. Драко и Тео стояли возле фонтана и наблюдали за снующей толпой волшебников, покинувших свои рабочие места на обеденный перерыв. — Условия просто идеальные, — с воодушевлением заметил Нотт. — Кажется, меня сейчас вырвет, — пробормотал Драко, проведя бледной трясущейся рукой по волосам. — Ты посмотри, если мы вольёмся в этот бурный поток, никто даже не заметит, что ты лапаешь всех подряд и заглядываешь им в лицо, чтобы проверить их реакцию. — Мне не кажется — меня точно вырвет, — монотонно продолжал бубнить Малфой, особо не вслушиваясь в его слова. — Ты просто проголодался, потому тебя и тошнит. Когда ты в последний раз ел? — Не помню. Возможно, вчера вечером. И не кажется ли тебе, что меня тошнит не поэтому, а из-за того, что я немного в ужасе, блять? Тео нетерпеливо закатил глаза и, подхватив Драко под локоть, силком потащил в самую гущу толпы. Это был кошмар наяву. Худший из всех, в которых ему доводилось бывать даже во сне. Малфой пытался сориентироваться, в какую сторону двигается основная масса людей, чтобы пойти в противоход и таким образом встречаться взглядами с незнакомками без вреда для психики, но, как назло, ни одна девушка его не замечала, даже когда он случайно-специально задевал её плечом, не тратя лишних слов на извинения. Оказавшись непосредственно в эпицентре событий, Драко понял, что не готов сегодня добровольно инициировать контакт со взрослыми ведьмами, годящимися ему в матери, и, похоже, Тео разделял его мнение… Кстати говоря, где он? Малфой остановился и в панике заозирался. Мельтешащие перед его глазами ведьмы и волшебники слились в одну безликую массу, пока он судорожно высматривал Нотта в толпе. Как они могли потеряться? Драко был уверен, что Тео следовал всё это время за ним. Чёрт, чёрт! Только не это, я ненавижу людей! Он был готов кричать об этом на весь Атриум, лишь бы Тео услышал его и забрал из этого ада. Прямо сейчас Драко проклинал свою судьбу, свою обожаемую работу и грёбаный эксперимент, который привёл его сюда. О чём он только думал? Ему нужно срочно вернуться в Отдел тайн, запереться в лаборатории, вырвать из своего сердца проклятый артефакт и разнести его Бомбардой на мелкие частицы, иначе… Резкий толчок в плечо. Драко отшатнулся и тихо ахнул — по его грудной клетке прошла горячая волна вибрации. Только что, в эту самую секунду сердцеспектральный эмоциоскоп получил свои первые данные. — Прошу прощения, — послышался сзади взволнованный голос. Очень знакомый голос. Драко замер, не в силах пошевелиться. Как бы странно это ни было, но меньше всего он ожидал того, что артефакт сработает. Несмолкаемый рой мыслей и тревог притупил его восприятие, и лишь спустя несколько мгновений он обернулся, чтобы увидеть стремительно удаляющуюся фигуру молодой волшебницы, чьи непослушные каштановые локоны развевались в разные стороны, пока она бежала к переполненному лифту. Не может. Быть.