Сборник драбблов.

Стоя у зеркала в черном нижнем белье, ты пустым взглядом рассматривала свое тело, что было покрыто множеством багровых пятен и укусами, нанесенные в частности на плечах и шее. Ты смотрела, как твое тело было живым в присутствии другого человека, который ласкал его ранее, целовал и, казалось, любил. Но, не чувствовала бы ты себя так ужасно, если бы вы оба видели в друг друге тех людей, кем вы являлись, а не тех людей, кого вы пытались забыть. Неожиданно сильная рука мужчины соскользнула с твоей спины на талию, подходя ближе и нежно укутываясь носом в твою теплую шею, сразу покрывая её поцелуями своими покусанными губами. Его прикосновения к твоей бледной коже ничего не вызвали. Они не вызывали тех мурашек по коже, как те другие руки раньше. Сухие подушечки пальцев голубоглазого аккуратно гладили твою талию, изучая каждый твой сантиметр, пока его губы оставляли на твоей шее влажные следы. Его язык тела был спокойным, неторопливым, потому что он уже понял, что все давно упустил и больше никогда ни на что не успеет, чтобы забрать себе то, без чего тоскует. Его губы делали все умильно, стараясь не погубить квёлую кожу, что была бела, как чистый лист. Губы мужчины двигались любовно, потому что он давно поймал себя на том, что с его уст срывалось то, из за чего он теперь страдает. Любовный поднял свои глаза на холодное зеркало, через которое он увидел свое усталое отражение и подавленные мешки под твоими очами. Ты продолжала смотреть на свое тело, чувствуя себя никем, даже не поднимая взгляда на Кеннеди, что наблюдал за твоими карими глазами. Тот видел в твоих глазах то, чего ты никогда не видела. Видел он в них свое счастье и ту самую любовь, которая разгрызла его сердце, не оставляя даже лужицы яркой крови. В твоих сладко-золотых очах мужчина готов был тонуть, чтобы снова и снова забыться, ни о чем не вспоминая. Видя в твоих глазах ту самую женщину, он понимал – Ты сможешь ему помочь забыть о ней хотя бы на ночь. – Твои глаза – это лучшее, что я видел, – шептал хриплым голоском Кеннеди, всматриваясь в свой выход из прошлого, в то время, как ты не поднимала своего взгляда, думая о своем. – Я знаю, – сказала тихим голосом ты. Подняв наконец свои темные глаза. Ваши с Леоном взгляды встретились. Ты заметила совсем голубенькие глазки твоего возлюбленного, которые уже не светились. Не светились при виде твоего отражения. Не светились потому, что ты не та девушка, которая заставила чувствовать его кем-то рядом с собой. Леон всегда понимал, что он не мог быть с ней, но тот не мог её забыть. Не мог позабыть то, как колотилось его сердце при виде её короткой прически и красивой улыбки, которую она ему одаривала во время их коротких встреч с переменами в размере больше нескольких лет. – Ты прекрасна, – шептал он. Что было неправдой. Где-то в своей голове он говорил это не тебе, а другой. Но его слова ударили тебе в голову и сразу же в твоих глазах заиграла та самая улыбка. В ушах заиграл тот самый голос, который тебе всегда утром говорил, что ты прекрасна. Прекрасна не смотря ни на что. В зеркале ты видела, что за твоей спиной стоял не Леон, а он. Он, что смог когда-то заставить тебя почувствовать живой, а не использованной или никем. Ты видела его маленькие, но до боли добрые очи, что с любовью смотрели на тебя и восхищались твоей красотой. Ты видела его большие руки, которые смело, но нежно обвивали твою талию, улыбаясь тебе, положив подбородок тебе на хрупкое плечо. Видя его в мыслях, ты снова поняла, что твое сердце находится в его руках, а он находится где-то далеко. Услышав громкое дыхание Кеннеди, ты заморгала глазами, чтобы снова увидеть его, а не того самого коротко стриженного мужчину. Ты посмотрела на него, а он на тебя. Вы молчали, но понимали: Каждый видит по своему. Каждый видит того, кого хотел бы видеть в самом деле. А вы были вместе только для того, чтобы не чувствовать себя брошенными. Всё очень просто. – Когда это закончится? – вдруг больным голосом спросил русый, отчаяние которого было слышно даже издалека. – Когда-нибудь, – зашептала ты в ответ. Никогда.