Сборник драбблов.

– Моя красавица... – прошептал Кеннеди, смотря на твои шелковистые волосы и проводя по ним своими пальцами, пока они, как сумасшедшие дрожали. Его голубые очи бегали от локона до локона, желая почувствовать каждый мягкий волос на своих холодных подушечках пальцев. Мужчина бережно убирал с твоего лица твою длинную челку, что лезла на твои закрытые глаза, которые не дергались, а находились в спокойном состоянии. Пока что. Он тихо, сидя на другом стуле, рассматривал твою очаровательную внешность, что слепила его глаза, заставляя зрачки расширяться, как от наркотиков. При каждом твоем сантиметре прекрасной кожи, что он начинал ощущать на своих пальцах, лаская твою теплую щеку, его уголки губ начинали медленно подниматься, образовывая глупую и кривую улыбку, наполненная нездоровой любовью к своему объекту безумия. Русый улыбался, трогая твое лицо и пытаясь спокойно дышать, пока внутри сердце бушевало и желала выпрыгнуть из груди. Губы подрагивали, медленно оголяя зубы Леона во время его страшной улыбки. Его нижняя губа была полностью погрызанная, потому что он каждый раз сдирал с неё зубами кожу, смотря на тебя с диким желанием, пока ты занималась своими делами, не подозревая о том, что твой коллега – ёбаный псих, который был одержим тобой. Последние несколько недель были отвратительными, потому что именно в эти дни происходило то, что ты не могла понять. На работе с тобой все меньше и меньше людей проводили время. Не общались и обходили стороной. Когда ты пыталась с ними завязать диалог, то они бросали на тебя ошарашенный взгляд и уходили прочь, оставляя тебя одну со своими мыслями, в которых не было ни одного ответа на вопрос, что с тобой не так. Словно, что то людям в голову ударило, раз они все разом переставали с тобой общаться, не желая иметь с тобой никакого дела. Это было странно. Почему? Ты была хорошим агентом, с которым ни у кого не возникали проблемы. С тобой было легко найти язык и обсудить любую тему. Тебе многие люди говорили, что ты приятный человек по общению. Ты была хороша, как человек, как агент и как коллега. Всему этому причина – Кеннеди. Видя тебя с другими и наблюдая за тем, как ты хорошо ведешь разговоры с кем то, но не с ним, внутри него просыпалась зверская ревность, которую нельзя было назвать здоровой или мягкой. Руки моментально превращались в твёрдые кулаки, кончики пальцев белели, а после на внутренней стороне ладони образовывались следы от коротких ногтей мужчины, что ранее впивались в кожу. Сильный огонь бушевал внутри него, а он ему говорил о том, что тебя нужно избавить от лишних людей. Тебя нужно избавить от всех, кроме самого Леона. Все, естественно, знали мужчину как достойного федерального агента, что имел за собой много сложных миссий, которые были по итогу завершены успешно, но они не знали его, как сумасшедшего мужчину, одержимого простой женщиной. Каждого из них пугал его низкий и грубый голос рядом со своим ухом, пока он рычал им слова угрозы, держа у горла наточенный нож, который он подготовил специально для них. Страх пробирался с пяток до головы, заставляя волосы на макушке подниматься дыбом, а глаза расширяться, чувствуя, как холодное лезвие касалось их горла. Нервно сглатывая, каждый ронял взгляд на ярко голубые очи Леона, что, порой, светились от безумия в темноте. Никого из них он изначально не трогал. Лишь предупреждал. – Посмеешь кому-нибудь об этом рассказать – я тебе перережу глотку, – говорил тихо он, смотря прямо в расширенные зрачки человека, что ранее просто мило беседовал с тобой, даже не задумываясь о таких страшных последствиях. Безумие этой ситуации бросало в дрожь и, безусловно, все молча быстро кивали головой, не думая об этом кому то заикнуться, но, даже не смотря на такое, бывали исключения, что после этого рвались об этом рассказать, чтобы все узнали, что достойный федеральный агент – на самом деле психопат. Но, никому не удавалось этого сделать. Никому бы в жизни не поверили, если бы кто то доложил подобное о агенте, как Кеннеди, ранее спавший дочь президента. Это какой то бред, не так ли? Затем, такие исключения умирали от несчастного случая. – Проснулась наконец? – ласково спросил он вполголоса, нежно улыбаясь и склоняя голову в сторону, заводя за ухо твой светлый локон волос, когда твои очи наконец начали дергаться, приходя в сознание. Сразу же тебя окунул холод и тяжесть на твоих руках, словно, что то их сдавливало, сводя тесно вместе. С ногами было то же самое. Ты совсем медленно открыла свои глаза, понимая, что ты находишься не там, где надо. Твой взгляд рухнул на Кеннеди, который смотрел на тебя с теплой улыбкой и заботливыми очами, но из-за этого было только ощущение, что этот парень был под чем-то. Его чрезвычайно милое выражение лица в такой странной обстановке заставили мурашки по твоей спине быстро пробежаться. В глазах перестало двоиться и ты быстро оглянулась, понимая, что ты в сыром подвале. – Где я? – спросила ты сразу, поворачивая голову к русому, который после твоего вопроса слабо усмехнулся, качнув головой и опустив свою руку к себе на колени. Пока он ухмылялся с твоих слов, ты опустила свою голову, смотря на свои ноги, что были привязаны к ножкам деревянного стула, а руки были привязаны между собой за спиной стульчика. Кисти начинали болеть из за лишних движений, во время которых толстая веревка натирала твою квёлую кожу, оставляя алые следы. – Ты дома, моя девочка, – проговорил он сладким голосом, поднимая на тебя твои глаза, но тебя это не успокоило. Ни капли. Ты, смотря на Кеннеди с очами, в которых было полно страха, начинала тяжелее дышать, понимая, что ты в беспомощном положении. – Я не дома, – сказала ты тихо после короткой тишины, смотря на своего коллегу осторожным взглядом, но его улыбка никуда не пропадала. – Теперь это твой дом, – промурлыкал агент, проводя пальцами по твоим волосам, а ты не посмела дёрнуться, потому что уже поняла, что тот мужчина, которого ты раньше знала, на самом деле больной. Тобой. Ты чувствовала, как росло напряжение от хриплого голоса Леона, тон которого был спокойным, но и одновременно безумным. Ты не могла поверить в то, что происходило, поэтому и мысли начинали давить на твою голову, заставляя её раскалываться. Яркий запах сырости в подвале бился в твои ноздри, отчего было неприятно дышать. Было абсолютно тихо, было слышно лишь твое громкое дыхание и легкое шуршание твоей одежды, когда ты пыталась незаметно пошевелиться, пытаясь понять, как себя правильно освободить и не попасться Кеннеди. – Милая... не бойся, – улыбнулся он умильно и пододвинул стул ближе к тебе, создав громкий шорох, который затем сразу же заглушился. – Ты в безопасности... потому что я рядом с тобой, – его тон все сильнее и сильнее заставлял тебя настораживаться, чувствуя мощные удары твоего сердца, что желало в такой ситуации разорваться в клочья. – А я не тот, кто будет причинять вред своей любимой, – агент медленно встал со своего деревянного стульчика и встал впереди тебя. Ты подняла свою голову, встречаясь с ним взглядом, а он, в свою очередь, сделал пару шагов ближе к тебе, чтобы оказаться перед тобой почти вплотную, вторгаясь в твое личное пространство. Понимая, что ты не сможешь его оттолкнуть или отступить назад, он делал все, что хотел. – Ты ведь рада, что ты теперь будешь вечно со мной? – он показал свои ровные зубы при улыбке, но ты в ответ выпустила дрожащий выдох, в котором был открытый страх и волнение за свою жизнь, которая теперь непонятно куда будет катиться. Ты даже представления не имела, что ты будешь делать, сидя вечно на стуле в сыром подвале своего коллеги. Без возможности выйти на свет. Твоя грудь начинала быстро вздыматься при осознании, что ты долго не сможешь выбраться из лап сумасшедшего Леона. А может, никогда не сможешь вообще. Он был в два раза больше тебя и имел преимущество. Его одна рука – как две твои. Возможно, и больше твоих двух рук. Если бы мужчина захотел, он бы тебе переломал все кости одной своей рукой и это бы не составило ему труда. Для него ты обычная зубочистка, что можно сломать одним пальцем. За его широкой спиной ты никогда не увидишь солнечных лучей, потому что она будет тебе загораживать весь обзор на свободу. У Кеннеди много достоинств, их нельзя пересчитать на пальцах. Ты не отвечала, молчала, смотря на русого пугливыми очами. Это не вызвало в его душе ни капельки сочувствия. Наоборот, твой страх его позабавил и заставил усмехнуться. Взглянув на тебя, он положил одну ладонь тебе на щеку, начав её гладить одним пальцем. Ты ощущала его холодную ладошку на своей горячей коже, и его мороз начинал постепенно распространяться по всему твоему организму, заставив мурашки по спине пробежаться табуном. – Я тоже очень рад, – его большая рука спустилась ниже. К твоей шее. Он начал медленно её гладить, никак на неё не надавливая, но это заставило тебя замереть, дыша через рот и постоянно нервно сглатывая слюну. Ты боялась отвести свой взгляд от него, поэтому не делала этого и следила лишь за его безумным выражением лица. Тебя пугал тот факт, что его ладонь с легкостью смогла бы сломать твою трахею. Но ты старалась всеми силами отвергнуть от себя такие мысли, правда ты не могла. Страшно сильное тело Леона, что стояло перед тобой, с лёгкостью бросала тебя в ужасный холод, пока пальцы рук начинали постепенно дрожать. Его безумный взгляд, в котором было много оттенков фальшивой заботы и нежности, говорил тебе, что ты в опасности, но сделать ты с этим ничего не могла. Только, что ты могла в данный момент – это чувствовать его руку на своей щеке, пока пальцы медленно бегали по твоей бледной коже, изучая каждый хрупкий сантиметр. Он делал все так подозрительно бережно, но ты все ждала того момента, когда он что нибудь сделает ужасное и это заставляло тебя бояться ещё сильнее. – Боишься? – Нет, – ответила ты быстро пугливым голоском, стараясь не давать ему повода причинять тебе вред, желая остаться ещё живой. Ты не хотела бы, чтобы тебя потом собирали по всему подвалу по частям. – Правильно... Тебе нечего бояться, когда я с тобой, – он шире улыбнулся и, наконец, медленно нагнулся к тебе, всматриваясь в твои глаза. Ты же, в свою очередь, опустила голову, не отрывая своего взгляда от голубых очей Кеннеди. Страшно было хотя бы на пару мгновений потерять из своего поле зрения его зверские глаза. – Я люблю тебя. Люблю тебя сильнее всех, – начал шептать он и приблизился к твоему лицу, отчего ты начала чувствовать его горячие дыхание на своем лице. – Я никому не позволю тебя обидеть... – зарычал он, начав совсем аккуратно тереться своей щекой об твою щеку, пока он руку, что ранее лежала на твоей шее, положил на другую щеку, поглаживая её большим пальцем. – Ты моя. Моя, – он слабо повернул голову к тебе и провел кончиком носа по твоей щеке, пытаясь прижаться к тебе как можно плотнее, чтобы лучше ощутить твою сладкую кожу. Его кончик носа отстранился от твоей щеки, и затем его сухие губы оставили на твоей кожице влажный след, заставляя твои уши запомнить звук тихого поцелуя. – Я убью всех, кто тебя хоть тронет, – пригрозил он мягким тоном, словно, в этом нет ничего плохого или странного. Его погрызанные губы снова и снова касались твоей щеки, расцеловывая её, пока ладонь, лежащая на твоей щёчке, начала двигаться ниже, изучая твои миллиметры белоснежной поверхности. Но ты не видела в его словах и действиях ничего романтичного. Все это пробуждало тебя ещё сильнее бояться Леона. Ты теперь понимала, какой страшный человек постоянно находился рядом с тобой на работе. Оставив последний сладкий поцелуй на твоей щеке, он спустился ниже, не отстраняясь от твоей кожи, желая всю её покрыть своими мокрыми от губ следами. Его уста прилипли к твоей шее, когда он опустился на её уровень. Ты в это время подняла голову и вытянула шейку, закрывая глаза и желая не чувствовать его потрескавшихся губ на своей выя. От этого мурашки бегали по всему твоему холодному телу. Его лёгкая щетина щекотала тебя, от чего твое тело съеживалось, но ты этим не увлекалась, потому что боялась сделать что то не так. Стараясь не двигаться, ты продолжала слышать тихие звуки поцелуев, и паника накрывала тебя с ног до головы. Он вцепился устами в твою шею, другой рукой заботливо гладя твою щеку, пока его острые зубы вонзились в твою кожу, но слегка. Ощутив яркий укол боли, ты дернула руками и тихо пискнула, сразу же закрывая свой рот, но Кеннеди не останавливался и сильнее впивался клыками в твою ткань, желая тебя сделать своей. Ты выронила резкий выдох и сильнее вытянула шею. Через мгновение боль ослабла и перестала быть такой злобной. Зубы мужчины отошли от твоего органа чувств, и снова к ней пристали губы, стараясь заласкать место укуса в качестве извинения. Он впустил свой язык к твоей выя и пару раз провёл им по красному участку пострадавшей кожицы. – Ты моя навсегда, – прохрипел он, снова целуя тебя в шейку и другой рукой проводя большим пальцем по месту укуса. «Ты будешь вечно со мной.»