Сборник драбблов.

То, что ты вечно была строгой и занятой это все знали и многие восхищались такой сосредоточенностью на работе. На рабочем месте ты не могла говорить ни о чём помимо своей работы, поэтому с тобой было часто невозможно было просто разговаривать. Ты не могла себе дать возможность поговорить не о миссиях, делах или каких либо досад, что произошли во время задания. Ты была часто невыносимая. Ты ещё и хренов перфекционист, ненавидящий любую погрешность. Из-за этого у тебя появилась кличка "Перфекционистка". Тебе она не нравилось, но от этого звания ты не могла отделаться, потому что твои коллеги были ещё те недоумки с хорошей памятью. Было бы ничего, просто вечная работа и тупые люди вокруг тебя, если бы не федеральный агент Скотт Кеннеди, что был практически твоя мужская версия. Строгий, чуткий, важный, а главное физически и морально сильный. В его очах никогда не было намёка на слабость или рассеянность. У Леона всегда был план, по которому он следовал и, если что-то мешало этому построенному плану, он бесился, злился, как и делала это ты. Оба были помешаны на своей работе, оба не умели разговаривать о чем то другом и были глубоко зависимости от неё. Конченые люди. Чаще всего ты ставила Кеннеди в пример, как отличного агента для новичков. Он это принимал и подлавливал тему, говоря другим новичкам, что ты – сильная женщина, которая смогла занять место федерального агента. Вы оба так-то никак не беседовали друг с другом, были заняты другим, что вас никак не тревожило. Но в один день Леон начал замечать в вас больше, чем просто своего коллегу. Его обычные, казалось, злые глаза всегда были направлены на тебя, даже несмотря на то, что ты не уделяла ему никакого внимания. Стоя в стороне и повернув голову в сторону тебя, нахмурившись, тот наблюдал за тобой и за каждым твоим движением, расплываясь в том, как всё точно и гладко ты делала словно, знала все точности и тонкости не то, чтобы работы, а жизни. Голубые очи, в которых не было оттенков влюблённости, бегали за твоими руками, пока ты что-то объясняла. Зрачки пробегались от кисти рук до твоих губ, замечая, как они приоткрывались при каждом твоём слове. Ты не замечала его взоров, которые прожигали твой затылок, образовывая огромную дыру. Ты была помешена на работе, это Скотту и нравилось в тебе. Нравилось, какой ты была строгой и зрелой, знающая всё, что можно и что нельзя. Независимые женщины – его слабость. Незаметно для себя, он постепенно становился твой невидимой кирпичной стеной. Агент не позволял оскорбительным шуткам проскакивать к тебе и отгонял их в сторону, дабы тебя это никак не тревожило. Но тебе, как бы это не было неудивительно, было насрать на шутки. Разговаривая с тобой по поводу миссии, голубенькие очи мужчины снова бегали по тебе. Его взгляд был спокоен несмотря на то, как внутри него колотилось сердце, чуть ли не выпрыгивая из груди. Он учился быть каменным снаружи ещё из армии, будучи ласковым юношей, и теперь он научился. Тот профессионально мог показывать свою уверенность, будучи внутри всё тем же парнишкой, который обсирался со всего подряд. – Эй, перфекционистка, – воскликнул вдруг какой-то твой коллега, которого Леон сразу словил своим взглядом. – Рот закрой, – огрызнулся русый, сузив глаза и сводя брови к переносице, понижая свой голос, что при разговоре с тобой был слегка выше. Желая показать себя с хорошей стороны, он часто менялся с тобой. Агент лишь бросил свои глазки на русого, находясь в легком непонимании от его резкого ответа. А ты была в спокойствии, не обращая внимания ни на что, ни на другое. Проигнорировав "защиту" от Леона, ты спросила у коллеги, чего он хотел. Ревность кольнула в кончики пальцев мужчины, поэтому он не сводил своего взора с твоего собеседника, помешавшего вам, а точнее, Кеннеди. Ты мало уделяла ему внимания. Совершенно мало. У него была страшная ломка из-за этого. Ты могла посмотреть на него только один раз за весь день, а не два и от этого ему становилось ужасно. Тот постоянно пытался найти тему для разговора с тобой, но, чтобы она касалась работы, потому что, зная тебя, ты бы не стала даже с Леоном разговаривать на другую тему. Он не понимал, почему ты его так сводила с ума и почему именно ты его зацепила, не прилагая никаких усилий. Всё это его раздражало, но и одновременно нравилось. У него никогда не было такого, чтобы женщина, которую он хотел, не обращала на него хотя бы немного внимания. Тупо игнорирование. Но его желание было сильнее. Ему хотелось, чтобы ты была его. – Вы работать уходите? – спросил Кеннеди, подходя к тебе, когда ты с тонкой топкой из бумаг шагала в сторону своего кабинета. – Да, – ответила ты спокойно. – Сегодня холодно как-то, вы не заметили? – Чего ты хочешь? – ты не знала, чего он хотел, а он не знал, как тебе сказать о том, чего хотел. Правда по нему не было видно, что он тревожился. Всё то же самое, правда от лица агента внутри него творился сущий хаос. Извержение вулкана, шторм, землетрясение. Пока тот думал, тупо смотря тебе в глаза, ты молчала. Наконец, он наклонился к твоему уху, начав своим низким голоском шептать тебе что-то на ушко, заставляя тебя уронить взгляд на пол, прислушиваясь. Неожиданно, но от его шепота по твоей спине пробежался табун мурашек. Отстранившись, он взглянул на тебя, нахмурившись, а ты подняла взгляд. – Во время работы? – У меня сейчас перерыв, – пробормотал тот, а грудь поднялась выше. – Как хочешь. Тяжело дыхание федерального агента можно было услышать даже за дверью кабинета. То, как он с желанием целовал тыльную сторону ладони своего объекта обожания – было удивительным. Его грудная клетка высокого подымалась и низко опускалась, заставляя самого себя вспотеть от дикого волнения. Стоя на коленях перед тобой, пока ты спокойно сидела на кресле и разбиралась с документами, русый чувствовал унижение и стыд, но в другой степени он понимал, что сам этого захотел и не стал опровергать себя в этом. Его сильные пальцы бережно гладили твою гладкую кожу на запястье, следом целуя её, пока боясь оставлять влажных следов от своих губ. Скотт упорно пытался показать себя сильным, но, когда ты появлялся в его поле зрения, то он сразу становился нуждающимся мальчиком. Не отвлекаясь на голубоглазого, стоящего перед тобой на коленях, практически под столом, ты бегала глазами по тексту, держа в руке ручку. Вдруг услышав стук в дверь, ты выдохнула, а затем, недолго думая, ответила громко: – Подождите пару секунд! – положив ручку на стол, ты перевела взор на Кеннеди и подняла его голову одним пальцем, придерживая того за подбородок. – Под стол, – было видно, как тот хотел что-то сказать, но замялся от твоего вида. Он моментально полез под стол, где ему было неудобно. Кряхтя, он согнулся. Увидев это, ты умилилась, а затем раздвинула ноги в сторону, похлопав по своему бедру, разрешая Леону уместиться между них. С большими глазами он посмотрел на тебя, ощущая ком в горле от шока, что душил его. Он сначала колебался, но затем поместился между твоих ножек и обнял за талию, прижимаясь к низу твоего живота, прячась под столом. Он был как собака, только ему не хватало хвоста, виляющего под мебелью. – Войдите, – разрешила ты, когда поняла, что русого точно не было бы видно. Ты начала разговор с коллегой, а Леон отчаянно прижимался к тебе, тяжело дыша, но стараясь это скрыть. Сердце быстро колотилось. Всё дрожало. Лишь от того, что ты уделяла ему так много внимания. Тем более, такого интимного, что сводило его с ума. Вы были не знакомы так хорошо, чтобы ты разрешала ему сидеть под столом и между твоих ног, но ты позволила. Под столом Скотт отчаянно хватался за твои ткани, оттягивая их и молча умоляя твоего внимания, которого ты раньше ему не уделяла. И не хотела. Ты лишь продолжала разговаривать с мужчиной, игнорируя тот факт, что многоуважаемый федеральный агент Леон под твоим столом скулил. Тот упирался головой об твой живот, ласкаясь, желая почувствовать твоё тепло тела на себе. Он укутывался лицом в твои ткани, дабы твой аромат сильно ударил ему в ноздри, теряясь в запахе. И всё-таки, для тебя всё равно удивлял тот факт, что этот голубоглазый юноша, будучи сильным, умным, огромным по телосложению, так просто стоял перед тобой на коленях, как маленький мальчик. Сколько миссий стояло за его спиной, пока он жалобно прижимался щекой к твоему телу, крепко обнимая тебя, задыхаясь. Как много шрамов на его теле осталось, а он всё равно стоял на коленях, оставляя на них синяки. Губки дрожали от желания тебя поцеловать, но ты была слишком занята, чтобы даже взглянуть на него. – Всего хорошего, – сказала ты напоследок и дверь закрылась. Ты слегка двинулась назад, а русый со вздохом прижался снова к тебе. Опустив голову, взор твой рухнул на его макушку. Почувствовав твой взгляд на себе, Леон поднял голову, посмотрев на тебя своими большими очами. Ты рассматривала его своими спокойными глазами, пытаясь понять, почему он такой. Как ты его зацепила и чем. Но смогла ты понять только одно – он твой. Твоя нежная ладонь начала гладить мужчину по его волосам, отчего он поплыл, хныча, дрожа и громко дыша. И уже не пытаясь показать свою крутую сторону. Он открыл свою противоположность, которая была полна тревоги, волнения и желания, находясь рядом с тобой. Кеннеди словно кот пытался приласкаться щекой к твоей ладони, уловливая её, но терпел неудачу, когда ты убирала от него свою ладошку. Тебе нравился вид слабого федерального агента. – Леон, ты... – Я весь ваш, – быстро пробормотал с надеждой голубоглазый, одновременно понимая, каким жалким он себя показывал из-за своих бешеных чувств. Его мучило несколько чувств, но тот всё равно не мог не сказать самому себе, что, да, ему хотелось бы быть её. – Просто, пожалуйста, думайте и обо тоже. – О тебе? – Обо мне и... О вашей работе. – Buen gatito, – от твоего испанского акцента у Скотта закатились глаза, попутно чувствуя, как твои пальцы въелись в его волосы, поглаживая корни. В ответ он выпустил тихий стон, откидывая голову назад и держась за твои брюки, пока ты его гладила по волосам, спускаясь ладонью к его щеке, начав её протирать большим пальцем. Зависимая огромная псина, если не больше.