Да здравствует кумир!

– Знаете, вообще-то обидно, – Эд, по-турецки поджавший под себя ноги, насупившись, сидел в обнимку с любимым плюшевым авокадо по имени Отто, которого ему на последний день рождения подарил Рассел. – Ты про Мэтта? – Ал, тихонько вздохнув, присел на разложенный диван рядом с братом. – Угу, про игнорящую нас Снегурочку… – А что Мэтт опять учудил? – Рассел, лежащий после последнего массажа рядом с лучшим другом, приподнял голову и сунул под шею подушку, чтобы было виднее. – Да ведь в том и дело, что ничего, – Флетчер, поставив на тумбочку стакан воды, недовольно поджал губы, тоже с ногами влезая к друзьям и брату. – У него, видите ли, настроения нет, поэтому он молчит, как пленный партизан. Я прав? – Именно, – кивнул ему Эд. – Сколько раз Ал ему писал с вопросом, жив ли он, а он на это отвечал: «Да, всё нормально» – и продолжал молчать? А мы сколько раз с вами писали? И что? – Он ведь говорил, что у него нет настроения и он просто не хочет нас обидеть, – Ал, поёрзав, подобрал под себя ноги и примостил голову на коленках брата. Эд дёрнул уголком губ и по привычке погладил младшего по макушке. – Спасибо, братец… ну так вот, это просто забота, видимо, такая у него. – Это не забота, а эгоизм, – недовольно цокнул языком Рассел, подвигаясь, чтобы Флетчер мог лечь на подушку рядом с ним. – В конце концов, мы с ним раньше каждый день общались, и он прекрасно знает, что мы за него переживаем. Я уж не говорю о том, что они с Алом ведь обычно постоянно на связи были, он же у Мэтта за личного психолога был. А тут, когда нам тоже поддержка нужна, он пропал. Нельзя всё объяснять плохим настроением. Мы вот себе такого не позволяем, даже если готовы кого-то придушить от злости. Короче, я считаю, что это с его стороны, извините, свинство. Про поддержку он сказал не просто так. Настроение в компании – и, как следствие, во всей команде – к началу сезона было напряжённое. Эд переусердствовал с гонками на велосипеде и, не вписавшись в один из поворотов, умудрился серьёзно сломать себе единственную нормальную руку. Так что вот уже неделю ходил с гипсом. На этом фоне Рассел заметно помрачнел, Ал толком не отдохнул из-за резко подскочившей тревожности (когда он увидел Эда с окровавленной рукой, Флетчеру пришлось одновременно вводить обезбол Эдварду и приводить в чувство Альфонса), а сам Флетчер стал ещё грустнее и молчаливее, чем обычно. Винри, между прочим, с мальчиками время совсем не проводила – сутки напролёт торчала в гараже. На самочувствии «отдельных штатских» это тоже, вестимо, сказывалось. И никто на эту тему уже даже не шутил. А тут ещё и Мэтт опять оскорблённо замолчал. Удар в спину, если так подумать. – А кто мы ему, чтобы с него чего-то требовать? – возразил Флетчер, действительно свернувшись клубочком под боком у брата с грустным видом. – У него вон Джо есть… а мы ему никто, даже друзьями, наверное, не назвать… ай, Рассел, за что? – А что ты такими грустными глазами смотришь, а? – проворчал старший Трингам, секунду назад отвесивший брату подзатыльник, а теперь ерошивший ему и без того вихрастые волосы. – Ты же знаешь, что я не могу, когда ты такой расстроенный, мне сразу врезать кому-то хочется… – Ну так не мне же! – Ну а до Мэтта не дотянуться, а Эд вообще в кои-то веки не при чём, сидит тихонечко и не бесит меня, ещё и в обнимку с Отто и с Алом на коленках! – А-а-а, так вот как от тебя защищаться надо, – хихикнул Эд, пока Рассел извинялся и уговаривал Флетчера не дуться на него. – Буду знать… но ты, Флетчер, всё же не прав. Мы-то, может, ему и никто, Рассел ещё и соперник, но вот про Ала ты так точно не скажешь. Мэтт сколько раз твердил, что Ал его единственный настоящий друг, а? И что же выходит? Разве с друзьями так поступают? Вот ты, Флетчер, сам бы стал Ала игнорировать? – Во-первых, как это я его могу игнорировать, когда мы спим в одной комнате? – хмыкнул-таки младший Трингам, поднимая голову. – А во-вторых... я что, дебил его игнорировать? Он же мой персональный антистресс! Если бы не Ал, я бы уже пару лет назад инфаркт с вами двумя словил, а так только глаз дёргается! – В самое мурчало, Флетчер, – Альфонс патетически прижал ладони к груди и театрально шмыгнул носом. Шутки шутками, но он даже разрумянился – так его растрогали слова друга. Нет, они, конечно, в отличие от старших в открытую выражать свою дружбу не стеснялись, но в основном это были молчаливые жесты заботы. А не вот так – в лоб и словами. – И вообще… – решительно продолжил младший Трингам. Он тоже раскраснелся, только, похоже, от воодушевления. – Вот он у Мэтта, видите ли, единственный друг – так и у меня кроме Ала из друзей кто есть? Эд разве, но ты же больше с Расселом торчишь… выходит, что Ал и у меня единственный друг, да ещё и лучший по совместительству, а если я начну его игнорировать, то что это получится? С кем мне глаза на вас двоих закатывать и с кем угорать с тупых шуток про медицину? – Ал на этих словах прыснул со смеху Эду в живот, и Флетчер довольно заулыбался. – Во, пожалста… и вообще я Ала люблю, зачем мне его игнорировать? – Я тебя тоже обожаю, Авиценна, – Ал протянул Флетчеру ладонь. Тот с чувством крепко пожал её. Старшие в унисон растроганно хмыкнули. Булки они и есть булки. Хорошо с ними, вспоминаешь, что есть ещё на свете адекватные люди, а не только те, кто привязанность криками и кулаками выражает. – Короче, мой вердикт, – Эд откашлялся и взмахнул рукой, рассекая воздух, – Мэтт – вредная зараза, так, как он, с друзьями поступать нельзя, посему на квалификации я ему выскажу всё, что о нём думаю! – Не надо всё, он с перепугу сознание потеряет… – мягко улыбнулся Ал, ловя руку Эда, чтобы она не прилетела ему по носу. – Да и от Джо нам влетит… – А пусть он в следующий раз думает и о других, а не только о себе, – категорично отрезал Рассел, который уже совершенно сгрёб Флетчера в охапку. Тот, впрочем, ничего против не имел (Рассел не слишком часто проявлял тактильность) и потому только тихонько посмеивался. – Ну это ж надо – он расстроил Ала, обидел Эда и смутил моего братца! Возмутительно и непростительно! – Рассел, задушишь… – И задушу! Его! – Не его, меня… – А тебя зачем? Ты мне ещё нужен! – Он имеет в виду, что ты переусердствуешь с обниманиями и точно останешься без личного медика на ближайшие Гран-при, – пояснил, ухмыльнувшись, Эд. Он, тоже вполне довольный в этот момент жизнью, гладил Альфонса по плечу. Тот жмурился и чуть ли не мурчал, как дремлющий на подлокотнике здесь же белый пушистый Хеймерик. – А, ой… это я не подумал, – Рассел разжал руки. – Извини, Флетчер… – Да ладно, – хмыкнул тот, осторожно трогая свои рёбра. – Вроде не сломал – значит, живём!