Лицо Эдварда залилось алым, но ни один мускул не дернулся. Резкое движение вперед, дабы прижаться лбом к чужому лбу и разглядеть ложь в янтарных глазах. Глаза мужчины не врали. Эдвард понял это еще при дуэли на своем корабле. Лейтенант был смел духом, но его глаза с детской наивностью и интересом изучали врага. В них пробегала таинственная искра, которую Тич уже когда-то видел. Видел, когда Израэль Хендс признавался ему в чувствах. Когда Олуванде и Арчи смотрели на Джима. Пират всегда думал о том, что в море не бывает любви. Об этом ему вечно твердили на корабле Хорниголда. Но сейчас он стоял тут и вглядывался в яркие глаза. Скука заменилась на интерес, как только ноги капитана коснулись чужого корабля. Лейтенант зашел за спину Эдварда и стал развязывать руки.
— Надеюсь ты не прирежешь меня, после моего признания. — долгожданная легкость. Пока Эд потирал запястья, мужчина успел скрыться из поле зрения. Он вернулся, подходя ближе, почти вприпрыжку, и сунул в руки какую-то вещицу.
— Извини за футболку. — Тич продолжал молчать, расправляя предложенную ему вещь. — Это моя выходная рубашка. Знаю, она довольно простая. — и в правду. Вещь не казалась похожей на то, что обычно носят зазнавшиеся особы. Никаких тебе рюш и манжетов. Эдвард надел ее, окутываясь запахом лавандового мыла, бросая на дощатый пол разорванную футболку. Поверх он натянул свою кожаную куртку, дабы спрятать вещь, если не от своей команды, то хотя бы от матросов чужого судна. Руки вновь завели за спину. Снова веревка.
— Имя. — Взгляд пал на чужие сомкнувшиеся губы. — Я не знаю твоего имени. — Эдвард попытался положить руки на плечи отстраняющегося, но ленивая попытка была тщетной из-за шпагата, который уже начинал натирать.
Лейтенант прошел вперед и легонько коснулся пальцами пуговиц рубашки. — Стид Боннет. — По телу прошлись мурашки. Странное дело, капитан морского военного флота мог так просто в одно мгновение влюбиться в пирата? Слишком уж разные ранги, воспитание, стили бытия и все остальное. Жизни кардинально отличались. Это было безумием, манившим заскучавшего Эдварда Тича и выбивая сознание из привычной колеи. А если затащить его с собой на корабль? Сбежать вместе. Тупое молчание перебил Стид, звавший Ричарда. Старпом тут же явился, хватая мародёра за связанные руки и уже начиная уводить, как на горящую щеку пала рука.
— До завтра. Сладких снов. — за словами следовала милая улыбка. Казалось, что Боннет целиком и полностью светился. Ричард лишь дернул посильнее, выводя пирата из каюты.
— На тебе его рубашка. — Точно подметил чужой старпом. — Если я доложу королю, о его сверх заботы о таком отребье как ты, то Боннет окажется на виселице рядом с тобой. — не поворачивая взгляда разглагольствовал Ричард.
— За что ты его так ненавидишь? — шипел от боли в руках Эд. Его прижали к стене. Глаза старпома были стеклянные, словно у трупа.
— Это мой блядский корабль. Это моя блядская команда. Этот гавнюк украл все у меня. — Эд лишь усмехнулся в ответ.
— А может он просто лучше тебя? — на щеку, которая оставила на себе память о прикосновениях Боннета, упала чужая рука. Негромкий шлепок. Пощечина костяшками пальцев. Боль резкая и сильная, но не долгая. Сил у старпома было точно меньше чем у Стида. Если бы он оставил такой удар, то на щеке бы точно полопались капилляры.
И вот уже капли пресной воды стекали по ржавым прутьям, задерживались в волосах, с легкостью скользили по лбу. Клетка в трюме казалась старой, в отличии от всего корабля. Может ее просто никогда не использовали? Руки давно затекли, ведь никто их так и не развязал, но пират совсем не замечал этой боли. Глубокая ночь погрузила корабль во мглу, а захваченную команду отправила в сон. Даже матросы, которым приказали охранять пленников, валились друг на друга от усталости. Лишь Эдвард не смел предать свои мысли взамен сна на неудобном полу. Забинтованная капитаном рана зудела. Стоило напомнить Боннету чтоб он обработал ее повторно. Эд прокручивал минувшие события в своей голове, словно это был еще один из занятных рассказов Люциуса, который тот вычитал из какой-то книжонки. Все это казалось сюрреалистичным. Особенно поведение Боннета. Чем же его так манил Эдвард? Он не успел показать себя во всей красе как пират или хотя бы как человек. Перед капитаном престал только внешний облик. Запах подаренной рубашки забивал легкие. Как только Эдварда кинули за решетку Израэль попытался припасть к нему, дабы осмотреть на наличие ран. Всех, кто сидел в клетке приковали цепями к прутьям, дабы сидели смирно. Тич усмехался такой реакции друга и отклеиваясь от пола с улыбкой кивал, давая понять, что все более чем в порядке. На это Иззи лишь еще больше шипел. Вся команда в плену, а капитан так беззаботен. Хотя бы скука ушла. До встречи двух капитанов можно было сказать, что Эдварда Тича, как человека, совершенно не существовало. Весь его облик и все его существование были практически стерты скукой.
Яркая луна же пробивалась сквозь окна капитанской каюты, зацикливаясь на маленьких трещинках стекла, заставляя их сиять. Свет свечей давно сменился светом ночного прожектора. Он интимно проходился по каждому укромному месту, ясно давая понять, ничто не скроется от него. Он, незримым образом, сидел рядом с капитаном, оглаживал скомканное одеяло и переползал на еле прикрытую грудь. Стид следил за самым ярким лучом, что отражался от воды и застенчиво освещал вздымающуюся грудь. В руках была сжата футболка, а точнее ткань, оставшаяся от нее. Мягкий хлопок, впитавший в себя запах кожи Эдварда Тича, опьянял. Он был лучше любых хмельных или спиртных напитков, подававшихся на приемах короля. Одна рука прижала приятную ткань к щеке, а вторая же нагло скользнула под белье, обхватывая уже вставший член. Капитана опьянял не только запах, но и стыд. Знакомые движения сбивали дыхание. Рука ходила, то медленно вверх, то резко опускаясь вниз. Стид легко прикасался губами к ткани. Наверно, впервые он ощутил желание так отчетливо. Впервые притронулся к себе, будучи на корабле.
Странно. Молодые матросы довольно часто обсуждали как нашли укромное место что бы подрочить или просто обсуждали процесс, упоминая при этом своих малодушных жёнушек, ждавших на берегу. Стида никогда не занимали подобные действия, а уж тем более рассказы. Не сказать, что Мери не возбуждала его, совсем нет. Но с ней не было никакого азарта. Боннет пытался представлять ее на корабле. Тогда бы они прятались от всего мира в тех укромных местах. Подобные мысли на долго не задерживались и даже не пробуждали какой-то страсти. Возможно, только легкий румянец. Незнакомый образ пирата же вбивался в сознание и заставлял вести себя как животное. Может это просто был легчайший способ сбежать? Не было времени строить дружбу, но вот секундная страсть. Она бы сделала все за них. Выбила бы воздух из легких, затуманила разум. Дала надежду на свободу и долгожданную легкость.
Скрип двери. Запах алкоголя. Зрачки Стида расширились, оставляя лишь маленькую золотистую кромку. Приятная ткань была спрятана под перину, а руки нервно поправляли, раскрывший грудь, халат. Ричард Бейнс собственной персоной. Он пьяной походкой продвигался к спальне, стараясь при этом, все же держаться ровно. Стид в недоумении разглядывал фигуру.
— Мы не можем оставаться здесь еще, Сти-ид. — протягивал голос. — Этот корабль, эта команда. Меня блять тошнит от всего. А больше меня тошнить от тебя. — Рикки припал к койке, разбрасывая руки невпопад на тело Стида. Последний же лишь тяжело вздыхал. Рикки часто вел себя подобным образом, когда напивался. Отношения капитана и старпома ощущались как у супругов, уставших от друг друга. Муж — Стид, утомившийся от брака, желавший сбежать, не обращал внимания на свою женушку — Рикки, а она же, в свою очередь, требовала бесконечного внимания. То холодела, то напивалась и приставала. Стид опустился тонкими руками на плечи Бейнса, приподнимая того, стараясь выйти хоть на какой-то контакт.
— И что ты хочешь, чтоб я сделал? Мне нужен еще как минимум день, дабы залечить рану (о которой Стид благополучно позабыл) и расспросить…
— Расспросами будут заниматься слуги Короля. — перебил Бейнс. — Да даже им это будет в никуда. Они просто повесят твоего любимого пиратишку. — слова вылетали, стараясь достичь кого-то, но лишь утопали в пьяном угаре. Стида это конкретно достало. Он поднялся, укладывая Ричарда на кровать.
— Чем он так тебе полюбился? — рука схватила запястье, удалявшегося капитана. Голос дрожал. — почему… — Стид выхватился, вновь поправляя халат. Он уже было хотел покинуть помещение, наполненное бессмысленными истязаниями.
— Он свободен. — выронил напоследок Боннет. Одно слово вбивало сердце Рикки, пытавшегося прийти в себя, дабы не дать выйти наружу слезам вместе с чувствами.
Ричард не соврал тогда Эдварду, на счет ненависти. Но помимо нее было еще что-то. Что-то кардинально отличавшиеся от желания перерезать глотку капитана. Ричард хотел не столь заполучить все судно, как заполучить сердце Стида. Столько лет они плавали бок о бок. У этого везунчика есть хотя бы жена. А Ричард был один.
Строптивым пареньком он попал на этот корабль. Стид еще тогда только огрубевал, так что у старпома было много времени дабы узнать душу этого человека куда лучше. Не спроста их движения в боях вторят друг другу, каждый шаг, каждое движение руками — вальс, который однажды они танцевали. Лучшее время было со второй командой «Мести». Беззаботные дни, почти без перепалок. Люди позволяли себе напиваться и подтрунивать друг друга. Так в одну из ночей один из матросов достал лютни и начал наигрывать какую-то приятную, волнующую мелодию. Бейнс поспорил тогда с кем-то, что сможет утащить капитана в танец. Так и случилось. Они оба были не столь хороши в танцах, но их движения напоминали крылья бабочки. Невесомые, неоднозначные. В конце действа Стид позволил себе рассмеяться, трепля волосы Ричарда, скрываясь в толпе вояк. Они запомнили это на долго.
Каждый раз, когда у них были «уроки» фехтования Рикки вспоминал их неумелый вальс. Особенно после одного события.
***
Ричарда настигла шпага. Она с лязганьем приземлилась около рукоятки, скользнула до кончика и слетела в сторону. Тела были близки. Дыхание старпома притупилось. Он всматривался в глаза цвета шампанского, выпитого утром. Ноги подкосились, а эспадрон вылетел за чужим оружием. Стид в мгновение подхватил Рикки за талию, давая хоть какую-то опору. Капитан не волновался за друга, он догадывался о чувствах и о том, что каждое прикосновение или совместное действо могут стать последними перед признанием. Ричард попытался объясниться, на что последовал заливистый смех.
***
В какой момент Стид свел все на нет и в нем проснулось недоверие к другу? Веки Бейнса уже давно слиплись, а сам он закутался в теплое одеяло, хранившее запах давно забытого, дружелюбного образа человека, которого Рикки искренне любил.
Стид же не стал искать себе место для ночлега. Еще одна ночь без сна — пустяк, но вот следующий день уже будет ощущаться куда тяжелее. Капитан прошелся по борту, прогоняя всех задремавших по койкам. Возвратившись в свою каюту, он оглядел Бейнса, который толи сладко скулил, толи плакал во сне. Стид уселся в кресло за стол, достал бумаги по погибшим и стал разглядывать их, дополняя записи. Завтра последний день для побега. Тело уже достаточно окрепло, заживало все на Стиде как на собаке. Оставалось только рассказать обо всем Черной бороде. Только бы не сорваться в объятия.
