Духом и Сталью: Воля выбора

      Весь путь до палатки Агидель и Сильвия молчали. Охотница не знала о чём думала возлюбленная, но её саму просто бередило от того, что устроили подруги. Плевать было даже на то, что эти лервы попросту издевались над ней, как потом поняла дочь леса, но то, что она узрела… Ну почему Агидель не могла сделать хоть что-то подобное? Почему она носилась с ней, словно с редчайшим цветком? Девушка понимала, что, возможно, и сама в том виновата из-за своей реакции в самый первый раз, но ведь теперь-то Сильвия ясно дала понять, что готова, и рыжеволосая может быть не столь нежной. Отношение к ней Агидель, конечно, было приятно, трепетно, но совершенно не тем, чего на самом деле хотелось. Если бы капрал развернулась, огрела по щеке, отругала… Да она бы просто рухнула на колени и готова была услышать любое пожелание. И выполнила бы его. Почему ей так хотелось этой грубости? Откуда вообще возникли эти странные, новые и совершенно непонятные желания, которых, казалось, не было ещё вчера? Может и проблема была не в Агидель, а в ней? Не Агидель не может её понять, а она себя, из-за чего любимая и путается? — Агидель, ты злишься на меня? — невольно вопросила дочь леса, едва приподняв взгляд. — Нет, зачем? — удивилась рыжеволосая красавица, — я понимаю, никто не обязан вести себя так, как от него или неё ожидают. Я уважаю твой выбор. Может, не до конца понимаю, но что узнала сегодня, так то, что никто не идеален. Даже лучшие. — Ты про дер Кин? — едва не выплюнула её фамилию Сильвия. Настроение вмиг рухнуло вниз, стоило лишь услышать имя столь ненавистного ей человека. — Даже она, — не уловив интонацию, согласилась капрал, — у всех нас есть свои слабости, мы не железные. — А тебе не кажется, что она слишком много на тебя взвалила? Почему сразу ты? Можно ведь было Ингвара попросить в первый раз побыть старшим караула, он всё же воевал, — недовольно заметила охотница. — Потому что я увидела, как она устала, и сама предложила помочь. И да, я за то, чтобы мы все менялись. Если Эверстейн согласится, Ингвар тоже будет нести дежурство. А в идеале, как я считаю, нам нужно ещё два-три капрала, это бы позволило снизить нагрузку и не сбиваться с ног, но кого повысить в звании? Марика сама не хочет, Инги что-то затихла, Мариотт и Эльга… Может быть. Или вот ты, Сильвия, ты ведь могла бы стать капралом, — даже всплеснула руками рыжеволосая. — Чтобы быть на побегушках у Всезнайки? — не подумав, вскинулась дочь леса. — Вообще я хотела сказать, что ты умная, старательная, внимательная, ответственная и как нельзя лучше подходишь на более высокую должность, — нахмурилась Агидель, — и ты могла бы помочь мне, но раз считаешь, что я у старшей на побегушках, возможно, это действительно не твоё, — с ощутимой обидой в голосе закончила девушка, отдёрнув в сторону полог палатки и забираясь внутрь.       Охотница замерла на месте. К удивлению и растерянности быстро примешалось чувство вины: вот и то самое, о чём ей как-то говорили подруги. Странным было это ощущение, когда едва не переполняет недовольство из-за дер Кин, но из-за отношения к ней Агеллон, хочется скрыть в себе своё отношение. И в этот раз, похоже, она очень сильно задела рыжеволосую, хотя знала ведь, как важно для той звание и какую ответственность, на самом деле, взвалила на себя возлюбленная. Это заставило Сильвию задуматься — если бы на месте Всезнайки был кто-то иной, раздражало бы это также сильно? Может, всё заключалось в личной неприязни? Казалось, она всего лишь разделяет мнение Марики, но теперь, кажется, она осталась одна… — Агидель! — чуть воскликнув, охотница поспешила забраться в палатку, застав девушку за тем, как та снимала штаны, — Агидель, извини! — она быстро заключила её в объятия, не давая пошевелиться, — просто порой я очень сильно расстраиваюсь из-за того, как ты пропадаешь, и вижу, как устаёшь. Мне хочется тебе помочь, но и в голову не приходило, что я тоже могла бы стать капралом и взять часть обязанностей на себя… — Сильвия, не всё так просто, — строго ответила Агеллон, чем вызвала в душе девушки волнение и некое предвкушение, — тут мало одного желания помочь мне. В первую очередь ты должна понимать, что действуешь на благо всех остальных и сама, действительно сама, искренне, хочешь этим заниматься. Именно поэтому Эверстейн и не трогает Марику: она понимает, что если у той нет желания быть капралом, то заставить её им быть она не сможет. Во всяком случае со всей ответственностью… — Я не знаю, — пробормотала дочь леса, — Раньше я и не задумывалась, что во мне есть необходимые черты для того, чтобы стать командиром. Казалось и десятник из меня так себе, так какой ещё капрал? Но то что ты сказала про умную, старательную… это вдохновляет. Я хочу попробовать, только не совсем понимаю, с чего начать… — задумалась охотница, нехотя отпуская недовольство из-за слов возлюбленной об Эверстейн. — Ну, можно с того, чтобы меня отпустить и наконец-то дать мне избавиться от порток, — хихикнула рыжеволосая. — Тут уж я точно могу помочь, — в ответ рассмеялась Сильвия, вцепляясь в ткань штанов, — госпожа капрал, я вытащу вас из плена одежды! — героически заявила она.       Обнажив ноги Агидель, охотница тут же запустила ей руки под рубаху, принимаясь слегка щекотать. Рыжеволосая извивалась и еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос, перебудив ближайшие палатки. — Силь… Вия… — зажимая себе рот, вертелась на месте Агеллон, — ты чего ус-ус-устроила-а-а? — девушка не удержалась и коротко взвизгнула. — А как ты думаешь? — игриво осведомилась охотница, одновременно с щекоткой пытаясь снять и рубаху. — Или почему, по-твоему, я так быстро вылетела из палатки Марики? — прищурив глаза, облизнулась охотница. — Вот повезло, что мы сегодня не в шатре ночуем, нам бы Эверстейн за мои вопли таких отвесила, на всю жизнь запомнили бы, — уже помогая русоволосой раздеть себя, хохотнула капрал. — Каком шатре? — ничего не понимая, замерла девушка из Литау. — Ох, точно! — воскликнула рыжеволосая, слегка ударив себя пальцами по лбу. — Извини, забыла сказать. За мои успехи лейтенант разрешила нам с тобой перебраться в сержантский шатёр, ну и Ингвару с Роксоланой тоже повезло. Но ты не подумай, не в один, конечно, — поделилась радостной, как она думала, новостью Агидель, — представь, сколько будет у нас двоих места, это не в нашей палатке ютиться. — И какой от шатра толк, если нам придётся таиться как мышам от кота, чтобы дер Кин не услышала чего ночью? — недовольно хмыкнула Сильвия, теперь уже сама обижаясь, — ты прежде чем соглашаться, не подумала об этом? Или хотя бы о том, почему Марика с Селимой разместились на самой окраине? — казалось, только успокоившись на мгновение, скрывшееся недовольство вновь пробилось наружу. Девушка сама не замечала, насколько сильной была её неприязнь к Эверстейн, и поделать с этим едва ли что могла. Не хотела, не желала, только не после всего. — Не подумала, — глухо откликнулась Агидель, действительно в тот миг больше размышлявшая о преимуществах и упустившая столь значительный недочёт. — Ну вот тогда давай будем привыкать вести себя как мышки, — чуть прохладно заметила охотница, отсаживаясь подальше и начиная раздеваться, — быстро на бочок и спать. — А как же… Мне показалось, ты сейчас спать не хотела? — в растерянности проговорила Агеллон, спустя пару минут размышлений. — Сон вдруг сморил. И вообще, завтра день тяжёлый, сама же за мной поэтому и пришла, тебе ещё и ночью главной по караулу быть, так что всё. Спать, — даже немного строго заметила Сильвия, в самом деле, улёгшись на бок и запахнувшись одеялом, — доброй ночи… — Доброй… — пробормотала Агеллон, укладываясь рядом.       Правда, признавая правоту дочери леса, желания спать у Агидель не было ни в одном глазу. Совсем иные мысли витали в её голове, особенно после того, как охотница с явным намёком скользила руками по её телу. Вместе с тем рыжеволосая понимала, какую натворила глупость с этим переездом в шатёр и пыталась сообразить, как выйти из ситуации, но в первую очередь её волновало то, что завтра им с Сильвией не суждено быть вместе, а после свободного дня, проведённого в любовных утехах, уж очень хотелось продолжения. Ничего не говоря, девушка тоже повернулась набок, устраиваясь поближе к возлюбленной, и медленно прижалась к той сквозь одеяло.       Русоволосая тихонько улыбнулась, зная, что Агидель этого не видит, и чуть поведя бёдрами, посильнее выгнулась в спине, чтобы Агеллон упёрлась в её ягодицы. Охотница была готова поспорить на что угодно — она слышала, как сдерживает тяжёлый вздох её любимая. Улыбка стала шире и коварнее. Пусть Сильвия и обижалась, ведь было за что, но все эти манипуляции от и до были вызваны непрерывным желанием, обуявшим её задолго до того, как они очутились наедине. Ей было даже интересно заставить голубоглазую красавицу действовать таким образом. Вот пусть теперь добивается…       Рука Агидель опустилась на бок, скользнула вниз, проводя по ткани, остановилась на бедре. Движения были осторожными, словно случайными, но в них чувствовался некий призыв. Сильвия молчала, ожидая, что последует дальше. Лёгкие поглаживания, притуплённые тканью одеяла, но всё равно заметные, призывающие к вниманию. Агидель прижалась ещё сильнее, немного зарываясь в волосы. Теперь охотница чувствовала её горячее, чуть подрагивающее дыхание у себя на шее. Закрыв глаза, делая вид, что спит, хитрюга чуть повернулась, как бы укладываясь на спину, но «случайно» немного распахнула одеяло.       Агеллон выжидала недолго, больно уж сладким был этот соблазн. Её рука прокралась под одеяло, коснулась ног Сильвии. Теперь поглаживания были ощутимы даже слишком хорошо. По нежной коже, распространяясь по всему телу, словно пробегали маленькие разряды, невольно заставляя тело едва заметно подрагивать. Охотница сама выдохнула, чуть приоткрывая губы, и немного развела ноги. Вычерчивая только ей одной видимый узор, Агидель прошлась пальцами вверх по внутренней стороне бедра и… — Что, позволь узнать, ты делаешь? — резко спросила дочь леса, одновременно слегка шлёпнув по кисти Агеллон ладонью и тут же сжав её руку своими ногами. — Учусь вести себя тихо, как мышка, — прошептала рыжеволосая, приближая лицо к лицу Сильвии. — Какая наглая мышка, — строгим шёпотом ответила охотница, поворачивая голову. Теперь их губы едва не соприкасались, — а ещё и неосторожная. Так легко попалась в мою ловушку… — мягко, маняще добавила она. — И с удовольствием сделаю это снова, — выдохнула Агидель, прежде чем горячо поцеловать любимую.       Русоволосая девушка хотела было ответить: «Если я позволю», но прикосновение губ, язык, размыкающий их, касающийся её языка, возрастающее желание и взыгравшее новой волной возбуждение быстро заставили отказаться от ненужных более разговоров. И пусть Агеллон по-прежнему была излишне заботлива, не проявляя грубости, но Сильвии в этот раз понравилось, как она действовала. Похоже, Селима была права, говоря, что рыжеволосая в первый раз просто изучала её реакцию, поскольку сейчас действовала куда увереннее, а темнота палатки, не позволявшая различить всех деталей, избавила и от беспокойного взгляда.       Прервав поцелуй, Агидель, припала к шее охотницы, слегка прикусывая кожу зубами и одновременно лаская языком. Сильвия задышала чаще и глубже, вздохи становились судорожнее, явно одобряя эти действия. Увлёкшись, она совсем расслабила ноги, и пальцы Агеллон легко получили доступ к сокровенной точке. Дочь леса вновь зажмурилась и отдалась на волю чувств, слыша напоследок проникновенный шёпот прямо в ухо: — Иногда мышкой может притвориться и кошка. И никакие ловушки не остановят её…

***

      Новый распорядок дня в лагере был много результативнее, но вместе с тем и куда более изматывающим. Особенно тяжело пришлось Селиме и Сильвии. Общая тренировка, рытьё укреплений, вновь нелюбимые обеими практики для стрелков, а потом обе как угорелые неслись успеть позаниматься с кавалеристами. Второй день в таком режиме уже начинал выжимать из них все силы. В редких перерывах охотница так и вовсе едва не засыпала — сказывались, как последствия бурной ночи, так ещё и ранний подъём, во время которого они с Агидель наспех перетащили вещи из палатки в шатёр. Капрал хотела обустроиться как можно скорее, но дочь леса, в непривычной для себя манере, просто махнула рукой на груду вещей и заявила, что займётся этим, когда будет время. Рыжеволосая удивилась, но ничего не сказала, зато Марика и Селима весь день не могли прекратить подтрунивать над девушкой, шутки про беспокойную ночку сыпались из них, как из рога изобилия Фраи. Под конец тренировки стрелков, услышав ещё одну колкость от подруги, охотница не выдержала и резко посоветовала ей прогуляться в путешествие по известному всему Остерну направлению. Далканка от неожиданности чуть язык себе не прикусила, когда хотела сказать: — Ну ладно, Штан… — ей показалось, но во взгляде русоволосой мелькнуло что-то предостерегающее, хищное, прямо как в строгом прищуре глаз Огинь. — И не смей меня так называть! — добавила Сильвия, гордо вскинув голову, отчего её длинная коса даже взметнулась вверх, слегка хлестнув по спине. Не теряя времени, она бегом устремилась к коновязи на опушке леса. — Лань длинноногая, — пробормотала себе под нос дочь гор, стараясь поспеть за подругой. Едва добравшись и оседлав скакунов, девушки стремглав направились на занятия будущих кавалеристов, которые уже были в самом разгаре. Дер Кин поблизости видно не было, наверное, упражнялась с панцирниками, а руководили тренировкой Марика и Агидель. Точнее, последняя, хоть и являлась старшей, вместе со всеми отрабатывала таранный удар. — Рыжая, прижми задницу к седлу! — чуть не надрывая голос, крикнула магнатка, — сколько ещё повторять?! Сделаешь так в настоящем бою, слетишь с коня как та лярва! — Прости! — откликнулась девушка, но слегка улыбнулась. Огинь выражения не выбирала, зато и дело своё знала. — Мне от ваших извинений толку, что с поломанной дуды, звук есть, а смысла никакого, — покачала головой блондинка, в то время как остальные кадеты громко расхохотались. — А ты всё лютуешь, любовь моя? — ухмыляясь, бодро подскакала Селима, с восхищением глядя на свою девушку. — Тренирую, — улыбнулась краем губ магнатка, глянув за плечо далканке, заметив, что подъезжает и Сильвия, — Штанцы, давай быстрее, всё ж не в палатке с рыжей, здесь поторапливаться надо. — И ты иди в фоссе к лервам вприпрыжку через кутасово море! Хватит надо мной издеваться! — сорвавшись, охотница отправила Марику по тому же маршруту, что и ранее Селиму. Огинь настолько удивилась этой грубости и смелости, что даже в лице переменилась, пока далканка, сгибаясь в три погибели от смеха, едва не грохнулась с коня на землю. Повезло, что поравнявшаяся с ней дочь леса, успела ухватить за плечо. — Виюшка у нас сегодня сильно не в духе, — напоследок хихикнула кареглазая, и кивнула подруге, — спасибо. — А нечего было меня с утра бесить, как злую сурту. Я и покусать могу, — дёрнула плечом Сильвия. — Ну, тогда поезжай отрабатывать манёвры, заодно успокоишься, — рассудила Огинь, вальяжно махнув рукой в сторону свободной части поля, — давай-давай, шибче, не надо мне тут глаза закатывать, это я и сама умею. Селима, ты к остальным, и хватит улыбаться, сконцентрируйся, а то вон из седла падаешь.       Охотница продолжала тихо ругаться, но вскоре, приступив к необходимым всаднику упражнениям, заметила, что постепенно недовольство улетучивается. То ли Марика действительно знала способ, как можно отвлечь от чего-то неприятного, дав задание, то ли ей просто нравилась верховая езда, а может всё вместе, дочь леса не знала, но уверена была в одном: она больше не боялась скакунов. Если в самом начале девушка даже боялась подступиться к коню, то сейчас не испытывала с этим никаких трудностей. Даже жаль было, что Всезнайка запретила отлучаться из лагеря, в свободное время охотница с удовольствием бы прокатилась до озера с подругами, поплавала с ними, обучая Марику… Пришлось тряхнуть головой, не мечтая понапрасну. Свободного времени в ближайшие дни, а то и месяцы им было не видать, как солнца ночью. Не свалиться бы с ног от усталости… Как только её девушка и подруги умудрялись держаться? Агидель и Марике ещё в караул заступать, Селима, вон тоже, носилась как заведённая, отрабатывая удар, но с другой стороны далканка и раньше часто была излишне активной, переполняемой энергией. — Сильвия, давай в строй к остальным! — окликнула магнатка, когда тренировка уже подходила к завершению, — попробуешь пару раз.       Русоволосой хотелось бы, конечно, не так мало, но деваться было некуда. Хорошо ещё хоть так. Мимолётно девушка подумала о том, что ей более не нравится довольствоваться малым. Странно, прежде она не замечала за собой больших амбиций, её вполне всё устраивало… Или может она просто не хотела замечать очевидного? Ведь тогда, в самом начале ей непременно хотелось взять верх в соревнованиях с луком. И вот снова, похожее желание, но куда более настойчивое. Сильвия чувствовала — она хочет держаться в седле так же уверенно, как подруги, она хочет биться так же достойно, она хотела всей полноты чувств с Агидель, как это было у Марики и Селимы, бесы бы всё побрали, да после слов своей рыжеволосой красавицы о звании капрала, она действительно задумалась — почему нет? А почему только капрала?       Занятие закончилось. Всего два удара, но она постаралась доказать, что ничем не хуже других. Кажется, получилось. Агидель смотрела на неё с гордостью. Селима подмигнула, и даже Марика слегка кивнула, обращаясь затем к приблизившейся Агеллон: — Давай, рыжая, скажи всю ерунду, что в таких случаях полагается, и поехали, у нас с тобой ещё дел сегодня невпроворот. — Кадеты! Прекрасная тренировка! Так держать, — громко крикнула капрал, — помните, ваши усилия сейчас, это залог победы в будущем! Все молодцом! Рысью, к коновязи… Марш! — Ага, только от собственной гордости не надувайтесь, а то, смотрю, у некоторых скоро щёки треснут! — безразлично добавила Огинь, чем вновь, даже к собственному удивлению, вызвала у соратников смех. — Вия, — далканка поравнялась с подругой, и обратилась, сокращая её имя легко и непринуждённо, — у тебя какие планы на вечер и ночь? — Помыться и рухнуть спать, — чуть зевнула русоволосая и, стащив перчатку, протёрла глаза, слегка их округляя, — ох Фрая, мне же ещё наши с Агидель вещи разбирать… Этот бледский переезд в шатёр! — нахмурилась охотница, с тяжёлым вздохом сдувая в сторону с лица выбившуюся прядь волос. — Хочешь, помогу? — предложила далканка заботливым голосом. Даже слишком заботливым. — Селима, чего тебе надо? — мигом раскусила её Сильвия. — А я уже не могу просто помочь подруге? — кареглазая состроила самое невинное выражение лица. — Как раз потому что мы с тобой подруги, я и спрашиваю. Знаю ведь, это не просто так, — ухмыльнулась охотница. — Ты гляди, какая проницательная стала! Ладно. Я чего подумала, всё равно ведь ни Марики, ни Агидель с нами сегодня не будет, может, посидим вместе с тобой, поговорим, да и ночь скоротаем? Скучно ведь, поодиночке, — предложила далканка, но что-то всё равно недоговорила, и Сильвия это вновь ощутила. — А ты часом, не трусишь ли одной в палатке с Чернышом остаться? — хихикнула русоволосая, прищурив серо-зелёные глаза. — Чего?! Да я вообще ничего не боюсь! — захорохорилась дочь гор. — Ой, вот прям чувствую, сил мне не хватит после бани и вещей куда-то идти… — показательно зевнула дочь леса. — Ладно, тайхран с тобой! Да, не хочу я одна в палатке с этим скользким гадом оставаться, — недовольно пробормотала темновласая, — кто знает, чего у этой гадюки на уме? Странно всё же, как он Марику понимает. — Сразу бы так, Селимушка, — улыбнулась охотница, — ладно, посторожу тебя, чтобы не съели нашу малютку, Селимушку, — рассмеялась она. — Кто тут ещё маленький, а?! — тут же воскликнула далканка, приподнявшись в седле, дабы казаться выше. — Кто-то, — всё ещё посмеиваясь, ответила девушка. — Но с вещами ты мне действительно поможешь. — Да-да-да, — чуть отмахнулась подруга, едва слышно прошептав, — надо ж было такую курву из неё сделать…

***

      Сунувшись за полог шатра, Селима чуть не запнулась о груду одеял, брошенных прямо у входа. Помянув недобрым словом тайхрана и его порождения, девушка ухватилась за плечо подруги, благополучно миновавшей препятствие, устроенное ею же. — Предупреждать надо! — возмутилась далканка. — Вроде палатка, а силков как на том поле… — Я ж тебе сказала: подожди, я лучину зажгу, — в ответ заметила охотница, опускаясь на колени и начиная рыться в сумке, — чего такая нетерпеливая? — Интересно же, как тут в шатре, — почему-то шёпотом проговорила дочь гор. — Ну у Всезнайки в шатре ты ведь была, думаешь, тут будет как-то иначе? — хмыкнула подруга, наконец-то обнаружив искомое и начиная высекать искры. — Я там по сторонам не смотрела, а думала, как бы не выхватить за твои речи. И ты бы потише, её шатёр рядом, — опять прошептала темновласая. — Да брось, не настолько же хороший у неё слух, чтобы наши бормотания тут разобрать, — запалила первую лучину Сильвия. — Сурта её знает, вспомни, вчера перед строем, и стоит далеко, и мы едва шептались, так ведь всё услышала, — пожала плечами дочь гор. — И ведь не первый раз уже, если задуматься, — добавила далканка, покосившись на полог. — Да вы с Марикой галдели как гуси что сейчас, что тогда, — хихикнула охотница, потянувшись за другой лучиной. — Не было такого! — тут же надулась кареглазая. — Тебе вот на всё надо возразить, если что-то из сказанного не нравится? — тайком ухмыльнулась подруга. — Нет, не на всё, — не уловив подвоха, ответила Селима. — Что и требовалось доказать, — хохотнула Сильвия. — Ой, всё, иди ты знаешь куда? — отмахнулась дочь гор и, пользуясь тем, что света стало больше, принялась с любопытством осматриваться, — вот это вам повезло, конечно, действительно шатёр! Да тут вчетвером и то не тесно будет, а они вдвоём, как дворянки прям! — Если хочешь, я с радостью обменяюсь на вашу палатку, — предложила дочь леса. — Откажусь, под боком у дер Кин такое себе удовольствие, — даже передёрнула плечами далканка. — Вот и я о том, — вздохнула подруга, покачав головой, — ладно, давай, займёмся делом.       Вдвоём девушки ловко разложили одеяла в центре шатра, а после Сильвия, вытащив из сумок часть вещей, пристроила похудевшие мешковины вместо подушек. К её радости в шатре от сержантов остались не только лавки, но даже небольшой стол. Под потолком были натянуты две верёвки, куда охотница начала перевешивать свои сборы трав. Селима наклонилась к брошенной на пол сорочке, той самой, в которой охотница была на празднике. — А это чего валяется? — девушка подхватила вещь в руки. — Толку с неё? Я же говорила, Агидель порвала, когда меня удержать на обрыве пыталась, — только пожала плечами Сильвия. — Это как сказать… — задумчиво произнесла Селима, вытянув перед собой ткань и рассматривая дырки на боку и растянутый ворот, — слушай, у меня тут мысль одна появилась. Я могу перекроить, и такое платье выйдет, загляденье! Как раз явишься в нём на день рождения к Агидель, у неё от подобного точно ум за разум зайдёт, и будет тебе то самое, на что жаловалась. Только надо быстро всё делать… У неё же скоро совсем, она говорила, вроде после праздника? — Ох Фрая! — русоволосая так и вцепилась себе в волосы, — да же… Блед, а вдруг уже прошло? — спросила охотница, посмотрев на кареглазую. — Какой сурты, Вия? — ахнула далканка, — ты чего, ишачья дочь, не спросила точно, когда у твоей любимой праздник? — Н-е-е-т, — жалобно протянула охотница, опустившись и сев на пол. — Рот твой… Всякие глупости только спрашивать может! — даже рыкнула Селима. — Как будто ты знаешь, когда именно у Марики день рождения, — попыталась неловко оправдаться дочь леса. — Девятнадцатого руена, — мгновенно ответила далканка, скрестив руки на груди, — а ты, курва, каких поискать. Значит так, действуем сегодня, без промедления! — И что ты предлагаешь? — с надеждой спросила Сильвия, подходя ближе. — Для начала нам потребуется ещё ткань. Наведаемся в складской шатёр и немного одолжим, всё равно сержантов нет, никто не охраняет… — принялась излагать план подруга. — Нет! — поспешно возразила охотница, следом за этим тоже понижая голос, — Селима, это воровство, причём у своих же! Мало того, ты собираешься сделать это сейчас, когда в карауле именно Агидель и Марика? Понимаешь, что если нас обнаружат, то им достанется? — возмутилась девушка, хотя, больше всего её смущала Агидель, которая в последнее время уж слишком усердно следовала всем правилам и вполне могла сама их застать. — Выходит, тебя всё же больше заботит риск того, что могут пострадать они, чем факт воровства? — ухмыльнулась кареглазая, — а я вижу всё иначе, это прекрасная возможность. Дер Кин спит, и даже если мы попадёмся, то кому? Своим же. По головке нас, конечно, не погладят, но и серьёзного ничего не будет… Там же Марика, она обычно своими методами наказывает, что всяко лучше общепринятых. Да и надо-то нам не много, — развела руками темноволосая. — Всё равно я против, — насупилась Сильвия, — ещё хуже получается, мы как будто пользуемся их положением… — И что? Или Марика, по-твоему, не пользуется своим отказом от повышения? Да и тебе, я смотрю, прямо есть чем любимую на праздник обрадовать? Или хочется в дранье ходить? — изогнула бровь Селима. — Я могу для неё пирог испечь, — возразила охотница, — она любит сладкое. — Прекрасная мысль, — улыбнулась подруга, но заметив, как начала воодушевляться русоволосая девушка, резко проговорила, — а муку где возьмёшь? Её и так немного оставалось, и вся она в шатре, где припасы. Вот и получается, что у нас на одну цель стало больше, — прищурившись, улыбнулась дочь гор. — Блед, — ругнулась дочь леса, прикрывая глаза и быстро решая, — ладно. Идём. Но возьмём немного и только самое необходимое. И потом сразу назад. — Не сомневайся, — заверила далканка.       Что-то в этом обещании напрягало охотницу и, как выяснилось немногим позднее, не зря. В сумерках добравшись до шатров, расположенных немного в стороне, девушки, никем не замеченные, скользнули в первый. В темноте было сложно что-то разобрать, поэтому Сильвия осталась у входа, чуть-чуть отдёргивая полог и посматривая за улицей в щёлку. От волнения начали потеть ладони, а когда подруга начала копошиться, издавая шум, русоволосая занервничала ещё сильнее: — Селима! — громким шёпотом позвала дочь леса, — ты чего так долго? Давай быстрее! — Я только начала, — шикнула далканка, явно что-то уронив, — не лезь под руку! — Можешь тише?! — Ты орёшь громче, чем я осматриваюсь. Стой на стороже, не отвлекайся! — приказала Селима. — Не ровен час, нас застукают именно из-за твоих криков.       Охотнице, казалось, это были её самые тяжёлые минуты ожидания в жизни. Даже когда она стояла на песке арены после поединка, гадая, примут ли, даже когда разговаривала с Марикой, стараясь ту успокоить из-за разлада с Селимой, даже когда в бане исходила желанием от грядущей близости с Агидель, ни разу ей не было так страшно… — Держи, — вдруг шепнула позади дочь гор и русоволосая едва не подскочила на месте с позорным визгом, однако руки подставила, сразу ощутив, как на них лёг увесистый тючок. — Селима, какой лярвы?! Ты же согласилась, что только необходимое… — округлив глаза, растерянно проговорила Сильвия. — Здесь оно и есть. Чем языком чесать, бегом в следующий шатёр, — приказала темновласая плутовка, — живо! — Ладно, но знаешь что? — вдруг заявила дочь леса, — я сама возьму муку, а ты стой на стороже, а то опять ещё чего прихватишь. — Так ты, оказывается, тоже ручки запачкать не боишься? Виюшка, да ты просто кладезь скрытых талантов! С каждым днём всё лучше понимаю, как ты смогла с Марикой поладить, — зажимая рот ладонью, хихикнула подруга. — Я это делаю, чтобы тебя удержать от глупостей, — нахмурилась русоволосая, — на, я пошла, — передав поклажу, Сильвия скрылась в другом шатре. — Как это благородно, стащить меньше, дабы лишнего не взять. Совестливая ворюга! Кому сказать, не поверят, — забавлялась Селима. — Рот свой закрой, — любимой фразой далканки откликнулась из глубин шатра охотница, — по сторонам лучше гляди!       Дочь гор фыркнула, но ничего не сказала, пока Сильвия пыталась отыскать мешок с мукой. Она была уверена, что немного после праздника осталось. Хватит на пирог, может быть даже и не один, но точно не хватит, чтобы наготовить их для всего лагеря. «А мне надо, я ж не для себя» — успокаивала бунтующую совесть девушка, рыская по припасам. В конце концов, Марика ведь ей рассказывала, и она сама видела, как кадеты отлынивают от тренировок, ещё и поведение сержантов и самой всезнайки. Теперь взять что-то и для себя было её правом. А мука не находилась. Крупы, корешки, сушёные грибы… Соль. Охотница замерла. Соли порой очень не хватало, ей вдруг так захотелось своих небольших рильков, да чтобы на свежей рыбке побольше солюшки… «Нельзя!» — приказала себе девушка и полезла дальше, нащупав какую-то хламиду. Отдёрнув её в сторону, она чуть не испустила разочарованный вздох. Грубо-сколоченный пустой ящик. В сердцах она отбросила его в сторону и пошарила рукой по земле. Странно! Под пальцами явно прощупывался какой-то бугорок. Схватив пожухлые травинки, дочь леса потянула на себя…       Ком земли легко выскочил, а под ним обнаружился бурдюк. Быстро отвернув пробку, Сильвия принюхалась. Выпивка, и весьма крепкая! В этот раз никаких угрызений не было. Явно какой-то сержант припрятал его, и делиться не собирался. «Для дня рождения как раз сгодится! Где ж эта мука?» — ведомая странным чутьём, охотница провела рукой позади стоявших рядом с ямкой мешков и нашла один, поменьше. Вытащив его и развязав тесёмки, она сунула пальцы, поднесла содержимое к губам. Чутьё не подвело — вот и мука! — Долго ты там ещё? Или теперь намереваешься весь шатёр с собой вынести? — насмешливым шёпотом поинтересовалась от входа далканка. — Иди на кутас! Сейчас, — отозвалась Сильвия, положив ком земли на место и навалив сверху ящик и хламиду. На обратном пути она всё же захватила с собой и немного соли, переборов свою совесть. Выбравшись из шатра, она столкнулась с озорным взором дочери гор. — Ты же, вроде, только за мукой шла, а? — ухмыльнулась чернявая, указывая на бурдюк и небольшой мешочек. — Это другое. Какой-то сержант, может быть, даже тайхранов Махейм, его прикопал. Ему без надобности, нам как раз. Да и уж слишком много чести всем этим олухам ещё и кашу подсаливать, а мы, как мне кажется, более чем заслужили! Так выглядит справедливость, — чуть вздёрнула голову русоволосая. — И что же тогда в бурдюке? Вино? — заинтересовалась Селима. — Не похоже, запах более крепкий, я не знаю, — ответила подруга, вновь отворачивая крышку, дав понюхать девушке. — Брантвайн, свезло! — обрадовавшись, заключила дочь гор, — да ещё и целый бурдюк. Видать не зря гульнула так на Солнцекрес, теперь добро к тебе само идёт, а, Штанцы? — Спросила далканка, прищурив глаза и скосив взгляд на русоволосую плутовку. — Иди к лервам, — немного небрежно проговорила Сильвия, — давай-ка делать ноги, пока нас с этим добром не заметили. До вашей палатки ещё считай через половину лагеря пробираться и пойми ещё, есть ли кто живой из-за отсутствия сержантов. Столкнуться с кем-то стало куда как вероятнее.       На сей раз далканка спорить не стала, даже предоставив охотнице право идти первой. Им повезло. Караул стоял по границам лагеря, дер Кин спала, из жилищ никто и не думал показывать носа, Агидель и Марика, видимо, проверяли посты на противоположной стороне. Забравшись в палатку, девушки ощутили заметное облегчение от того, что их «налёт» удался. Пока Сильвия поджигала лучину, довольная Селима даже принялась мурлыкать себе под нос какую-то песенку. Охотница напрягла слух, различая слова: Разбойничая жизнь моя лихая, Гордая, весёлая моя, Одна меня ты только понимаешь, И жизнь другая мне и вовсе не нужна… — Селима! — округлила глаза дочь леса, — ты откуда такие песни знаешь? — Я ещё и не такие знаю, — хохотнула плутовка, — хочешь спою? — Не надо! — даже замахала руками Сильвия, — ужас какой, словно в разбойничьем трактире оказалась! Марика, небось, поседела бы, услышав! — Так она слышала, — отмахнулась бестия, — мне вот другое интересно стало, а ты откуда знаешь, какого оно, в разбойничьем трактире? Неужели бывала? — ухмыльнувшись, далканка заинтересованно прянула вперёд. — Вроде того. Когда из Литау в столицу отправлялась, шла с нашими купцами. На окраине лесов останавливались, а там народ всякий. В чащи они не суются, знают, что земля там наша, и на караваны наши тоже не нападают, понимают, чуть чего, стрелами истыкают. Озоруют вдоль тракта, что в Рималау ведёт, но с нами не связываются, — объяснила охотница. — Ха, весёлые же у вас там места, — ухмыльнулась дочь гор, — а я уж думала, скука одна, а нет, считай как у нас в предгорьях. Там тоже народ лихой. Одно время думала, может к ним податься? — Ты и про это Марике рассказывала? — улыбнулась Сильвия. — Ну да, — пожала плечами далканка, — она даже представляла, как тогда мы могли бы встретиться. Говорит, роман такой есть, называется «Шляхтич и разбойница». По сюжету на странствующего дворянина нападает лихой люд, но воин их побеждает, и остаётся лишь одна девчонка. Он её в плен берёт и собирается отвезти в город, дабы предать суду, но по дороге они друг в друга влюбляются, шляхтич даже хочет отвезти её в свой замок, дабы сделать своей женой, но девушка предлагает ему иную жизнь, вольную. И он соглашается, а потом их во время налёта убивают. — Ерунда какая-то, — хмыкнула дочь леса, — у них были все возможности жить счастливо и безбедно, а они вдруг в разбойники подались, непонятно зачем. — Вот и я сказала, что полная чушь, а Марика говорит, что не об этом там речь и читать надо. Обещала даже ту книгу достать потом, мол, немногое из того, что ей среди романов понравилось, — развела руками Селима, и обратила внимание на принесённое добро, — ладно, подельница, посмотрим на наш улов?

***

      Глаза начинали слипаться сами собой, несмотря на все способы, которыми Огинь пыталась прогнать сон. Она несколько раз обходила все посты, где стояли караульные, делая это чаще, чем следовало, в тишине отрабатывала приёмы рукопашного боя, наконец просто разминала мышцы и связки, но стоило ей хоть ненадолго присесть у огня, как дрёма нападала с поразительной быстротой. Приходилось даже хлестать себя по щекам. Помогало плохо. «Ладно, но только самую малость» — пошла на уговор с собой Марика, обращаясь к силе. Зелёные глаза на краткий миг вспыхнули изумрудными искрами, энергия пробежалась по телу, пробуждая сознание. Подпитывать себя так было безопасно, но лишь до какого-то предела. Организм постепенно истощался, ослабевал, и потерять контроль, как она уже догадалась, становилось гораздо легче. — Марика, — ночную тишину, в коей иногда лишь проскакивали отзвуки леса, да раздавался треск поленьев, прервал знакомый голос, — приляг, отдохни, я посижу. — Агеллон, вот где ты раньше была? — не оборачиваясь и не скрывая разочарования, ответила беловласая, — уже не хочу. — Уверена? — широко зевнув, капрал обошла соратницу и опустилась на бревно напротив, — я проверяла посты, через час можно смену делать, — она кивнула в сторону шатра, отведённого специально для тех, кто дежурил по лагерю. — Если я один раз сказала, то не надо переспрашивать. Или как я по-твоему самой первой ночью дежурила? — дёрнула шеей магнатка, скрыв тот факт, что с Селимой они таки какое-то время поспать успели, — ты мне лучше ответь, чего это ты вдруг решила сменить дер Кин? У вас с Ингваром и так дел по лагерю полным-полно, в караул заступать никто не обязывал, — она пристально взглянула на рыжеволосую девушку. — Эверстейн тоже должна отдыхать, да, ей легче, она может всего несколькими часами сна обойтись, правильно их распределяя, но теперь, когда столько забот, у неё тоже времени не хватает. И потом, мы, как будущие офицеры, обязаны знать всё и участвовать во всём, чтобы лучше понимать и не ударить в грязь лицом, — честно ответила Агидель, умолчав лишь о том, что ей действительно очень хотелось помочь старшей подруге. Ну и о том, что она прекрасно знала, как именно «дежурила» Марика. — Офицеры… — усмехнулась беловласая, кинув небольшую палку в костёр. — А я уж подумала, тебе и капралом быть мало, может, сержантом стать захотела? — ухмыльнулась блондинка. — Я уже не уверена, что и звания капрала заслуживаю, — вдруг призналась рыжеволосая, слегка поёжившись, хотя у костра, да и на улице, было тепло, — мне страшно, Марика… — Внезапно, — даже немного собралась Огинь, подавшись вперёд, — и в чём же причина таких сомнений? — Война, — глухо ответила Агеллон, ненадолго опустив голову, но затем устремила взгляд на соратницу, — ты правильно предупреждала, что быть лидером это огромная ответственность. От каждого слова и действия зависят жизни людей, надо всё продумывать, надо уметь реагировать, нужен опыт. Наверное, действительно нельзя хвататься везде за всё и сразу… — Кому-то определённо нельзя, а кому-то подходит, — пожала плечами магнатка, — у тебя, вроде, неплохо получается, — добавила та нарочито равнодушным голосом. — Что?! — вытаращилась капрал, с которой в тот же миг сон как рукой сняло. Подобная фраза из уст Марики стоила куда больше, чем сотни восхищённых «Прекрасная работа» от кого-либо, кроме разве, что Эверстейн. — Пойдем, прогуляемся, — поднялась со своего места Огинь, небрежно махнув рукой. Дождавшись, когда недоумевающая и слегка переполошённая Агидель поравняется с ней, подстраивая шаги, беловласая заговорила, — твои терзания и сомнения ясно показывают, что ты отдаёшь себе отчёт в происходящем. Куда хуже было бы, носись ты в полной уверенности, что всё делаешь правильно. В безупречном результате не сомневаются только законченные дураки. Именно поэтому я так разозлилась в тот раз в бане… Я далеко не идеальная, а уж ты тогда — тем более, однако… — Марика замолчала, слабо улыбнувшись. — Да, ты права, — задумалась рыжеволосая, уловив, как чуть вскинула нос блондинка, — но сейчас мне кажется, что немного уверенности как раз не помешало бы. — Помнишь, как я тебе на Большом испытании оплеуху отвесила? — слегка хохотнула магнатка, заметив, что капрал немного скривилась, — уверенность не приходит из слов одобрения твоих действий. Тебе не нужен человек за спиной, который будет говорить правильно или неправильно ты делаешь. Раскрой глаза и смотри за реакцией людей. Ты заметила, как изменился настрой остальных в лагере после отъезда крикунов и ваших с Эверстейн нововведений? — Все, ну почти все, довольны, хотя им приходится стараться куда больше, — ответила капрал, — да и мне приятно видеть, что усилия были не напрасны, вот только угроза войны не даёт покоя. Ингвар меня подбодрил, сказал, что возможно, к тому времени, как мы станем гвардейцами, она уже закончится, а что если нет? А вдруг уже завтра нам придётся вступать в настоящий бой? — Даже если закончится, начнётся другая. Кажется, ты должна была понимать, на что идёшь, когда поступала сюда. Гвардия не для украшения и королевских парадов всё же… — усмехнулась Марика, разведя руки. — И не важно, будет это через две зимы, через пять или прямо завтра. Если не верить в себя, проще сразу зарезаться и дело с концом, — блондинка резко хлопнула в ладоши. — Я не за себя переживаю, хотя, честно скажу, немного страшно. Куда больше я волнуюсь за жизни других, — чуть дрогнув от хлопка, призналась капрал. — Поэтому я и сказала, что ты неплохо справляешься, по тебе стало заметно, как ты относишься к своим обязанностям. А волнение вполне оправдано. Как раз, потому что оно есть, ты хорошо подходишь на эту работу, — ухмыльнулась Огинь, вдруг опустив руку на плечо девушке, — без ошибок не обходишься, но зато на них выучишься. И не проси их тебе озвучивать, сама думай, — предупредила зеленоглазая, заметив, как Агеллон хочет задать вопрос. — В конце концов, иногда каждый может видеть то, чего другие не видят и, обращаясь к оценке своих решений, ты поддерживаешь то болото, в котором сейчас находится гвардия. Да, не буду скрывать, иногда ты творишь дурь, Всезнайка творила и, думаю, будет творить дурь, но в тоже время у вас начинают проклёвываться и неплохие идеи.       В недолгом молчании девушки продолжили своё шествие к ближайшему посту. Агидель очень хотела задать один вопрос, что волновал её на протяжении последнего времени, ещё с того дня, как Эверстейн говорила, как переживает из-за того, что не все кадеты останутся в живых, когда дело дойдёт до сражений. — Марика, тебе страшно от мысли, что могут убить? — озвучила свои переживания рыжеволосая. — Раньше было не страшно, — тут же откликнулась Огинь, — убьют и убьют, только чтобы быстро. Не хочу корчиться в агонии и медленно подыхать, как безродная собака. А ты? Тебе страшно? — Да. И не потому, что это ужасно, рано или поздно умрём все. Страшно от того, что я не успею исполнить свои планы, увидеть то, что хотела бы увидеть, пожить так, как хотела бы, побывать там, где хотела бы, но ещё страшнее от того, что, если случится погибнуть, я уже ничем не смогу помочь любимым и близким людям, — тяжело вздохнула Агидель, развернувшись к соратнице.       Марика резко остановилась. Взгляды девушек встретились. Вокруг темнота и тишина. Но обе знали, что синева неба встретилась с ядовитой зеленью. — Вот поэтому и мне теперь страшно, — с таким же тяжёлым вздохом вымолвила Марика, — порой мне начинает казаться, что раньше было всё как-то проще и понятнее, но я чувствую, что ни разу не хочу возвращаться к этому прошлому. Когда мне было очень плохо, твоя Сильвия, — голос предательски дрогнул, — сказала мне, что любовь не слабость. Я была бы готова поспорить хоть сотню раз, что это ещё какая слабость, но это чувство слишком сильное, чтобы ему сопротивляться. Я не хочу сопротивляться, поэтому сделаю всё, дабы выжить. Чего бы мне это не стоило. — Ради тебя и твоих чувств, я бы пожертвовала своей жизнью, — уверенно проговорила Агидель. — Ну и дура, — отбросила эту фразу Огинь, стараясь всё перевести в шутку, и зашагала вперёд, — тоже мне, нашла ради кого! От такой лярвы, как я, никому не будет пользы. — Сама дура, — легко отбрила капрал, невольно взламывая оборону извечной соратницы-соперницы, — ты курва, каких поискать, но курва наша. Селима любит тебя, Сильвия боготворит, хотя мне это не очень нравится, но с тобой она стала сильнее. Все признают твои успехи, я благодарна за многочисленные уроки, кои ты преподнесла. Ты сказала мне смотреть за реакцией? Так вот, помнишь, как сегодня на тренировке все хохотали с твоих слов? Это ли не признание? — Да дураку и палец покажи, он уссытся со смеху, — буркнула магнатка. — Почему ты не хочешь признать свои заслуги? — даже возмутилась капрал, — у тебя хорошо получается тренировать. Я пыталась, но мне до сих пор сложно быть строгой со своими соратниками и друзьями… — Потому что так я не тренирую, а расслабляюсь, — коротко хохотнула Марика, — где ещё без всяких зазрений совести можно в своё удовольствие орать на эту толпу? — Я же серьёзно, — вздохнула рыжеволосая. — Так и я не шучу, — развела руками Огинь, — хочешь искренне? Тогда слушай: мне наплевать на успехи большей части этих курвиных детей, и вряд ли когда-то это изменится. Меня до недавнего времени волновала только лишь я, и пусть теперь у меня есть Селима, и, лярвы бы вас драли, ты и Сильвия, ну и ещё пара-тройка человек, чья судьба не безразлична, но это всё… У меня брат сейчас воюет, причём, тот, что всегда стоял за меня горой. И… Я не смогу так, как ты. Просто не смогу. А тебе три раза советую подумать, когда так легко разбрасываешься словами, что готова пожертвовать собственной жизнью. Кого ради? Половина… Большая часть наших, тайхран бы их драл, соратничков, подожмут хвосты и с позором сбегут, а остальных так и вовсе… — не договорив, хмуро закончила Марика. — Мне кажется, ты напрасно к ним так относишься, — осторожно заметила Агидель. — Агеллон, наивная ты наша, да я только обрадуюсь, если ошибусь в суждениях, как ошиблась насчёт тебя, или Сильвии… Но вы доказали, как я была неправа. Остальные этого пока не продемонстрировали. И не забывай, есть ещё собак шелудивых пару дюжин, которые спят и видят, как бы нам насолить, — предупредила Марика, издали заметив фигуру караульного, к посту которого они подходили. — Ладно, учту, — нехотя, но согласилась капрал. — Вот-вот. Учти. И обрати внимание, — блондинка вытянула палец, указывая на стражника, который, кажется задремал, облокотившись на алебарду, — как тебе воин гвардии? Так что, я напрасно? Ну? — с ухмылкой спросила Огинь. — От собака лярвина, — не сдержалась Агидель, ускоряя шаг, — я ж ему два раза предупреждение выносила! — А надо было сразу наказать, — наставительно посоветовала магнатка, приближаясь к кадету, чтобы затем рявкнуть, — ах ты ж блед такая! Спишь, отродье курвино? Я тебе сейчас это копьё знаешь куда запихаю?!       Несчастный караульный аж на месте подскочил, затем рухнул на землю задом, а алебарда в дополнение хлопнула по напяленному шлему. Бедняга начал икать. Звук, проходящий сквозь железо, оказался слишком потешным. Капрал и десятница не удержались от хохота, в то время, пока соратник пытался придти в себя. — С завтрашнего дня заступаешь на работу по конюшням, пока твоя очередь не придёт снова в караул встать, — легко вынесла наказание Агидель, послушавшая советов Марики, — ещё раз так облажаешься, отправлю рыть выгребные ямы до конца лагеря. — Слушаюсь, госпожа капрал! — парень наконец-то поднялся на ноги, прилипая к своему оружию. В его взгляде страх мешался с почтением, — этого больше не повторится! — Очень надеюсь. Держись, скоро смена. И не вздумай вновь уснуть. Свар свидетель, я тебя ей отдам, — рыжеволосая кивнула на Огинь.       Дворянка провела оттопыренным пальцем себе по горлу. Кадет ещё раз икнул и вытянулся во весь рост. Девушки продолжили свой путь. Агеллон вновь молчала, на сей раз, не зная, что говорить, хотя, кажется, настроение Марики чуть улучшилось из-за этого случая. — Запомни хорошенько, — теперь первой начала беловласая, — отныне большинство кадетов это не твои друзья, а подчинённые. Как ты с ними выстраиваешь отношения, твоё дело, но они всегда должны понимать, что ты главная, и твоё слово для них закон. Незначительные огрехи простить можно, однако не более одного раза, а наказание должно быть сурово. Большинство правил для войска писано кровью. Заснувший караульный — это недопустимо. В следующий раз не вздумай церемониться. Надеюсь, не надо объяснять, почему так? — прищурилась зеленоглазая девушка. — Нет, всё понимаю, — кивнула Агидель, решив поделиться, — я просто подумала, что, наверное, стоит взять за основу манеру поведения Эверстейн, она ведь так и делает, всё объясняет доступно, но всегда выдерживает необходимую дистанцию и лишь более откровенна со старшими из нас. — Если в этом отношении, то да, тебе бы поучиться, — согласилась Огинь, — однако не забывай, твои занятия и обязанности, безусловно, важны, но отношения с Сильвией не должны страдать из-за этого, — строго добавила она, всё выжидая момент, когда можно будет перейти на эту тему. — Что-то не так?! — тут же переполошилась Агеллон, подумав было, что охотница могла о чём-то обмолвиться Марике. — Просто совет, — уклончиво ответила беловласая, — выстраивать хорошие крепкие отношения тоже непростая работа. Восхищение, яркие чувства, желание, всё, безусловно, прекрасно, однако важно уметь слушать друг друга и ничего не утаивать, как было у меня. Стоит внимательно относиться к тому, чего хочет твоя любимая.       Марика по началу хотела бы завести этот разговор, отталкиваясь, как раньше, от мнимого собственного интереса в Сильвии, но эта мысль застряла где-то в голове, не давая покоя, но одновременно и не давая возможности себя озвучить. Кажется, блондинка сама начинала понимать, что такие шутки уже перестали работать, и надо бы идти более серьёзным путём. Всё же Агидель хорошо показала, что уже далеко не та наивная дурочка, которой была в самом начале. Рыжеволосая курва, наконец, начала думать головой, что очень радовало. — Да-а, — с досадой протянула капрал, вспомнив как напортачила с переездом из палатки в шатёр. — Между прочим, в этом плане, ты, и как командир, должна бы заметить одну черту Сильвии. Ей всё более интересны тренировки всадников, а не стрелков. Это же касается и моей Селимы. Да, они лучшие, но почему у них почти нет времени заниматься с нами, если они собираются связать свою жизнь с кавалерией? — прямо спросила Огинь. — Но Эверстейн… — хотела возразить голубоглазая девушка, и была тут же прервана. — Тц, дер Кин тоже может ошибаться, уясни это уже, — цокнула Марика, — возьми и задай прямой вопрос Сильвии, кем она хочет быть в дальнейшем. Если Коронное войско предоставляет право самим определять свой путь, то стоит об этом напомнить нашей госпоже наставнице, — слегка ядовито заметила девушка, — кроме того, это же позволит проводить вам больше времени вместе, раз ты носишься со всем лагерем и зачастую слишком занята. — Марика, я, правда, хочу больше времени проводить с Сильвией, но пойми, тренировки… — начала оправдываться капрал. — У меня тоже тренировки, — возмутилась магнатка, взмахнув руками, — но я не жалуюсь и нахожу способы. Агидель, не забывай, я на свои тренировки всегда беру с собой Селиму. Может мы иногда и занимаемся чем-то, кроме тренировок, однако так или иначе мы проводим время вместе… А ты со своими «важными занятиями» с Всезнайкой всё чаще оставляешь Сильвию одну. Мне повторить, чем это может закончиться? — едва сдержав прорывающееся недовольство, сквозь зубы прошипела Огинь, в конце усмехнувшись, дабы ещё больше скрыть свои настоящие эмоции. — Ладно, я поговорю с Сильвией, а потом с Эверстейн, — слегка вздохнула рыжеволосая, мысленно раздумывая о том, что, в общем-то, это неплохая идея. — И почему такие идеи тебя посещают только после моих пинков? — разочарованно вздохнув, Огинь чуть ускорила шаг, оставив Агеллон в размышлениях.       Оставалась лишь одна проблема — как убедить старшую подругу в необходимости подобных изменений, учитывая, что сама дочь леса отнюдь не горела желанием хоть как-то изменить своё отношение к наставнице?