Равнодушие

- Он уехал? - Вроде, да. Машины не видно. - Уф. Когда Катя выбежала, я думала, мое сердце улетит в стратосферу. А уж появление Андрея Палыча... - помахала перчатками перед лицом. - Боже, как он кричал! "Катя", - шепнула, передразнивая. - "Катя!" - Не напоминай. Я сама готова была подняться, и выйти к нему на этот крик. - А я ходить еще долго не смогу. - Маш, ты как? Дыши, Маш. - Валерьяночки у вас нет случайно? - У меня нет. - И у меня. - Дурно мне. - Есть только аспирин. - Давай сюда. У меня и жар, наверное, есть. - Это потому что мы все в кабинку залезли. Тесно очень. - Я когда поднималась, потеряла сапог. - Танюш, - хихикнула, - ты почти как Золушка. - Нет, Золушка — Катя. Фура — тыква. А мы — крысы. Иначе нас не назовешь. Катя ведь не просто так бежала. У них что-то произошло. Вы видели Андрея Палыча? - Лучше не видеть. Не напоминай. Давай еще одну таблетку. - Думаешь, они поссорились? - Не знаю. Но вполне возможно. - Вот, как всегда, хотели как лучше, а получилось... - Девочки, давайте вылезать, пожалуйста. Я сейчас задохнусь. - И сапог Танюшин искать, пока его дождь не намочил. Страшный грохот раздался где-то за стенкой. - Мамочки, - заверещала Маша. - Это Жданов вернулся? - Нет, только не он. Андрей Палыч нас убьёт. Простым увольнением мы не отделаемся. Грохот повторился. Женсовет залег на низ, обхватив головы руками. Водитель фуры медленно приоткрыл дверь, осмотрелся. - Нет там никого, - пробормотал он озадаченно. - Пойду посмотрю... - Девочки, это картошка взрывается, - предположила Света. - Точно. Работает белорусская мафия, - дрожащим голосом прошептала Маша. - В глазках вполне может быть спрятана взрывчатка. - Ага, и партизаны с гранатами. Девочки, держите себя в руках. - Мне страшно. - Дайте еще таблетку. - А мне брому. Водитель фуры быстро вернулся, сел за руль. - Так, красавицы. Давайте-ка мы отъедем. Не нравится мне все это. - А-а-а, страшно. - Маша, тише. Не ори. - Поехали скорее. - А как же мой сапог? - Танюш, жизнь важнее. - Мы потом за ним вернемся. Надо осмотреть картошку. - И допросить. - Там вертолетов не было видно? - Каких вертолетов? - Если за нами слежка, то, скорее всего, уже работает ЦРУ. - Маш, ты пересмотрела боевиков. - Не ЦРУ, а ФСБ. - Дамы, - крикнул водитель, прервав поток голосов. - Какой сапог? - Мы когда сюда залезали, у Танюши выпал сапог. - Я за ним не пойду. - Если мы откроем дверь, то все вывалимся. - Спокойно, - опять крикнул водитель. - Я заберу ваш сапог. - Его убьют, сейчас его убьют, - пронесся по салону шепот. - Я сразу почувствовала, что в этом поселке живут одни бандиты. - Девочки, успокойтесь. Водитель вернулся с сапогом, отдал его, трясущемуся и жмущемуся друг к дружке, Женсовету. - Наверное, не успели взять на мушку, - прошептала Маша. - Счастливчик. Фура уже начала отъезжать, как снова раздался грохот. - А-а-а-а-а. - Это точно картошка взрывается. - Нас всех положат. - Амура, что там говорят карты? - Карты придавило к сидению. Перестаньте паниковать. Вы меня сейчас оглушите. - Я больше никогда в жизни не буду есть драники, клянусь, только отпустите нас. У меня есть сын, Егорка. Пожалейте ради сына. - Маша, никто нас не держит. Хватит кричать. Видишь, мы едем. Уже отъехали. - А как же печенье и Катя? - У меня есть идея. Маша, не кричи. Дайте ей еще какую-нибудь таблетку. - Шурочка, у меня паническая атака. Я не могу успокоиться. - А ты вспомни Федю на мотоцикле. - Мне не до Федьки сейчас. - Девочки, помогите достать телефон из кармана. - Сейчас. - Ауч, Амура, ты придавила мою руку. - А мне локтем в щеку ударила. - Вот, держи. - Девочки, только тихо. - Шур, а что за идея? - Не идея, а так... смутная догадка. Сейчас проверим. Машину подбросило на яме. Тут и там послышалось недовольное бормотание. - Алло, Роман Дмитрич, - закричала Шура. - Роман Дмитрич, вы случайно не пробовали Танюшено печенье? Да, это Танюша пекла. Что? Пробовали? - вытаращила глаза. - И как вам оно? Вкуснятина?.. Почти все съели? Ага. Да, очень вкусное. А... Эм... Роман Дмитрич, а вы один пробовали или кто-то еще? Нам просто важно собрать как можно больше мнений. Танюша хочет запатентовать рецепт... Да? Андрей Палыч пробовал, но не поделился впечатлением... Вот черт. Я хотела сказать, очень жаль. Мнение Андрея Павловича очень важно для нас. - То есть он сейчас может говорить только правду? - тихим шепотом поинтересовалась Маша. - Видимо, да, - подтвердила Амура. - Спроси про Катю и Андрея Палыча. Только аккуратно какой-нибудь. - Роман Дмитрич, надеюсь встреча у вас хорошо проходит? Катюше нашей удалось договориться с иностранцами? Что? Даже подставную свадьбу наметили? Наша Катя и Андрей Палыч? А как же... Да, после того, как поцеловались, конечно, поверили... - выразительно переглянулась с Женсоветом. - Да... Это вы меня извините, Роман Дмитрич. Не хотела отвлекать... Но они поссорились? Понятно. Конечно, вы очень заняты. А печенье?.. Что? Прямо сейчас доели? Да. Вкусно. Спасибо, я Танюше обязательно передам. - Дай мне трубку, срочно. - Маш, тебе зачем? - Очень надо. Вопрос жизни и смерти. - Эм... Роман Дмитрич, - пробормотала Шура неуверенно. - Тут еще Мария Тропинкина тоже не спит, переживает по поводу печенья. Она хотела у вас что-то спросить.... Я передаю ей трубку. - Роман Дмитрич, когда мы были вместе... ну, вы помните... Скажите, как я была... в постели? Огонь? Точно? - широко улыбнулась. - Спасибо, Роман Дмитрич, это всё, что я хотела узнать. - Маша, - зашикали девочки. - А что? Когда еще такой шанс представился бы? А теперь я точно знаю, что богиня. - Ох, Маша. - Лучше бы с Федькой помирилась. Богиня. - Роман Дмитрич, спасибо большое, я передам ваши слова Танюше. Обязательно. До свидания. До завтра. - Уф-ф, у меня аж ладошки вспотели, - пробормотала Шура. - То есть они уже целовались. - Но только для подставной свадьбы. - И тут же разругались в пух и прах. - Девочки, что мы натворили! Вы хоть понимаете, ЧТО мы наделали? * * * - Боже, Вика! Наконец-то. Ты где была? Я чуть с ума не сошла. Клочкова вытащила салфетки, протерла лицо от грязи. - Миссия выполнена. Бабсовет изгнан с ключевых позиций. Теперь пункт обзора только наш. - Вик, я не знала, что ты можешь быть такой дикой. Посмотри на себя. - Ерунда. Переоденусь, высохну. Кстати, ты зря набираешь Жданову. Он сейчас за Пушкаревой гонится. Кира отняла телефон от уха. - В смысле? - А ты ничего не видела? - Что? - Ну ты даешь! Сначала Пушкарева выскочила, вся такая не в себе. Налетела на меня, и даже не заметила. Потом твой Андрюша выбежал. Орал на всю улицу «Катя». - Я слышала крик, но не поняла, что... - Кира, это же основа основ. Как говорят, слышу звон, да и... да и людей насмешишь, - рассмеялась. - Такие вещи надо знать. – И что? Где они? - Думаю, до границы добежать не успели. - До какой границы? - Какой-нибудь. Пушкареву же туркам в рабство хотели продать. Турки, конечно, упирались. Такие брекеты, юбки бронированные — никакая паранджа не спасет. Но Малиновский, зараза, умеет втюхивать всякую ерунду. Короче, они обо всем договорились, но тут Пушкарева и психанула. Подалась в бега, даже букет роз по пути потеряла. Какие тут розы, если грозит рабство? - Ви-ик, что ты несешь? - Чистую правду. Можешь, кстати, расслабиться. Путь к Жданову теперь будет свободен, - посмеялась. - Что ты делаешь? - Звоню Роме. - Правильно, пусть тоже отправляется в погоню. Андрею нужно будет подкрепление. Кста-ати, а Женсовет ведь тоже может быть в заговоре... - Ви-и-ка, помолчи, прошу, - выдохнула. - Алло, Ром. Ром, я Андрею не могу дозвониться. Ты не знаешь, где он? Что? С Катей мирится... А... Андрей проиграл пари, и теперь вымаливает прощение? Эм-м... А что за пари, Ром? Что? Не можешь говорить? А почему? Ром, алло. Тебя не слышно. Что? Пари на равнодушие? Это что такое?.. Ром, алло. Отключился, - посмотрела на потухший экран. - Ничего не понимаю. - Видишь, они ее проспорили. Туркам. Что и требовалось доказать, - подняла палец вверх. - Готовь сани с лета, не выловишь и рыбку из пруда, - изрекла глубокомысленно. - Такие вещи надо знать. * * * В машине играло радио: «Собираю наши встречи, как на нитку. Это серьезно...» Напряжение нарастало. Катя нервно складывала шарф в гармошку. Андрей буравил взглядом красный свет светофора. «Я к нему поднимусь в не-бо. Я за ним упаду в про-пасть...» У Кати левая щека горела от пристальных взглядов. Руки Андрея намертво вцепились в руль, пальцы свело от перенапряжения. Молчание сводило с ума обоих. Москва дымила пробками. Ливень барабанил по стеклу, издеваясь над дворниками, монотонный скрип которых напоминал маятник. Тик-так, тик-так, тик-так. «Понимаю, что для вида я друзьям улыбаюсь, это серьезно...» Тик-так, тик-так, тик-так — это стучит сердце. Точнее оба. Снова загорается красный. - Кать, - тихий голос разрывает тишину. Она поворачивается. Как раз в тот момент, когда Андрей оказывается совсем рядом. Секунда. Движение. И они целуются. Отчаянно. Так, будто давно ждали этого, будто только об этом и думали. Дождь барабанит, заглушая звуки вокруг. Из динамиков льется музыка. Катя упирается ладошками в его грудь. - Андрей... - замолкает, отвечая на поцелуй. - Не надо, - собрав всю волю в кулак, отталкивает его. - Я... - заправляет волосы за ухо. - Не надо. - Конечно, Катюш, - широко улыбается. - Как скажете, - дает по газам, снова поворачивается к Катерине, улыбка до ушей. Катя отворачивается. Левая щека плавится. Дыхание? Оно отправилось в сто километровые скачки. «Я к нему поднимусь в не-бо. Я за ним упаду в про-пасть...» - Выключите, пожалуйста, музыку, - Катя втянула шею в плечи, подняла повыше шарф - скрылась. - Кончено, Катюш. Кать... И снова тишина. Когда подъехали к дому, Жданов пулей выскочил из машины, чтобы открыть Кате дверь, но не успел - Катерина вышла сама, и теперь таращилась на начальство, не мигая, не зная, что делать и как себя вести. Запах сырой листвы, пузырьки на лужах. Невыносимое напряжение. - Я вам не верю, - предупредила, на всякий случай — провела черту, невидимую границу. - Конечно-конечно, - отмахнулся, как от чего-то незначительного. - Мне пора, Андрей Палыч. Сделала шаг вправо, Андрей шагнул тоже вправо. Катя — влево, и Андрей тоже — влево. - А. - Простите, Кать. Я случайно, - рассмеялся. - Вы промокните. - Вы тоже. - Мне пора. - Да, вам пора. Так и стояли. Смотрели друг на друга. И молчали. - У вас роман, что ли? - спросил вдруг Зорькин, выйдя откуда-то из темноты. Катя вздрогнула. - Коля! - Я тебя тут жду уже полчаса. Сама же просила. - Просила? - Андрей с недоверием посмотрел на Катю. - Просила-просила, просила встретить. - Вот, как. - Так у вас роман? - не сдавался Коля. - Нет. Ты что несешь? - завозмущалась Катя. - Не роман, а серьезные отношения, - невозмутимо поправил Андрей. Катя буквально подпрыгнула на месте. - Точно. Очень серьезные, - покивала, щеки - красные, очки - сползли набок. - Начальник и помощница — что может быть серьезнее и официальнее? - Только женитьба, - подтвердил Андрей. В этот раз Катерина вздрогнула как от обстрела из картечи. Недоверчиво повернула голову, и уставилась на Жданова с большой претензией. - Понятненько, - протянул Зорькин. - Вы, конечно, как хотите, а я промокнуть не собираюсь. Где ваши папки? - В багажнике, - Катя быстро метнулась к машине. - Андрей Палыч, не откроете? - Отчего же... - помог сгрузить Зорькину папки. - Эм, Николай, Коля, - позвал. - Погоди-ка... Ты куда пошел? - В подъезд. Говорю же: промокну сейчас. - В этот подъезд? Домой к Катерине? - вскинул руку в направлении подъездной двери. - Николай, погодите, - вытащил бумажник, закинул Зорькину поверх папок несколько тысячных купюр. - Это что? - Прибавка к зарплате. - С чего такая честь? Я, между прочим, хорошо зарабатываю. Вы же мне «Никамоду» отдали. - Не тебе, а Кате. - Ну да, Кате — что не мешает мне хорошо зарабатывать. У меня вон и костюмы есть, и машина новая. Мне не нужны ваши подачки. Андрей подошел ближе, обнял Зорькина, улыбнулся ему «душевно», в глазах - скрытая угроза. - Вы очень большой профессионал, Николай, - похлопал по плечу. - Но особенно ценным работником вы будете, если пойдете с этими папками работать к себе домой. Ты понял меня, Николай, - сжал плечо Зорькина, посмотрел устрашающе. - Очень даже понял, - повернулся к Кате. - Ревнует? - спросил вдруг. - Коля! - Зорькин! Прикрикнули на него одновременно. - Ревнует, значит, - покивал понимающе. - Скорее самадурит, - выдохнула Катя. - Спасибо, Андрей Палыч, что подвезли. Коль, вы... ты решай тут сам: продаешься или нет. Пойду я, - она развернулась, и решительно пошла к подъезду. - Эх, Николай, если бы ты знал, как я хочу тебя сейчас размазать по этим лужам, - поведал доверительно. - Знаю, - тихо пробормотал Коля. - Но там, - постучал по папкам. - Слишком важные документы. - Как же мне повезло. Знаете, я тоже пойду, наверное... К себе домой. - Вы очень сообразительны, Николай, - несколько раз похлопал Колю по плечу, улыбаясь широко и «доброжелательно». Зорькина повело вниз от этих "дружеских" похлопываний, он спешно отскочил в сторону. - Осторожнее, Николай, не поскользнитесь, - улыбка сползла с лица, Андрей отвернулся, и посмотрел на окна стоящего перед ним дома. Второй этаж? Или третий?