***
Сука, как же больно. Вэй Усянь рад, что решил перестраховаться и использовать заклинание. Каждый раз, когда ему приходится терпеть боль, Вэй Усянь напоминает себе, что в юности ему удалили золотое ядро, и он это как-то пережил. Переживёт и сейчас. Стискивая зубы. Пока не чувствует, как Сычжуй берёт его руку в свою. Вот только это не Сычжуй. А Лань Ванцзи. Лань Ванцзи, который сжал руку Сычжуя. Но сейчас не Сычжуй, а именно Вэй Усянь чувствует это уверенное пожатие, тепло и силу, которую оно дарит. Вот, значит, как ощущается прикосновение отца. Это действительно помогает справиться, когда становится совсем невмоготу. И Вэй Усянь как-то держится дальше, несмотря на то что физически ощущает, как края кости на месте перелома снова неохотно срастаются. Словно заново воссоединяться гораздо сложнее, чем разламываться. Когда всё заканчивается, он весь мокрый от пота. Хорошо, что Лань Ванцзи слишком сосредоточен на сыне, чтобы заметить состояние Вэй Усяня. Вэй Усянь прикрывает глаза и ждёт, пока боль не стихает, не становится лёгкой и ноющей. Только после этого он снова накрывает руки Сычжуя своими ладонями, — вернуть то, что временно забирал. В спешке он забывает, что Лань Ванцзи продолжает держать левую руку Сычжуя в своей. А когда все три потока их энергий соединяются... Вэй Усянь торопливо отдёргивает руку, но успевает заметить, как Лань Ванцзи озадаченно поворачивается к нему. — Ну, вот и готово, — объявляет он нарочито громко, растягивая губы в улыбке и отчаянно надеясь, что она выглядит достаточно естественно. Лань Ванцзи снова подхватывает Сычжуя на руки, но тот останавливает его: — Пап, подожди. Я хочу убедиться, что всё получилось. Лань Ванцзи замирает на мгновение, но затем неохотно опускает сына на ноги. Вэй Усянь не в первый раз поражается тому, насколько доверчивы бывают дети. Сычжуй не просто пробует наступить на пострадавшую ногу. Он сразу делает пару шагов, убеждается, что всё в порядке, после чего резво бежит к дверям. — Получилось! — восклицает Сычжуй с непривычным для него воодушевлением, более свойственным Цзинъи. — Учитель, вы просто невероятны! Вэй Усянь улыбается в ответ и отвешивает лёгкий поклон. — Благодарю, молодой человек. А теперь забирай своего отца и можете отправляться домой. Лань Ванцзи с нежностью смотрит на сына, и на лице его нет и следа былого напряжения. Когда Лань Ванцзи поворачивается к нему, Вэй Усянь торопливо отводит взгляд. — Ты в порядке? — обращается к нему Лань Ванцзи. Вэй Усянь кивает, отворачивается и направляется к своему столу, стараясь сохранить ровность походки и прямую спину. — Конечно, в порядке, — отвечает он. — Думаю, вам пора. Мне никто не заплатит сверхурочные за то, что я задерживаюсь тут с вами после занятий. Он чувствует, как Лань Ванцзи колеблется, но спустя несколько мгновений раздаются шаги, затем звук открывающейся и закрывающейся двери. Вэй Усянь падает, как подкошенный, и едва успевает вытащить телефон. Блять, ну почему на созидание требуется куча энергии, а на разрушение — считай, ничего? Он запускает голосовой набор, вызывает Вэнь Нина и усаживается, прислоняясь спиной к столу. Срабатывает автоответчик, — судя по всему, Вэнь Нин сейчас в ресторане. Вэй Усянь оставляет ему голосовое сообщение. — Вэнь Нин, это я. Нужно, чтобы ты помог мне добраться до дома.Воссоединяя разрушенное
11 декабря 2023 г. в 00:50
В этот день после уроков, на тренировке по футболу, Сычжуй получает травму ноги. Судя по всему, перелом. Его относят в школьный медпункт.
Узнав о случившемся, Вэй Усянь бросается туда же.
Когда он приходит, Сычжуй лежит на кушетке, а рядом с ним Цзинъи и ещё несколько ребят.
Сычжуй вроде бы держится, но стоит ему увидеть Вэй Усяня, и на лице мальчика появляется жалобное выражение.
Цзинъи спешит сообщить, что медсестра уже вызвала неотложку, и отца Сычжуя тоже вызвала.
Вэй Усянь хочет забрать Сычжуя в свой кабинет. Медсестра поначалу против, и Вэй Усяню приходится пообещать взять на себя всю ответственность, что бы ни случилось. Она всё равно собирается отказать, но тут к его просьбе присоединяется Сычжуй с тихим «Ну, пожалуйста!». И происходит маленькое чудо: медсестра соглашается. Должно быть, она наслышана о Старейшине Илина, хотя он работает в школе всего каких-то пару месяцев. Вэй Усянь гадает, что именно ей рассказали о нём.
На ногу Сычжуя накладывают пакеты со льдом, Вэй Усянь помещает её в импровизированную шину, после чего подхватывает мальчишку на руки.
— Не против, если я тебя понесу?
Сычжуй кивает.
— Уверен? Медицинская наука говорит, что человека с переломом не стоит перемещать с места на место.
Похоже, обезболивающее, которое дала Сычжую медсестра, начинает действовать, потому что он слабо улыбается и спрашивает:
— Тогда зачем вы это делаете?
Вместо ответа Вэй Усянь только подмигивает ему, отчего улыбка мальчика становится ещё шире, и он обеими руками уверенно обхватывает Вэй Усяня за шею.
Дети следуют за ним, словно заколдованные, и Вэй Усянь чувствует себя тем самым крысоловом из средневековых страшилок. Они успевают дойти до двери, когда в нос Вэй Усяня ударяет запах. Грёбаный сандал.
Когда-то этот запах сводил его с ума. Настолько, что Вэй Усянь готов был расстаться со всей своей одеждой и здравым смыслом в придачу.
Теперь же Вэй Усянь только крепче стискивает зубы.
— Он здесь, — шепчет Вэй Усянь.
— Кто? — поднимает голову Сычжуй.
Вэй Усянь не успевает ответить: в следующее мгновение в дверях медпункта появляется Лань Ванцзи. Сегодня он без костюма. Вернее, в костюме, но докторском.
Надо же, кто бы мог подумать... Похоже, Лань Ванцзи и правда получил диплом не ради корочки.
На самом деле именно эта одежда лучше всего говорит о том, насколько, должно быть, взвинчен, внешне невозмутимый Лань Ванцзи. Одежда и несколько прядей волос, выбившихся из тугого пучка когда он, видно, стягивал медицинскую шапочку.
— Извиняюсь, что задержался. Я был на операции.
— Я думал, ты кардиолог, — ляпает Вэй Усянь, и тут же жалеет, что не прикусил язык.
Потому что с чего бы это ему так думать. Разве что он всё-таки помнит, в какую именно ординатуру собирался в своё время поступать Лань Ванцзи.
Тот одаривает Вэй Усяня слегка прищуренным взглядом, но вместо того, чтобы задавать вопросы, коротко поясняет:
— Я детский кардиохирург.
— А. — На самом деле Вэй Усянь не находит, что ответить и быстро опускает взгляд на Сычжуя, который с интересом наблюдает за ними.
— Почему его нога в шине? — спрашивает Лань Ванцзи.
Блять.
— Мы можем поговорить об этом в моём кабинете?
На мгновение кажется, что Лань Ванцзи не согласится, но тот переводит взгляд на сына, и, очевидно, выражение лица Сычжуя заставляет его передумать.
— Может, я сам тебя понесу? — спрашивает он сына.
Сычжуй поднимает взгляд на Вэй Усяня, улыбается ему, после чего кивает Лань Ванцзи.
— Да, пап.
Лань Ванцзи подступает ближе, чтобы забрать Сычжуя из рук Вэй Усяня, и аромат сандалового дерева становится настолько сильным, что Вэй Усянь поневоле задерживает дыхание.
К нему примешивается лёгкий запах дезинфектанта, но даже он не в силах заглушить аромат сандала. Ничто не сравнится с этим запахом по силе. В студенческие годы Вэй Усянь не раз спрашивал Не Хуайсана и Мяньмянь, чувствуют ли они этот запах. Оба отвечали, что чувствуют только отголоски, слабый аромат, совсем не так, как чувствует его Вэй Усянь — тот словно ощущал запах Лань Ванцзи не только обонянием, но и всем телом... Иногда даже находясь совсем в другой комнате.
Потом Вэй Усянь как-то сказал Лань Ванцзи, что именно так тот его и соблазнил: сногсшибательным ароматом, из-за которого голова шла кругом от пробудившегося желания.
А Лань Ванцзи, помнится, тогда прошептал ему на ухо, что, по его мнению, всё как раз наоборот. И это Вэй Усянь соблазнил его медовой сладостью своей кожи.
Теперь-то Вэй Усянь понимает, какую слащавую чушь они тогда несли, два озабоченных юнца.
Что ж, он рад, что стал старше. Мудрее. И больше не ведётся на аромат какого-то там сандала.
Лань Ванцзи несёт Сычжуя так, словно это не требует никаких усилий. Они тихо переговариваются о чём-то.
Вэй Усянь держится позади, чтобы дать им возможность поговорить без посторонних ушей.
Когда они заходят в лифт, Лань Ванцзи молчит.
Он напряжён, понимает вдруг Вэй Усянь, и, словно в подтверждение его догадки Сычжуй говорит:
— Я в порядке, пап.
Только теперь Вэй Усянь слышит, как Лань Ванцзи наконец выдыхает. Один небольшой вздох, но для кого-то вроде Ханьгуан-цзюня этот вздох означает целый океан тщательно скрываемого беспокойства.
Лань Ванцзи с лёгкой улыбкой смотрит на сына.
— Разве я выгляжу обеспокоенным?
Сычжуй склоняет голову, словно раздумывая над ответом, после чего кивает.
— Но ведь это нормально? — спрашивает Лань Ванцзи.
Вэй Усянь удивлённо смотрит на них.
И видит, как Сычжуй поднимает голову, вытягивая шею. А Лань Ванцзи, словно разгадав намерения сына, приподнимает его повыше и сам наклоняет голову, пока они не соприкасаются лбами.
Вэй Усянь прислоняется спиной к стене лифта. Ему кажется, он здесь лишний.
А ещё ему хочется плакать.
Хотя он уже много лет не плакал. Целую вечность.
Это всё его сиротские закидоны. Подкрадываются нежданно-негаданно, где-нибудь в лифте, например. Настигают и выворачивают, сука, душу.
Двери лифта открываются, и Вэй Усянь торопливо выходит, стремясь поскорее покинуть грёбаное замкнутое пространство, заполненное призраками самых сокровенных и несбыточных желаний его детства.
Он первым добирается до своего кабинета и успевает немного собраться с мыслями, прежде чем туда заходит Лань Ванцзи с сыном.
Вэй Усянь тут же закрывает за ними дверь. Лань Ванцзи подходит к дивану, осторожно усаживает туда Сычжуя, а затем опускается на колено и внимательно рассматривает его ногу.
— Она сломана, — говорит Вэй Усянь.
— Вижу, — соглашается Лань Ванцзи.
Вэй Усянь мысленно уже готовится к тому, что собирается сделать.
Ему не часто доводилось прибегать к подобному методу, в отличие от Вэнь Цин, например, которая практикует не только традиционную медицину, но и духовное целительство. Но на протяжении всего нелёгкого пути к восстановлению сил и тела с жалкими остатками ядра, — даже не золотого, а скорее заржавелого железного, — приходилось в основном полагаться только на себя. Особенно когда Вэнь Цин не могла достаточно быстро добраться до него. Впрочем, последние несколько лет её помощь уже не требуется. Вэй Усянь может исцелять себя сам.
Исцелить сломанные кости, конечно, непростая задача, но всё-таки это возможно. Вэй Усянь прикидывает, что после этого придётся проваляться в постели не менее трёх дней. Хорошо, что сегодня четверг. Завтра он возьмёт больничный, выходные проведёт за просмотром какого-нибудь сериала. А также успеет исцелиться.
— Что именно ты собираешься делать? — спрашивает Лань Ванцзи, словно читая его мысли.
Что ж, надо отдать ему должное. Возможно, слава Старейшины Илина распространилась гораздо дальше, чем предполагал Вэй Усянь, раз уж Лань Ванцзи готов пойти на риск и позволить ему исцелить сына.
— Так ты мне всё-таки доверяешь? — поддевает Вэй Усянь с привычно самодовольной ухмылкой. Ничего не поделаешь, ситуация и так слишком напряжённая. И сам Лань Ванцзи — как натянутая струна. Пусть уж лучше снова ведёт себя как заносчивый мужлан.
— Нет.
Вот значит как.
— Но мой сын доверяет, — тут же добавляет Лань Ванцзи.
Ухмылка сползает с лица Вэй Усяня. Он переводит взгляд на Сычжуя. И чувствует, как раздражение уходит, когда тот с улыбкой кивает. Обезболивающее точно уже подействовало. Но исцеление перелома... Вэй Усянь не знает, насколько оно будет болезненным.
Поэтому первым делом необходимо сотворить заклинание, которое позволит ему чувствовать всё то, что будет чувствовать Сычжуй. Можно, конечно, сделать так, чтобы заклинание распространялось только на болевые ощущения, но это потребует куда больше сил и энергии. Которые лучше потратить на само исцеление.
— Так что ты сделаешь? — повторяет Лань Ванцзи.
Вэй Усянь не отвечает. Он берет руку Сычжуя и легко переплетает их пальцы, начиная. Необходимо сосредоточиться, чтобы энергия текла только от Сычжуя к нему, а не в обратном направлении, как при взаимообмене. Вэй Усянь закрывает глаза.
А когда наконец открывает их, Сычжуй смотрит на него отсутствующим взглядом.
Блять, надо было попросить его закрыть глаза. Лань Ванцзи тут же хватает его за запястье.
— Что ты с ним сделал?
Понятное дело, Лань Ванцзи начинает паниковать. Но Вэй Усяню нужно, чтобы тот оставался спокойным.
— Я не уверен, насколько болезненным будет процесс исцеления, — поясняет он, не вдаваясь в подробности. Но когда Лань Ванцзи недоверчиво прищуривается, добавляет: —Поэтому я убрал все его ощущения. Временно. Считай это чем-то вроде анестезии.
Лань Ванцзи не сводит с него подозрительного взгляда, словно понимает, что Вэй Усянь недоговаривает. Но Вэй Усянь не собирается больше ничего пояснять. Об остальном Лань Ванцзи знать не нужно.
Вэй Усянь убирает со своего запястья руку Лань Ванцзи и снова переводит взгляд на Сычжуя.
— Ты ведь знаешь, что такое анестезия, да, Сычжуй? — спрашивает он.
Сычжуй кивает.