***
Мэн Яо переводит взгляд на своего мужа. Только чтобы проверить, нет ли у того на лице отголосков давнего увлечения. И поражённо замирает, увидев, что Сичэнь смотрит вовсе не на Вэй Усяня. А на него, Мэн Яо. Поймав его взгляд, Сичэнь улыбается. Мэн Яо улыбается в ответ. В последнее время это происходит довольно часто: в самый неожиданный момент Мэн Яо ловит на себе пристальный взгляд мужа. О, когда-то он готов был убить за один такой взгляд несравненного Лань Сичэня. Но сейчас, после стольких лет брака, подобные взгляды заставляют его немного нервничать. Тем более, что у него до сих пор колени подгибаются от одной только улыбки Сичэня. Девять лет назад, только завоёвывая его сердце, Мэн Яо и не предполагал, что в будущем это станет такой проблемой. Сейчас же, словно заметив его состояние, Сичэнь вопросительно поднимает бровь. Мэн Яо едва заметно качает головой и снова улыбается, поглаживая живот и давая понять, что успел проголодаться. Сичэнь понимающе кивает и переводит взгляд на своего брата. Мэн Яо смотрит туда же. И едва сдерживает тяжёлый вздох. Боги, даже всемогущий Ханьгуан-цзюнь пал. На протяжении первых трёх лет обучения в медицинском колледже, он слыл самым известным сердцеедом не только города, но и всего, мать его, штата. По слухам, трахался он просто божественно, так что многие просто молились и постились, надеясь удостоиться хотя бы капли внимания несравненного Ханьгуан-цзюня. В то время, если Лань Ванцзи и обращал на кого-то внимание, это всегда были только девушки. Мэн Яо и не знал, что младший нефрит увлекался мужчинами. Пока, блять, не появился Вэй Усянь. Честно говоря, до появления Вэй Усяня сам Ханьгуан-цзюнь тоже наверняка не знал, что ему нравятся мужчины. О, это было ебейшее соблазнение! Даже Мэн Яо, весьма умелый в постельных утехах, был впечатлён. Сам-то он приложил дохуя усилий, чтобы соблазнить Лань Сичэня, — который, надо сказать, оказался тем ещё крепким орешком. Однажды Мэн Яо стал невольным свидетелем происходящего между Лань Ванцзи и Вэй Усянем безумия: слышал их через стену, когда они думали, что одни в квартире. Сичэнь тогда уехал домой на выходные, разрешив Мэн Яо остановиться в его комнате: свою тот уступил другу, которому некуда было податься со своей девушкой. В общем, Мэн Яо сам слышал, как Ханьгуан-цзюнь теряет своё хвалёное самообладание, рычит и вбивается в Вэй Усяня, заставляя того стонать, а потом и кричать. Это продолжалось все выходные, все эти звуки, стоны, крики просто сводили Мэн Яо с ума... а в конце ещё и заставили задыхаться от похоти. Так что пришлось идти в ванную своего да-гэ и дрочить под душем, представляя, что это Сичэнь вытрахивает из него всю душу. Вот только Сичэнь в то время едва ли замечал его. А вот на Вэй Усяня смотрел постоянно. И никто так и не понял, каким образом младший братец всё-таки опередил Сичэня. Окончательно и бесповоротно. По правде говоря, тогда Мэн Яо меньше всего волновало, как так получилось. Помнится, он смог незаметно ускользнуть из квартиры только когда парочка, утомившись, уснула. И решил, что это какое-то мимолётное безумие. Просто было в Вэй Усяне что-то такое, что любого могло свести с ума. Раз уж даже аскетичный святоша Цзэу-цзюнь не устоял, о чём тут говорить? Но чтобы сам Ханьгуан-цзюнь... Мэн Яо искренне считал, что уж кто-кто, а второй нефрит совершенно точно не спутает обычную похоть с... чем-то более серьёзным. И тем не менее, поглядите на них... Девять, мать вашу, лет прошло! А перед ним разворачивается всё та же хуйня. Или, вернее будет сказать, сворачивается... Мэн Яо застывает, наблюдая, как вилка в руке Лань Ванцзи сгибается, — так сильно тот сжимает её. А потом Мэн Яо внезапно ловит на себе взгляд мужа и понимает, что Сичэнь заметил выражение его лица. Проследив за взглядом Мэн Яо, тот замирает. Теперь Сичэнь тоже встревожен. Он осторожно касается запястья Лань Ванцзи. Когда тот поворачивается к ним, его глаза практически сверкают. Сичэнь быстро сжимает запястье брата. И наверняка думает, что Лань Ванцзи в ярости из-за присутствия Вэнь Жоханя. Многие до сих пор не считают смерть Цинь Су самоубийством, и подозревают именно Вэней. Конечно, тогда, девять лет назад, ничего так и не было доказано. Так что реакция Лань Ванцзи вполне объяснима. Вот только Мэн Яо прекрасно знает, что ярость Ханьгуан-цзюня вызвана вовсе не воспоминаниями о смерти Цинь Су. Нет, причина его ярости — вполне себе живой и здоровый Вэй Усянь. Вернее... Старейшина Илина.Грёбаный ублюдок
23 декабря 2023 г. в 23:30
Вот ведь грёбаный ублюдок.
Девять лет прошло.
Но жизнь так ничему его не научила.
Старается завоевать чьё-то внимание, из кожи вон лезет, чтобы соблазнить кого-то... и даже не замечает, как остальные, обычные смертные, падают к его ногам. Как мухи. Нет, не как мухи. Как мотыльки. Слетаются к свету, не понимая, что вот-вот сгорят в его пламени. Потому что ему нет до них никакого дела.
На самом деле он их даже не замечает.
Вэй, мать его, Усянь.
Хотя нет.
Старейшина, мать его, Илина.
Этот засранец словно какой-то Распутин.
Можешь его разрезать, оторвать конечности, разбросать их по всему свету.
Но каким-то образом он всё равно регенерирует.
Даже не имея золотого ядра.
Похоже, без него этот грёбаный ублюдок обрёл ещё большую силу.
Словно золотое ядро каким-то образом удерживало его в рамках, ограничивая дозволенное.
А его удаление высвободило всю эту мощь, которая, разрастаясь вширь и в глубину, стала безграничной. И бесконечной.
Если бы тогда, девять лет назад, можно было предвидеть подобное развитие событий... Возможно, стоило быть осторожнее.
Вот же ж блять.
Теперь только и остаётся сидеть и наблюдать, как этот Вэй Усянь... нет, Старейшина Илина... пытается использовать свою сексуальную магию, соблазняя самого больного из всех ублюдков этого мира, Вэнь Чао.
Учитывая, что Вэй Усянь далеко не идиот, он явно уже сообразил, чем именно зацепить Вэнь Чао. Тот может сколько угодно думать, что его привлекают сисястые дурочки с кукольной внешностью, готовые по первому зову раздвинуть ноги и исполнить все его прихоти. Нет, конечно, Вэнь Чао нравится их покорность. Более того, всё это подпитывает его ничтожное мужское достоинство. Но, как оказалось, на самом деле Вэнь Чао куда больше нуждается в одобрении и внимании со стороны кого-нибудь влиятельного и сильного. Властного человека, неожиданно проявившего к нему свой безраздельный интерес.
Ничего не поделаешь, детские комплексы. Кому-то не хватило отцовской любви, кому-то —
материнской.
Уж кто-то, а Мэн Яо знает об этом не понаслышке. Так как был лишён и первого, и второго. И всегда отчаянно стремился завоевать их.
А вот у Вэй Усяня комплекс сиротки.
Это сделало его сильным. И в то же время в этом остаётся его главная слабость. Да, она есть даже у Старейшины Илина.
Он умеет заставить людей чувствовать, будто они являются центром его вселенной. Стоит только Вэй Усяню обратить на них свой сияющий томный взор, полный восхищения и мольбы, никто в мире не в силах ему отказать.
Конечно, Вэй Усянь знает об этой своей силе. Но, похоже, не понимает её масштабов.
И сейчас он настолько увлёкся, на кой-то хрен соблазняя Вэнь Чао, что даже не замечает, как попутно зацепил своим обаянием гораздо более достойную — и опасную — цель.
Вэнь Жоханя.