Ни слова о молочных бёдрах / No Talk of Milky Thighs

— Что за хрень ты там устроил? — Вэй Усянь снимает пиджак и бросает его на кровать, чувствуя, как всё его тело буквально пышет от жара. — А что? Или ты решил, что и дальше будешь единственным жертвенным агнцем всего человечества? Собрался захапать себе все лавры? — не менее сердито отвечает Цзян Чэн, стягивая свитер и бросая его поверх пиджака Вэй Усяня. — Ты... — Вэй Усянь запинается, не в силах поверить, что приходится разъяснять всё это дерьмо. — Ты и правда думаешь, будто я... — Что? Ну давай! Скажи это! — Цзян Чэн уже почти кричит. Он с такой яростью расстёгивает верхние пуговицы своей рубашки, что, похоже, выдирает их с корнем. — Да пошёл ты! — Сам пошёл! — Я не хочу, чтобы ты делал это, только чтобы расплатиться со мной! — Вэй Усянь отходит подальше, в другой конец комнаты, потому что горло внезапно перехватывает. А внутри поднимается печаль из-за невосполнимой утраты, — печаль, которую, как ему казалось, он раз и навсегда сумел побороть, задавить и заглушить. Что ж, похоже, такого понятия, как «навсегда», в его случае не существует. — Расплатиться? Ты серьёзно? — вот теперь Цзян Чэн переходит на крик. — Считаешь, что я собираюсь заключить выгодный межклановый союз, — который, на минуточку, сделает меня гораздо более влиятельным и откроет возможности, о которых я раньше и не мечтал, — только чтобы расплатиться с тобой? Потому что моя мать когда-то заставила тебя вырезать и отдать твою сущность? — Ха! — Вэй Усянь разворачивается и орёт в ответ: — Моя, как ты выразился, сущность никуда не делась! Посмотри на меня! Разве похоже, что я утратил что-то стоящее? Или я выгляжу хуже других из-за того, что у меня, блять, нет золотого ядра? Цзян Чэн ничего на это не отвечает. Так они и стоят некоторое время, разойдясь как на ринге, по разным углам комнаты. Тяжело дышат и сверлят друг друга взглядами. В конце концов Цзян Чэн первым успокаивается: потирая бок, словно пытаясь справиться с покалыванием после долгого бега, он говорит совершенно другим тоном: — Это не жертва, Вэй Ин. Это ход конём. Вэй Усянь поднимает бровь, но ничего не отвечает. Поэтому Цзян Чэн продолжает: — Ни Вэнь Чао, ни его папаша не испытывают ко мне никакого сексуального интереса. Следовательно, наш брак будет чисто номинальным. Породнившись с Цзянами, они наконец обретут голос в союзе пяти кланов и не будут изгоями. Как видишь, с этой точки зрения я могу предложить им гораздо больше, чем ты, — поясняет Цзян Чэн, и, подумав, добавляет: — Правда, только в том, что касается власти и влияния. — Да с чего вы все решили, что Вэнь Жохань хочет меня трахнуть? — не выдерживает Вэй Усянь и снова переходит на крик. — Кто это «все»? — хмурится Цзян Чэн. — Кто-то ещё заметил? Вэй Усянь не отвечает, в досаде кусая губы. Сделав свои выводы, Цзян Чэн хмыкает: — Наверняка отец тоже всё понял. Поэтому и принял с такой готовностью предложение Лань Ванцзи. Когда Вэй Усянь и на это ничего не отвечает, Цзян Чэн смотрит на него, и взгляд его становится подозрительным: — Погоди, а с чего это Лань Ванцзи вообще надумал взять тебя в мужья? Неправильный вопрос. Отклонить. — Хрен его знает. Возможно, по той же причине, по которой Вэнь Жохань дал согласие на твой брак с Вэнь Чао. Ради выгодного союза. — Я и не знал, что второй нефрит играет за обе команды, — бормочет Цзян Чэн, словно размышляя вслух. — А кого это волнует? Ты вот, например, гетеро до мозга костей. Но это не помешало тебе просить руки Вэнь Чао, когда я буквально на секунду отлучился в эту грёбаную ванную! — Вэй Усянь снова заводится, вспоминая, какое представление разыграл Цзян Чэн за ужином. — Вот погоди, блять, пока об этом узнает Вэнь Цин, — мстительно добавляет он. — Она точно тебя прибьёт! — С чего бы это вдруг? — ворчит Цзян Чэн, закатывая глаза. — А с того, что Вэнь Цин влюблена в тебя, тупой ты ослина! Цзян Чэн только невесело хмыкает. — С чего это ты взял? Если мы и говорим с ней, то в основном о тебе. Вряд ли в этом есть что-то романтичное. Её волнует твоё благополучие, на меня ей плевать. Вэй Усянь довольно долго смотрит на брата, затем со вздохом качает головой. — Знаешь, что волнует Вэнь Цин больше всего на свете? — спрашивает он. — Вэнь Нин, — не колеблясь отвечает Цзян Чэн. — Верно. И знаешь, на что она не может не обратить внимание? — На ранение? — неуверенно отвечает Цзян Чэн. — Нет, тупица. Теперь Цзян Чэн выглядит раздражённым и растерянным одновременно. Сжалившись над ним, Вэй Усянь поясняет: — Если она видит, что кто-то любит своих братьев и сестёр так же сильно, как она Вэнь Нина. На лице Цзян Чэна появляется озадаченное выражение. А потом он начинает смеяться. — Подожди. То есть, ты хочешь сказать, — он прищуривается, уже совершенно беззлобно, — что Вэнь Цин заинтересовалась мною из-за моей любви к тебе? Опять всё благодаря тебе, да, засранец? — Ну, большей частью всё благодаря твоим исключительным достоинствам, сердитая виноградинка... — «Сердитая виноградинка»??? — возмущённо взвивается Цзян Чэн. — Это она так тебя называет, не я, — пожимает плечами Вэй Усянь. — Вэнь Цин называет меня сердитой виноградинкой? — Да, при этом у неё обычно такой вид... словно она непротив хорошенько объездить тебя. — Что??? — Брови Цзян Чэна поднимаются домиком, глаза забавно округляются. — Но, конечно же, несмотря на твои исключительные достоинства, сердитая виноградинка, твоя любовь ко мне затмевает в её глазах всё остальное. Вэнь Цин находит это очень привлекательным... очень-очень сексуальным. — Чушь какая-то, — ворчит Цзян Чэн, но сам тут же отводит взгляд и уже куда более аккуратно продолжает расстёгивать рубашку. — Вот тут я с тобой согласен, детка. Чушь полнейшая. — Вэй Усянь наконец подходит к брату. — Но если серьёзно... Я хочу, чтобы ты заключил брак по любви. С человеком, которого любишь всем сердцем. А не с каким-то вонючим отбросом. Цзян Чэн улыбается. — Все хотят жениться по любви, Вэй Ин. Но не всем это удаётся. — Чуть склонив голову к плечу, он продолжает уже другим, более весёлым тоном: — Вот тебе, например, придётся выйти за этого ледяного короля. Ничего не поделаешь, раз уж мы во всё это ввязались, придётся идти до конца. Как там говорится, как постелешь... Это заставляет Вэй Усяня рассмеяться. — Готов поспорить, тебе не придётся идти до каких-либо концов с Вэнь Чао и тем более делить с ним постель. — Самые удачные договорные браки — те, в которых партнёры продолжают жить отдельно друг от друга и сводят общение к минимуму, — авторитетно заявляет Цзян Чэн. — Точно, — кивает Вэй Усянь. — Мне следует настоять на подобном пункте в договоре. — Угу, — кивает Цзян Чэн. Но спустя мгновение на его лице появляется хитрая ухмылка. — Хотя тебе будет непросто это сделать. Похоже, сын Лань Ванцзи решил, что между вами будет настоящий брак. Готов поспорить, он ждёт, что ты переедешь к ним и вы станете одной семьёй. Улыбка мгновенно сползает с лица Вэй Усяня. — Блять!