***
Да, в те времена Вэй Усяню действительно нравилось бесить его. Лань Ванцзи был настолько самоуверен, настолько убеждён, что он центр вселенной, и весь грёбанный мир лежит у его ног... В общем, дразнить его было очень весело. Тем более, что, несмотря на всю свою хвалёную выдержку, Лань Ванцзи в конце концов то и дело срывался. Отвечал колкостью на колкость или позволял втянуть себя в спор на какие-то совершенно абсурдные темы, которые Вэй Усянь специально придумывал, только чтобы побесить его. Постепенно их споры стали касаться вопросов, связанных с их профессией. Некоторые из довольно своеобразных взглядов Вэй Усяня на методы исцеления вызывали у Лань Ванцзи только насмешку. Но очень скоро, когда стало ясно, что Вэй Усяня не так-то легко смутить и победить в споре, вместо насмешек в ход пошли более серьёзные контраргументы. Он прекрасно знал, как Лань Ванцзи раздражало то, что у Вэй Усяня всегда на всё находился ответ. О некоторых из их дебатов даже ходили легенды, во всяком случае, в пересказе Не Хуайсана. Но чаще всего их споры заходили в тупик. Вэй Усяня это вполне устраивало: у него никогда не было цели выиграть хоть один спор. Он и затевал-то их исключительно ради здоровых пикировок, чтобы поупражняться, завести диалог, расширить кругозор и так далее. А вот Лань Ванцзи так не считал. В общем, все знали, что Лань Ванцзи терпеть его не может. И кто, скажите на милость, поверит, что Лань Ванцзи взял и поцеловал его? Пусть даже только для того, чтобы заставить заткнуться.***
В следующий раз он увидел Лань Ванцзи спустя неделю. И то, только потому, что Не Хуайсан решил устроить вечеринку в квартире брата и, естественно, потащил Вэй Усяня с собой. А квартиру эту Не Минцзюэ снимал на пару с Лань Ванцзи. Прежде чем зайти туда, Вэй Усянь решил сделать вид, будто никакого поцелуя в помине не было. И вести себя как обычно. То есть всячески дразнить Лань Ванцзи. Его решимости хватило буквально на три минуты. Пока он, открыв дверь и переступив порог, не увидел Лань Ванцзи. Тот стоял у окна и тянулся наверх, чтобы достать что-то с полки над карнизом. Задравшаяся рубашка обнажила низ его живота с красивым рельефом мышц. Вэй Усянь так и залип на этом зрелище, пока Не Хуайсан не подтолкнул его в спину, заставляя пройти дальше в комнату. Вэй Усянь сразу же торопливо свернул на кухню, чтобы раздобыть себе выпивку. Остаток вечера он старался обходить ужасного обладателя самого сексуального, мать его, пресса десятой стороной. Держаться подальше и вообще о нём не думать. Естественно, это не сработало. Как Вэй Усянь ни старался, он не мог выбросить этот образ из головы, более того, воображение услужливо дорисовывало, добавляло к этому грёбанному образу дополнительные детали: твёрдые бока, узкую ямку пупка, пресловутые кубики, крепкие, как гранит... Когда Вэй Усянь почувствовал, что из-за разыгравшегося воображения всё тело охватило жаром возбуждения, он решил выпить ещё. И ещё. От выпитого стало только хуже: кожа раскраснелась, а образы в голове стали более яркими и менее одетыми. Лань Ванцзи, со своей стороны, похоже, даже не заметил его появления. И это было к лучшему. Три или четыре часа спустя после начала вечеринки Вэй Усянь в поисках уборной случайно забрёл в спальню Лань Ванцзи. И застал того без рубашки. — Ой. Извини. Ошибся дверью, — пробормотал Вэй Усянь, чувствуя, как щеки, и так раскрасневшиеся от алкоголя, становятся пунцовыми. Он развернулся и даже успел открыть дверь, чтобы поскорее выйти. Но дверь закрыли прямо перед его носом: Лань Ванцзи просто потянул руку и захлопнул её. Вэй Усянь так и застыл, боясь повернуться. Он чувствовал спиной жар обнажённой груди Лань Ванцзи, стоявшего прямо за ним. Так они простояли около минуты, ожидая друг от друга ответных действий. А потом Вэй Усянь услышал у своего уха этот глубокий голос. — Ты что, пьян? Вэй Усянь меньше всего ждал подобного вопроса, поэтому развернулся и, нахмурившись, покачал головой. — Хорошо, — сказал Лань Ванцзи, после чего вжал его в дверь. Двадцать минут спустя Вэй Усянь кончил, притираясь к бедру Лань Ванцзи и посасывая его указательный палец, который тот пропихнул ему в рот, подразнивая большим пальцем его нижнюю губу. Никогда ещё Вэй Усянь не переживал чего-то настолько возбуждающего, чтобы потерять способность соображать. Потом, когда они немного пришли в себя, Лань Ванцзи дал ему свои серые домашние штаны, — переодеться, так как узкие джинсы Вэй Усяня были безнадёжно испорчены. Вэй Усянь соврал Не Хуайсану, что пролил на них вино, поэтому пришлось переодеться. Тот стал вслух размышлять, какое такое чудо заставило Ханьгуан-цзюня соизволить одолжить кому-то свою одежду. — Ну, это однозначно лучше, чем просить штаны у твоего брата, — парировал Вэй Усянь. — Можешь представить меня в его штанах? Пришлось бы подвязывать их верёвкой. — Это точно, — хихикнул Не Хуайсан. Вэй Усянь тогда решил, что на этом всё. Конец безумия. Ох, как же он ошибался.***
Вэй Усянь не знает, почему вдруг вспомнил об этом именно сейчас. Хотя нет, знает. Он переодевается для семейного позднего завтрака, на котором должны присутствовать шестеро молодожёнов и их ближайшие родственники, — а это внушительное количество людей, — и в зеркале рядом видит отражение Лань Ванцзи. Тот находится на другом конце комнаты, тоже переодевается, и на данный момент на нём только брюки. Отглаженная белая рубашка висит перед ним в шкафу. Вэй Усянь просто не может заставить себя отвести взгляд от всех этих мышц, перекатывающихся под кожей при каждом движении, когда Лань Ванцзи надевает сначала белую майку, из-за чего его тело сразу кажется стройнее, а плечи — шире. И так как Лань Ванцзи стоит вполоборота к Вэй Усяню, тот снова глаз не может отвести от пресловутой V-образной линии его пресса, которая теперь стала даже более выраженной. Вэй Усянь смотрит и поневоле задаётся вопросом, так ли уж пьян он был в тот день много лет назад. Похоже, что нет. И, хотя с тех пор много чего стёрлось из памяти, он до мельчайших деталей помнит всё, что происходило между ним и Лань Ванцзи на протяжении тех четырёх месяцев. Помнит каждое мгновение из двадцати минут, что провёл в тот день в спальне Лань Ванцзи. Помнит серый пояс его боксеров, видневшийся над поясом его брюк. Помнит, как у двери повернулся и оказался лицом к лицу с Лань Ванцзи, как его глаза начали светиться, словно отражающий свет янтарь, хотя единственная лампа находилась за его спиной, в другом конце комнаты. Помнит, как Лань Ванцзи прищурился, помнит, как решил, что тот его снова поцелует, и непроизвольно подался вперёд, но вместо поцелуя почувствовал пальцы, огладившие его подбородок, прямо под нижней губой. Вэй Усянь тогда непроизвольно приоткрыл рот, после чего туда проскользнул палец, а между ног протиснулось мускулистое бедро, подарив, как оказалось, так необходимую сейчас возможность потереться и получить хоть какое-то облегчение. А ещё он помнит, как его прижали к стене, и всё, что ему было позволено в последующие минуты — тереться пахом об это самое бедро, и в такт этим движениям посасывать палец Лань Ванцзи. Тот не сводил с Вэй Усяня взгляда, гипнотизируя сиянием янтарных глаз и вводя в какой-то эротический транс, не иначе. И сейчас Вэй Усянь непроизвольно вздрагивает, поймав на себе в зеркале взгляд этих самых глаз. Однако тут же старается взять себя в руки и не отводит взгляда. А потом он видит. Даже с такого расстояния. Видит, как янтарь начинает светиться. Теперь Вэй Усянь и рад бы отвести взгляд. Но не может. Через несколько мгновений раздаётся стук в дверь, и Вэй Усянь вздыхает с облегчением, когда Лань Ванцзи отвлекается, чтобы ответить.***
По сравнению со свадьбой, завтрак в кругу родственников — куда более камерное мероприятие, но всё равно в зарезервированном для них на это утро ресторане отеля присутствует не менее тридцати человек. Вэй Усяню немного странно сидеть вдвоём с Лань Ванцзи, как пара, а не с братом и сестрой: те тоже сидят за общим длинным столом рядом со своими супругами. И это тоже непривычно. Для детей накрыт отдельный стол в другом конце зала, а сама ребятня увлечена какими-то фокусами, которые показывает им нанятый распорядителем свадьбы фокусник. Сычжую явно скучно, но он слишком вежлив, чтобы показывать это. А вот Цзинъи не стесняясь зевает. Фокусник определённо не является заклинателем. Вэй Усяню даже жалко беднягу. Его наняли показывать простые трюки с шляпой и кроликом детям, посещающим Академию и обучающимся у известнейших заклинателей. А за столом для взрослых все активно обсуждают срыв какой-то сделки между Вэнями и Цзинями. Но Вэй Усянь не интересуется бизнесом. Поэтому от нечего делать он наблюдает за трюками, которые показывают детям. Как он и предполагает, сначала из шляпы достают кролика. Затем из кастрюли вылетает голубь. После чего в ход идут несколько разноцветных лент и конфетти. Бедняга фокусник старается изо всех сил. — Это так тупо, — говорит кто-то из детей. Вэй Усянь переводит взгляд на кучку ребят, чтобы увидеть, кто это. Ясно. Старший сын Вэнь Сюя. Он старше Сычжуя на несколько лет. Вэй Усянь не любит плохо говорить о детях, но ни один из детей Вэнь Сюя не мог похвастаться ни природными талантами, ни воспитанием. Его сыновья нередко устраивали пакости. — Знаешь, я умею кое-что и покруче, — говорит один из детей, ещё больше заставляя нервничать фокусника. Тому на вид около пятидесяти лет. И он уже заметно вспотел. — Что ж, тогда давайте посмотрим что-нибудь другое, — объявляет фокусник с притворным весельем, поправляя край своего черного цилиндра. «Что-нибудь другое» оказывается вытаскиванием из рукава длинющих шарфов разного цвета. Вэй Усянь отворачивается и встречается взглядом с Лань Ванцзи. Тот вопросительно поднимает бровь. Вэй Усянь поднимает бровь в ответ. — Я удивлён, что ты до сих пор не вмешался, — говорит Лань Ванцзи. Пару лет назад Вэй Усянь наверняка так бы и сделал. Если бы у него был с собой Чэньцин. В своё время, когда он обнаружил, какие невероятные вещи способен творить, став тем, кем является, у Вэй Усяня развился своего рода комплекс героя. Он всем и каждому стремился прийти на помощь, не важно, нуждались в этом или нет. Львиная доля репутации Старейшины Илина сложилась именно из-за его провальных попыток играть в спасителя. Конечно, были и те, кто за эти попытки благодарил. Но были и те, кто не оценил его вмешательство. И не желал иметь с ним ничего общего. Этот небольшой урок Вэй Усяню пришлось усвоить. Необходимо давать людям возможность жить так, как они хотят. Жить своей жизнью, со всеми её плюсами и минусами. Без вмешательства извне, которое в конечном итоге скорее делало их слабее, чем придавало сил. — Ты совсем меня не знаешь, — отвечает Вэй Усянь, и его слова наполнены горечью собственных усвоенных уроков. Лань Ванцзи, почувствовав это, снова поднимает бровь. — Эй, стой! — вдруг слышат они чей-то окрик, и разом поворачиваются в сторону детей, собравшихся вокруг фокусника. Оказывается, это Цзинъи кричит на старшего мальчишку Вэнь Сюя, который, не подумав о последствиях, бросает в сторону клетки с голубями талисман. Бросок получается явно неумелый, кроме того талисман по какой-то причине рикошетит прямо к большому вентилятору на потолке. Словно в замедленной съемке они наблюдают, как талисман отлетает от вращающейся лопасти вентилятора, а другой, гораздо более мощный талисман, запущенный явно чтобы подрезать первый, вместо этого срезает стойку, на которой лопасти крепились к потолку. — Нет! — кричит Вэй Усянь, вскакивая и вытягивая руку. Он делает это чисто инстинктивно, не успев подумать, и видит, как из кончиков пальцев вырывается сияние, останавливающее в воздухе падающий вентилятор Вокруг тут же возникает суета: взволнованные родители бросаются к детям, чтобы отвести их из опасной зоны. Фокусник тоже спешит убрать в сторону столик со своим реквизитом. — Какого... — слышит Вэй Усянь рядом с собой голос Лань Ванцзи, после чего тот оказывается прямо за его спиной. Честно говоря, именно в этот момент Вэй Усянь понимает, что удерживает вентилятор в воздухе чисто за счёт своей энергии. Которую ему нечем восполнить и которой в его теле и так не хватает. Проклятье, у него даже нет Чэньцина. Тем не менее, он чувствует, как Лань Ванцзи прижимает ладони к его спине. — Медленно опускай, — говорит тот, склонившись к его уху, и Вэй Усянь чувствует мощный поток энергии, проникающий в его меридианы. Бросаясь останавливать вентилятор, он действовал совершенно неосознанно, поэтому сейчас ему приходится сосредоточиться, чтобы сообразить, как плавно опустить эту махину. В этот момент к вентилятору подлетает ещё один талисман, и на этот раз Вэй Усянь замечает, кто его посылает. Тот же человек, что отправил и предыдущий талисман, случайно сбивший вентилятор с потолка на детей. Цзинь Гуанъяо. Вэй Усянь смотрит на него и ждёт, пока тот переведёт на него взгляд. После чего кивает. Цзинь Гуанъяо кивает в ответ. Только теперь Вэй Усянь наконец-то опускает руку. Талисман достаточно мощный, чтобы аккуратно опустить вентилятор на пол. — Охренеть... — слышит Вэй Усянь чей-то возглас. И улыбается, когда узнаёт голос Не Хуайсана. Действительно, охренеть. Он пытается повернуться и сесть, но настолько обессилен, что может только беспомощно прислониться к... груди мужа. — Это было невероятно, шифу! — кричит Цзинъи. — Как ты это сделал? Голыми руками? Вэй Усянь собирает остатки сил, чтобы подмигнуть мальчику и сделать вид, что для него это обычное дело. Хотя на самом деле прекрасно понимает, что всё ещё стоит на ногах только потому, что Лань Ванцзи буквально поддерживает его за бедра, незаметно просунув руки под полы ханьфу. А мгновение спустя Лань Ванцзи с тихой яростью шепчет ему на ухо: — Мы сегодня же займёмся сексом.