Ни слова о молочных бёдрах / No Talk of Milky Thighs

— Что там происходит? — Цзинъи заглядывает в окно, приставив ладони козырьком, чтобы лучше видеть. Сычжуй пытается оттащить его, но тот отмахивается и снова прижимается к оконному стеклу. — Что это они делают? — с ещё большим недоумением спрашивает Цзинъи. — Я и сам пока не понял. Но не думаю, что это что-то плохое. Точно не плохое, — повторяет Сычжуй, мысленно перебирая сцены (чего бы это ни было), которые ему довелось лицезреть за последние шесть месяцев. В основном мельком, чаще всего — когда родители думали, что его нет поблизости и он не может их видеть. Сычжуй не думает, что они по-настоящему делают друг другу больно. Ну, потому что один из них может сравнять с землёй целый город, просто играя на гуцине. А другой со своей флейтой без труда уничтожит огромный мегаполис. Так что вряд ли родителям обязательно находиться столь близко, если они захотят причинить друг другу вред. Поэтому остаётся загадкой, почему они предпочитают бороться друг с другом (лучшего слова, чтобы описать увиденное, Сычжуй подобрать не смог, хотя оно тут, конечно, не совсем подходило). Он сам видел, как родители в семьях не-заклинателей затевали нечто подобное со своими детьми. Сычжую всегда это казалось очень странным. А они называли это дружеской потасовкой, игрой. Но ничего дружеского в том, чем занимались его родители, оставшись наедине, не было. В первый раз Сычжуй случайно застал их за этим занятием, когда отпросился на весь день в гости к Цзинъи, но с полпути вернулся за своим велосипедом. Родители как раз заходили в дом, и Сычжуй успел заметить, как они набросились друг на друга. Помнится, он замер у окна и в состоянии, близком к ужасу, наблюдал за происходящим в доме. Шифу, — или папа, как Сычжуй стал называть его совсем недавно, — толкнул отца в спину. Тот развернулся и в отместку повалил папу на пол. Некоторое время они возились, словно дерущиеся мальчишки: шифу пинался, а отец Сычжуя, навалившись всем телом, прижимал своего мужа к полу, пытаясь подмять под себя. Должно быть, шифу в конце концов позволил ему взять верх, потому что, — ну серьёзно, кто смог бы удержать Старейшину Илина, если бы тот не захотел поддаться? Хотя, по правде говоря, шифу выглядел так, словно подчинился грубой силе. Помнится, когда его родители замерли там, на полу, глядя друг на друга и тяжело дыша после потасовки, Сычжуй вдруг почувствовал, будто подсматривает за чем-то очень личным. Поэтому тихонько взял свой велик, откатил подальше от окна и погнал к дому Цзинъи. Сычжуй ещё несколько раз заставал родителей за похожими странными занятиями. Иногда они затевали это даже если знали, что он дома. Правда, в таких случаях не устраивали открытых потасовок, а делали это тайком, стараясь, чтобы он не заметил. Как, например, в тот раз, когда они с папой смотрели телевизор, устроившись на диване. Чуть позже к ним присоединился и отец с книгой. Сычжуй тогда задремал, прикорнув на плече папы, а когда через некоторое время проснулся, краем глаза заметил, как отец ущипнул того куда-то возле запястья. Папа зашипел «Мне больно!» и тут же сам ущипнул отца за предплечье. Наверное, следом за этим отец ущипнул папу ещё за какое-то другое место, потому что тот дёрнулся всем телом, и, тут же спохватившись, обхватил рукой спящего, как он думал, Сычжуя. «Не здесь. Ты разбудишь Сычжуя!» — зашептал тогда папа. И на этом всё закончилось. А однажды Сычжуй услышал, как они возились в прачечной, занимаясь непонятно чем. И издавали при этом какие-то странные звуки. Некоторые из них были похожи на стоны, словно папе причиняли боль. А другие звуки, ну... Они тоже были странные. Сычжуй почему-то подумал тогда, что родителям будет неловко, если он будет их слушать. Поэтому он вернулся в свою комнату, где продолжил заниматься уроками. Сычжуй собирался поговорить об этом с Цзинъи. Спросить, занимались ли чем-нибудь подобным его родители. Было ли это нормой в семьях, где есть оба родителя. Сам Сычжуй мог судить только по семье дяди Сичэня и Сяо-шушу, у которых довольно часто ночевал во времена, когда шифу ещё не был его папой, а отцу приходилось оставаться в больнице на дежурствах. Дядя Сичэнь и Сяо-шушу живут в большом доме вместе с дедушкой. Но Сычжуй никогда не видел, чтобы дядя Сичэнь и его муж дрались. Даже в шутку. Эти мысли не дают Сычжую покоя, потому что... Ну, он думает, что его отец и папа нравятся друг другу. По-настоящему нравятся. Вот прям очень-очень. Сычжуй и сам не понимает, откуда у него такая уверенность. Вообще-то его родители никогда не проявляют никаких знаков привязанности друг к другу. Он никогда не видел, чтобы они обнимались и целовались, как делают другие взрослые пары. И это странно, потому что со многими другими людьми шифу очень ласков. Например, он постоянно обнимает самого Сычжуя. И делает это даже не задумываясь. Раньше Сычжуй часто гадал, была бы его мама ласковой с ним, если б осталась жива. Особенно когда видел, как другие мамы обнимали своих детей. Когда он был совсем маленьким, ему очень хотелось, чтобы и его тоже обнимала мама. И вот теперь шифу... то есть папа, обнимает его именно так. А ещё шифу обнимает Цзинъи. Не так часто, как Сычжуя, но достаточно часто, чтобы это стало нормой. И вообще, если подумать, папа обнимает и дядю Цзян Чэна, и тётю Цзян Яньли. И тётушку Мяньмянь, и дядюшку Хуайсана. Только вот отца Сычжуя никогда не обнимает. И отец тоже не обнимает папу. Сычжуй никогда не видел, чтобы они целовались. Ну, не считая свадьбы. Их поцелуй во время церемонии стал настоящим сюрпризом. До этого Сычжуй никогда не видел, чтобы его отец кого-нибудь целовал. Ладно целовал, он даже не прикасался ни к кому! Кроме Сычжуя, естественно. Так что поцелуй на свадьбе определённо стал большим сюрпризом. Сычжуй был тогда просто счастлив: он видел в фильмах, что именно так делают влюблённые люди на свадьбах. Но с тех пор поцелуев между его родителями больше не было. И если честно, с тех пор родители часто спорили. Иногда из-за самых пустяковых вещей. Совсем как Цзинъи и Оуян Цзычжэнь: те тоже вечно переругиваются. Но всерьёз это и ссорой-то не назовёшь. В общем, если подумать, Сычжуй и сам не знает, почему считает, что его родители нравятся друг другу. Хотя, возможно, всё-таки знает. Его отец, который никогда не любил прикасаться к людям (Сычжуй не в счёт), теперь постоянно касается папы. Всё время. То тянет его за локоть. То тыкает пальцем в спину или бок, думая, что делает это незаметно. То щипает. Иногда даже делает вид, будто случайно натыкается на своего мужа. Сычжуй не совсем понимает, почему его отец так себя ведёт. Прежде всего не понимает именно потому, что это его отец. Ханьгуан-цзюнь. Ставит кому-то подножку. Нарочно. И не потому, что хочет таким образом кого-то убить. Поэтому Сычжуй и решил посоветоваться с Цзинъи. Может, тот поможет разобраться. — Э-это... — Цзинъи умолкает, прижимаясь носом к оконному стеклу, чтобы лучше разглядеть происходящее. — Слушай, тебе не кажется, что это похоже на... Сычжуй нетерпеливо склоняется к нему: — Похоже на что? Но Цзинъи, кажется, не собирается договаривать. Более того, ойкнув, он резко отстраняется от окна. — Что такое? — спрашивает Сычжуй, и уже собирается сам взглянуть, но Цзинъи закрывает ему глаза ладонью и тянет назад. — Ай! — вскрикивает от неожиданности Сычжуй, и теперь Цзинъи приходится зажать ему и рот. Он тянет Сычжуя на себя, пока они оба не приседают на корточки под окном. — Да что случилось-то? — шепчет Сычжуй, отталкивая от себя руки Цзинъи. — Они... Эм... Часто это делают? — тихо спрашивает Цзинъи, неловко сглатывая и осторожно подбирая слова. — Зависит от того, что именно они там делают, — так же осторожно отвечает Сычжуй. А когда Цзинъи не отвечает, снова пытается привстать, чтобы заглянуть в окно. Но Цзинъи решительно тянет его обратно. — Что там такое? — не унимается Сычжуй. — Они и правда делают друг другу больно? Обычно они просто борются. Понарошку, как будто играют, понимаешь? Твои родители тоже так делают? — Понимаю. И нет, мои так не делают, — быстро отвечает Цзинъи таким тоном, что Сычжуй бросает на него подозрительный взгляд. — Ну, то есть, возможно, это особый случай, — тут же добавляет Цзинъи, прислоняясь спиной к кирпичному забору за зарослями кустарников. Сычжую такой ответ совсем не нравится. — Особый в хорошем смысле? Или в плохом? — уточняет он, пытаясь понять, стоит ли беспокоиться. Раньше он не думал, что в том, как ведут себя родители друг с другом, есть что-то плохое. Но у Цзинъи гораздо больше опыта, ведь у него всегда были оба родителя. — Не здесь, — вдруг слышат они голос шифу. Кажется, тот сейчас прямо у окна, и, хотя говорит негромко, Сычжуй с Цзинъи прекрасно его слышат, потому что сидят прямо под подоконником. — Не здесь! Цзинъи испуганно смотрит на Сычжуя. — Ханьгуан-цзюнь! — теперь в голосе шифу безошибочно угадывается раздражение. Сычжуй отвечает Цзинъи таким же испуганным взглядом. Затем они слышат шум какой-то возни и глухой удар о стену, после чего Цзинъи хватает Сычжуя за руку. Глаза его округляются и становятся огромными, словно блюдца. — Перестань, — снова слышат они голос шифу. — Сычжуй скоро вернётся, и... Шифу не договаривает, срываясь в какой-то долгий и протяжный звук, очень похожий на... Цзинъи сжимает руку Сычжуя. — Сычжуй вернётся не раньше чем через полчаса, — слышат они наконец голос отца Сычжуя. — Нам потребуется... больше... чем полчаса, — голос шифу то и дело прерывается какими-то другими приглушёнными звуками. Сычжуй тянет Цзинъи за руку, знаками показывая, что нужно тихонько выбираться из их укрытия. Цзинъи вздрагивает, но затем кивает, как-то слишком резко, будто забыл, как это делается. Пробравшись за угол дома, они бросаются к своим велосипедам. А запрыгнув на них, мчатся к дому Цзинъи с такой скоростью, словно за ними по пятам гонится куча демонов. Добравшись до нужного места, они бросают велосипеды на подъездной дорожке, даже не удосужившись прислонить их к стене, и влетают в дом. Мама Цзинъи зовёт их из кухни, спрашивая, не хотят ли они перекусить. Цзинъи кричит в ответ: «Нет, спасибо», пока они взбегают по лестнице на второй этаж. Добравшись до комнаты Цзинъи, они запираются внутри и прислоняются к двери спиной, пытаясь отдышаться. Сычжуй пересекает комнату, подходит к окну и, отодвинув штору, выглядывает на улицу. Отсюда его дом не виден: он находится в самом конце квартала, между ними восемь других особняков, причём совсем не маленьких. И во всех живёт кто-то из Ланей. Дом дедушки находится с противоположной стороны. Цзинъи подходит и останавливается рядом, прослеживая взгляд Сычжуя. — Давай кино посмотрим, что ли, — предлагает Цзинъи. Сычжуй поворачивается к нему и кивает. — Мы попросим мою маму, чтобы позвонила твоим родителям и сказала, что ты вернёшься после фильма, — деловито сообщает Цзинъи, и убегает на кухню. Сычжуй остаётся стоять у окна. Он раз за разом прокручивает в голове то, что видел и слышал там, у своего дома. Особенно последнюю часть. Ему не даёт покоя, что же такого увидел Цзинъи, когда отпрянул от окна. Через некоторое время Цзинъи возвращается и сообщает, что гостиная свободна, и они могут посмотреть фильм. — «Город героев» или «Лего Бэтмен»? — спрашивает он. — Ох, тяжёлый выбор, — отвечает Сычжуй, спускаясь следом за другом по лестнице. Где-то на середине фильма Сычжуй не выдерживает. Наклонившись к Цзинъи, он спрашивает: — Так они делали больно друг другу? Цзинъи отвечает не сразу. — Твой отец укусил шифу сзади за шею, — сообщает он наконец. Сычжуй с шумом втягивает воздух, после чего так и замирает. — Отец обидел папу? Цзинъи хлопает глазами, потом трясёт головой, словно пытаясь прояснить мысли. — Думаю... Похоже на то... Но... — Но что? — нетерпеливо дёргает его за руку Сычжуй. — Мне показалось, что шифу... — Цзинъи снова делает паузу и вздыхает. — Шифу это понравилось? — озвучивает свою догадку Сычжуй. Цзинъи удивлённо смотрит на него. — Как ты узнал? Никак. Сычжуй просто знает. — Думаю, им нравится всё, что они делают друг с другом, — доверительно шепчет он, словно делится самым большим секретом. Внезапно Цзинъи наклоняется к нему и, оттянув ворот рубашки Сычжуя, кусает его за плечо. — Ай! — вскрикивает тот, отталкивая Цзинъи. — Зачем ты это сделал? — Тебе понравилось? — спрашивает Цзинъи. — Нет конечно, — ворчит Сычжуй, потирая место укуса. Цзинъи, конечно, не сильно его прихватил, но и это оказалось достаточно больно. Цзинъи недоумённо пожимает плечами. — Тогда я не понимаю, как кому-то может нравиться, когда тебя кусают? — протянув руку, он поглаживает пострадавшее плечо Сычжуя и бормочет: — Извини. — Твой отец кусает твою маму? — допытывается Сычжуй. Цзинъи только качает головой. — Если и кусает, то я этого не видел. Они сидят некоторое время, обдумывая эту информацию, после чего смотрят друг на друга и одновременно выносят вердикт: — Странно. Когда Сычжуй возвращается домой, там царит тишина. Отец готовит ужин, шифу проверяет работы своих учеников. Однако той же ночью, когда Сычжуй встаёт и на цыпочках идёт по коридору к туалету, он невольно замирает у двери в спальню родителей, когда слышит оттуда шум. Шум этот приглушённый, больше похож на шёпот, и, даже прислушавшись, единственное, что Сычжуй может разобрать — это тихое «Не ставь засосы там, где их могут увидеть». Он узнаёт голос папы. Должно быть, отец в ответ на это делает что-то особенное, из-за чего папа издаёт какой-то беспомощный стон. Сычжуй бросается прочь, гадая, что это за засосы такие. Он запоминает незнакомое слово и на следующий день рассказывает о случившемся Цзинъи. Они решают провести исследование: поискать информацию о непонятных засосах и выяснить, почему отец Сычжуя ставит их шифу. А также почему шифу не хочет, чтобы другие люди видели эти самые засосы. Первая же попытка найти нужные сведения в интернете приводит к тому, что срабатывает предупреждение о небезопасном поиске, и они, испугавшись, быстро сворачивают свои исследования в сети. Но потом решают спросить друга, который, в свою очередь, спрашивает у ещё одного друга, а тот — у своего старшего брата. В итоге друг передаёт им ответ, который звучит ещё более загадочно: — Это прелюдия. — Что такое прелюдия? — спрашивает Сычжуй у Цзинъи, но тот только пожимает плечами. Тогда они спрашивают у другого друга, который спрашивает у ещё одного друга, у которого есть старшая сестра, которая обычно не изъясняется загадками. — Подрастёте — узнаете, — передают им ответ. Когда Цзинъи слышит это, у него становится такой взгляд... В общем, теперь он точно полон решимости выяснить всё о засосах. Что, собственно, и делает. А после ничего не объясняет Сычжую, только говорит: — Думаю, твои родители действительно очень нравятся друг другу. Вот прям очень нравятся. Очень-очень. — Именно это я и говорил! — восклицает довольный Сычжуй, воздевая руки и радуясь, что с самого начала был прав. Но потом, немного подумав, всё-таки спрашивает: — Хорошо, а что такое засосы? Цзинъи делает паузу, подбирая слова. — Это как если б я укусил тебя за плечо, но тебе это понравилось. — О. Сычжуй задумывается. Он всё равно не совсем понимает, как укус может превратиться в засос. Но решает, что с него достаточно исследований. Пока достаточно.