Ни слова о молочных бёдрах / No Talk of Milky Thighs

Лань Ванцзи на мгновение застывает возле их ванной комнаты. Его муж сидит там уже более часа. С бутылкой убойного ликёра. Неразбавленного. Лань Ванцзи открывает дверь. Вэй Ин расслабленно лежит в ванне, почти по подбородок в пене. Сама ванна стоит в нише у окна, а окно широко распахнуто. На улице в этой части двора только трава да кустарники с деревьями, никакого риска, что кто-то вздумает подглядывать. Но всё равно. Лань Ванцзи бросает недовольный взгляд на окно, чувствуя неприятное напряжение в животе, которое, как теперь он знает, появляется всякий раз, когда у него обостряется чувство собственничества. В последнее время ему часто приходится прикладывать усилия, чтобы сдерживать это чувство. Лань Ванцзи не уверен, что ему это удаётся. Но его муж, похоже, ничего не замечает. Лань Ванцзи останавливается в дверях и оглядывается. На подоконном выступе горит несколько свечей. Лёгкий ветерок из окна наверняка постоянно задувает пламя. Вэй Ин что, каждый раз заново зажигает свечи, когда они гаснут? Пока Лань Ванцзи задумывается над этим вопросом, очередной порыв ветра задувает одну из плошек. Вэй Ин вытягивает руку, подносит палец к фитилю и поджигает его настоящим, живым пламенем. Лань Ванцзи не раз уже видел, как его муж по мелочам использует свою силу, в основном чтобы развлечь Сычжуя. И вообще, за весь этот год Вэй Ин демонстрировал свою силу только так, не более. Но Лань Ванцзи уверен: это только вершина айсберга. Золотое ядро его мужа ещё не восстановилось полностью, — возможно, процентов на семьдесят или около того, — потому что Вэй Ин до сих пор так и не научился заниматься сексом исключительно с целью парного совершенствования. Когда Вэй Ин бывает в настроении, — то есть, когда возбуждён, — он зачастую просто забывает принимать энергию должным образом. Иногда Лань Ванцзи даже кажется, что Вэй Ин не получает столько удовольствия от секса ради совершенствования, сколько получает от секса ради секса. Самому Лань Ванцзи нравится и то, и другое. Но, опять же, ему нравится любой секс с Вэй Ином. Любое прикосновение к нему. И даже когда они совсем не касаются друг друга, тоже нравится. Вне дома Вэй Ин часто воздерживается от прикосновений, и вот тогда Лань Ванцзи чувствует, насколько сильное желание испытывает его муж. Как сильно его хочет. Даже если Вэй Ин игнорирует его. Особенно когда игнорирует его. Похоже, чем больше они занимались парным совершенствованием, тем больше Лань Ванцзи начинал улавливать чувства и малейшие смены настроения своего мужа. Он старался не показывать этого Вэй Ину, потому что знал: тому вряд ли понравится подобный расклад. Скорее, Вэй Ин сочтёт, что это даёт Лань Ванцзи некое несправедливое преимущество. Что ж, вполне вероятно, так оно и есть. И всё же Лань Ванцзи никогда ещё не был столь благодарен небесам. Ну, разве что за своего сына. Гора Фёникс стала своего рода апофеозом этой их связи. Лань Ванцзи понял это в тот самый миг, когда получил рану на предплечье. Он тут же почувствовал панику своего мужа. Хотя внешне Вэй Ин старался никак не показывать, что испугался за него. Но Лань Ванцзи чувствовал, каких усилий тому стоит сдержаться, не броситься в ту же секунду на помощь. А ещё он чувствовал, как к этому страху добавилась злость. Так было всегда. Каждый раз, когда Вэй Ин испытывал страх, он сразу же начинал злиться. Лань Ванцзи должен был предвидеть, чем всё обернётся на охоте. И больше не рисковать после того, как уже был ранен. Но ему слишком нравилось. Нравилось так сильно ощущать чувства Вэй Ина. В любом случае, он не предполагал, чем именно закончится для них охота. Когда на него бросились лютоволки, Лань Ванцзи ни секунды не чувствовал страха за себя. Да и с чего ему было бояться, когда он знал, сколько энергии Вэй Ина постоянно сосредоточено на нём. Нет, вместо этого он почувствовал страх за своего мужа, который, пытаясь защитить его, наверняка подвергнет себя опасности. Но в следующий миг его тело оказалось охвачено страхом Вэй Ина, — сильным, парализующим, расползающимся по животу к конечностям и делающим его совершено беспомощным. А мгновение спустя Лань Ванцзи уже чувствовал, как его опалило жаром. Будто весь он горел. Только потом он заметил, как атаковавшие его твари застыли прямо в прыжке. А, повернувшись, увидел, что глаза Вэй Ина горят красным. И вообще, казалось, весь он переполнен рвущейся наружу энергией. Даже в самых безумных фантазиях Лань Ванцзи и представить себе не мог, что его муж настолько могуществен. Возможно, в тот момент его силу подпитывала дикая ярость, которую Лань Ванцзи никогда ещё не ощущал в Вэй Ине. Но тем не менее. Всё, что ему оставалось, — как, впрочем, и остальным участникам охоты, — стоять в оцепенении и наблюдать, как огромные твари просто воспламеняются одна за другой. Кто ещё был способен на подобное? Кто ещё в истории заклинательства обладал подобной силой? Когда ярость продолжила набирать обороты, Лань Ванцзи выкрикнул имя мужа. Не Старейшины Илина. А Вэй Ина. Он хотел, чтобы его голос услышал именно Вэй Ин. Это почти что не возымело эффекта. А вот прикосновение — да. Лань Ванцзи крепко обнял тогда Вэй Ина за талию, положил ладонь ему на сердце, прижал к себе. И зашептал ему на ухо: — Я в порядке, детка. Я здесь, с тобой. Этого оказалось достаточно. Он снова почувствовал знакомый уже страх, прорывающийся сквозь стихающую ярость. А следом пришло невероятное облегчение. Настолько сильное и всеобъемлющее, что Лань Ванцзи просто не смог сдержать рвущиеся наружу чувства и, прижавшись губами к уху мужа, прошептал: — Я люблю тебя.

***

Они никогда не говорят друг другу этих слов. В этом нет необходимости. Вот Сычжую Вэй Ин постоянно твердит это, то в шутку, то всерьёз: «Повеселитесь там как следует у Цзинъи. Я люблю тебя» «Я люблю тебя, но тебе всё равно придётся аккуратно складывать бельё «Готов поспорить, ты любишь меня даже больше, чем своего отца. Ведь я не заставляю тебя чистить чугунную сковороду» Помнится, когда Лань Ванцзи услышал последнюю фразу, то так и замер посреди гостиной с пылесосом в руках. — Не заставляешь, — тут же парировал Сычжуй. — Но зато ты заставляешь меня чистить туалет. Так что я не чувствую в этом особой любви. — Я заставляю тебя чистить не чей-нибудь, а твой туалет. Это навык, которым должен овладеть любой уважающий себя представитель клана Лань в почтенном девятилетнем возрасте! — заявил Вэй Ин. Сычжуй только фыркнул тогда в ответ. И то скорее для вида. Но Вэй Ин действительно следил, чтобы Сычжуй не отлынивал от посильной помощи по дому. Говорил, что это формирует характер. Как будто кому-либо из Ланей когда-либо не доставало твёрдости характера. Но это и правда формировало характер. Ни у кого язык не повернётся назвать Ланей избалованными. Или безответственными. Просто Лань Ванцзи удивлялся, что Вэй Ин оказался таким ответственным родителем и не проявлял ненужной снисходительности в попытке завоевать любовь своего ребенка. А ещё было приятно осознавать, что Вэй Ин знал, что Сычжуй всё равно его любит. Безоговорочно. Вэй Ин должен знать, что и муж тоже любит его безоговорочно. Хотя, глядя на него сейчас, с почти опустошённой бутылкой, Лань Ванцзи сомневается, что этого достаточно. Вэй Ин должен ещё любить самого себя. И тоже безоговорочно. Несмотря на всю свою ярость. Независимо от силы, которой обладает. Да, задача не из лёгких. И, возможно, браться за неё даже страшновато.

***

Итак, от того, как Лань Ванцзи начнёт этот непростой разговор, зависит то, как они будут двигаться дальше, после происшествия на Горе Фёникс. — Думаю, Вэнь Жохань остался под впечатлением, — произносит Лань Ванцзи. — Наконец-то он восхищается кем-то, кроме себя самого. Вэй Ин отворачивается от окна, в которое смотрел до этого. И поднимает бровь. — Представление-то получилось знатным, — продолжает Лань Ванцзи. — Мне кажется, он уже планирует похищение. Теперь обе брови Вэй Ина удивлённо взлетают. Как и рука с бутылкой, которой он указывает на себя: мол, кого похищать, меня? Лань Ванцзи кивает. Раздаётся фырканье. А потом смех. Причём этот смех нельзя назвать безрадостным. — И как же, скажи на милость, он похитит Старейшину Илина? — спрашивает Вэй Ин, отсмеявшись, после чего одним глотком опустошает бутылку. Даже будучи восстановленным только на семьдесят процентов, золотое ядро его мужа не походит на ядра других заклинателей. И уж определённо оно лишено обычных слабостей. Выпив целую бутылку крепчайшего алкоголя, Вэй Ин по-прежнему выглядит так, словно полностью сохраняет ясность ума. Настоящее чудо, учитывая, что Вэй Ин больше вообще не употребляет спиртное. Разве что на каких-то больших светских мероприятиях может позволить себе пару бокалов сухого игристого. На семейных праздниках он не прикасается к выпивке. А в семейном кругу время от времени делает вид, что выпил бокал красного вина, — только затем, чтобы притворяться захмелевшим и настолько требовательным в постели, насколько ему хотелось. Лань Ванцзи хотел бы сказать своему мужу, что ему не нужны никакие оправдания, чтобы быть требовательным в постели. Что ему нравилось, когда Вэй Ин был таким. Особенно когда Вэй Ин хотел именно его, Лань Ванцзи. И только его одного. Но есть слова, которые они не говорят друг другу. И разговоры, которые они не ведут друг с другом. И Лань Ванцзи это устраивает. Кому нужны слова, когда у него есть Вэй Ин? И когда в самые важные моменты он может чувствовать всё, что чувствует Вэй Ин. Но Вэй Ину важно продолжать этот фарс для посторонних. Да и наедине между ними тоже. Вэй Ину важно, чтобы другие не знали, насколько сильно он на самом деле влюблён. Вэй Ину важно, чтобы даже он сам не знал, насколько сильно на самом деле влюблён. Лань Ванцзи склоняет голову и тоже выгибает бровь. — Вэнь Жохань может попытаться соблазнить тебя. А затем похитить. Вэй Ин кривится, словно и вправду обдумывает такую возможность. — Не уверен, что мне нравятся мужчины старше меня. — Тебе бы они нравились, если бы этим мужчиной был я, — говорит Лань Ванцзи. Вэй Ин ожидаемо вздыхает. — Как обычно, Ханьгуан-цзюнь и его раздутое самомнение. Лань Ванцзи пожимает плечами и подходит ближе. — Не такая уж плохая фантазия. Я старше. Богат. А ты мой юный грациозный трофей. Теперь Вэй Ин улыбается, постукивая горлышком бутылки по передним зубам. — Но я и правда моложе тебя. И ты действительно богат. С этими словами Вэй Ин безо всякого предупреждения поднимается во весь рост в ванне, представляя взору Лань Ванцзи своё гибкое тело, по которому сейчас стекают капли воды. — Думаю, все согласны, что грациознее этого некуда. Лань Ванцзи смотрит на него. Слегка качает головой, пытаясь стряхнуть морок мгновенно накатившей похоти. Это не помогает. Он снимает рубашку и бросает её в бельевую корзину. Затем припускает домашние штаны ровно настолько, чтобы вытащить член. Видит, как Вэй Ин опускает на него взгляд, и замирает, позволяя члену полностью налиться. Лань Ванцзи слышит, как учащается дыхание его мужа. Тогда он берёт член в руку и начинает слегка надрачивать его только для того, чтобы ещё больше возбудить этим зрелищем Вэй Ина. — Трахни меня, — шепчет тот. С удовольствием. Когда бы ты ни попросил. Конечно, этих слов Лань Ванцзи тоже не произносит вслух. Только достаёт из кармана смазку. В конце концов они оба оказываются в ванне, его член до основания погружён в мужа, в то время как сам Вэй Ин подносит его руку к своему затвердевшему соску, заставляя поиграть с ним. Это секс ради секса. В котором нет никакого совершенствования. И это не тот секс, который нужен сейчас Вэй Ину. Но в то же время именно в таком сексе тот нуждается сейчас больше всего. Лань Ванцзи убеждается в этом, когда в какой-то момент, уже получив разрядку, Вэй Ин поднимает его руку, — ту, что с раной, — и прижимается к ней губами. Сердце Лань Ванцзи переполняется нежностью, правда, чувство это настолько сильное, что наверняка принадлежит не только ему, но и Вэй Ину. На мгновение все эти нахлынувшие ощущения настолько переполняют Лань Ванцзи, что он чуть было не нарушает главное из установленных между ними правил, собираясь повторить слова, которые уже прошептал Вэй Ину на Горе Фёникс. Но не успевает этого сделать, остановленный внезапной пронзительной болью. — Нет, — пытается он остановить Вэй Ина, но уже слишком поздно: прямо на глазах глубокая рана исчезает с внутренней поверхности его предплечья. Когда всё заканчивается, Лань Ванцзи так злится, что с силой притискивает к себе мужа. — Оу... — шепчет Вэй Ин, и даже шёпот его кажется слабым. Он так истощён после того, что он устроил на Горе Фёникс, у него не должно остаться сил даже на залечивание комариного укуса, не говоря уже о глубокой ране через всё предплечье. — Я хотел, чтобы эта рана осталась, — сердито шепчет Лань Ванцзи на ухо мужу. — Что? — Вэй Ин едва ворочает языком. Лань Ванцзи разворачивает мужа на своих коленях, резко припадает ртом к его соску, облизывает, и тут же чувствует, как с готовностью снова твердеет член. — Теперь мы сделаем это правильно, — говорит он, приподнимая Вэй Ина за бёдра и резко опуская. — Посмотри на меня, Вэй Ин, — приказывает он. Тот послушно поднимает взгляд и, надув губы, бормочет: — Но я устал, Лань Чжань. Давай оставим второй заход на-потом. — Ты устал, потому что в первый заход мы сделали это неправильно, — отвечает Лань Ванцзи, снова приподнимая мужа за бёдра и опуская на свой член. — Ох, ебать... — выдыхает Вэй Ин, запрокинув голову и прикусывая нижнюю губу, словно пытаясь сдержать рвущиеся стоны наслаждения. — Да, — шепчет Лань Ванцзи, снова наклоняясь, чтобы лизнуть его сосок. — Именно так. — Сычжуй останется у Цзинъи с ночёвкой, — напоминает он Вэй Ину. Тот рассеянно кивает, опуская руку, чтобы подрочить себе. — Так что ты можешь оседлать мой член во время ужина, а потом сосать его в своё удовольствие на диване, — продолжает Лань Ванцзи. Ничего из сказанного на самом деле не произойдёт, так как его муж отрубится сразу после этого раунда и проспит не менее двенадцати часов. Но после этих слов движения руки Вэй Ина на его члене ускоряются, а значит, слова возымели нужный эффект. Теперь Лань Ванцзи чувствует. Чувствует поток энергии между ними. И старается сконцентрироваться таким образом, чтобы направить большую часть этого потока к Вэй Ину. Почти сразу он замечает, как к губам Вэй Ина возвращается цвет. Хотя, с другой стороны, возможно, дело в том, что тот не переставая прикусывает их. Но тем не менее. Вэй Ин кончает так бурно, что бьется в сладких судорогах на груди Лань Ванцзи, после чего валится на него, уронив голову ему на плечо. Лань Ванцзи поглаживает мужа по спине, снова и снова, пока не чувствует, как дыхание его выравнивается. Вэй Ин поворачивает голову, водит носом по шее Лань Ванцзи, оставляя то тут то там лёгкие поцелуи. — Есть раны, которые я хотел бы сохранить, — спустя некоторое время поясняет Лань Ванцзи, когда чувствует, что его муж уже полностью расслабился, а вода остывает, как, впрочем, и их до этого разгорячённые тела. — Почему? — спрашивает Вэй Ин, уткнувшись в его шею. — Потому что, — отвечает Лань Ванцзи, но уже гораздо позже. К тому моменту Вэй Ин уже крепко спит, прижавшись к нему.