***
Фейерверки завершаются тем, что Мэн Яо демонстрирует своё мастерство, устраивая всё более и более зрелищные запуски, а Вэй Ин и Сичэнь остаются на подхвате. Хотя изначально их участие, похоже, раздражает Мэн Яо, в какой-то момент действия Вэй Ина и Сичэня становятся чётко согласованными и настолько улучшают общее представление, что даже сам Мэн Яо оттаивает под конец и улыбается, когда дети смотрят на него с таким же благоговением, с каким раньше смотрели на Вэй Ина.***
У детей свои палатки, по два-три человека на каждую. Сычжуй занимает одну из них с Цзинъи и Оуяном. Лань Ванцзи отправляется к ним, — убедиться, что у детей есть всё необходимое, после чего возвращается в их с Вэй Ином палатку. Когда он заходит внутрь, Вэй Ина ещё нет. Он появляется спустя несколько минут, вытирая полотенцем мокрые волосы, — явно побывав в летней душевой, установленной у озера. Ранее днём Вэй Ин уже ополаскивался, и Лань Ванцзи боится даже надеяться на то, что может означать этот ещё один приём душа, в котором не было особой необходимости. Он не уверен, что они захватили с собой смазку, когда собирали вещи для пикника. Возможно, Вэй Ину просто жарко, и он ополоснулся, чтобы охладиться. Хотя с наступлением темноты температура и так достаточно понизилась, и в воздухе ощущается ночная прохлада. У них отдельные спальные мешки. Вряд ли это располагает к плотским утехам. Так что, наверное, Лань Ванцзи просто слишком самонадеян. С другой стороны, Вэй Ин весь день украдкой поглядывал на него. Весь день. Лань Ванцзи старается отогнать ненужные мысли, когда раскатывает свой спальный мешок. Единственный раз, когда они с мужем сегодня по-настоящему поговорили, случился во время скоропалительного спасения Мэн Яо. Лань Ванцзи подоспел только к самому концу, когда Вэй Ин уже вытащил Мэн Яо из воды на понтон. Вэй Ин ничего толком не рассказал, только сообщил, что Мэн Яо застрял в чём-то ногой и никак не мог освободиться. Сам Мэн Яо тоже не особо был расположен делиться подробностями, даже с Сичэнем. Когда Вэй Ин выключает лампу и шепчет «Спокойной ночи», Лань Ванцзи оставляет последнюю надежду и забирается в спальный мешок. Но всё равно какое-то время лежит без сна, прислушиваясь к дыханию Вэй Ина. Вскоре оно выравнивается, и Лань Ванцзи тихо вздыхает в пуховую подушку, давая выход своему разочарованию. Некоторое время спустя он просыпается оттого, что его спальный мешок расcтёгивают. Волосы Вэй Ина падают на его шею и подушку рядом, после чего Лань Ванцзи чувствует его губы на своих. Он поворачивается и раскрывает объятия, чтобы притянуть Вэй Ина ближе. Вот только тот отстраняется, а в следующее мгновение скользит руками ему под рубашку и начинает тянуть её вверх. Вэй Ин настолько торопится его раздеть, что рубашка перекручивается у шеи Лань Ванцзи и застревает. Он слышит нетерпеливый рык Вэй Ина, после чего рубашка просто расходится аккуратным разрывом ровно посередине и опадает по обе стороны от головы Лань Ванцзи, открывая его потрясённое лицо. — Ты что, действительно только что... — начинает было он шёпотом, но Вэй Ин не даёт ему договорить, снова припадая к его губам и оглаживая ладонями плечи и грудь. — Прости... — шепчет он между поцелуями. — Я... куплю тебе... новую. Последнее слово он почти проглатывает в спешке, проскальзывая рукой ниже и оглаживая твёрдую выпуклость под тканью штанов Лань Ванцзи. Когда Вэй Ин начинает нетерпеливо тянуть за пояс его штанов, Лань Ванцзи перехватывает его запястья и переворачивает мужа так, чтобы оказаться сверху. — Не порви мне штаны. Я захватил всего одну пару. Вэй Ин на мгновение поджимает уголки губ, словно прикусывая их изнутри, после чего шепчет: — Но мы здесь только на одну ночь. Это покусывание губ заставляет Лань Ванцзи сдаться. Уткнувшись лицом в шею Вэй Ина, он бормочет: — Ладно. Только не используй свои силы. Вэй Ин приподнимает бёдра и немного сдвигается так, чтобы прижаться своим членом к члену Лань Ванцзи, по-прежнему скрытому под тканью штанов. Лань Ванцзи приподнимает голову, только чтобы увидеть лицо Вэй Ина: глаза закрыты, губы приоткрыты. — Разорви их, — шепчет он в ухо Вэй Ина, проходясь губами по чувствительной мочке. Вэй Ин удивлённо распахивает глаза, словно подобные мысли не приходили и ему в голову раньше. Лань Ванцзи успевает ухмыльнуться, но его самодовольство тут же сменяется шоком, когда Вэй Ин принимает его слова как приказ к действию и разрывает на нём штаны, прямо по шву, от пояса и ниже. Заметив выражение его лица, Вэй Ин замирает, после чего торопливо возвращает разорванную ткань на место. — О, так ты пошутил... Лань Ванцзи приподнимается на локтях, чтобы получше рассмотреть выражение лица своего мужа. Вэй Ин выглядит искренне огорчённым. Что для него довольно странно и непривычно. — Я что-то сказал той ночью? — неожиданно вырывается у Лань Ванцзи. Он вовсе не это собирался спрашивать. Вернее, собирался, но не прямо сейчас. — Какой ночью? — уточняет Вэй Ин. Хотя по его глазам видно, что он прекрасно понимает, о какой именно ночи идёт речь. — Значит, сказал, — отвечает за него Лань Ванцзи. Вэй Ин дёргает головой. Едва заметно, словно собирается кивнуть, но в последний момент передумывает и решает ответить отрицательно. — Я выставил себя в постыдном свете? — продолжает расспрашивать Лань Ванцзи. Выражение лица Вэй Ина меняется. Взгляд его проясняется, и на этот раз он уверенно мотает головой, после чего слегка приподнимается, чтобы поцеловать Лань Ванцзи. В этом поцелуе нет былой игривости. Ни капли. Более того, Лань Ванцзи чувствует, будто кто-то сжимает его сердце, так сильно, что к горлу подступает удушливый ком. Он не сразу понимает, что это чувства Вэй Ина, а не его. Они захватывают Лань Ванцзи всё больше и больше по мере того, как Вэй Ин углубляет поцелуй и ведёт руками по его спине, обнимая. Пока наконец Лань Ванцзи не чувствует, как любовь Вэй Ина обволакивает его всего, словно переливающийся кокон. Это чувство настолько сильное, что он прерывает их поцелуй и хрипло шепчет: — Я думаю, что наши души связаны узами. Первые секунды взгляд Вэй Ина кажется ещё расфокусированным после поцелуя, но затем на его лице мелькает тревога. — Как ты узнал? — Погоди, то есть ты тоже об этом знаешь? — спрашивает Лань Ванцзи, отстраняясь, чтобы заглянуть Вэй Ину в глаза. Тот не кивает, но подозрительно прищуривается. — Ты можешь... чувствовать то, что чувствую я? Лань Ванцзи качает головой. Но видит опаску и недоверие в глазах Вэй Ина, поэтому поправляется: — Только когда эти чувства сильные. — Как сейчас? — уточняет Вэй Ин, начиная отстраняться. Но Лань Ванцзи не даёт ему это сделать, притягивая обратно в объятия. — А разве сам ты не ощущаешь, что именно я чувствую? — спрашивает он в свою очередь, немного оскорблённый такой реакцией мужа. — Далеко не так часто, как ты ощущаешь мои чувства. — Слова Вэй Ина уже не звучат так серьёзно, как до этого, но даже в темноте Лань Ванцзи видит, что тот всё ещё обиженно дуется. — А откуда ещё я могу узнать, что ты вообще чувствуешь? Сам-то ты ничего мне не скажешь, — парирует Лань Ванцзи, хмурясь. — Но я всегда открыто заявляю о своих чувствах, — теперь Вэй Ин тоже хмурится. — Только если речь о чём-то плохом. Ты никогда не говоришь, если чувствуешь что-то... хорошее. — Что именно хорошее? —уточняет Вэй Ин, снова пытаясь отстраниться, и на этот раз он выглядит скорее уязвимо, от былой подозрительности не осталось и следа. — Должно быть, это просто моё воображение, — говорит Лань Ванцзи, позволяя мужу сохранить лицо. — Должно быть, — отвечает Вэй Ин с лёгким вызовом, хотя на самом деле явно чувствует себя беззащитно. — Разве это так плохо — испытывать ко мне что-то хорошее? — Лань Ванцзи позволяет и собственной уязвимости немного прорваться наружу. Лицо Вэй Ина остаётся невозмутимым, но Лань Ванцзи чувствует, как всколыхнулись его эмоции, — словно огромная приливная волна, которую видно издалека. А затем эти эмоции обрушиваются на Лань Ванцзи со всей многотонной силой, так что он роняет голову в изгиб шеи Вэй Ина, где его запах ощущается так же сильно, как и любовь. — Это так несправедливо, — возмущённо шепчет Вэй Ин. Хотя это не мешает ему зарыться пальцами в волосы у основания шеи Лань Ванцзи и медленно провести рукой вверх. — Почему? — спрашивает он, уткнувшись носом в предательски бьющуюся жилку. — Потому что ты знаешь, насколько сильные чувства меня обуревают, пусть они и остаются только в моей голове. — Это только потому, что ты держишь их наглухо закрытыми. — Если ты чувствовал, что творится у меня внутри, тогда ты знаешь почему мне приходится это делать, — тихо отвечает Вэй Ин, рассеянно играя с его волосами. На этот раз, когда сердце Лань Ванцзи сжимается, он знает, что это его собственные чувства, а не Вэй Ина. Пальцы мужа тут же замирают на его шее. А мгновением спустя Вэй Ин поворачивает к нему голову. — Это был ты? — удивлённо спрашивает он. — Разве ты не чувствовал подобного раньше? — спрашивает Лань Ванцзи. Он давно задавался вопросом, что именно чувствует Вэй Ин. Какие именно из чувств самого Лань Ванцзи? Похоже ли это на то, что ощущает он сам? Вэй Ин не сразу отвечает, только крепче сжимает его в объятиях. — Я всё время чувствую твою любовь, — говорит он наконец. — Так сильно чувствую, что не хочу, чтобы об этом узнал весь мир. — Почему? — В основном потому, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вэй Ин поглаживает пальцами кожу его головы, отчего язык Лань Ванцзи развязывается и, похоже, теряет связь с мозгом. — То же можно сказать и о тебе, — усмехается он, расслабляясь в объятиях мужа. Пальцы Вэй Ина замирают в его волосах, после чего Лань Ванцзи чувствует, как его будто бы случайно дёргают за волосы. Да так сильно, что он морщится от боли. — Считаешь, я слишком хорош, чтобы быть правдой? — спрашивает Вэй Ин, поглаживая то место, где до этого дёрнул за волосы. — Мгм, — согласно хмыкает Лань Ванцзи, аккуратно укладывая голову Вэй Ину на плечо. — Ты так внезапно исчез тогда, много лет назад, что мне до сих пор трудно поверить, что ты не исчезнешь снова. — Я бы никогда не оставил тебя по своей воле. — Тогда что случилось? — спрашивает Лань Ванцзи, поднимая голову. И надеясь, что теперь Вэй Ин достаточно доверяет ему, чтобы рассказать правду. Но Вэй Ин молчит. И проходит довольно много времени, прежде чем он снова заговаривает. — Кто-то подослал Вэнь Чжулю растопить моё золотое ядро, заставив его поверить, что заказчиком является мать Цзян Чэна, Госпожа Юй. Якобы для того, чтобы я больше не представлял угрозы для её сына и не соперничал с ним. Как будто я реально мог представлять угрозу для Цзян Чэна, наследника главы клана! Каким-то образом, — и я даже не представляю, как такое могло произойти, — Вэнь Чжулю принял Цзян Чэна за меня, и вместо моего расплавил его ядро. Госпожа Юй отомстила Вэнь Чжулю, убив его. Думаю, эта часть истории тебе известна. Как оказалось, не совсем. Лань Ванцзи слышал, что Госпожа Юй билась на дуэли с Вэнь Чжулю, перебежчиком из её родного клана, из-за какой-то старой вражды. Подробностей никто толком не знал, и вскоре об этой истории позабыли. Правда, Вэнь Жохань воспринял смерть Вень Чжулю как оскорбление, но, поскольку два клана после этого не погрузились в хаос вражды и конфликта, все предположили, что Госпожа Юй каким-то образом возместила Вэнь Жоханю ущерб. — А Вэнь Жохань знает, что именно произошло? — спрашивает Лань Ванцзи. Вэй Ин качает головой. — Мадам Юй придумала правдоподобную историю о том, что Вэнь Чжулю первым напал на неё, сохранив в тайне тот факт, что Цзян Чэн потерял своё ядро. — Тогда каким образом ты... — начинает Лань Ванцзи, но тут же перебивает самого себя: — Вэй Ин, только не говори мне, что ты просто предложил своё ядро Цзян Чэну. На самом деле Лань Ванцзи почти на все сто процентов уверен, что, скорее всего, так оно и было. Вэй Ин усмехается. — Я люблю своего брата, но подобная мысль даже не приходила мне в голову. По правде говоря, тогда я даже не знал, что можно отдать кому-то своё золотое ядро. Лань Ванцзи и так это понял. Потому что если бы Вэй Ин знал это, он бы, несомненно предложил брату своё ядро, даже если бы ему самому это грозило неминуемой смертью. — Тогда как? — Вэнь Чжулю сам рассказал об этом Госпоже Юй перед тем, как она убила его. Сказал, что Цзян Чэн может получить новое золотое ядро от того, кто согласен отдать его ему. Отдающий должен искренне хотеть отдать ядро, иначе оно не приживётся. Это чем-то похоже на то, как организм отвергает пересаженный орган. Вэй Ин больше ничего не говорит. Остальное за него дополняет Лань Ванцзи. — Значит, она попросила именно тебя, зная, что ты никогда не откажешь. Вэй Ин со вздохом прикрывает глаза. — Я долгое время ненавидел её за то, что она со мной сделала. Даже несмотря на то, что, не попроси она, я, скорее всего, всё равно сам отдал бы ему ядро. Мне просто нужна была причина ненавидеть её. А эта причина подходила куда больше остальных. — Вэй Ин умолкает, делает глубокий вдох, после чего открывает глаза. — Но теперь, когда у меня у самого есть ребёнок, я знаю, что поступил бы точно так же. — Нет, не поступил бы, — автоматически успокаивает его Лань Ванцзи. — Поступил бы, Лань Ванцзи. Сделал бы то же, что и она. Думаю, я тоже совершил бы нечто чудовищное, если бы дело дошло до такого. Глазом бы не моргнул. И, наверное, даже не чувствовал бы потом вины, которую она чувствовала всю свою оставшуюся жизнь, вплоть до самой смерти. — Откуда ты знаешь? — спрашивает Лань Ванцзи, отстраняясь: он прекрасно знает, что Вэй Ин говорит это не ради красивого словца. — Я знаю, потому что я испепелил тех тварей одним щелчком пальца, — напоминает Вэй Ин, опуская голову. — Те твари собирались меня убить, — возражает Лань Ванцзи. — Их можно было усмирить. Но в тот момент я вообще ни о чём другом не мог думать, в голове было только одно: убить, убить, убить! Не потому, что это было необходимо, а потому, что я мог это сделать. Лань Ванцзи и рад бы возразить, но он знает, что в словах Вэй Ина есть доля истины. — Обладать такой силой, какой обладаю я, это... страшно. Что если кто-то разозлит меня настолько, что я просто решу: нахуй, пошло оно всё нахуй? — Ты довольно сильно злился на меня в тот день, в Академии, когда я пришёл как отец Сычжуя. — Да, и ты не представляешь, насколько был близок тогда к смерти. Лань Ванцзи смотрит на Вэй Ина и замечает, что его дразнящая улыбка наконец-то вернулась, пусть пока едва заметной тенью на губах. — Неужели? — поддразнивает Лань Ванцзи, наклоняясь, пока его губы не оказываются в нескольких дюймах от губ Вэй Ина. — Угу. Как только ты вошёл в мой кабинет, я уже мысленно выбирал материал для твоего гроба. — Дерево вполне подойдёт. И чем оно крепче стоит, тем лучше. — Лучше для чего? — спрашивает Вэй Ин, опуская взгляд на его губы. — Для моего гроба. Из крепкой древесины. Без всяких украшений. Вэй Ин фыркает и тихо смеётся, по-прежнему не сводя взгляда с его губ. А затем говорит: — А мой гроб пусть будет из стали и серебра, достаточно вычурный и достойный того, чтобы в нём был погребён Старейшина Илина. И с эпитафией, которая будет гласить: «Старейшина Илина вознёсся. Или сошёл. Зависит от того, куда, по вашему мнению, он отправится дальше. Спасибо что заглянули. Больше не приходите». А для остальных пусть будет «Здесь покоится Вэй Усянь из Илина Вэй, Юньмэн Цзян и Гусу Лань, любимый отец, муж, брат и друг. Он продолжает жить в своём сыне и в своём возлюбленном...» Лань Ванцзи накрывает его рот ладонью. И только тогда замечает взгляд Вэй Ина: долгий, мягкий, немного озорной, полный любви, приправленной капелькой страданий. Вэй Ин убирает его руку и спрашивает: — Что? Ни в этом мире, ни в любом другом я не хотел бы оплакивать тебя, Ханьгуан-цзюнь. Лань Ванцзи улыбается этому откровению. Он думает, что Вэй Ин больше ничего не скажет, но затем Вэй Ин мягко добавляет: — Или ты думаешь, что существует мир, в котором я хотел бы жить без тебя? Лань Ванцзи перестаёт улыбаться. — Ты снова оставишь меня одного? И вот опять. Снова. Он чувствует, как сердце Вэй Ина сжимается. Сильно. — Мне показалось, ты сказал, что наши души связаны узами. Уверен, что не смогу куда-либо уйти, не взяв тебя с собой, — говорит Вэй Ин. — Но только после того, как Сычжуй подрастёт и будет устроен в жизни, — добавляет Лань Ванцзи со всей серьёзностью. — Само собой разумеется, — кивает Вэй Ин.