Ни слова о молочных бёдрах / No Talk of Milky Thighs

Она находит в почтовом ящике ещё одно письмо, снова без обратного адресата. Письмо проштамповано в почтовых отделениях нескольких городков, расположенных поблизости от кампуса. Подобные письма приходят уже несколько месяцев, по одному в неделю. Цинь Су заходит в квартиру и с облегчением отмечает, что её соседки по комнате ещё не вернулись с занятий. Она заставляет себя выпить стакан холодной воды, и только потом открывает письмо. Как обычно, текст письма напечатан. Это короткий стих. Хайку, если быть точнее. Цинь Су не разбирается ни в хайку, ни в поэзии. Поэтому каждый раз, когда приходит письмо, ищет его текст в интернете. Просто чтобы проверить, вдруг это какие-то известные строки, которые у всех на слуху. Но ничего не находит. А значит, это чьи-то авторские стихи. Первое хайку сбивает её с толку: Её тонкие крылья Искрятся как провода Сжигая меня дотла Цинь Су растеряна. Не похоже, чтобы писали именно о ней. К тому же стихи без подписи. Но письма продолжают приходить. Иногда нежные, иногда деликатные, часто неожиданные. Даже не будучи ценителем поэзии, Цинь Су заинтригована. А временами даже в восторге. Письма приходят с завидной регулярностью, так что она начинает их ждать. Конечно, ей хотелось бы, чтобы они были написаны от руки: так можно было бы хоть немного узнать о писавшем их человеке. А потом приходит письмо, после которого с Цинь Су что-то происходит. Она молчалива Слова на её губах толпятся Трепещут гаснут Той ночью она долго плачет. А весь следующий день не выходит из комнаты. Пропускает занятия. Лань Ванцзи, услышав её голос по телефону, решает, что она плохо себя чувствует, и приносит ей суп. Он оставляет суп у двери в её комнату, вместе с запиской с пожеланиями скорейшего выздоровления. Цинь Су жалеет, что он не дал знать, когда зашёл занести суп, но потом вспоминает: у Лань Ванцзи сегодня ночная смена в больнице. Оправившись после своей небольшой депрессии, она начинает всерьёз задумываться, кто же может присылать ей все эти письма. Этот человек должен знать её. Знать достаточно хорошо, чтобы написать те строки, из-за которых она два дня заливалась слезами. Цинь Су с трепетом ждёт следующее письмо. Но, когда оно наконец приходит, на несколько часов оставляет конверт на прикроватной тумбочке, не открывая. В тот вечер она уходит на ужин с Лань Ванцзи. И хотя вряд ли кто-то другой это заметил бы, Цинь Су видит, что Лань Ванцзи в хорошем настроении. Даже в отличном. Она замечает, как он несколько раз застывает с отрешённым видом и улыбкой, затаившейся в уголках губ. Это заставляет и её улыбнуться тоже. На выходе из ресторана, когда они спускаются по лестнице, кто-то неосторожно врезается в Цинь Су, толкая прямо на Лань Ванцзи. Тот успевает подхватить её за плечи, но, потеряв равновесие, она всё равно подворачивает лодыжку и падает, увлекая его за собой. Лань Ванцзи отправляется в ближайшую аптеку и приносит всё необходимое, чтобы обработать ей кровоточащие ссадины и перевязать лодыжку. К тому времени, как Цинь Су возвращается в свою квартиру, она переполнена каким-то безумным возбуждением, так что забывает про прежние опасения и нетерпеливо открывает письмо. Сокрыта В туманах озёр и долин Тайна моей любви Её руки покрываются мурашками. Перед мысленным взором тут же возникает образ Лань Ванцзи, осторожно обхватывающего пальцами её лодыжку. Может ли это быть..? В следующие выходные, когда она приезжает домой, Мэн Яо тоже там. Причём не в самом лучшем расположении духа. Кажется даже, он чем-то сильно огорчён. Цинь Су не хочет даже знать причину, и на этот раз Мэн Яо сам тоже ничего не рассказывает. Вместо этого он рассуждает вслух о курсирующих по кампусу слухах о том, что бог секса Ханьгуан-цзюнь, похоже, в одночасье стал адептом целомудрия. Мэн Яо несколько раз задаётся вопросом, уж не влюбился ли тот. — В кого? — спрашивает Цинь Су. Но Мэн Яо только пожимает плечами. — Мне-то откуда знать? Хотя, зная Ханьгуан-цзюня, это наверняка кто-то, с кем он давно уже знаком. Он из тех людей, кто способен влюбиться в человека, только если знает его не менее десяти-пятнадцати лет. — Что? — переспрашивает Цинь Су, чувствуя, как замирает сердце. — А что, ты так не думаешь? Не похоже, что Лань Ванцзи способен влюбиться с первого взгляда. Если уж на то пошло, я вообще не могу представить, чтобы он открыто, напрямую признался в своих чувствах. Думаю, даже в этом он будет ужасно старомоден, скорее станет присылать письма и писать сонеты, выражаясь намёками, иносказаниями и тому подобное. Понимаешь, о чём я? Цинь Су прищурившись смотрит на него. Мэн Яо смотрит в ответ, в явном замешательстве. — А что, ты так не думаешь? Вы же с ним лучшие друзья, ты должна хорошо его знать. Как бы человек вроде него признался кому-то в любви? Сердце Цинь Су сжимается. — Я... не знаю, — отвечает она, качая головой. Мэн Яо снова пожимает плечами. — Вот и я о том же. Кто бы ни была его избранница, мне её жаль. Наверняка бедняжка даже не поймёт, что младший из Нефритов пытается быть романтичным. Эти слова настолько попадают в точку, что Цинь Су снова подозрительно прищуривается. — Ты что-то знаешь? — Знаю? Что именно? — с любопытством переспрашивает Мэн Яо. А затем его внезапно осеняет: — Подожди! Он что, писал тебе письма? — Нет! — вырывается у неё. — А. Ну что ж, — он отворачивается, тут же теряя интерес. — Я постоянно думаю, что однажды он всё-таки поймёт, как сильно любит тебя. Но учитывая, что это Ханьгуан-цзюнь... Даже не знаю, когда он наконец разберётся во всей этой хрени и осознает свои чувства. Что? — Я... Я собираюсь обручиться с его братом, — говорит Цинь Су, как только к ней возвращается дар речи. Мэн Яо только закатывает глаза. — Это всё происки старейшин. И ты позволишь им решать всё за тебя? Выйдешь замуж за старшего брата, в то время как любишь младшего? Она чувствует, как по спине пробегает холодок. Из-за того, что кто-то догадался. Узнал её самую сокровенную тайну. — Я... я не... — Ой, да брось, Цинь Су, — обрывает её Мэн Яо. — Не хочешь признавать свои чувства — дело твоё. Вот только мне-то не нужно врать. Как будто я не вижу, что с тобой творится. Она не находит что ответить.

***

Следующее письмо приходит через неделю, точно по расписанию. Когда Цинь Су открывает его, сердце её колотится так, словно готово выскочить из груди. Как будто это письмо даст ответы на все мучающие её вопросы. Как будто автор письма причастен ко всем событиям, случившимся с ней за последнюю неделю. После первых же строк глаза её лезут на лоб. Чёрная луна На нежной нетронутой коже Пальцы мои зудят Она роняет письмо из рук. Потом поднимает его, чтобы ещё раз вчитаться в строки, и одновременно начинает задирать подол своей длинной юбки. Там, на нежной коже, прямо под выступом её лодыжки, чёрная родинка. Крохотная. Но всё равно, там родинка. Приходится ещё немного приподнять юбку, чтобы получше разглядеть её. Кожу Цинь Су покалывает, когда она снова и снова перечитывает письмо. С этого дня тон писем меняется. Меняется настолько, что Цинь Су это изменяет тоже. С губ роса Стекает на нежный бутон Розы в цвету Той ночью, лежа в постели, Цинь Су легонько проводит указательным пальцем по соску. Она столько раз перечитывала письмо, снова и снова, что теперь все её чувства обострены, и даже от простого прикосновения между ног мгновенно становится мокро. Она не касается себя там, ниже, но даже без этого кончает, играя с сосками, сжимая ноги и ёрзая под простынями. Представляя росу на губах. Следующее письмо, как и последовавшее за ним, и ещё одно после, становятся всё откровеннее и откровеннее. Метафоры и сравнения с изгибом её талии, впадиной пупка, а затем... Сладкий сок На губах и языке Лизать или ласкать Она перечитывает последние строки снова и снова, лаская себя, касаясь входа во влагалище, исходя соками. И стонет в подушку от удовольствия. Последнее письмо длиннее остальных. Тоска всё тянется Она читает и знает Но притворяется Если же чувствует То придёт ко мне сама Сегодня и навсегда Тем вечером в особняке Ланей назначен небольшой приём. В честь дня рождения Лань Ванцзи. Цинь Су всё понимает. Теперь она знает, что делать. Во время вечеринки Лань Ванцзи спрашивает, как её лодыжка. И большую часть вечера проводит рядом. Мэн Яо несколько раз бросает на неё выразительные взгляды. А потом, улучшив момент, утягивает Цинь Су в сторону и шепчет, что ей не стоит постоянно крутиться возле младшего брата, если она в конечном итоге собирается замуж за старшего. — Тогда что же мне делать? — спрашивает Цинь Су в отчаянии. — Признайся ему, — настаивает Мэн Яо. — Сегодня же вечером. Времени почти не осталось, скоро назначат дату помолвки. Цинь Су кивает. Она собирается последовать совету и признаться. Лань Ванцзи спросил её в письме. Ей нужно проявить смелость. Впервые в жизни. Ближе к концу вечера Мэн Яо снова отводит Цинь Су в сторону и сообщает, что Лань Ванцзи ждёт её в своей комнате. — Погоди, что? Ты рассказал ему? Что именно ты ему сказал? — Я всего лишь сказал, что ты хочешь поговорить. Кажется, он немного выпил. Цинь Су хмурится. Лань Ванцзи не пьёт спиртное. Она никогда не видела, чтобы он пил. — Зачем? — Понятия не имею, — пожимает плечами Мэн Яо. — Возможно, хотел набраться смелости для... ну, сама знаешь. — Он жестом указывает на неё. — А... Ох... — Она удивлена. И странным образом тронута. Неужели Лань Ванцзи и правда не знает, насколько сильно она уже его любит? — А теперь иди, пока он не растерял всю смелость. Цинь Су кивает. Как только она начинает подниматься по лестнице, Мэн Яо удерживает её за руку и заставляет сделать глоток из своего бокала. — На случай, если тебе тоже понадобится немного жидкой храбрости, — поясняет он. Цинь Су делает глоток, потому что так сделал Лань Ванцзи. А потом пьёт ещё и ещё. Чтобы не отступить в последний момент. Пока она добирается до комнаты Лань Ванцзи, у неё успевают вспотеть ладони. Когда Цинь Су заходит, в комнате царит полумрак. Она хочет включить ночник, но тот находится у кровати Лань Ванцзи, поэтому Цинь Су закрывает дверь и подходит ближе. Её глаза быстро привыкают к темноте, и она может разглядеть силуэт Лань Ванцзи, лежащего в кровати под одеялом. Когда она тянется, чтобы включить лампу, Лань Ванцзи, пошевелившись, издаёт какой-то звук, вцепившись в простыни. Цинь Су застывает, любуясь его профилем. Таким мягким, и в то же время точёным, и таким дорогим её сердцу. Она садится на край кровати и просто смотрит. А потом тянется, чтобы провести пальцем по линии этого идеального носа. И коснуться краешка этих губ. Лань Ванцзи поворачивает голову и открывает глаза. — Ты здесь, — шепчет он, и голос его отдаёт хрипотцой. — Я уже и не думал, что ты придёшь. После этого Цинь Су, вместо того, чтобы включить свет, наклоняется, чтобы поцеловать эти губы, — так, как ей всегда хотелось. Она настолько нетерпелива, что сама не замечает, как забирается на постель. В какой-то момент мысли её затуманиваются, и тело берёт вверх. Она будто сгорает под каждым прикосновением, и всё накопившееся в ней желание разом вспыхивает, как лесной пожар. А затем разум окончательно покидает её. В какой-то момент Цинь Су кажется, будто кто-то просит её остановиться, перестать. Но она не понимает, что именно должна перестать делать. Давление внутри нарастает, поглощая всё её существо и не оставляя места ни для чего другого. Когда на неё обрушивается наслаждение, Цинь Су кажется, что она может парить на своих мыслях, как на волнах, покачиваясь из стороны в сторону. А затем всё разом вдруг приходит в движение, и она падает на кровать. Она просыпается от посторонних звуков. Кто-то громко ахает и что-то шепчет. Голова её раскалывается от боли. Внезапно кто-то подтягивает к её шее простыню, и Цинь Су рефлекторно хватается за неё. Кода её зрение проясняется, она видит Лань Сичэня и Лань Цижэня, застывших в дверях комнаты. Кровь мгновенно леденеет в её жилах. Цинь Су делает судорожный вдох, когда оба они торопливо выходят из комнаты. Прежде чем Цинь Су успевает прийти в себя, она чувствует, как Лань Ванцзи поднимается с кровати, — оставив ей простыню, он хватает подушку, чтобы прикрыть свой пах. Цинь Су пытается справиться со страхом и хоть немного прийти в себя, когда замечает взгляд Лань Ванцзи. Взгляд этот переполнен болью и обидой. — Цинь Су, что ты наделала? И тогда она чувствует, как из её тела разом утекает вся жизнь.