Зимние истории

      У Джонни с Ютой на двоих одно детство, соседние квартиры, смежный балкон и деревянная горка во дворе, сколоченная их родителями накануне Рождества, после которого обоим исполнилось по шесть.       Тогда, у лестницы, перед первым спуском, пока родители накрывали столы в Сочельник, они пообещали другу другу, сцепившись мизинчиками, что всегда будут вместе.       Впервые поцеловались они на вершине горки, под исписанной матами и разрисованной всякой непотребщиной деревянной крышей, спустя десять лет, пока снаружи падал первый снег.              Первые прелести взаимных ласк они постигали под шум летнего дождя по деревянному настилу пока прятались от всего мира в темноте основания горки.              Всё изменилось в один миг, осенью, последовавшей за тем летом, когда родители Юты разошлись — некрасиво, громко, разъехавшись в разные концы страны, оставив мальчишку на попечение бабушки.       Тот связался тогда с дурной компанией, закурил, и всё чаще тусовался под горкой со своими друзьями. Оттуда пахло сладко-сенным запахом и доносились неприличные песни под бренчание чьей-то вечно растроенной гитары, пока Джонни с тоской оглядывался на полуразломанную горку, уходя на очередные дополнительные занятия.       Он пытался вразумить Юту, вот только тому не нужна была ничья помощь. Решивший, что раз он не нужен родителям, то и весь остальной мир способен предать, Юта послал Джонни куда подальше.              В ночь после выпускного, на котором Юте не выдали документы, Джонни нашёл его рыдающим под той самой горкой. Сказал, что он ему нужен, попытался поймать чужие пальцы с выкрашенными чёрным ногтями, своим мизинцем, но пьяный Юта, дыхнув на Джонни дешёвым портвейном, бросил презрительно.       — Я ни во что не верю, кроме денег, алкоголя и секса. Хватит строить из себя святошу и наводить суету, купи мне выпить, да трахни уже наконец, чтобы потом свалить, как все из моей жизни.       Джонни тогда так и поступил, разве что от последнего пункта отказался, с каждым днём чаще и крепче сжимая в своей руке тонкие пальцы с неизменным чёрным лаком на ногтях.       Спустя ещё десять лет, восстанавливая горку для соседских детей, Джонни обнял Юту, уютного, родного, и выдохнул в макушку, пахнущую домом:              — Когда пойдёт первый снег, побежим целоваться.