Новогоднее чудо

      — Родной, а ты проверил срок годности у риса?       Глаз Хонджуна дёргается в очередной раз за утро. Подавляя тяжёлый вздох, чтобы его муж ни в коем случае не заметил этого (иначе слушать ещё пару месяцев, что он не любит Сонхва и их будущих детей), он послушно берёт пачку с рисом снова в руки и поворачивает её тем боком, где обычно пишут дату производства.       — Милый, а разве рис может пропасть?       Хонджун интересуется максимально осторожно, чтобы не навлечь на себя праведный гнев Сонхва. Развернувшись, он встречается взглядом с мужем и сто раз жалеет, что задал этот «ужасно глупый вопрос».       — Что за ужасно глупый вопрос, Джун-а?       Капризный тон режет слух, но Хонджун только мотает головой, откладывая несчастный рис в сторону и стремительно сокращая между ними расстояние.       — Ну как же, — не сдаётся, предпринимая ещё одну попытку, — в обычном виде он не может испортиться, Звезда моя. Вот если мы его приготовим и не съедим, предварительно не убрав в холодильник, то да, тогда надо будет переживать за его срок годности.       Сонхва хмурит брови, глубоко задумываясь над словами мужа. Хонджун же спешит успокоить самым действенным сейчас способом: становится сзади, облокачиваясь на спинку стула, укладывает руки на живот и целует в макушку, окутывая своим запахом.       — Джун-а, — слышится растерянное, — ты… прав.       Сонхва был на пятом месяце беременности, поэтому ему простительно такое поведение.       Хонджуна предупреждали, что будет тяжело. Да и сам Сонхва неоднократно извинялся за свое поведение. Даже до беременности. Но какой из Хонджуна альфа тогда, если он не может обеспечить своему омеге комфортную беременность и роды?       Поэтому он терпеливо выслушивал все капризы и выполнял каждую просьбу, успокаивая особо чувствительного Сонхва, если ему становилось слишком грустно.       — Не переживай, Звезда моя. Ты питаешься только самыми свежими и полезными продуктами. Чтобы быть здоровым вместе с нашими детьми.       Сонхва только кивает, виновато смотря на Хонджуна. Он накрывает руки мужа своими и улыбается, прикрывая глаза. Пытается успокоиться, чтобы больше не мучать Хонджуна такими пустяками.       Но затишье происходит ненадолго. Буря, как обычно, наступает внезапно. И чаще всего это происходит тогда, когда Хонджун к этому совершенно не готов.       На носу Новый Год и Сонхва приспичило отметить с размахом, позвать друзей, а потом ещё и к родителям съездить. В общем, планов было очень много. И как бы Хонджун не умолял мужа не перетруждаться, тот ни в какую не соглашался.       Накрыть стол надо было такой, чтобы точно все знали и видели, какой Сонхва хозяйственный и какой он будет хороший в роли родителя. И даже если все говорили это ему просто так (ну или по просьбе Хонджуна), он только смущённо улыбался и отмахивался. Мол, надо доказать ещё раз!       — Джун-а!       Хонджун вздрагивает от громкого крика и резко подскакивает со стула, скидывая наушники с шеи. Он уже успел заработаться после того, как Сонхва уснул днём. В голове крутились самые разные мысли, одна страшнее другой.       — Что случилось, любовь моя? Что такое?       Сонхва стоял возле открытого холодильника, разместив одну руку на своей пояснице. В другой у него находилась бутылка молока. На стол были вытащены пару мандаринов, три банана и один помидор.       Набор довольно интересный, но для беременных вполне понятный. Сонхва как раз был из тех, кто любил экспериментировать с едой. Хонджун с замиранием сердца до сих пор вспоминает, как ещё на первых месяцах бегал в магазин за красной икрой, чтобы Сонхва смешал её с майонезом, сливочным маслом и намазал это всё на белый хлеб. Вообще, таких случаев было очень много.       — Ты говоришь мне, что я питаюсь самыми свежими продуктами, но это всё — что?!       Сонхва был очень зол. Плеснув рукой вокруг, он с психом поставил молоко на стол и сложил руки на своей поднабухшей и увеличившейся груди.       Хонджун только выдохнул, стараясь взять себя в руки. Он никогда не повышал на Сонхва голос, а сейчас тем более не будет. Осторожно подойдя к мужу, Хонджун виновато посмотрел сначала на него, а затем на стол.       — Звезда моя, что именно тебя не устраивает?       — Ах «что именно»? — Едко передразнил Сонхва, фыркая. — Я начну по порядку.       — Давай, а я буду исправляться.       — Хорошо. Вот!       Многострадальная бутылка молока в очередной раз бьётся дном о стол, демонстрируя своё плохое состояние по мнению Сонхва.       — Срок годности. Ты вообще видел его? Когда в последний раз в холодильник заглядывал?       Хонджун молча берёт бутылку и смотрит на крышку, сверяя дату с той, что была на календаре. Тяжело вздыхая, он ставит молоко на стол, устало смотря на невозмутимого Сонхва.       — Милый. Срок годности истекает сегодня.       — И что? Ты разве не знаешь, какой у меня слабый желудок из-за беременности? Или напомнить про мой вечный токсикоз по утрам? Что ты смотришь? Сам попробуй двух детей вынести, я посмотрю на тебя.       Хонджун только улыбается, целуя мужа в щёку, чем выигрывает для себя пару секунд преимущества.       Пока Сонхва стоит растерянный, Хонджун быстро опускается на колени и снова накрывает живот своими руками, целуя его через ткань своей огромной футболки, которую его муж забрал ещё в начале беременности.       — Звезда моя, прошу, не нужно так сильно нервничать. Дети же тоже будут волноваться, а мы так сильно их любим и ждём, правда?       Он смотрит снизу вверх, и Сонхва как-то потеряно кивает, перемещая одну руку на макушку Хонджуна, чтобы погладить его.       — Я куплю новое молоко сегодня же, ты можешь не переживать. Это можешь выбросить.       — Но я… Я хочу.       — Хорошо, тогда я закажу прямо сейчас, — Хонджун тянется за телефоном и заходит в приложение с доставкой, — вот, видишь? Давай дальше разбираться, чтобы я купил сразу всё.       Сонхва кивает, но продолжает уже не с таким энтузиазмом, как прежде. Хонджун усаживается на стул, обнимая мужа за талию и размещая руку на его пояснице, массируя в некоторых местах.       — Дальше, — выдыхает старший, смотря на стол, — точно, вот! Почему у нас в холодильнике лежал сгнивший мандарин?       — Милый, мандарины тоже имеют свойство портиться, я же не могу за всем уследить. И не я их выращивал.       — Зная, что я ношу двоих наших детей, мог бы и вырастить, — фыркает Сонхва, демонстрируя испорченную часть фрукта мужу, — а если бы от него сгнили все другие?       — Но не сгнили же…       — А если бы я не заметил и съел? И отравился потом. Вот что бы ты делал?       — Отвёз бы тебя в больницу, Звезда моя, — выдыхает Хонджун и снова пару раз целует живот, — тебе не стоит переживать. Ты бы в любом случае почувствовал, что что-то не так и не стал бы их есть. Ты же у меня такой молодец, правда?       — Правда…       Недовольно бурчит в ответ Сонхва и делает глубокий вдох, пытаясь не начать улыбаться от очередных поцелуев и поглаживаний снизу.       — Так, значит я беру ещё и мандарины…       — Только напиши, чтобы они выбирали самые вкусные!       — Обязательно, родной, они не посмеют принести нам плохие и невкусные.       На какое-то время всё погружается в тишину. Хонджун добавляет товары в корзину, подписывая комментарии к каждому. Отдельной пометкой идёт, что муж у него беременный, чтобы сборщики понимали всю серьёзность ситуации.       — Джун-а, подожди! Как ты объяснишь мне зелёные бананы?       Сонхва демонстративно двигает небольшую связку ближе к Хонджуну и снова недовольно смотрит.       — Обычно. Они просто не дозрели.       — То есть ты так спокойно говоришь о том, что кормишь своего беременного мужа недозрелыми бананами? Вы только посмотрите на него!..       Хонджун трёт глаза, добавляя в виртуальную корзину ещё и бананы. На этот раз просит самые-самые жёлтые, какие только есть в магазине.       — Милый, ну они же могут дозреть и в холодильнике… Ничего с тобой не будет, если ты съешь зелёный банан, ну.       — А вот откуда ты знаешь? Почему ты так уверен в этом?       — Потому что я очень хорошо знаю тебя и твой организм, — Хонджун снова улыбается, — милый, мы в любом случае собирались с тобой в магазин на выходных. Накупим столько всего, сколько ты захочешь. Свежего, спелого и вообще любого.       Сонхва только в очередной раз фыркает и цокает языком, продолжая гладить мужа по голове, периодически оттягивая пряди сильнее, чем надо. Но это от нервов, Хонджун знает, давно привык и готов терпеть столько, сколько угодно.       — Хорошо, а овощи тебя чем не устраивают? Тоже несвежие?       — А? Какие… А. Нет, они просто мне не нравятся.       Истеричный смешок срывается с губ Хонджуна сам собой, заставляя его тут же уткнуться в живот мужа и закрыть глаза.       — Звезда моя, с тобой с ума сойти можно. Хорошо, я добавлю ещё и овощи, не волнуйся.       — Хорошо. Вот так бы сразу! Сам не мог догадаться? Или мне всегда нужно устраивать тебе такие взбучки?       — Нет-нет, я обещаю исправиться! Такого больше не повторится.       — Ну смотри мне.       Они ещё какое-то время перебирают оставшиеся продукты и выкидывают половину холодильника.       Хонджун отвлекает мужа какими-то своими мыслями и рассказами. Сонхва интересуется его работой, а потом изъявляет желание получить песню, которая будет посвящена их детям. Хонджун обещает, что напишет целый альбом и получает за это поцелуй от Сонхва.       Когда они удобно лежали на кровати, обложившись подушками и пледами со всех сторон (у Сонхва дополнительная мягкость была под поясницей и коленями), и смотрели какую-то дораму, в дверь позвонили.       — Это доставка, я открою и вернусь.       — Давай, я поставлю на паузу пока что.       Хонджун встречает курьера, забирает три огромных пакета (желания Сонхва не ограничились только едой) и относит их на кухню, быстро раскладывая продукты в холодильнике, а остальное забирая с собой в комнату.       — Всё привезли свежее, красивое и самое вкусное. Хочешь чего-нибудь?       — Да…       — Чего?       Молчание затягивается на момент, пока Хонджун выкладывает из пакета кучу вещей, которые надоест Сонхва через неделю. Но самое главное, что сейчас его муж спокоен и чувствует себя хорошо. И совсем неважно, что ему для этого нужно. Хонджун сможет выполнить и дать абсолютно всё.       — Ну, что ты?       Хонджун подходит к кровати и целует Сонхва в лоб и щёки, ожидая ответа.       — Джун-а, — тихо тянет Сонхва, ластясь к нему, — я хочу авокадо… С мёдом…       Глаз Хонджуна дёргается в очередной раз.       Сонхва никогда до этого не ел авокадо.