Двенадцать месяцев

      — Мэтр, пожалуйста, приедь поскорее… Я не хотел никого задавить. Я пп-пппросто напииииился! — подвывающий голос Тони под конец фразы в сообщении дрожал. Мэтр не ответил на звонок, потому Тони записывал голосовые.       Чтобы успокоиться, Шатун пощипал поочередно подушечки пальцев левой руки (как показывал Толстый) и попытался дышать очень медленно. Необходимо взять себя в руки, ведь ему нужно было остановить шабаш нетрезвых побратимов и привлечь их внимание к телу.       Граница между адекватностью и началом мощной панической атаки постепенно сдвигалась в пользу второй, но Тони держался изо всех сил. Основное, что мог сделать — это не смотреть в сторону тела. Так и поступил, но из глаз и носа у него текло. Он махал остальным мужикам, стоя в свете фар своего байка. Потом, заикаясь, объяснил, что произошло.       Мужики подогнали моты и осветили тело на земле несколькими фарами одновременно.       Тело принадлежало Феликсу-Жизе, одетому почему-то в куртку Лео. И был он мертв, мертвее некуда. Его байк накренился неподалеку — одним колесом вгруз совсем рядом с плитой древнего сатанинского алтаря.       — Догнало нашего Жизу давнее проклятье, — грустно подытожил Бобер.       — Или призрак шизофренички с бутылем, — кивнул Пекарь.       — В Шатуна шизофреничка вселилась… с помощью бутыля, ага, — вякнул Муха и причмокнул уголком губ.       — Я… не хотел, — прошептал Шатун, и его накрыла паническая атака — он осел на колени, держась за грудь. Плакал, склонившись к земле, и судорожно пытался вдохнуть. ***       Муха подобрал телефон Тони с земли и ответил на настойчивый вызов, повторяющийся несколько раз, после чего повернулся к синеволосому парню.       — Слышь, Шатун, успокойся, лады? Я пошутил… насчет шизофренички. Толстый только что звонил: сказал, что воспользуется личным самолетом до Кардиффа и скоро будет, — брюнет попытался ухмыльнуться, но вышло паршивенько. На его лице все же ясно читалась тревога. — Сейчас прилетит твой папа-аист… блядь, я и не знал, что у Толстого есть свой самолет.       Муха посмотрел на остальных, те никак не отреагировали: то ли привыкли не удивляться ничему, что касалось руководства «базы» мотоклуба, то ли были в курсе.       Декабря нигде не было видно. Как и Лео.       Шатун не мог подняться — дрожал и заливался слезами, держась за сердце. Бобер и Пекарь склонились над мертвым Жизой, рассматривая тело.       — Где, блядь, капитан? Может, пора стащить его с Демира и позвать сюда? Он же типа доктор, так что знает, что делать с припадочными, — Муха кивнул на Шатуна.       — Пират пошел в дом, чтобы всех позвать, а заодно полицию вызвать.       Лысый Бобер обернулся:       — Мусоров, так сразу? Фак… Слышь, Шатун, уймись уже рыдать! Ты б Жизу никак не убил своим байком. Ты ему максимум бедро переехал — от такого не умирают. Вот след от твоего мота. У мужика голова разбита! Видимо, из стоппи приземлился на морду, спикировал прямо в камень. Потому что без шлема катал, кусок дебила, — Бобер сплюнул в сторону.       — А ты сам-то дохуя лысину прикрыл хоть чем-то, кроме пылищи? — рявкнул на него рыжий Пекарь. Который тоже был без шлема.       — Вы два дебила однояйцевых, чесслово… Ну, в смысле, как братья. Ой бля, ты что творишь, синеглазка, — выругался Муха и наклонился, схватил Шатуна за руки, не давая ему расцарапывать себе лицо.       Из дома прибежали Пират и Боцман.       — Полицию вызвали, — кратко известил самый трезвый из компании, Боцман. — Идите все промывайте желудки и выпивайте минимум по три чашки кофе. Сейчас надо будет с быками трепаться и быть в адеквате.       — Где Лео или Дек? Где эти, черт бы их побрал, трезвенники, — Муха поднялся. Шатуну потихоньку становилось легче: дышал он уже чуть-чуть медленнее и не выл.       — Нету никого. Мота Дека нет, Лео я тоже не нашел. Демир у себя в комнате… спит, блядь, при том в слегка... неприглядном виде. Я не смог его разбудить. Но пацан хоть дышит.       — В каком таком виде? — прищурил глаза Бобер.       — Голый и связан. Руки ремнями скручены — ну, это вопросы к Лео. И пацан то ли в отключке, то ли спит. Может, он грибов обожрался, пока мы не видели, я не знаю. Я его развязал, на всякий случай, мало ли. Ну, быки сейчас приедут, жара пойдет, так что всех приведут в чувство.       — А вы Декабря или Лео набирали?       — Звоню вот, — ответил Боцман. Он ждал ответ из смартфона, насупившись. Когда на той стороне ответили, темнокожий байкер так округлил глаза, что они, казалось, сейчас выкатятся из его черепа. — Дек, какого хера! Куда ты делся? Жиза наебнулся, блядь. Да, абзац ему. Лео найти не можем. Чего? Какую клинику нахер? Что с капитаном?       Он отодвинул динамик и доложил всем присутствующим:       — Лео тоже голову разбил. Хуй знает, как и где, он же и на мот не садился, вроде. Может, Демир сдачи дал, блядь, в этих их хер-пойми каких боксерских играх…       Потом он снова вернулся к разговору в трубке:       — Алло, Дек? Так вы скоро будете? Это хорошо. Потому что Лео хоть сидеть может, а тут жмурик. Надо бы перетереть, что к чему!.. Да, конечно вызвали фараонов, дураков нет. И Тони еще Толстому брякнул, ну а как иначе. Тащите свои задницы обратно на ферму: нам всем языки из жопы придется вынимать. Не получится фараонов развлекать разговорами про пьяных лесорубов и призраков в парашах.       Он отключил связь. ***       Мужики накачивали себя крепчайшим кофе. Остатки волшебных грибочков исчезли из столовой без следа, словно их никогда и не было.       Шатуна била дрожь, он с трудом держал чашку с кофе. Но пил, молча.       Первыми приехали Декабрь и Лео. Лео с перевязанной головой выглядел бледным, но вполне при себе, только очень злым.       — А как это тебя не оставили в больничке, кэп? — задал вопрос Боцман.       — Я написал отказ. Какая нахер больничка, если здесь полная жопа огурцов. И мой пацан… Кстати, где он? — зло рыкнул Лео, оглядываясь.       Не успели Лео ответить, как в дверях показался бледный, словно призрак пресловутого лесоруба, Демир.       Лео посмотрел на него внимательно, раздумывая:       «Одет в черную одежду, как и тот, возле стены. Но выглядит пацан каким-то потерянным. Черт, неужели это все-таки был он? Не представляю, как это могло произойти. Как он мог пойти за мной на улицу сразу после взаимодействия? Разве что он знал, что готовилось нападение. Но откуда? Или… черт, кто-то зашел к нему… Я дебил, бля: не закрыл к парню дверь на ключ».       Весь этот монолог прокручивался в голове у Лео, пока он подавал Демиру чашку с кофе.       — Железный, как ты? Извини, что оставил тебя и не вернулся. Здесь много всякого произошло.       Демир как-то подозрительно долго, не отрываясь, смотрел на Лео, после чего медленно моргнул.       — Ага… Что у тебя с головой, Лео?       «Ну-ну, ты будто не знаешь, что».       — С кулачины получил. Не страшно, мне таблеток насыпали в больничке. А ты сам… В порядке?       — Я не знаю. Тошнит и все тело ломит. Мне сейчас смутно вспоминается, что кто-то мне тряпкой нос закрывал, пока я не выключился. Или мне это приснилось?.. А что произошло? У меня в памяти все перемешалось.       Лео тихо выругался и усадил парня на стул, заглянул ему в глаза, посветил фонариком смартфона, проверяя реакцию зрачков.       — Лео, кто дал тебе по башне? И почему ты в чужой куртке? — задал ему вопрос Пират, поблескивая желтоватыми белками глаз на темном лице.       — Не знаю, кто дал. Кто-то из наших, на моте, похожем на спорт байк Мухи или Жизы, и во всем черном — зарядил мне с кастета, и я отключился.       — Это был не я, мужики, — подал голос Муха, — Разве что, кто-то мой мот взял, когда я в дом заходил, чтоб отлить и бандану взять, а то пыли во дворе наглотался. Бля буду — вон, меня Боцман должен был видеть.       Боцман неопределенно махнул головой — то ли не видел, то ли не был уверен.       Лео продолжил:       — Моя куртка хер знает, куда делась. Я пришел в себя без нее на улице, когда меня тормошил Дек. Я взял потом чью-то, первую попавшую, когда меня Дек в чувство привел. Мы думали сначала вызвать скорую, но потом…       — Глянули по навику, что быстрее самим скатать, — быстро подсказал Декабрь.       — Ну да, — согласился Лео.       — Хм… Просто… дохлый Жиза — он в твоей куртке во дворе лежит, — мрачно уточнил Боцман.       Лео смотрел какое-то время, пытаясь болезненной, тяжелой головой осмыслить то, что происходило. И — нет, он ничего не понимал.       А потом прибыла полиция, и голова у Лео разболелась еще больше. ***       «Мэтр» тоже вскоре приехал, почти одновременно с группой криминалистов. Двое старших инспекторов полиции как раз заканчивали проводить первичный опрос всех свидетелей.       Толстый — в темной водолазке и светлом пальто — вошел быстрым шагом в обеденный зал фермы и принес с собой легкий шлейф древесно-табачных парфюмов, а также ощущение порядка и системности. По крайней мере, так казалось Лео. Шатун при его появлении и вовсе стал выглядеть так, будто сейчас начнет махать хвостом и радостно повизгивать.       — Как ты так быстро добрался? — обратился к старшему другу Лео.       — Взял такси из аэропорта, — кратко ответил Толстый, всмотрелся в лицо Лео, потом подошел к Тони. Шатун измученно, но радостно улыбнулся, одними губами прошептал «спасибо, мэтр». И был награжден мягким прикосновением ладонью к волосам — словно любимого пса, его ласково потрепали по шерсти. У Тони на лице проступило выражение блаженства.       Толстый вернулся к Лео:       — Лео, ты как? Можешь мне рассказать вкратце, что здесь произошло? И я тогда пойду поговорю с инспекторами.       Лео кивнул. Толстый обвел всех взглядом:       — Вас всех, мужики, тоже хочу выслушать. По одному. И будьте пока все в одной комнате, чтобы никому ничего вдруг не приснилось. ***       Лео не имел возможности наедине поговорить с Демиром, а потому чувствовал себя хреновато. Но нужно было сделать срочные дела — поговорить с Толстым, позвонить отцу и адвокату. Теперь он вошел в комнату, где Толстый разговаривал с инспекторами.       — Да, всем подписку о невыезде из страны до окончания следствия — это правильно. Я с вами полностью согласен. А теперь, с вашего позволения, офицеры… Я хочу поговорить со своим другом, — Толстый произнес это тоном, который примерно так же был похож на вежливую просьбу, как ягуар на ягненка.       Толстый сложил руки домиком и молча глянул на служивых, приподняв брови. Этот жест оказался гипнотическим — полисмены засобирались. Один флегматично уткнулся в телефон, пока выходил, второй, насупившись, ковырнул ботинком ножку стула. Но тоже безропотно вышел.       «О, вот и стендап подъехал. Сказ о том, как Толстый фараонов наклонял», — ухмыльнулся Лео, в который раз восхищаясь, как его друг умудрялся почти в любой ситуации перенять на себя главную роль. Может, такому отношению поспособствовала не только личность Толстого, но и правильные звонки от адвокатов? Может, но маловероятно.       — Ну, Лео, давай-ка подытожим, — Толстый расслабленно откинулся в старом кресле. Он, очевидно, наслаждался, проводя собственное расследование и не дожидаясь ни адвоката, ни официальных выводов полиции. — Подумаем, что произошло. Кто на тебя напал? Мотоцикл нападающего был, ты говоришь, спортивным. Значит, или самого Феликса, или Ричарда; яркую ракету моего малыша ты бы ни с чем не спутал. Дальше. Кастет фараоны обнаружили на руке у Феликса. Ну, это в целом не так и трудно было предсказать. Тебя оглушенного, говоришь, позже нашел Декабрь, когда вышел курить. И сразу увез в пункт неотложной помощи в Кантреф. Примерно в то же самое время, если я правильно понял, кто-то связал и вырубил Демира, который находился в спальне на втором этаже. Пацан говорит, что его только связали, и вроде больше ничего не попытались… Спокойно, Лео, дыши. Разберемся. Если это сделал Феликс, то, возможно, кто-то его спугнул. Так?       — Я же говорил тебе, что видел кого-то, кто приложил нападающему в висок. Только полиции я об этом упоминать пока не собираюсь…       — Да, помню. Не скажешь им, потому что думаешь, что это был Демир, так? Значит, или пацан нам врет, или у него амнезия, и Жиза связал его и вырубил еще на улице. И почему же тогда Феликс тебя не добил? Или он хотел только напугать?       — Не представляю, Толстый.       — А я представляю. Более того, думаю, наверняка знаю. Но давай, я попозже тебе все расскажу: мне нужно одну теорию проверить. Так, ну и что было дальше… Сильно нетрезвый и обозленный неудачей Феликс, прихватив твою куртку, выкатил в общий хаос во дворе. Пытался прикинуться тобой? Что бы он не планировал, там он и закончил свою грешную жизнь, встретившись лбом с острым камнем. Криминалисты предварительно озвучили, что причина смерти — пролом черепа. Что еще?       — Я не могу собрать мысли в кучу. Башка болит.       — Ладно, отдохни, Лео, пойди приляг. Сейчас тут быстренько закончим и на моем бизнес-джете полетим домой. Ты, я и наши мальчишки. Остальные пусть ждут, пока полиция здесь закончит. Позови мне, пожалуйста, Дека. ***       Толстый сидел возле камина: огонь за его спиной создавал атмосферную подсветку, при этом лицо оставалось в тени.       Сидел мужик, казалось бы, в старом кресле, ничего особенного. Но что-то в его взгляде, в расслабленной позе, в позиции сплетенных пальцев рук — и сиденье сразу неуловимо вырастало, вытягиваясь в форму почти трона.       По крайней мере, так казалось Ричарду по кличке Муха. Он молча рассматривал комнату, потом мужчину в кресле, потом просто стоял, затем переминался с ноги на ногу. Все это время Толстый молчал.       В итоге брюнет не выдержал, размашисто почесал нос рукавом и начал:       — Слышь, Толстый, ты меня звал или как? Давай, ты уже или спрашивай, или я пошел. Меня быки утомили расспросами, а тут ты еще. Я вообще не при делах. Я и близко не пердел, когда вся эта история…       — Спасибо, что помог Тони, когда ему было плохо, Ричард, — перебил спокойным тоном Толстый.       — Да какой базар — не за что. Я же ради братка… и винт с вертолета на ходу скрутил бы, — Муха ухмыльнулся. Улыбка вышла не искренняя, но угодливая.       — Ричард, у меня к тебе пара вопросов. Вопрос первый — твой телефон был все время при тебе?       Муха озадаченно похлопал себя по карманам. Оглянулся с потерянным видом:       — Ох, да хер… Вроде, при мне был, но вот сейчас и нету почему-то. Может, я его в столовой на столе оставил. Пойду гляну, — он развернулся выйти, но был остановлен голосом Толстого.       — Позже заберешь, Ричард. Успеешь. Я тебе пока другой смартфон покажу, бесхозный: у гаджета как раз хозяина не стало.       Толстый вынул из кармана смартфон, покрутил между пальцами:       — Вот... его завещал нам добрый друг Феликс. Собственно, завещал или нет, но я аппарат изъял. Чтобы защищать своих, мне нужна информация: полезно знать, кого стоит защищать и от чего. Да, Ричард? Ты ведь в курсе, как разблокировать смартфон Жизы, правда? Разблокируй, я тебе кое-что интересное покажу.       Муха подошел, взял в руки смартфон и, искоса поглядывая на слегка насмешливое лицо Толстого, ввел код.       Тот взмахом пальцев поманил телефон обратно:       — Да-да. Не зря же вы так часто вместе бухали? Оба знали пароли от телефонов друг друга. Почти братская любовь… Ну давай, а теперь потрудись объяснить мне вот это сообщение.       Он повернул экран к Мухе. Сообщение около четырех часов назад в вотсап от абонента «Мухосранск»:       «Жиза, сколько бы ты меня не отговаривал, я ебну его, как только он на перекур от ебли выйдет. За братиша моего мелкого, за правду. Не захочешь меня прикрывать или расскажешь кому, я тебя с потрохами быкам сдам…»       — Что это, блядь? — побледнел Муха, вчитываясь. В уголке губ у него застыли крошечные точки слюны. — Я не писал эту хуйню, да и в мыслях такого не было, еб его. Только утырок написал бы такое.       Толстый повернул к себе экран и задумчиво перечитал сообщение. Помолчал.       — Наверное, Муха, пора тебе открыть рот и начать мне рассказывать, что на самом деле произошло. Феликс — тот еще отброс, я ему даже покойного сна не пожелаю. Но за Лео, как ты знаешь, я любому задницу наизнанку выверну. Поэтому, вопрос к тебе номер два. Кто запланировал нападение на Лео?.. Да, можешь присесть, что ты стоишь.       — Это не я! Не я, черт! — Муха так воскликнул, что слюна с губ разлетелась мелкими капельками.       Толстый смотрел молча.       Муха выдохнул, взял себя в руки, оттянул от стола табурет и присел перед Толстым. Ссутулился, взялся за края табуретки между ногами — и стал похож на грустного богомола.       — Жиза… Да. Ну, намекал он, вроде как… на какую-то хрень, какую-то обиду на Лео. Блядь, но я не думал, что он это серьезно. Думал, мужик по пьяни просто злобности всякие говорит. Ты же знаешь Жизу, он всегда ядом исходил. Такой был человек.       — Намекал, значит… Ричард, ты долбоеб. Вы когда пьянки у меня в гараже устраиваете, то хоть думайте, где находитесь. Или я похож на вчерашнего? Знал ли ты, что на моих СТО не бывает хищений? Весь персонал приходит вовремя и работает очень ответственно, и никто из рабочих, и уж тем более из залетных дебилов мотоклуба, не рискнет покатать ради развлечения на тачках моих клиентов. На очень дорогих тачках. А все знаешь почему?       Ричард нервно облизнул губы и смолчал.       — Правильно, Рич. Потому что у меня во всех гаражах камеры и микрофоны стоят. Специально обученные люди, представь себе, следят за тем, что происходит на моих предприятиях. Усек, на что я намекаю? А теперь можешь рассказывать мне обо всем именно так подробно, как собирался.       — Блядство, — прошипел Муха себе в воротник. — Да я правду говорю. Жиза сначала в шутку, типа, предложил Лео проучить, когда будем на ферме. Ну, я так подумал, что вроде в шутку. Но после он… предложил пацана малого, Демира, подставить. Короче… Я не знаю, как это, блин, пересказать, да и зачем... Короче, в начале разговора Феликс сказал, что ничего опасного не планирует. Просто предложил толкнуть Лео, напугать. А далее говорит: а давай балерину в игру подвяжем. Вытянем пацана, на мот посадим, будто он хотел сделать сюрприз для Лео и похвастаться, что вот он уже весь такой полноценный байкер, а не чмо ушастое. А потом… Вот так сказал Жиза: вдруг малой не справится с управлением и газанет не вовремя…       — И что ты ответил? — голос Толстого был нейтральным, но у Мухи почему-то мороз прошел по коже.       — Да ты ведь знаешь, раз слушал. Я посмеялся, хоть шутка и несмешная, и отказался, конечно! Это же бред какой-то. Я вообще серьезно не воспринял.       — Какой молодец, — тон Толстого был ледяной.       Муха занервничал:       — Слышь, отец, я не писал те сообщения Жизе — по ходу, кто-то взял мой телефон и выслал эту хрень. Я вообще против Лео давным-давно ничего не имею. Зачем мне участвовать в этой параше…       — Я знаю, Муха. Что тот текст не ты писал. Стиль не твой — писать больше трех букв в сообщении… Да и тупо это, расписывать в вотсап, что ты убийство планируешь. Только дебил бы так поступил. А ты хоть и дебил, но не настолько.       — Так… кто написал?       — А ты будто не знаешь, — в голосе Толстого стала медленно нарастать энергия — просочился то ли гнев, то ли сила. — Знаешь, хватит здесь комедию ломать, Ричард, я ведь тебе помочь пытаюсь. Мы оба знаем, что Жиза твой телефон взял и сообщение самому себе скинул. Подставить тебя пытался — убийство на тебя повесить, и на твоем байке на Лео наехать. Этот ебанашка куртку у кэпа взял, типа, смотрите, я же такая пушистая сучечка, вот, защитить капитана от злобного Мухи пытался. Прикрывал свой зад, отморозок обкуренный. Так что - так было, или это ты на него куртку надел?       — Блядь, Толстый…       — Что — Толстый? За дебила меня держать не советую. Или я помогу тебе и прикрою от фараонов, или стану на сторону покойного Жизы, и закопаю тебя живьем, если пойму, что ты этого заслуживаешь.       Муха вскочил:       — Я, для твоего сведения, помочь Лео пытался, даже перестраховался, чтобы пацана-балерину втянуть нельзя было и чтобы он не мог навредить кэпу даже по ошибке. Я его… связал, короче, и усыпил хлороформом… Ну, с мыслью, что план Жизы, если что, по пизде пойдет. Я хотел сделать вид, что пацан после бухла и всякого там садо-мазо секса со связыванием вырубился. Так-то, я его защищал! Пацан он нормальный, чего его топить.       Выдав эту эмоциональную тираду, Муха вдруг понял, что погорячился и наговорил лишней информации. Снова сел, голову и плечи опустил еще ниже.       Толстый слегка наклонился вперед, оперся локтями о стол:       — Пацана хлороформом вырубил… Ему же и во благо? Ну ты и гондон, Муха: хлороформ очень токсичен. И ты пошел на это скотство, думая, что Жиза просто… пошутить хотел?       — Уггум. Не знал я, что токсичная хрень. Вон, во всех фильмах показывают… Пацан-то почти одного возраста с моим покойным малым, — выдавил из себя Муха, не поднимая головы.       — Ох, Рич… Ладно, я скажу это за тебя, хватит ходить вокруг да около: ты убил Жизу. Тем самым не дал ему навредить Лео, и за это я тебя уважаю. Да, я знаю твои мотивы против Феликса. Потому что я сегодня тоже видел те самые фотки в смартфоне у Жизы. Фотки… твоего мертвого брата. Выдыхай уже и можешь мне признаться — считай, я на твоей стороне. Хоть и думаю до сих пор, как тебя наказать за твои косяки.       Муха поднял голову. Молча смотрел, прожигая взглядом. Щека у него слегка подрагивала.       Толстый разблокировал смартфон Феликса. Поковырялся там несколько секунд и помолчал, разглядывая экран:       — У тебя на Жизу огромный зуб. Ну, я глянул на эти фотки и подумал, что и сам убил бы за такое. Этот уебан вообще не контролировал свою похоть, да? Он напал на мальчишку, когда тот был обкурен и пришел за мотоциклом в гараж. Пытался его изнасиловать. Твой брат брыкался, и Феликс его придушил. А потом сел с ним на мот и въехал в какую-то херню. Слез и пошел спокойно по своим делам, оставил уже мертвого пацана. Так все было, или у тебя другие соображения о той типа «аварии»?       Муха, бледный как снег, протянул руку за смартфоном, взял, замер, рассматривая фото наполовину обнаженного парня с каштановыми волосами и все еще детским овалом лица. Его красоту портил посиневший цвет кожи и намотанная на шею велосипедная цепь.       Он смотрел молча. Только слегка шевелил челюстью, отчего слышно было скрипение зубов. Толстый рассматривал его из-под длинных ресниц, потом нарушил тишину:       — Вот так я все и понял, Ричард. Одно из двух, сказал я себе. Или Муха был в сговоре с тем вонючим подонком и действительно хотел навредить Лео… И поэтому ничего не сказал капитану про опасность. Или это ты убил Жизу и обставил все как несчастный случай. Знаешь, ты молодец. Ты таки неплохо все организовал — удостоверился, что этот подонок заслуживал смерти, и грохнул его.       Муха молчал еще какое-то время, угрюмо рассматривал экран смартфона покойного Жизы.       — Ну, и последнее мне скажи, Рич. Куртку Лео — это ты на него надел? Или он сам… маскировался под хорошего, а? Ебаный волк в овечьей шкуре.       Муха поднял глаза: белки выглядели более темными, чем положено.       — Это я. Надел на него куртку, которая самая яркая — чтобы светоотражатели пацаны во дворе увидели, и на его труп никто не наехал. Не хотел я никого подставить. Но если кто из быков спросит, я буду все отрицать. Это все… несчастный случай, Толстый. Случайно умер Феликс.       — Да. Да, конечно, с пьяным нариком случился несчастный случай, несомненно. Ты молодец, Рич, — Толстый пожал руку брюнета. — Видишь, вот и поговорили, разобрались. Давай, мужик, можешь идти. Я буду присматривать за тобой, ни о чем не волнуйся. Мы за своих — разрываем в клочья.       Муха вышел, не обернувшись. Волосы закрывали ему глаза.       Толстый улыбался, глядя ему в спину. ***       Сразу из аэропорта они поехали к Толстому. Прошли медицинский осмотр вызванным на дом доктором, выспались — все по отдельности, в разных комнатах — и позавтракали.       После еды Лео уселся на диван в черной комнате-курильне, вывалил ноги на подставку, налил себе коньяка. Чувствовал он себя расслабленно.       Шатун, Демир и Толстый играли в карты, сидя вокруг низкого столика: Толстый в глубоком низком кресле, младшие парни прямо на полу, на мягком ковре.       Играли на «повтори за мной». Когда проиграл Шатун, Демир не придумал ничего лучше, как предложить Тони задвинуть вытянутой ногой книгу на полке, расположенной на уровне головы. Шатун рассмеялся:       — Ну да, чтоб я между ног порвался. Сейчас прямо! Сам задвигай, балерун.       — Давай я вместо Тони твое желание выполню, — вдруг произнес Толстый и поднялся, поддернул брюки. — Давай, Демир, одновременно, чтобы красиво было.       Он выдвинул две книги из ряда на полке выше их голов.       На «раз-два-три» они синхронно подняли вверх ноги: Демир левую, Толстый правую.       «Святое блядство», — пробормотал Лео, глядя, как мужчины легко рассекают воздух. Только Демир закинул ногу в танцевальном па. А мастер спорта по кикбоксингу, Толстый, он вскинул ногу в шпагате точно так же легко и непринужденно — но в ударе пяткой. Они красиво задвинули книги в общий ряд.       «Дьявол…», — снова подумал Лео и моргнул.       В дверь позвонили.       — О, доставка, наконец-то. Я заказал новую картину. Тони, можешь выйти забрать, пожалуйста? — обратился хозяин дома к синеволосому парню, а сам уселся обратно в кресло.       — Конечно, мэтр, иду, — улыбнулся Шатун, поднимаясь. — Железный, идем со мной, не впадлу. Мне на улице перекурить хочется.       Демир кивнул, оба вышли.       — Толстый, брат… Это был ты, — тихо произнес Лео, как только закрылась дверь.       — Мм? — тот поднял доброжелательный взгляд.       — Это ты был… там, на ферме. Я этот твой удар пяткой теперь ни с чем не спутаю. Мухе б не хватило физической подготовки сбить Жизу с мотоцикла одним ударом, да еще и таким профессиональным… А Демир — он танцор, а не боец… Так вот как ты на ферме так быстро оказался. Не в том дело, что самолет до Кардиффа. А просто в том, что ты уже там был. Черт побери… Это ты спас меня… и убил Жизу? — последнюю фразу Лео произнес, понижая голос в шепот.       Толстый пересел в привычное кресло и медленно подкурил сигару. Он не улыбался, но его лицо было расслабленным и приятным:       — Лео, тебя все же серьезно приложили по черепу. Делай на это скидку, когда в голову приходят всякие оригинальные… идеи.       Лео провел рукой по лицу, будто стряхивая мысли. Но потом снова повернулся к старшему:       — Жиза не убивал малолетку, брата Мухи, и мы с тобой прекрасно знаем это. Я читал результаты вскрытия пятьсот раз: пацан погиб в аварии.       Толстый выпустил струйку дыма и закинул голову, положил на подголовник.       — Результаты вскрытия не всегда так однозначны, Лео. Главное в них — то, что не ты был виноват в его смерти. А вот то, что Феликс подговаривал Муху убить тебя и повесить это на твоего малого — это факт, и при том однозначный. У меня есть запись их разговора. Подставить предлагал Демира, но держал в голове план повесить все на самого Муху, если что. А Муха-кореш, того же поля ягода, решил, что ни помогать, ни мешать не будет: постоит трусливо в сторонке и посмотрит, что из этой затеи выгорит. Вдруг Лео убьют? Крокодильи слезы тогда промокнул бы. Эх, не все члены твоего мотоклуба — хорошие ребята, Лео. Есть и крысы. А крыс травить надо. Ну, зато хоть один из грызунов попытался Демира оградить от проблем, правда, хуевым способом. А второй… крыс, к несчастью, погиб. Случайно. Помянем его.       Толстый взял со столика снифтер с небольшим количеством коньяка, поднес к лицу, наслаждаясь ароматом.       — Охуеть, — Лео задумчиво посмотрел на камин, в котором сейчас не горел огонь. — Так и что… в будущем будет с Мухой?       — А что с ним будет, трусливым гадом, если у меня есть голосовая запись его признания в убийстве? Станет моей шестеркой, душу мне отдаст. Ну, или на зону пойдет. Чем мне угодно, тем он и будет. Знаешь, как писал Ницше: «они так смеялись однажды, что умерли от смеха».       — Толстый. Ты очень опасный человек, — задумчиво произнес Лео, глядя на профиль старшего друга. На его слегка волнистые волосы, на нос с небольшой горбинкой. На улыбку, искривляющую губы.       Вернулись с посылкой Шатун и Демир.       — Наоборот, я надежный, — ответил Толстый, кивая на предложение Шатуна открыть покупку. Повернулся к Лео и добавил с улыбкой. — Мы за своих разрываем в клочья, ты же знаешь, Лео-братиш. Выпьем.       Они чокнулись бокалами.       Распаковали посылку. На новой картине — полуживопись, полускульптура. Из полотна, будто пытаясь вырваться на волю, высовывалась голова с выпученными от страха глазами. Рот, раскрытый в крике, наполовину тонул в зачерненном фоне. Демир громко вздохнул.       — Изящно… — прокомментировал Толстый и выдохнул дым. Все остальные молча рассматривали эмоциональное и жуткое произведение искусства.