Little love stories

Закатав рукава белоснежной рубашки, Осаму недовольно фыркнул. Одежда неприятно прилегала к телу, а из-за тёмно-синий брюк, которые давили в некоторых местах, Дазай тяжело вздохнул. Сегодня было его первое выступление в театре. От волнения голова болела так, будто по ней били молотком. Он играл роль несчастного влюбленного, который в конце, по классике, умрет. Зал с каждой минутой заполняли все новые и новые люди, многие актеры по обычной традиции давали друг-другу пять перед выступлением. Гримёрка почти совсем опустела, оставляя Дазая в тихом молчании, пока кто-то не коснулся его угловатого плеча.   -Дазай,-сердце забилось ещё чаще, отбивая чечётку. Весёлый, азартный голос направил внимание новоиспечённого актера на своё же хрупкое лицо, чтоб увидеть, кто смог обойти охрану. В зеркале отражался  высокий блондин с косой ниже пояса. Полосатые штаны вытягивали его фигуру, показывая прекрасные ляжки. В его руке тихо покоилась ярко-алая роза. -Боже, Николай, тебя тут не хватало ещё...-Дазай шлёпнул руку Гоголя на своем плече, дабы тот убрал ее. -Моя роза, сколько ты ещё будешь отвергать меня? Я принес этот цветок для тебя, любовь моя.-улыбка не исчезла с его лица, только голос выдавал небольшое разочарование. Уголки губ Дазая приподнялись, и прикрыв глаза, тягуче сказал-"иди в зал, после моего выступления мы вновь свидимся."-голова все также ныла от боли, и Гоголь, сняв свой цилиндр, поклонился, заводя руку за спину. -Я с нетерпением жду вашего выхода на сцену.-выпрямившись, Николай одел головной убор на свою макушку, и быстро покидая комнату, не проронил ни слова.                                          *** -Люби же меня, почему ты не хочешь? Почему?!- слезы рекой текли из карих глаз, положив руку к сердцу, сжав ткань неудобной рубашки жабо, Дазай упал на колени перед девушкой с черными волосами. -Нет... Я не люблю тебя! Джон-единственный кто мне нужен!-нежно-розовое платье совершало маневры, не успевая за движениями девушки. Перед сценой, на первом ряду сидел Николай, гетерохромные глаза  с восхищением смотрели на брюнета. Он нагнулся корпусом тела к сцене, прижимая руки к груди, будто выискивая что-то. Николаю так хотелось чтоб его муза посмотрела на него, но Осаму так вжился в эту роль, что весь зал в абсолютной тишине наблюдал за пьесой. Зал погрузился в темноту, и только один луч света был направлен на плачущего Дазая. -Моя миледи... Почему... Почему ты выбрала его?...-подняв затуманенный взгляд на толпу, Осаму достал верёвку из кармана темный брюк, и приставил колючую вещь к своей нежной шее. -Л-лучше я умру...-что то блестящее пролетело мимо волос шатена,  и ещё, и ещё. Это были пули! Люди с балкона стреляли в Дазая редко, но очень метко. Безумие накатило на Гоголя, и схватив пистолет из кармана белого плаща, направил человека с винтовкой. Приглядевшись, он понял, что перед ним неофициальная глава этого города, ужас людей, дьявол во плоти-Федор Достоевский. Рука невольно содрогнулась, пистолет дрожал, хотя Гоголь всегда мог убить без сожалений свою жертву. Но это, была другая ситуация. Он не мог просто убить его, тогда бы и Дазая, и его убили. Сверху раздался величественный голос. -Николай, видимо ты забыл свое место на этой арене?-Достоевский направил ствол на Гоголя, улыбаясь до ушей, сверкая аметистовыми глазами. Люди вжались в спинки бархатных сиденьев, понимая, что возможно, это их последний визит в мир искусства, и последние воспоминания перед смертью. -Поднимайся к нам, тебе здесь место, А не среди простых обывателей.-Дазай все также сидел на сцене, будто не замечая что происходит. -Д-дазай?..-Гоголь повернул голову в сторону своего обожания, но ответа не последовало. В ужасе преодолев чертовы три метра, Гоголь потряс Осаму за плечи,  пытаясь дозваться до него. Приложив руку к животу актера, черная перчатка намокла кровью, из тела торчал нож: небольшой, с узорами, Николай узнал его. Это был его подарок на день рождения Дазая. -Он был довольно умëн... Убил себя перед другой смертью. Разве не гениально? -перед Гоголем, прямо на сцене стоял Федор с ружьём, винтовка покоилась в руках Достоевского, пока ее хозяин медленно наставлял оружие ко лбу блондина. -Мне жаль тебя убивать, ты хорошо служил мне, но твоя любовь показала на что ты способен. - пуля въелась в бледный лоб. Тело Николая покосилось, обмякло, перестало его слушать и повиноваться. Упав рядом со своей музой, и любовью жизни, Гоголь из последних сил потянулся к лицу шатена, его черная перчатка напитанная чужой кровью коснулась ещё розовой щеки. -Осаму...-последнее слово помощника главы мафии перед смертью.