Поливайте лилии кровью

Поместье семьи Фогель сильно отличается от поместья Мицкевич. Как минимум, оно было гораздо меньше и не было похоже на дворец королевской семьи. Это был небольшой дом, построенный в неоготическом стиле. В нём было два этажа и три башни. Дом стоял в красивом месте. По периметру его окружал хвойный лес. И в целом место было красивым, там было приятно находиться. И кажется, что теперь всё должно быть хорошо, но Мишель не чувствует себя в безопасности даже здесь. Она плохо спит, плохо ест, оценки в школе тоже стали падать. Казалось, что всё катится ко дну. В тот день ей запретили быть ребёнком. Теперь ей нужно привыкнуть к этой части её семьи. Вся её семья такая. У всех у них руки в крови. И она такая же. Это лишь вопрос времени, когда она испачкает руки человеческой кровью. Эти мысли заполонили весь её мозг. Но у этого дерева был корень. Корень пророс до сердца и обвил его. Корень был готов в любой момент проткнуть её сердце насквозь. Корнем была лишь одна мысль: «Там осталась Азирафаэль». От этой мысли болела голова, а глаз предательски дёргался. Она боялась, что с ней там что-то произойдёт. Мишель прекрасно знала отца сестры, да и знала о том, что Мелания не любит младшую дочь. Если она позволила сделать такое с любимым ребёнком, что же она позволит сделать с «ненужным» ребёнком? Этот вопрос вечно звучал в её голове. Особенно громче он становился ночью. Такой ночью, как сейчас. Дома уже все спят. Лишь в комнате Мишель тихо играет проигрыватель. Он уже в который раз крутит одну из пластинок ABBA, а девушка даже не замечает этого. Она сидит у себя за столом и пытается вникнуть в очередную тему по математике. Учитель сказал, что она обязательно будет на экзамене, а значит, всё же стоит попробовать понять её. Кажется, именно в этот момент пошёл дождь. Мишель сначала не придала этому значение. Всего лишь первый весенний дождь. Только очень быстро дождь стал похож на град, а это уже интереснее. Девушка подошла к окну и открыла шторы. Она ожидала увидеть комки снега и льда, лежащие на земле, только вот ничего подобного за окном не было. Девушка вскрикнула и, потеряв равновесие, упала на ковролин. Она медленно встала и аккуратно подошла к окну. Она выглянула из-за шторы. Прямо за окном сидел парень. Он держался за одну из статуй, что была на внешней стороне дома. Он не казался враждебным. Когда он вновь увидел Мишель, то помахал рукой и, кажется, улыбнулся. Было плохо видно его лицо. Света из комнаты не хватало. Мишель не придумала ничего лучше, чем открыть окно и впустить его в комнату. На улице холодно, а он в одной рубашке. Жалко мальчишку. - Спасибо, госпожа Мицкевич, - это было первое, что сказал парень. Мишель скрестила руки на груди и посмотрела на часы. - Два часа ночи. Что ты тут делаешь, потерянный мальчик? – парень слабо улыбнулся. Девушка вглядывалась в его лицо и внезапно вспомнила, что они уже виделись. – Мы уже встречались. На ужине. Моя мама ещё пыталась нас свести. Извини, не помню твоё имя, - парень кивнул головой. - Ничего страшного. Меня зовут Юн. Я из низшей семьи Лань. - Точно, - девушка села на кровать и какое-то время просто смотрела в его глаза, которые бегали по комнате. Проигрыватель затих на несколько секунд, но после вновь стал крутить ABBA, кажется уже в сотый раз. Мишель наконец-то заметила это и подошла перевернуть пластинку. Юн просто наблюдал за этим. – Ты так и не сказал, что здесь делаешь, Юн, - парень замялся. - Причина странная, как мне кажется. Но я уже пару дней об этом думаю. Я видел всё, что происходило в тот вечер. Видел, как Вам было тяжело выносить это. А то, что случилось на ужине и вовсе меня возмутило. Я пришёл сюда лишь для того, чтобы поддержать Вас. Я извиняюсь за то, что напугал Вас. Но другой возможности у меня не было, - Мишель ухмыльнулась. - Благородно с твоей стороны. Но не стоило. Я неплохо справляюсь сама, - Юн оглядел комнату вновь. Возможно это что-то незначительное, но по всей комнате были разбросаны вещи. На полу у кровати лежали подушки. На самой кровати простынь была смята и небрежно лежала на углу. На ней так же лежало несколько книг, что это были за книги, было сложно сказать. На двери в ванной висело несколько рубашек, юбка и пиджак с гербом старшей школы, в которой училась Мишель. На рабочем столе и под ним были разбросаны листы. Кажется, это были плохо написанные тесты. Такой вывод можно было сделать из-за избытка красной пасты на них. «Всё же не справляется», - с долей грусти подумал Юн, но вида не подал. - Как скажете,- парень присмотрелся к гербу на пиджаке и понял, что это герб его школы. – Вы учитесь в Старшей школе Святого Фомы? Интересное совпадение. - Ты тоже? – Юн кивнул. – И правда, интересное совпадение. Только вот я ни разу не видела тебя. Ты на каком курсе учишься? - Я учусь на курсе имени Чарльза Дарвина. Десятый год. - Будущий медик, значит, - Мишель села на край кровати. Юн пожал плечами. - Вполне возможно. А Вы? – девушка тяжело вздохнула. От любого упоминания учёбы голова становилась каменная. Она кинула взгляд на заваленные тесты по праву, экономике и математике. По другим предметам всё было не лучше. Но эти были основными и выпуск из школы, и переход в другой класс зависит именно от них. - Курс имени Джона Селдена. Девятый год, - хоть Мишель и старалась не показывать своё расстройство по поводу учёбы, Юн всё понял. Было сложно не понять. Бардак в комнате, растрепанные волосы и посеревшее лицо девушки – всё это выдавало её состояние. Но большее говорили глаза. Они казались пустыми. Но если посмотреть в их глубь, то можно заметить, что они плачут. Словно вся печаль человечества собралась в них. – Ты ещё и старше меня на год. - Это не совсем правда. Если смотреть по учёбе, то я и правда учусь на год старше. Просто восьмой класс мне пришлось закончить экстерном, из-за определённых событий. А так мы одногодки. Даже скажу Вам больше. Наши дни рождения в один день, - Мишель приподняла бровь. Всё очень интересно совпадало. Один день рождения, одна школа и родители-мафиозники. Только вот он другой. Он вечно расслаблен, умён. А ещё было сложно отрицать, он красив. Юн серьёзен. Он невероятно любит свою семью. Он знает всё о своих сёстрах и готов подарить им весь мир. А мама и папа всегда были примером чистой и всесильной любви. А Мишель очень тревожна. У неё невероятная бессонница, а если она и спит, то вечно видит одно и то же. Поместье Мицкевич в кроваво-красных оттенках. Мама и тётя в крови, а перед ними Хель. Он обезглавлен, а его голова у неё в руках. Кошмар. Мишель не отличается особым умом. Она определённо не глупа, но от неё много требуют. «Ты будущая глава», - твердят все вокруг. Только никто не спросил её, хочет ли она этого. Она определённо не лидер и не достаточно серьёзна для этого. Волнует ли это кого-то? Определённо точно нет. Все эти мысли безудержно крутились на безумной карусели в голове Мишель. Они съедали её мозг и душу, а мысли про Азирафаэль вносили свою лепту в это состояние. И вот снова. Снова это всё бешено накручивается и взрывается. Слёзы. Вот итог этого всего. Они льются из глаз. Девушка уже не может это остановить. Она ложится на кровать. Она забывает про Юна. Забывает, что он стоит перед ней и смотрит на этот внезапный взрыв. Парень несколько секунд просто смотрит на это. Но уже через мгновение он сидит рядом на кровати и перекладывает её голову на свои колени. Он ничего не говорит. Лишь аккуратно гладит её по волосам. Он даёт ей время. Ведь знает, что сейчас ей это нужно и никакие слова не помогут. Мишель что-то шепчет, но это явно не было адресовано Юну. Они сидели так около часа. Колени Юна были мокрые от слёз Мишель. Мишель уже не плачет, а просто лежит и тихо напевает ABBA. Пластинка всё так же крутится в проигрывателе. - Почему ты не ушёл? – внезапно спросила Мишель. - А должен был? – тут же ответил Юн. Он знал, что она спросит. И уже знал ответ. – Возможно, это странно, но я чувствую Ваше одиночество. Вся Ваша комната пропахла им. Если бы я оставил Вас, Ваше одиночество бы лишь укоренилось. Каждому нужен человек, который поддержит. Каждому нужна подушка для слёз, - Мишель показалось, что от этих слов её сердце замерло. Она приподнялась и посмотрела в глаза парня. Его лицо было спокойно, но его глаза улыбались. Мишель поняла, что так было всегда. Они всегда были такими. – Мне уйти? – спросил Юн. Он не хотел этого. Ему хотелось остаться здесь. Сейчас тот самый запах стал меньше. Лишь последние ноты витали в воздухе. - Нет. А ты хочешь уйти? – с долей грусти спросила Мишель. - Нет, - тут же ответил Юн. Они какое-то время смотрели друг другу в глаза. Оба краснели. И оба всё прекрасно понимали. Кажется, эти двое поняли всё ещё тогда в коридоре год назад, а полностью осознали всё только в тот момент, когда Юн залез в окно. И вот, руки Мишель у парня на шее. Мгновение и их губы слились в поцелуе. В первый, невинный, абсолютно неумелый, но самый нежный на свете. ** Третье февраля 1993 года. Для Мишель это была обычная среда. Занятия у неё закончились раньше, чем у Юна, поэтому она сидела в холле блока, в котором учился парень. Девушка сидела за книгой, которую им задали читать на экономике. Позже ей нужно будет написать эссе по ней и поэтому она делала много заметок. Это было скучно. До тошноты скучно. Экономика - сложная и серьёзная штука, и из-за этого явно не для Мишель. Она была бы рада изучать биологию, химию и физику, как это делает Юн, но выбора у неё не было. В целом, выбора у неё никогда нет. Вся её семья решила всё за неё. Мишель тяжело вздохнула, и в этот момент зазвонил телефон. Девушка, не смотря, ответила и услышала уставший голос бабушки. - Милая, я выслала машину, тебе срочно нужно вернуться домой, - Леанор закашлялась. - Да, хорошо, - по спокойной реакции внучки она поняла, что её не так поняли. - Не ко мне домой. А в поместье Мицкевич, - ужас промелькнул в глазах Мишель. Она сбросила трубку. Руки тут же затряслись. Девушка сложила все свои вещи в сумку, взяла куртку и вышла на улицу. Она села на ближайшую скамейку и набрала СМС Юну. Это было короткое: «Я уехала». К ней подошёл мужчина в строгом костюме. Он сел рядом с ней. - Мне обязательно туда ехать, дядя Жан? – мужчина тяжело вздыхает и поправляет седые усы. - Придётся поехать. Мы с Леанор подъедем завтра. Хорошо? - Хорошо, - они встают и идут к чёрному Мерседесу. Мишель лишь остаётся смириться с ситуацией. Смириться, что придётся вернуться в это кровавое болото. И снова звонит телефон. – Да, бабуль? - Бабуль? – Юн смеётся в трубку. – Почему ты уехала? - Извини. Дома что-то случилось. - Хорошо. Мне прийти вечером? – Мишель тяжело вздыхает. - Я не в тот дом уехала, Юн, - тихо говорит девушка. И Юн тут же всё понял. Мишель сбросила трубку. И вот она в тишине едет к поместью Мицкевич. Оно уже виднеется из-за холма. Совсем скоро она въедет в ворота и окажется на его территории. Оттуда нет пути назад. Этот год в поместье Фогель всё было относительно спокойно. Бабушка иногда была строга, но палку никогда не перегибала. Но теперь ей остаётся лишь вспоминать об этих чудесных днях. К сожалению, даже Юн не сможет скрасить её пребывание в поместье. Придётся справляться самой. Лишь одно греет душу – Азирафаэль. За год она наверняка подросла. Мишель уже забыла её голос. Она сильно скучает и надеется, что сестра тоже скучает по ней. И вот, заветные ворота. Машина медленно приближается к дому. Мишель видит маму, что стоит у входа в дом. Её сложно узнать. Она выглядит очень измученно и, кажется, не особо рада приезду дочери. Мерседес останавливается недалеко от крыльца. Дядя Жан вышел первым и открыл дверь. Мелания тут же бросилась к дочери и начала рыдать. Девушка ничего не понимала. - Милая, мы переживаем такую потерю, - эти слова было сложно разобрать, но они лишь больше вводили Мишель в ступор. - Мне никто ничего не объясняет. Мама, прошу, успокойся. Пошли, обсудим всё в доме,- она вела себя сдержанно и даже немного холодно. Она сама не понимает почему, но видит, как этому удивлена Мелания. Женщина вытерла слёзы и пошла в дом, Мишель последовала за ней. И вновь она здесь. Вновь этот призрачный запах сигарет. Надежда курила в любом удобном и не очень удобном случае, поэтому в поместье вечно оставался этот неприятный запах. Живя здесь долгое время, ты перестаёшь его замечать. Он становится частью твоей жизни. Так же как холодные и запутанные коридоры, высокие потолки, приглушённый свет, и тёмные углы. Всё это лишь часть поместья и жизни любого, кто находится здесь достаточно долго. После жизни в поместье Фогель, это место кажется искусственным и зловещим. Пустые коридоры, в которых гуляет ветер. Такие же пустые лестницы и большие комнаты. У всего этого нет души. Семья Фогель так же живёт в большом поместье. Но там за любым углом стоит горничная или любой другой человек. На лестницах вечно слышны шаги и разговоры. В каждой из комнат сидит один из членов семьи. Нередко можно услышать, как дядя Жан и Леанор играют в дуэте на фортепиано. В поместье есть жизнь, есть душа. Там ты и правда чувствуешь себя дома. Там тепло и не нужно вечно кутаться в кофты. Поместье Мицкевич – тюрьма. А нахождение здесь - лишь вид средневековых пыток. Теперь Мишель кажется именно так. Раньше она могла спокойно назвать это место домом, но теперь ей хочется бежать отсюда. Бежать далеко и никогда не вернуться. Остаться где угодно, но не здесь. Поместье Фогель тоже не было ей домом. Несмотря на все хорошие моменты, несмотря на отношение семьи к ней, она всё равно чувствует себя чужой там. Однажды Мишель задалась вопросом: «Где же мой дом?». И быстро пришла к ответу. Её дом там, где Юн. Банально, но является чистой правдой. В каком бы ужасном, противном месте не была Мишель, если там есть Юн, оно тут же становится раем на земле. Мишель уже больше минуты сидит напротив матери и смотрит, как та рыдает. Она не реагирует на слова дочери. В один момент она резко прекращает. Женщина вытирает лицо от слёз. - У меня есть две новости. Обе плохие. С какой мне начать?- Мишель тяжело вздыхает. - Начни уже с любой, - ей и правда было наплевать. Особенно если они обе плохие, то какая разница? - Хорошо. Первая новость: я беременна, - глаза Мишель округлились. - Какой срок? - Полгода,- Мишель положила голову на стол. Она не знала, что ей говорить. Это был кошмар. – Ты не рада? Я думала, хоть ты рада будешь, - Мишель подняла голову и резко встала с кресла. - Как я могу быть этому рада? Конечно, я буду любить этого ребёнка, потому что это мой брат или моя сестра. Но ты снова не будешь им заниматься. Спихнёшь всё на меня и няню, а сама, если захочешь, придёшь на день рождение, и сразу уйдёшь. Я молчу про папашу, если он в один день сдохнет от передоза, я не удивлюсь и буду этому лишь рада. Мама, я всё понимаю, но Азирафаэль не виновата, что её отец конченный мудак. Она любит тебя. Она постоянно мне про тебя говорила, а тебя никогда нет рядом, - девушка говорила всё это на одном дыхании. Она постоянно думала об этом. И прекрасно знала, что Мелания и сама всё знает. Знает это как минимум потому, что её слова ни капельки не задели её материнские чувства. – Какая вторая новость? - Надежда умерла, - воцарилась тишина. Мишель снова не знает, что говорить. Эмоции смешались. Она плюхнулась обратно в кресло. Девушка закрыла лицо руками. - Кто из нас теперь глава? – почему-то это был первый вопрос, который возник в голове Мишель. - Я. По сути должна быть ты, и мы прекрасно это знаем, но ты ещё не вошла в возраст наследования. Так что пока что глава я, - Мишель облегчённо вздохнула. Она понимала, что не справится. - То есть, я смогу вернуться к бабушке? – Мелания приподняла бровь. - Нет, конечно, глупышка. Теперь ты моя левая рука. Разумеется, я дам тебе окончить школу и университет, но параллельно с учёбой тебе придётся выполнять свои новые обязанности, - Мишель снова в ступоре. - Мишель! – девушка обернулась и увидела Азирафаэль. Она стояла в дверном проёме. - Азирафаэль! – девушка побежала к сестре и подняла её. – Ты так выросла, милая! Сколько тебе уже? – Азирафаэль довольно улыбнулась. -Шесть! – гордо сказала малышка. Разумеется, Мишель знала сколько сестре лет. Но дети так любят говорить о своём возрасте. - Какая ты взрослая уже. В этом году в школу пойдёшь? – Азирафаэль активно закивала головой. - Мы не закончили разговор, Мишель, - девушка обернулась. Мелания сидела с серьёзным лицом. - Милая, иди пока что в свою комнату. Я поговорю с мамой, и мы обязательно поиграем, - она поставила Азирафаэль на пол и та почти сразу убежала. - Какие у меня обязанности? - Их немного. В основном, выполнять мои поручения и различные экстренные поручения. Всё в пределах разумного, - Мишель напрягли эти слова. – Азирафаэль ждёт совсем другая участь, - увидев вопросительный взгляд дочери, она продолжила. – Мы с Надеждой решили, что для мафии она бесполезна. Мы решили, что лучше будет выдавать её замуж. Мы уже нашли ей мужа,- на Мишель тут же нахлынули волна гнева. - Мама, ей шесть! О каком замужестве идёт речь? – Мелания закатила глаза. Всё уже было решено и возмущение Мишель ничего не решало. - Семья Лелуш решила, что Азирафаэль хорошая партия для их среднего сына – Адама, - Мишель с каждой секундой становилась лишь злее. - Он старше меня! Сколько ему? Двадцать один? - Двадцать три. - Ещё лучше! Это полный пиздец, мама! Почему вы вообще решили такое за неё? А если она влюбится в кого-то? – Мелания подошла к дочери и дала пощёчину. - Хватит нести чушь. Всё уже решено. Я её мать и я знаю лучше как ей жить, -Мишель не понимала, что только что произошло. - Ты не мать! – девушка вышла из комнаты и направилась в комнату к сестре. Весь оставшийся день она провела там. Даже еду попросила принести в комнату. Ей было противно находиться рядом с Меланией. Вечером позвонил Юн, и Мишель рассказала ему всё. Молодой человек был шокирован, но всё же нашёл слова поддержки. Они разговаривали до поздней ночи. - Я так хочу убежать,- зевая, говорила Мишель. - Хочешь, убежим вместе? – у Юна уже был сонный голос, такой же, как и у Мишель. - Хочу, - она говорила это несерьёзно. Только вот, как оказалось позже, парень был очень даже серьёзен. Около месяца они вместе готовили план и даже назначили дату. Четырнадцатое августа. День после выпускного Юна. Они сядут на автобус до Бирмингема и сбегут от всего навсегда. Конец июля. Мелания уже как пару месяцев родила малыша. Это был мальчик. Решили назвать Яном. Дома творился ад. Мелания чудила больше обычного и поэтому Мишель решила погостить у бабушки пару дней. Это был спокойный июньский вечер. Леанор и Жан только что закончили играть композицию на фортепиано. Все аплодировали их гармоничному дуэту. Бабушка подошла к девушке. - Знаешь, ты так похожа на отца. Я не удивлена, что у такой женщины как Мелания выросла такая чудесная девочка. Наши гены всё же сыграли, - впервые Леанор заговорила про сына. Возможно, на неё так влиял бокал красного сухого. – Эх, мой сынок. Он был такой чудесный. Знаешь, он же был лучший в классе и преподаватели в вузе нередко отмечали его как очень способного студента,- Мишель точно знала, что в этом точно пошла не в отца. Она не была последней в классе по успеваемости, но и какой-то особенной её назвать было сложно. Как бы грустно ни было, в этом плане она была обычная. – Хочешь, фотографии его покажу? – не дождавшись ответа, женщина убежала к книжному шкафу и через минуту вернулась на диван с альбомом в руках. Она открыла его на первой странице и положила на колени Мишель. Женщина указала на фото, где маленький мальчик сидел на стуле. В руках у него был мишка с большим бантиком, а на голове красовалась старая матросская фуражка. – Здесь ему чуть больше года. Эта фуражка Жана. Он тогда только пришёл из армии и привёз ему этого мишку. Ой, как он его любил! До четырёх лет из рук не выпускал, - дальше она ещё несколько минут показывала фотографии маленького Альберта и восхищённо рассказывала про его детство. Дело дошло до взрослого возраста. Вот он только отправляется в армию. Так же на флот, как и его дядя. Вернувшись, он почти сразу женится на Мелании. – Это его последнее фото,- она указывает на фото, где Альберт целует Меланию, а на руках у него маленькая Мишель. Кажется, все так рады. – Его сделали на твой пятый день рождения, а через месяц он разбился, - если весь этот рассказ Леанор начинала с мягкой улыбкой на лице, то сейчас она почти плачет. Её глаза блестят от навернувшихся слёз. Мишель лишь смотрит на это фото. Она не помнит отца от слова совсем. И ей так жаль, что она не помнит такого чудесного человека. А если бы он не разбился тогда? Возможно, тогда всё было бы лучше. Мама была бы счастливее. Но тогда не было бы Азирафаэль, не было бы Яна. А Мишель искренне любит их. В комнату вбегает служанка. Она чем-то взволнована. - Что случилось, Дарья?- Леанор поднялась с дивана, чтобы убрать альбом. Только вот девушка не успела ответить на вопрос. За её спиной появилась тёмная фигура. Клинок проткнул её насквозь. Тело упало на пол. Под ним медленно образовывалась лужа крови. Фигура выключила свет. Комната погрузилась в полную темноту. Мишель не знала, что делать. Не знала, куда бежать и где прятаться. Комната медленно наполнялась запахом крови. Жан и Леанор взяли Мишель за руки и ринулись из комнаты. Они побежали по коридору, и забежали в первую попавшуюся комнату. Дядя Жан закрыл дверь на ключ. Комнатой оказалась спальня Леанор. Мишель села на пуфик, что стоял недалеко от кровати. Она не плакала, но внутри что-то дрожало. - Что происходит? – прошептала она. Это был риторический вопрос. Она знала, что никто не знает ответ на это вопрос. - Всё будет хорошо,- Леанор села рядом. Она начала тихо петь ей колыбельную и аккуратно гладить её по голове. Только спокойствие длилось недолго. Сначала по двери кто-то постучал. Как стало понятно позже – это было предупреждение. Мгновение и на двери стали появляться щели. Они становились всё больше. И вот, человек уже в комнате. Леанор закрывает рот Мишель и кидает её под кровать. Из-под подушки она достаёт револьвер и направляется на человека. Она плохо видит его. Глаза ещё не привыкли к темноте. Фигура становится всё ближе. Леанор готова стрелять в любой момент. Они совсем близко. Дуло револьвера уткнулось в грудь незнакомца. - Кто ты? – щепчет дрожащим голосом Леанор, но в ответ лишь звенящая тишина. В это время Жан достаёт Мишель из-под кровати. Они стараются уйти как можно тише. Но поздно. Их заметили. Секунда и Леанор лежит в луже крови. Единственное, что она успела сделать, это выстрелить незнакомцу в ухо. Только кажется, что ему наплевать на эту мелочь. Жан и Мишель вновь бегут по коридору. Лестница уже близко, а от неё недалеко главный выход. Ещё немного и они на свободе. Разве не так? Как оказалось, не так. Их догнали. Дядю Жана проткнули всё тем же клинком. Он пополз к лестнице. Но фигура ударила топором по его ноге. Он застонал от боли. Мишель же наблюдала за всем с лестницы. И теперь цель незнакомца именно она. Он медленно спускается по лестнице, будто давая фору. Только это ловушка. Девушка бежит вниз и уже мечтает о спасении. Только у подножия лестницы гора трупов. Всё это люди, которых она когда-то знала. Это слуги. Это члены семьи Фогель. Все эти люди были несколько минут назад живы. А теперь они лишь куча мяса. Запах крови резко ударил в нос. Голова начала кружится. Но нужно бежать. Он уже близко. Девушка начала ползти по этой куче. Руки тонули в этом. Кровь была везде. И вот почти, но снова нет. Рука промахивается и вязнет в чужой плоти. Девушку окатывает паника, а охотник этим пользуется. Вот пару мгновений назад казалось, что он далеко. Казалось, что он не догонит и есть шанс на спасение. Но это лишь иллюзия, потому что именно в этот момент он хватает Мишель за левую ногу и с помощью пары лёгких ударов топором отрубает её. Он словно мясник. Он не обращает внимания на крик отчаяния девушки. Мишель плачет. Впервые за всё это время. Словно только сейчас она осознала, что случилось. Словно до этого не было повода. Она вспоминает Леанор и пустые глаза дяди Жана. А эти люди под ней. У них же есть семьи, родные, которые ждали их дома. Но они не вернутся. Они навечно останутся в стенах поместья Фогель. И она вместе с ними. Охотник уже достаёт свой клинок. Он приближается к лицу Мишель и теперь она узнаёт, кто это. Джинхей Лань – глава семьи Лань. Лезвие клинка медленно проходит от ключицы до бедра. Оно впивается в плоть. Боль разливается по телу. Сил кричать нет. Девушка начинает ползти. Она знает, что смысла в этом нет. Ей просто хочется спрятаться. Ей кажется, что она умирает. В глазах темнеет. Она падает на тёплый ковёр. «Приятно»,- проносится у неё в голове. Она вспоминает Азирафаэль. Ведь она такая же тёплая. А её смех. А Ян? Он такой замечательный. Комочек счастья. Почти не плачет. Зато постоянно смеётся вместе с Азирафаэль. Сейчас ей лишь хочется туда. Смеяться вместе с ними. Хочется снова поднять Азирафаэль на руки. Обнять её. Поиграть с Яном. А как хорошо в саду сейчас. Только вот теперь ничего не будет. Холод накрывает сильнее с каждой секундой. Глаза медленно закрываются. В ушах звенит, а перед глазами мелькают красные и синие огни. И кажется всё. Жизнь окончена. Больше она не увидит Азирафаэль и Яна. Больше не услышит игру бабушки и дяди Жана. Конец. Но вот глаза режет больничный свет. Рядом пикают аппараты, которые поддерживают её жизнь. Голова кружится. Девушка еле садится на кровать. Ноги болят. Она не понимает где она и что происходит. Девушка убирает одеяло. Ужас окатывает её. Левой ноги нет. Она осматривается и только сейчас понимает, что в больнице. Слёзы сами появляются на глазах. Она судорожно их вытирает. В палату входит незнакомый черноволосый мужчина. Он явно выпил не одну чашку кофе. Мужчина берёт железный стул и ставит его рядом с кроватью. - Привет, Мишель, - его голос спокоен. Он слабо улыбнулся. – Как себя чувствуешь? – и правда. Хороший вопрос. Мишель и правда интересно как она себя чувствует. У неё нет ноги. Она потеряла большую часть своей семьи, а отец её парня – убийца. Странная ситуация, и чувства поэтому тоже странные. - Не знаю, - простой, но вполне себе правдивый ответ. - Хорошо. Прости, я забыл представиться. Я следователь Кроули. Я веду дело о массовом убийстве. Выжили лишь два человека. Ты и Жан Фогель, - Мишель была рада это слышать. Она не одна. - Как он? – на радости спросила Мишель. - В сознании, но ему предстоит долгая реабилитация, насколько я знаю. Поговори об этом со своей мамой. Она точно знает больше, чем я,- мужчина закашлялся. – Мишель, у меня к тебе лишь один вопрос. Ты видела лицо убийцы? – девушка тут же поникла. - Мама здесь? – неожиданно спросила она. - Да. Позвать? – Мишель кивнула. Мужчина вышел и через минуту вернулся с Меланией. Та сразу же полезла обниматься. Мишель явно этого не хотела. Но сил сопротивляться не было. -Это был Джинхей Лань,- тихо сказала девушка. Кажется, в это мгновение где-то рядом взорвалась ядерная бомба и из-за этого во всём мире воцарилась полная тишина. Лишь аппараты продолжали пикать. -Что?! – в один голос переспросили мистер Кроули и Мелания. Они переглянулись. - Ты уверена? – спросила Мелания. - Да, - чётко ответила Мишель. Мужчина и женщина снова переглянулись. Они вышли из палаты. Они долго о чём-то разговаривали. Мелания явно злилась, а мистер Кроули мог лишь слушать. Девушка посмотрела на часы. Четыре утра двадцать восемь минут. Она легла на подушку и уснула в ту же минуту. ** Прекрасный август. Скоро возвращаться в школу, а Юну уезжать на учёбу в Бирмингем. Одноклассники Мишель и Юна точно собираются сейчас в шумные компании, но они сидят в больничной палате. Юн приносит книги и читает их Мишель, чтобы та не скучала. Иногда он приносит ей цветы. Её любимые – лилии. Иногда они вместе с медсестрой выходят на улицу. В основном они просто сидят на скамейке, но это тоже хорошо. Вечер. Тот вечер был непривычно холодным. Ветер был сильный, начиналась гроза. Часы посещения скоро заканчивались, но Юн продолжал сидеть на кровати Мишель. Ещё одна прочитанная книга лежит у парня на коленях. Они обсуждают концовку и персонажей. Но их идиллию нарушает медсестра. - Молодой человек, часы посещения закончились. Пожалуйста, покиньте палату, - делать нечего. Он машет рукой и уходит. Мишель провожает его взглядом. Парень быстро покидает больницу. У ворот его уже ждёт машина. Он садится в неё. Дождь на улице полил сильнее. Пробки на дороге образовались сами собой, как это и происходит в такую погоду. И, наверное, хорошо, что он застрял в этой пробке, потому что дома его ждал неприятный сюрприз. Юн вместе с водителем заходят в дом. Везде выключен свет. Они проходят в зал. Там стоит неприятный запах, а посреди комнаты лежит что-то непонятное. Водитель включает свет и им открывается ужасная картина. Всё семейство Лань лежит в куче. В тот вечер были убиты все. Младшему было лишь два года. Это сделала Мелания Мицкевич. В тот же вечер она созвала все семьи в поместье. Она упразднила такой орган управления мафией, как семьи и учредила пять основных легионов. Как оказалось, семья Фогель была заказана семьёй Лелуш с целью убрать победившую на аукционе, а вместе с ней – и предмет выкупа. Семья Лань – лучшие наёмники, которых только можно было найти в городе N. С помощью дружбы с Нейтаном Кроули, Мелания смогла спихнуть всё это на какую-то шайку воришек. Мишель росла всё это время в незнании. Ей ничего не рассказали про конец дела. Зато про истребление семьи Лань она знала прекрасно и успешно винила себя в этом долгие годы. Только, как оказалось, Лань никогда ни в чём её не винил. «Это дела наших родителей. Да, твоя мать поступила неправильно и поэтому я презираю её, а не тебя», - вот что сказал Юн. Мишель уже не шестнадцать, а сорок четыре. У неё два прекрасных ребёнка от прекрасного Юна Лань. Да, у неё всё так же нет ноги, но зато у неё есть чудесная семья, и для неё это важнее всего. Сейчас Мишель с детьми сидят в столовой за ужином, пока Азирафаэль и Юн обсуждают что-то важное. - Ты правда готов? – неуверенно спрашивает Азирафаэль. Мужчина лишь кивает. - Это ради моей семьи,- уверенно отвечает он. Девушка улыбается и они жмут руки друг другу. – Поужинаешь с нами? – с надеждой спросил Юн. - Прости, пора ехать домой. Обязательно поужинаем у нас, - она ещё раз улыбнулась. Сначала она покинула владения Юна, а после - и Бирмингем.