Кащей постучал по двери, Марат и Андрей встрепенулись, но рук не разняли.
— Привет, Маратик, — Адидас-старший вошёл в помещение, стараясь игнорировать то, с какой любовью парни держались друг за друга.
— Итак, — начал Кащей, игнорируя смущённых подростков, — Айгуль изнасиловали, — лучше сразу в обрыв, так хоть не будет никаких надежд и иллюзий. Всё как есть, чёрным по белому.
— Что? — В горле у Марата всё пересохло, глаза заслезились. Она же его подруга, как… почему они так с ней поступили? Зачем, она же. ей всего четырнадцать…
— Так, Маратка, не надо мне тут розовых соплей, — Кащей сложил руки на груди, — ты сейчас нужен Айгуль, мы едем в больницу, — Кащей прошёл вдаль комнаты и, взяв свой плащ, торопливо вышел из помещения.
— Да, Марат, мы едем, — Вова неуверенно качнул головой и направился вслед за Кащеем.
— Можно с тобой? — Андрей придержал Марата за кисть, когда тот вскочил с места.
— Конечно! — Воскликнул Суворов и, внезапно остановившись, обернулся в сторону Андрея и мягко чмокнул друга в щёку, — теперь точно, — смущённо отозвался он, бегом поднимаясь по лестнице.
Когда Марат пришёл в больницу, Айгуль без слов кинулась ему на шею. Мальчик с силой прижимал её к себе, мягко поглаживая её спину.
— Прости, Марат, прости меня, — шептала она, но Марат лишь мотал головой.
— Ничего, Айгуленька, ничего, хорошая моя, — сипел он, а у самого слёзы на глаза наворачиваются и больно и совестно, что не уберёг.
Андрей молча глядел на эту сцену, в уголках губ теплилась улыбка, каждый мускул его тела напрягался от того, каким может быть Марат. Нежным, любящим, дорогим для него. Конечно, тут уж не без зависти, но, нужно признать, Айгуль достойна большего. Андрей поддержит её, поможет и утешит, пусть не так открыто, как это делает Марат, но он будет стремиться стать таким.
— Нужно укрыть Айгуль от осуждения, — прошелестел Кащей, склоняясь к уху Адидаса, — наша вина, мы — старшие и должны отвечать за свои поступки. — Кащей не смотрел на Адидаса, всё это время его глаза цеплялись на стоящие поблизости предметы. Изучает, следит, чтоб их никто не видел.
— А то, что я человека грохнул, что делать? — Сухо осведомился Адидас.
— Да уедем куда-нибудь, — задумчиво проговорил Кащей, наклоняясь ближе к шее Адидаса.
— Вместе? — Непонимающе уточнил Вова, чувствуя как мурашки бегут по телу от дыхания Кащея на собственной шее.
— Ну, да, проблемы? — Выгнул бровь Кащей, всё ещё смотря по сторонам. Гад, явно же издевается. И эти издёвки Вову привлекают, тянут за собой в самую гущу событий. Опасностей.
— Когда? — Вова не верит, что сбитый хриплый голос, выдавший последнюю фразу, был его собственным. Кащей оскалился. Наконец, встречаясь взглядом с Адидасом.
— Хоть сейчас, красавица, — Кащей без зазрения совести прикусил ухо Вовы, а когда тот охнул, тихо цокнул. — Будь тише, — облизнувшись, Кащей отстранился.
— Куда мы поедем? — Прохрипел Суворов, глядя на Кащея. И глаза большие-большие, как будто они всё ещё подростки, глупые и наивные, без понимания мира и того — насколько же это, чёрт побери, неправильно — любить друг друга.
— Куда ты хочешь? — Кащею всё равно куда. Не важно зачем и как, неважно, если Адидас будет рядом, если его улыбка будет преследовать его. Если они вместе — им не стоит бояться — они глотку друг за друга перегрызут.
— В Гагры, к морю, — усмехнулся Вова. Он чуть ли не мурлыкал от радости и смущения, глаза у него ярко блестели, излучая искреннюю радость.
— В Гагры, так в Гагры, — улыбнулся Кащей, кладя голову на плечо Адидаса.
— Значит вот как, — Турбо молча уставился в одну точку, хмурясь.
— Да, вот так, — Адидас неопределённо качнул головой, Зима стоял чуть поодаль, засунув руки в карманы. Лишь медленно тлеющая сигарета, торчала у него изо рта.
— Отшиваешься, — прошелестел Сутулый, он не плакал, нет, лишь сощурился, а маленькие глаза-бусинки почернели.
— Я ж человека убил, нужно в бега, а там, может и черкну вам пару строчек, — усмехнулся Адидас, — я не прощаюсь с вами, ребята, ещё свидимся. — Мягкая улыбка Адидаса. Она стала мягче и собранней, более уверенной и искренней. Да, сейчас ему и правда не до телячьих нежностей, но прощание с членами группировки не прошла без объятий. Было ощущение, что увидятся они ой как не скоро.
— С Мараткой простился? — Осведомился Кащей, заводя двигатель.
— А то как же, он же у нас такой чувствительный, — хихикнул Адидас, смотря на парня за рулём.
— Ничего не забыл? — Кащей проверял состояние машины, перед этим он ещё минут двадцать плясал у капота, что-то тщательно высматривая в проводах и движке.
— Кое-что забыл, — встрепенулся Адидас. Кащей резко повернулся в его сторону, готовый спросить — что же он забыл, как вдруг губы Вовы мягко впечатались в его собственные.
— Ты сумасшедший, — тихо рассмеялся Кащей, кладя пальцы на голову Адидасу.
— Поехали, — хрипло отозвался тот, причмокивая.
— Как пожелаете, — тихо рассмеялся Кащей, аккуратно надавливая на газ.
— Мне жаль, что Адидас уехал, — тихо проговорил Андрей, садясь подле Марата. Тот молча глядел на пустующую кровать брата, скоро к ним придёт милиция, будет выспрашивать обо всём, благо, пистолет остался у Кащея с Вовой и всё же… Адидас вряд ли когда-нибудь вернётся сюда, вряд ли и эта мысль пугала.
— Знаешь, Андрюш, если ты и Айгуль будете рядом, мне ничего больше не надо, — хмыкнул Марат, поглаживая большим пальцем руку Пальто. — Вот если б тебя поймали или Айгуль что-то с собой сделала — это было бы горе, а так… сейчас мы должны о будущем своём думать, не заниматься хернёй, а стараться выживать, — чуть задумавшись, Марат продолжил. — Есть правила, которые нельзя нарушать и есть люди, которых нужно остерегаться, ты понимаешь, Андрей? — Тот кивнул.
— Мы уходим из группировки? — Тихо-тихо спросил Андрей, так, что Марат вздрогнул от этого.
— Думаю, что да — мы должны идти дальше, пусть это и сложно, — Марат закусил губу, опуская глаза, — после того, что случилось с Айгуль, я думаю, что пацаны рано или поздно прознают об этом, а я не хочу, чтоб над ней издевались, лучше я сам уйду, — говорил юноша. Тихо так, со страхом, непониманием, улица была для него всем — сейчас же она превратилась в асфальт, пропитанный потом и кровью. Ничем, гадостью и мерзостью, отдалённым воспоминанием. Им нужно отпустить это и идти дальше.
— Знаешь, Турбо, — Зима мягко коснулся шершавой руки любовника.
— Мм? — Отозвался тот. Они лежат на одной кровати, Валера без интереса читает книгу, в то время как Вахид дремлет.
— Я хочу уйти из группировки, — Валера посмотрел на Зиму. В его взгляде не было осуждения, отвращения или страха, которые ожидал увидеть Зима. Глаза были большие и красивые, как и тысячи и тысячи раз до этого.
— Хорошо, а что мы будем делать после этого? — Валера задумчиво уставился на Зиму, ожидая от него ответа.
— «Мы»? — Непонимающе перепросил Зималетдинов, хмурясь.
— Ну да, без тебя я не удержу этих сорванцов, — лениво ответил Валера, откладывая книгу в сторону. Руки парня медленно скользнули под футболку Зимы, тот невольно охнул.
— Но ты ведь хочешь быть в группировке, — непонимающе просипел Вахид, чувствуя, как сильные руки Турбо касаются его впалого живота.
— Без тебя Универсамовские — не Универсамовские, — отозвался тот, прикрывая глаза. Он был похож на кота, пушистого, но хвост обглодан после очередной драки с дворовыми псами. Он только не мурчал, всё его тело походило на кошачье, длинные руки, гибкое тело, добрые глаза, а главное — улыбка, как у Чеширского кота.
— Значит, мы отшиваемся? — Сипло спросил Зима, улыбаясь, когда Валера потряс головой в знак согласия.
Года идут, а мы всё тут же
Глаза следят, но мыслей нет
Мы смотрим, смотрим глубже
Туда, где спрятался ответ.
Мы будем помнить те минуты,
Когда касанье тёплых рук
Прожгло меж нами путы,
И вдруг раздался громкий стук.
Нам нечего терять отныне
Всё то, что нужно, потеряно давно
И пусть любовь осталась втайне
Мы будем теми, кем было нам дано.
