Свёрток с чёрными крыльями

      По крайней мере, как искушённый опытный палач, Люцифер был в этом уверен.       Поэтому, бросившись к своему близнецу, уже понимал, что ничего не может сделать. Майкл был не менее опытным воином; ему прекрасно было известно, куда следует бить. Клинок Азраэль должен был войти точно в сердце, и смерть должна была быть почти мгновенной — даже быстрее, чем у Уриила, потому что рука Денницы всё же дрогнула, когда он наносил ему удар.       Но… Вопреки всему этому, Майкл всё ещё дышал. Глаза его были приоткрыты, он смотрел куда-то вперёд перед собой и даже до сих пор стискивал рукоятку Клинка. Дыхание было поверхностным и хриплым, а побелевшие губы ангела окрашивались капельками крови, когда на очередном вдохе Майкл давился ею.       Когда Люцифер оказался рядом, брат увидел его. Похоже, Майкл даже ещё был способен понимать, что происходит — и не понимать, почему он до сих пор жив.       Денница в ужасе оглядел содрогающееся тело брата. Клинок вошёл в грудь точно так, как должен был, чтобы насквозь пронзить сердце. Ладонь Майкла на рукоятке определённо означала, что он сделал это сам. О том же свидетельствовали и слова Линды. Ослабленный и измученный, желающий умереть, он бы не стал сопротивляться такой ране, он бы просто не смог продержаться дольше двух-трёх секунд. Тогда почему…       Майкл глотнул воздух, когда Люцифер убрал его руку с Клинка. Вспышка боли не заставила его близнеца немедленно покинуть мироздание, а словно чуть отрезвила — ангел будто бы даже попытался бороться с братом, но сил у него, разумеется, не хватало.       — Не смей! — рыкнул Денница, поджигая адское пламя в глазах. — Ты к нему больше не притронешься!.. — поразительно, но дрожащая рука Майкла замерла в нескольких сантиметрах от рукоятки Клинка. Глаза близнеца расширились, но Люцифер не стал больше тянуть — ему лишь нужно было, чтобы брат прекратил попытки вынуть меч и вонзить его в себя снова. — Рафаэль! — и зов оказался громогласным, подобным тому, что сотряс стены полицейского участка, когда на Землю явился их Отец. Теперь уже содрогнулись стены пентхауса; казалось, и всего «Люкса». — Рафаэль!.. — и мгновением позже раздался знакомый звук — взмах могучих ангельских крыльев.       Денница судорожно выдохнул в макушку близнеца, когда увидел ангела-целителя. Майкл в его объятиях явно ослабевал, веки его медленно опускались, а взгляд тускнел. Но отпускать его Люцифер точно не собирался. Во всех смыслах.              Как оказалось, Майкл не ошибся.       Он и вправду нанёс себе удар точно туда, где находилось сердце — у всех, кроме него.       — Вы близнецы, — пояснил Рафаэль, проводя светящейся ладонью над раной в груди Майкла. — Вы зеркальны. Во всём. Папина задумка.       Денница лишь молча покачал головой. Разумеется, брат-целитель об этом знал. Знал и Отец. Может быть, знала Мать. Но они с Майклом? Да кто вообще задумывался о том, с какой стороны у него сердце? Люди, когда додумались до изобретения УЗИ, начали придавать этому излишне большое значение; кто-то мог бросить совершенно здорового зеркального ребёнка сразу после рождения. Но Люциферу всегда казалось, что то было забавной ошибкой в человеческом геноме — они же, ангелы, должны были быть… правильными, что ли? Идеальными, как флагманские образцы, с которых делали урезанную версию в виде людей? С чего бы кому-то из них внутренне отличаться от собратьев?       Впрочем, это было не так уж важно. Может быть, их Отец предвидел и то, что будет происходить сейчас — это, правда, не обнадёживало, потому что смерть Уриила Он всё же допустил. Тем не менее, именно это отличие и спасло Майклу жизнь, подарив несколько лишних минут.       То есть, рана, разумеется, всё равно была тяжёлой. Близнец и вправду был настроен решительно, и рука его не дрогнула, когда он наносил удар себе в грудь — лёгкое Майкл пробил насквозь.       — Его придётся лечить. Долго. Он всё ещё на грани, — сказал ангел, когда дыхание Майкла стало ровнее, тише. Вопросительно посмотрел на Люцифера. — Мне стоит?..       Сзади звякнул лифт и раздались быстрые шаги; явно Аменадиила. Денница бы рявкнул что-нибудь на енохианском, но присутствие старшего брата — который, должно быть, услышал его божественно-дьявольский рык аж в самом клубе, — заставило взять себя в руки.       — Естественно, — сквозь зубы процедил по-английски Люцифер. Сейчас ему не хотелось заботиться о своём вычурном акценте; лишь бы не сорваться на ангельский матерный, если вдруг брат принёс с собой сына. Денницу не особо заботило, с какого возраста дети запоминают слова, но он предполагал, что, если научит Чарли ругаться раньше, чем тот назовёт Аменадиила «папой», ему не поздоровится.       Рафаэль, похоже, отлично понял, что от прямого приказа, который граничил бы с угрозой, его защитило только присутствие старшего брата. Ангел-целитель кивнул, перевёл взгляд на Майкла.       — Нужно уложить его куда-нибудь, где я смогу работать, — лишь прибавил он.       Люцифер устало кивнул, опуская на пол окровавленный Клинок Азраэль, который до сих пор сжимал в руках. И отстранённо подумал, что, возможно, Рафаэля убедил вовсе не его тон.       И даже не дьявольский огонь в глазах.              Они с Аменадиилом устроились за барной стойкой. Брат пришёл всё же без Чарли; сказал, что за считанные минуты до того, как услышал божественный зов, отправил Линду с сыном домой. Его же ждала подготовка клуба к вечеринке и, собственно, присутствие на этой самой вечеринке — к работе в «Люксе» он относился ответственно. За этими словами Люцифер, конечно, различил ещё и тёплую заботу — Аменадиил не хотел говорить вслух о том, что собирался присмотреть за ним и Майклом, чтобы не раздражать брата; но именно эта неумелая попытка скрыть истинные мотивы остаться в «Люксе» и согрела душу Денницы. Аменадиил пытался не задеть его, не разозлить, не заставить подумать о том, что он считает брата беспомощным.       Это Люцифер всегда был таким понимающим, или в нём просыпалось божественное всеведение, несмотря на длинный список косяков — воистину, можно печатать восьмым шрифтом и спускать с крыши клуба?       — Я не ожидал, что смогу призвать Рафаэля, как Отец, — сказал Денница, опуская взгляд на Клинок, который до сих пор вертел в руках. Аменадиил наверняка думал о том, чтобы предложить ему вымыть оружие — и руки, по локоть в крови их брата, — но пока благоразумно помалкивал. — Правда. Я думал, что получится что-то вроде молитвы, как с тобой… Ну, ты знаешь. Вернее, я даже не думал. Просто…       — Видишь, Люци, — мягко сказал Аменадиил, — божественное само приходит к тебе. В тот момент, когда ты нуждаешься в этом.       Денница пожал плечами. Помолчал.       — Но это не всё, — сказал он. Снова замолчал.       — Ты удержал его? — осторожно предположил брат. — Думаешь, сумел не дать Майклу умереть, потому что?..       — Нет, — покачал головой Люцифер. — Я не уверен… Нет. Нет, вообще-то, уверен.       — В чём?       — Я изменил Клинок, — Денница бросил окровавленный меч на стойку перед собой. — Не знаю, как, но мне кажется, я это сделал.       — Сделал что? — уточнил Аменадиил. — Так, чтобы больше он не стирал наши души?       — В том-то и дело, — Люцифер взглянул в сторону спальни, где над его раненым близнецом всё ещё трудился Рафаэль. — Что нет. Клинок всё ещё смертоносен.       — Тогда… что ты изменил?       — Похоже, я сделал так, чтобы Майкл не смог к нему прикасаться, — Денница опустил веки, вспоминая ту секунду, когда ладонь его брата замерла в считанных сантиметрах от рукояти меча. — Я… приказал ему. Но ты ведь понимаешь, что он бы не послушался. Даже в нормальном состоянии, а сейчас, буквально с этим мечом в груди, он… Я знаю, что такое боль, Аменадиил. Если она была настолько сильна, что Майкл пошёл на это, он бы не остановился даже после приказа нашего Отца. Я думаю, что он просто не смог больше дотронуться до Клинка. И то, как легко Рафаэль его вынул — будто тело Майкла само отторгало… То есть, я ведь вынимал Клинок из чужого тела, Аменадиил. И это было не так.       — Думаешь, ты… поставил на меч что-то типа блокировки? — нахмурившись, спросил брат. Он явно старался понять мысль Люцифера, но пока у него получалось не очень. — Адресной? Для Майкла?       Денница наконец оторвал взгляд от Клинка и посмотрел на Аменадиила.       — Думаю, да. Но ещё я думаю, что нам стоит это проверить.       — Люци…       — Я знаю.       — А если это было совпадение? Ты хочешь дать ему меч и посмотреть, не попытается ли он убить себя снова?       — Может кто-нибудь спросить моё мнение? — раздался из спальни возмущённый голос Рафаэля. — На кой чёрт я тогда тащу эту грешную душу из Небытия?       — Мы будем рядом, — игнорируя комментарий брата-целителя, сказал Люцифер. — Я понимаю, как это опасно. Но если я и вправду сумел перепрограммировать Клинок, Майкл не сможет себе навредить. И мы… Мы будем уверены, что он не сумеет сделать этого снова. Но чтобы обрести эту уверенность, нам… просто придётся рискнуть. Я бы ни за что на это не пошёл. Гораздо проще было бы просто отнести Клинок на Небеса или вернуть Рэй-Рэй, но, понимаешь… — Денница устало вздохнул, опираясь на барную стойку. — Он должен быть на Земле.       — Почему, Люци?       — Потому что… — Люцифер вновь бросил взгляд в сторону спальни, понизил голос: — Ради Хлои. Я не могу оставить её без защиты.       Мгновение Аменадиил соображал. Потом до него, наконец, дошло:       — Мой жезл, — сказал он. Денница кивнул. — Ты оставил его ей?       — Как и своё кольцо. Теперь оно бесполезно — просто подарок на память, но вот твоя подвеска, брат, явно не простая побрякушка. Помимо того, что она разжигает Пламенный меч в руках любого ангела — а может, и смертного, — она ещё и делает людей чертовски сильными. Эта подвеска спасла Хлое жизнь, когда Майкл собирался её… — Люцифер сглотнул, окинул тоскливым взглядом свой бар. Аменадиил намёк брата понял — потянулся за ближайшей бутылкой. — В общем, нужно, чтобы Клинок был здесь. Чтобы он давал Хлое силы. Если унести его на Небеса, она окажется уязвима. А я бы не хотел, чтобы она была уязвима, пока мы все здесь. Сейчас и так слишком много целестиалов на один квадратный Лос-Анджелес, — он благодарно кивнул, принимая из рук Аменадиила стакан с коньяком, — если ты понимаешь, о чём я, брат.       Темнокожий ангел невесело усмехнулся. Да уж.       — Теперь понимаю, — согласился он, присаживаясь рядом с Люцифером. — Но всё равно — давать Майклу Клинок, только чтобы проверить…       — Проверить, насколько я имею право слушать папины голосовые в мессенджерах?       Аменадиил вздохнул.       — Ладно. Ты прав. В конце концов, твой зов и вправду был наполнен божественной силой, Отцовской силой, поэтому, может быть, всё и получится.       — Так моего мнения всё-таки никто не спросит? — мрачно уточнил из спальни Рафаэль.       Хоть ситуация сама по себе и не была смешной, братья переглянулись, усмехаясь.       — Давай не будем мешать ему, — имея в виду Рафаэля, предложил Аменадиил, поднимаясь с высокого стула. — Пойдём вниз.       — Иди, — согласился Люцифер. Старший ангел остановился.       — Или, если хочешь, я могу посидеть с Майклом, когда Рафи уйдёт.       — Не надо.       — Или с тобой, — Аменадиил опустился обратно.       — Нет, брат. Кто-то должен быть внизу, в клубе.       Ангел покачал головой.       — Кто-то должен быть и с тобой, Люци. Ты ведь даже с Хлоей перестал видеться.       — Ну, она больше не работает детективом, а её отпрыск пока не закончил учебный год. Когда Трикси уедет в лагерь, Хлоя переберётся сюда. А пока ей лучше держаться подальше. От меня… Майкла. От Клинка. И наших… небесных проблем.       — Люци…       — Во имя нашего Отца, перенесите свои трогательные беседы подальше от меня, — раздражённо встрял Рафаэль. — Я и так уже понял, что все мои труды пойдут насмарку. Сделайте хотя бы вид, что уважаете их, и вернитесь… через пару часов.       Братьям пришлось подчиниться.              Исцеление и вправду затянулось. Аменадиил всё же убедил Люцифера сменить одежду, отмыть руки от ангельской крови и спуститься вместе с ним в клуб; правда, вместо подготовки пицца-пати Денница занялся попытками отыскать хоть какие-нибудь следы злоумышленника, что сжёг крылья Майкла. Спорить с братом и напоминать ему, что работала лишь одна камера, на которой было видно лишь самого Майкла, старший ангел не стал — понимал, видимо, что Люцифера это не успокоит. Не для того его брат столько проработал в полиции, чтобы бросить попытки докопаться до истины.       Но вот, наконец, пришло время возвращаться — ангелы услышали ворчание-молитву Рафаэля, очевидно недовольного тем, что ему приходится звать тех, из-за кого его многочасовые труды могут стать напрасными.       — Оружие было непростое, — вполголоса сказал Аменадиилу явно уставший ангел-целитель, когда они поднялись обратно в пентхаус. Он должен был бы, вообще-то, сообщать это Люциферу; вот только Люцифер немедленно пошёл в спальню — проверить Майкла. Или попытаться его прикончить, съязвил бы Рафаэль — но взгляд у Денницы был такой, что ангел предпочёл промолчать. — Поэтому моих сил, чтобы полностью его исцелить, не хватило. Если наш брат его не угробит, постарайтесь относиться к нему, как к раненому смертному.       — Даже рана всё ещё не затянулась? — приподнял брови Аменадиил. Рафаэль нервно дёрнул плечом.       — Затянулась, насколько это возможно, — почти оскорблённо ответил он. — Лёгкое я исцелил. Ребро, которое Майкл умудрился себе раскрошить, тоже. Ты же понимаешь, что это даже не демонский нож? По-хорошему, после такого вообще никто не должен оставаться в живых. И ты недоволен, что я не могу заставить его бегать марафоны после того, как он едва не стёр свою душу с концами?       — Нет, Рафи, — успокаивающе сказал Аменадиил. — Я понимаю. Спасибо тебе. И от Люцифера тоже, — он взглянул в сторону спальни; его брат медлил, стоя у ступенек, ведущих в неё — должно быть, его останавливало жуткое кровавое пятно на полу.       — Вообще-то, он переломан, — смягчившись, сказал Рафаэль. — И серьёзно. Я старался приложить все силы, чтобы побороть стирающую волю Клинка, и не стал замахиваться на всё остальное. Но его плечо, спина, и… — ангел передёрнул собственными плечами, явно имея в виду обрубки от крыльев, — жуть, в самом деле. Ещё и душа, — прибавил он. — Её как через мясорубку пропустили. Будь мы машинами, я бы сказал…       — Что полетела операционка? — вспомнив слова Линды, спросил Аменадиил. Младший брат неопределённо качнул головой. — Да. Это мы знаем.       — С этим я тоже не стал возиться, — сообщил Рафаэль. — Но вам советую хотя бы попытаться не засовывать его ещё и в соковыжималку.       С этими словами ангел-целитель распахнул свои крылья и покинул Землю. Аменадиил лишь глубоко вздохнул.              Люцифер же медленно поднялся по ступенькам в свою спальню. Он притормозил возле них вовсе не по той причине, о которой подумал его брат — а потому, что не ожидал, что Майкл будет в сознании. Вообще-то, Денница не собирался в самом деле так скоро проверять свою теорию об изменении Клинка, потому и растерялся — неужели, прямо сейчас?..       Он медленно подошёл к кровати. Похоже, близнец пришёл в себя буквально только что: попытавшись сделать глубокий вдох, словно спросонья, Майкл наверняка причинил себе боль. Сдавленно застонал, поморщился. Звук собственного голоса будто бы слегка отрезвил его — взгляд стал более сфокусированным. Майкл медленно моргнул — один раз, другой.       И туман в его глазах рассеялся, уступив место ужасу, когда он в полной мере осознал происходящее.       — Майкл, — тихо позвал Люцифер, присаживаясь на краешек кровати. Его брат с трудом пошевелился, прижал одну руку к груди. Ужаса во взгляде прибавилось, когда он нащупал там бинты.       — Нет… — голос его был слабым, полным болезненного отчаяния. — Нет… я…       — Ты жив. Рафаэль сумел тебе помочь.       — Нет… — Майкл слабо дёрнулся, силясь встать, но сил у него было не так уж много — руки подвели его, не позволили даже приподняться на кровати. Ангел зажмурился. — Нет, пожалуйста…       — Майкл, — голос Люцифера стал твёрже, — ты больше этого не сделаешь. Я не позволю тебе.       — Я не могу… Пожалуйста, я не могу… Это неправильно...       Денница стиснул зубы. Сейчас было не время; но он понимал, что упрямый Майкл в своём безумном желании исчезнуть наверняка доберётся до Клинка, даже если сменить пароль на сейфе. Поэтому…       — Вот, — стараясь, чтобы рука не дрожала, а голос не срывался, сказал Люцифер. Вынул из-за пазухи меч, который унёс подальше, боясь, что Майкл очнётся раньше и сумеет убедить Рафаэля убить его. — Вот Клинок. И ты больше никогда к нему не прикоснёшься. Потому что я так сказал, — Денница понятия не имел, как отдавать приказы самому Мирозданию, творениям его Отца — за исключением тех, разумеется, что могли ходить и разговаривать. И он не знал, в действительности ли это сработает — но бесконечно сомневаться нельзя. Хранить меч больше негде.       Майкл, хрипло втянув в себя воздух, явно не слушая близнеца, протянул руку вперёд, пытаясь ухватить оружие. Люцифер с трудом удержался от того, чтобы не шарахнуться с ним назад. И…       Пальцы его брата замерли в нескольких сантиметрах от рукоятки Клинка.       Майкл на секунду застыл. Потом вскинул на Денницу полный ужаса взгляд.       — Что ты сделал… — на одной ноте, с трудом пропуская воздух через горло, которое перехватывало от боли во всём теле. — Что…       — Ты к нему не прикоснёшься, Майкл. Я не позволю, чтобы ты исчез. Ты должен жить, — хоть Люцифер даже не представлял, когда это брат успел у него «занять», чтобы оказаться «должным», но именно эти слова казались правильными. Майкл будет жить. Чего бы это ни стоило. Если будет нужно, Денница заберёт его с собой на Небеса, когда придёт срок — и там продолжит медленно вытаскивать душу брата из горящей ямы, в которую он... сам его столкнул.       Да, в том-то и была проблема. Именно в чувстве вины. Что бы там Аменадиил не говорил и как бы ни пытался убедить Люцифера в том, что он не несёт ответственности за реакцию Майкла на его кару. Эту кару определил, в конце концов, не сам Майкл — как некогда это сделал с собой их старший брат. Эту кару определил именно Денница. Потому на нём и лежала ответственность.       В конце концов, разве тюремщик не должен беспокоиться о том, чтобы его заключённые оставались в добром здравии и вставали на путь исправления, а не пытались перерезать друг друга во время ланча? Разве на нём не лежит ответственность за них? Майкл без своих крыльев, в какой-то мере, был заключённым. Значит, ответственность за него лежала на том, кто превращался в тюремщика.       Эта метафора Люциферу не очень нравилась — хотя бы потому, что он не хотел становиться именно тюремщиком, — но она довольно точно описывала его отношение ко всему происходящему.       — Нет, — хрипло всхлипнул его брат. — Нет… — и умолк, будто оборвалась натянутая струна.       Похоже, до него дошло.       Его спасли. Его лишили возможности повторить попытку покинуть этот мир. И ему не собирались уступать.       Майкл затих, медленно опустил протянутую к мечу руку. С трудом сглотнул. Взгляд его снова потускнел.       Смотреть на это было жутко.              Денница встал, подошёл к сейфу. Положил Клинок внутрь, задумался над сменой пароля. А стоило ли? В конце концов, похоже, его божественная воля и вправду действовала. Сможет ли Майкл сейчас встать, чтобы вновь попытаться покончить с собой? Нет, конечно же, лучше всё-таки перестраховаться…       Люцифер уже собирался набрать новую комбинацию цифр, когда в его сознание внезапно раскалённым винтом вонзился яростный, страстный поток. Он пошатнулся, ухватился за стену — настолько неожиданным оказалось это послание. Денница даже не сразу понял, не сразу различил, что вообще слышит — и не сразу осознал, что позади него раздался ещё один звук: лёгкий шелест — взмах чьих-то крыльев.       Он обернулся и увидел Габриэль.       — Габи?.. — звук своей же речи показался каким-то чужеродным, но слегка заглушил жуткий шум в голове. Было ли это расплатой за первую божественную выходку? — Что ты тут делаешь?       — Я… — ангел-вестник сложила крылья, неловко склонилась в традиционном поклоне. — Услышала весть от Рафаэля.       Ну, конечно. Брата наверняка начали расспрашивать на Небесах, куда это его призвали на несколько часов с этакими-то фанфарами. Рявкнул Люцифер, что надо.       — Врата в Серебряный Град уцелели? — мрачновато пошутил Денница. — Если нет, обещаю заняться ими позже.       — Наверху всё в порядке, — заверила его Габриэль. Помолчала мгновение. — На самом деле, я пришла… — она взглянула на кровать, где лежал Майкл. — К нему. Если ты не против, — Люцифер приподнял брови, и ангел, будто решившись, тихо прибавила: — Ты победил. И я приняла тебя своим повелителем. Но он… — сестра вновь посмотрела на Майкла, — он всегда был моим любимым братом. И если ты не возражаешь, так и останется, — Габриэль почти гордо вздёрнула подбородок, скрывая очевидный страх, что до этого заставлял её втягивать голову в плечи, отчего крошечный ангел казалась ещё меньше.       — Э-э… — Денница растерянно захлопнул дверцу — вспоминать какие-нибудь наборы цифр сейчас было трудновато; да и лучше сделать это, когда Майкл хотя бы отвернётся. — Нет, Габи, нет, конечно. Я точно не собирался запрещать кому-то кого-то любить. Думаю, что… — он тоже посмотрел на брата, — что Майклу сейчас это нужно.       Габриэль слегка расслабилась. Подошла к кровати, присела рядом с их братом. Люцифер последовал её примеру. Минутой позже Аменадиил молча заглянул в спальню, будто проверяя, насколько будет уместно его присутствие; Денница молча качнул головой, приглашая брата сесть рядом.       Они посидели молча несколько минут. Люцифер пытался настроиться на ту волну, что так ударила ему «в голову», но у него никак не получалось приглушить молитвы, чтобы разобрать хоть слово. Похоже, их было великое множество; оттого он так отреагировал. Тогда он взглянул на Габриэль — на то, как она, едва касаясь, поглаживает руку Майкла.       Сестра молчала и не смотрела в его сторону, но Денница почувствовал, что она его осуждает. И хоть молчать на самом деле было не в характере Габриэль, ангел только что пояснила: она приняла его, Люцифера, в качестве своего нового короля. Поэтому, видимо, не считала себя вправе что-либо говорить о его решениях, даже если считала их неверными.       — Габриэль, — осторожно позвал Денница. Сестра помедлила секунду, прежде чем посмотреть на него — лишнее подтверждение его мыслям. — Послушай, я не знаю, веришь ты мне, или нет… Но на самом деле я этого не хотел. Ничего этого. И я… мы, — он быстро взглянул на брата, тот коротко кивнул, поддерживая его, — мы правда не знаем, кто мог так поступить. Кто мог на такое решиться.       — Не мне судить о твоих решениях, — всё же произнесла вслух Габриэль. — Но насчёт… — она бросила взгляд на спину Майкла, — я тебе верю. Ты знаешь, я присматривала за вами... немного. Ты оставил его у себя, хотя мог изгнать в Ад. И по-своему пытался помочь, отправив к той женщине, врачу. А то, что с ним сделали… Это высшая жестокость. Ты бы не делал всего этого, если бы задумал такое совершить.       — Я даже не могу представить, кто…       — Если бы я не знала, что он давно мёртв, я бы сказала — Грешник. Но сейчас… — Габриэль покачала головой. — Думаю, кто-то, кто пренебрёг даже Отцовским творением. Настоящий грешник. Кто-то, кто посчитал, что это может быть… — она на секунду умолкла, глядя в глаза брату, — справедливо.       Денница застыл. Об этом он не мог даже помыслить.       — Ты думаешь…       — Я не знаю, кто мог бы возомнить себя судьёй, брат, но такая мысль меня посещала, — осторожно сказала ангел. — Он злится из-за посоха от Древа Жизни. Злится из-за битвы и многих пострадавших братьев и сестёр. Может быть, он… счёл твоё наказание недостаточным, — на этих словах Люцифер вскинул взгляд на Аменадиила — тот тоже упоминал об этом. — Но я не знаю. Не могу говорить точно…       Денница глотнул воздух, когда слова его сестры прервались сконцентрированной, наконец-таки правильно «настроенной» волной отчаянной молитвы.       Как оказалось, она была всего одна. Монотонная, но горячая и страстная почти до безумия. На такие Господь определённо обращал внимание.       — Я пойду, — наконец, вздохнула Габриэль. Люцифер, не слыша её, кивнул. — Если вы не против, загляну ещё как-нибудь…              Когда их сестра с мягким шелестом исчезла, Денница поднялся с кровати. Неловко, пошатываясь — Аменадиил даже, кажется, пытался его окликнуть. Но Люцифер и этого не услышал — нет, в нём клокотала прежняя, дьявольская ярость. Может быть, щедро сдобренная праведным божественным гневом. Он менялся изнутри, кто ж его знает?..       Но вот сейчас Денница всё понял. В самом деле, так всё вставало на свои места. Ему лишь нужно было задать вопрос…       — Люци?.. — растерянно раздалось у него за спиной, когда Люцифер спустился по ступенькам спальни и остановился у рояля. — Люци…       — Задкиэль! — на этот раз властный Отцовский зов был осознанным, всю свою новоприобретённую божественность Денница сконцентрировал в нём.       Взмах крыльев. Аменадиил торопливо вышел из спальни, ещё, похоже, не понимая, что сейчас произойдёт, но уже чувствуя — грядёт что-то нехорошее. Взгляд его метался между близнецами; он не мог оставить Майкла — случись что, Люцифер ни за что не простит, — но не мог и отпустить самого Люцифера.       — Ты звал, брат? — раздался ровный голос ангела Справедливости.       Справед… вот дерьмо!..       — Как ты посмел, — прорычал Денница, подходя ближе к брату.       — Люци…       — Как ты посмел так обойтись с нашим братом?!       — Люци, стой…       — Я не понимаю, о чём ты, — осторожно ответил Задкиэль. Люцифер с силой отшвырнул несчастную банкетку возле рояля. Та разлетелась на щепки, когда в конце своего полёта встретилась со стеной. Брат стоял к Аменадиилу спиной, но ангел видел, что от его лица исходит не только алое свечение, но и очень знакомое светлое сияние.       — Праведный?! — рявкнул Денница. — Хочешь быть карателем?       — Люци!.. — но было уже поздно.       — Так катись в Ад!       Грянул раскат грома. Пол под ногами содрогнулся; должно быть, содрогнулась и сама земля. Если фанаты пиццы ещё не заполнили клуб, им повезло — в противном случае, люди наверняка уже торопились эвакуироваться из-за землетрясения.       Яркая вспышка божественного света ослепила даже древнейшего архангела. Когда Аменадиил сумел проморгаться, Задкиэля в пентхаусе уже не было.       А Люцифер сидел прямо на полу, опустив голову, обхватив собственные плечи руками, и покачивался из стороны в сторону.       Старший ангел медленно приблизился к брату. Денница, тихо выдохнув, поднял взгляд. Посмотрел куда-то мимо Аменадиила — похоже, в спальню; туда, где оставался Майкл.       А потом зажмурился и закрыл лицо руками.       — Люци… — потрясённо выдохнул ангел. Люцифер помотал головой.       — Он всё ещё молится, Аменадиил, — и голос его звучал так же, как в детстве — когда он, напуганный первыми взрывами звёзд, прижимался к своему могучему старшему брату, — он молится мне… Я покарал того, кто это сделал, но он…       — Он… Майкл?..       — Да… — Денница тихо, судорожно выдохнул. Совершенно детским жестом попытался зажать себе уши. А потом, понимая, что это не поможет, ослабел и опустил руки.       Аменадиил секунду смотрел на Люцифера. Потом молча обнял его, притянул его к себе.       — Он просит, чтобы я позволил ему… — едва слышно прошептал брат у него в объятиях.       — Тише, Люци. Не надо.       Денница беспомощно опустил голову на плечо старшему ангелу.              — Чтобы я позволил ему умереть, — всё же тихо пробормотал он. — Постоянно.