beyond enmity

Большую часть литературы мысли Гермионы были заняты темой предстоящего эссе. Через две недели промежуточные контрольные и, помимо выигранных ста фунтов, ей нужно было думать о стипендии. К концу года подводятся промежуточные итоги, и лучшему ученику присваивалась солидная сумма. Каждый год она была второй. Каждый год впереди оказывался единственный, кто преуспевал во всём. Драко Малфой. Он был умнее, сильнее и, самое главное, абсолютно не старался. Ему всё давалось легко, и дело не только в престижной фамилии и богатых родителях. Никто не сомневался в его уме. Тео даже в шутку называл его отличником, за что всегда получал по заднице. Всё же в нём было то, чего она не могла разглядеть. То, что он не позволял увидеть в себе. Она украдкой смотрела на него, стараясь вести себя естественно. То делала вид, что разглядывала время на настенных часах. То старательно читала надписи на картинах, развешанных миссис Маккласки на прошлых праздниках. Но Драко знал. Знал и всегда ловил её заинтересованный взгляд, ехидно ухмыляясь. Это не было злобой или издёвкой. В глазах читалось полное умиротворение и желание словить очередной девичий взгляд, пусть на него и так смотрела половина класса. Но он не смотрел на них. Он смотрел на неё. — Гермиона! — Гарри радостно машет рукой, привлекая к себе лишнее внимание со стороны других студентов: иногда его поведение вызывало слишком много вопросов. — Привет. Я еще заметил тебя, когда ты выходила из кабинета. — Привет, — они столкнулись посреди коридора, когда оживлённо обсуждалась предстоящая вечеринка. Все были в приятном предвкушении: после бурного вечера перед началом учебного года ничего не было, так что новая затея Забини встретилась с ярой похвалой. Естественно, не у всех. — Привет, Рон. — Миона, — он смущённо улыбается, покрываясь легким румянцем. Их отношения нельзя назвать столь близкими, но им всегда было о чём поговорить. — Как ты? Всё готовишься к тестам? — Справляюсь с домашним заданием. А вы? — Рон предлагает устроить вечер кино. Я отвечаю за еду и сладости, — Поттер в шутку толкает своего друга, когда тот пытается что-то сказать. — Ты придёшь? — Сегодня? — Грейнджер стыдливо прикусывает губу и мимолётно оборачивается, пытаясь найти в толпе Тео или Пэнси. Конечно, она хотела посмотреть кино. Провести вечер в приятной компании, обсуждая последнюю картину Нолана, и искать новые взгляды на то, что пытался передать режиссёр. Тем более Гарри невероятно вкусно готовит попкорн. — Простите, у меня есть планы. Никак не могу их отменить. Может, на выходных? — Ты идёшь на вечеринку? — Уизли наконец заговорил, и тон его голоса стал более серьёзным. Нахмуренный лоб образовал складку между бровями, а губы сложились в единую полоску. Он был недоволен. — Все об этом говорят. — Нет, — она соврала, — просто я ещё не села за эссе, а его нужно сдать в кратчайшие сроки. Простите. — Ничего, — парень пытается сгладить напряжённую обстановку и кладёт ладонь на её плечо. Она соврала. — Только не засиживайся, ладно? Нужно ведь иногда веселиться. — Буду знать. Цифры на электронных часах медленно подходили к восьми, а её взгляд продолжал прожигать потолок. Она лежала под маминым пледом и растягивала приятные мгновения дома до того момента, пока не придётся окунуться в шумную толпу с неразборчивой музыкой и пьяными парочками, зажимающимися по углам. Платье, идеально выглаженное, висело на деревянном шкафу, предательски напоминая о том, что его придётся надеть. Дорогая красная ткань, тонкие бретельки и больше ничего. Длина едва ли скрывала колени. К тому же, оно было настолько плотное, что Паркинсон настаивала на стрингах. Она поворачивает голову в другую сторону и начинает рассматривать книги, привезённые из дома. С начала занятий ей так и не удалось к ним прикоснуться: нагрузка с прошлого класса значительно увеличилась. Моментами у неё ничего не получалось. Не могла решить задачу или определиться с темой для сочинения. Иной раз хотелось забыться. Тео постоянно бурчал, что хорошего с таким режимом точно не получится, а Гермиона лишь отшучивалась, пытаясь доказать свой энтузиазм к знаниями. А было ли это так? Действительно ли нравилось ей учиться или это попытка сбежать от внешнего мира? Не теряет ли драгоценные дни молодости, чахнув над книгами, не приносящими никакую пользу? Она не знала. Если честно, она и не хотела знать. Грейнджер вновь возвращается в прежнее положение и прикрывает глаза, вспоминая о недавней выставке, прошедшей в центре Лондона. Губы невольно поднимаются в улыбку, а череда приятных воспоминаний разливает по телу невероятное тепло. Она давно хотела туда сходить, и Блейз подарил билет, прикрывая свой щедрый подарок желанием избавиться от её слюнявых историй о «неинтересных и глупых» картинах. Это не просто картины — яркие краски, оказавшиеся на полотне у художника. Каждый оттенок имел своё настроение. Розовый ассоциировался с любовью, а синий — с глубоким одиночеством, корнями засевшим в человеке. Грейнджер с восхищением разглядывала маски, чувствуя настроение автора и придумывая сценарий для неаккуратных линий. В чёрных изгибах она видела танцующую пару, что не обращала внимания на публику. В зелёных кругах леса, объятые хвойными деревьями. Словно истории оживали перед ней, словно погружали в свой маленький мир. Разве можно променять подобное чувство? Разве может быть что-то прекраснее памяти? Это как личный дневник, который тебе позволяют прочитать. Пытаются предупредить. Хотят научить. — О господи, ты до сих пор валяешься? — звонкий голос брюнетки и распахнутая дверь заставляют её открыть глаза, хотя своё положение она не меняет. — Что ты смотришь? Вставай. — Ты принесла косметичку, — девушка томно выдыхает и переворачивается на живот, упираясь носом в подушку. Ей так не хотелось идти, но больше не хотелось слушать лекции от друзей. — Ты принесла косметичку. — Я не позволю тебе прийти в таком платье, как белая поганка. Немного туши никому не повредит, — Пэнси демонстративно цокает и ставит чёрную косметичку на прикроватную тумбочку, садясь рядом с раздосадованный подругой. — Вставай. Ты хочешь, чтобы я позвонила Тео? — Кажется, у меня болит живот. Может, лучше остаться дома? — Гермиона легонько приподнимается и надувает губы. — Вдруг, я отравилась? — Я, что, похожа на твою мамочку? Могла бы придумать оправдание получше, — Паркинсон хватает её за руки и вытягивает в сидячее положение, не прикладывая для этого никаких усилий. Трёхразовое посещение зала делает своё дело. — Ты купила стринги? — Я забыла, — конечно, эта была ложь. — Ну прости. Ты же знаешь, что в Лондоне я теряюсь? — Я знала, что так будет, — она быстро сует пальцы в карман своей кожаной куртки и ловким движением достаёт красную ткань, которую едва ли можно назвать нижним бельём. Больше похоже на веревки. — Надевай. Не переживай, они новые. — Ты издеваешься? Легче вообще пойти без них, — Грейнджер презрительно разглядывает подарок и ещё больше хмурится, понимая, что других вариантов у неё не было. — Отлично, я как раз хотела тебе это предложить. Так даже сексуальнее, — девушка перекидывает ногу на ногу и ухмыляется, вновь и вновь переводя свой взгляд на платье. — Переодевайся. До дома Блейза ехать целый час. Нужно пройти мимо охраны и взять пропуск. — Мы нарушаем правила. — Гореть нам в академическом аду, Грейнджер. Клянусь, что к концу обучения войду в святые ряды библиотекарей и отдам остатки своей невинности Толстому. — Вряд ли он этому обрадуется, — она невольно показывает ей язык, параллельно полностью проигрывая и так проигранный бой. — Только тушь и блеск. Попробуешь сделать мне стрелки, как прошлый раз, я откушу тебе палец. Последующие сорок минут они провели в весёлых разговорах о прошедших уроках и предстоящей вечеринке, которая планирует стать грандиозной. Гермиона до последнего оттягивала момент с платьем, но когда волосы были собраны в строгий пучок, а на глазах появился огромный слой туши, бежать было некуда. Она постоянно вертелась перед зеркалом, снова и снова ругая себя за то, что не отстояла свою позицию хотя бы в выборе нижнего белья. Стринги упирались и были жутко неудобными, отчего сковывали движения. Казалось, что их видно, а это было недопустимо. Абсолютно недопустимо. — Боже мой, — Паркинсон оглядывает её с ног до головы и показательно прикрывает ладонями рот, театрально охая. — Тео точно не гей? Его вкус в одежде меня пугает и возбуждает одновременно. — Перестань. Я чувствую себя как дешёвая проститутка, — красное платье облегало талию и подчёркивало все самые выгодные места её тела. Оно идеально село и в этом не было сомнений, однако было не тем, что нужно. Ей постоянно хотелось потянуть его вниз, накинуть на себя кофту из-за тонких бретелек и едва видневшейся груди. Она хотела спрятаться. — Дорогая, дешевые проститутки не носят платья за полторы тысячи фунтов, — она обнимает её плечи и легонько чмокает в щёку. — Так что продам тебя подороже. Мамочке нужна новая машина. — Ты невыносимая, — шатенка закатывает глаза, а затем пальцем указывает на свои балетки. — Никаких туфлей. — Ладно, — снова цоканье. — Будем надеяться, что твой первый клиент не фут-фетишист. А то помнишь того п… — Не начинай!