beyond enmity

— Что это значит, Гермиона? — Гарри смотрит на неё, а его взгляд выражает абсолютное непонимание: он не ожидал увидеть её такой. Не ожидал, что слова Рона могут иметь хоть какой-то смысл. — Что это на тебе? — Я просто… — она не до конца понимает сказанную им фразу и снова оглядывает себя, понимая, что времени остаётся катастрофически мало. Нет, голова отказывается придумывать очередное оправдание и лживую легенду, которую после придётся придерживаться. Это переходит все рамки. — Я просто гуляла. Что не так? — Почему на твоей голове очки? — он преграждает путь и продолжает испепелять взглядом. Гермиона врала и это слишком очевидно: она никогда так не одевалась и тоже не прогуливалась после отбоя. — Ты всё-таки ходишь на вечеринки? Я зря не верил Рону? Ты обманывала нас, да? Гермиона открывает рот в немом восклицании, но ничего не говорит. Она мимолётно вспоминает, что перед входом на вечеринку, ей напялили розовые очки, которые после просто забыла снять. Столкновение с Луной, разговоры с Паркинсон и внезапно забытые месячные. Она как Золушка, забывшая свою туфельку. Только здесь не будет прекрасного принца и чудесного финала. Гарри смотрел на неё с разочарованием. Смотрел, видя весь тот обман, который она так тщательно построила. Так тщательно скрывала от посторонних, стараясь оставаться прежней. Не распахивать свою душу, не втягивать других в свои переживания. Он не догадывается, что она пыталась спасти его. Спасти от той темноты, в которой живёт последние недели. — Я могу объяснить, — её голос тихий, едва слышим, а глаза становятся влажными. Нельзя плакать, не сейчас. — Я всё могу объяснить. — Господи, Поттер, какой же ты занудный, — с тёмного переулка, где находится студенческий парк, доносится до боли знакомый голос с лёгкой хрипотцой и небольшим акцентом. Она знает этот голос. Знает, кто скрывается под покровом темноты и выжидает как хищник удачного момента для нападения. — Давно ты превратился в нудного священника? — Что ты тут делаешь, Малфой? — Поттер поправляет очки и поворачивает голову, видя, как тёмная фигура медленно приближается к уличному фонарю, демонстрируя всем своё присутствие. Его холодный и безразличный взгляд пронзает в нём большую дыру. — Не стоит подслушивать. — Протри очки, Поттер, — он поднимает левую руку с сигаретой и ухмыляется, вновь становясь лидером в этой игре, — Гермиона на вечеринке? Это самое смешное, что я слышал за день. Она просто подобрала очки на улице, истеричка. — Тебя это не касается, Драко. — И тебя тоже, Гарри. Иди куда шёл и отъебись от неё, — парень делает затяжку и выдыхает дым, подходя к нему ближе. — Мне нужно повторить? — Гермиона, ты могла мне сказать, — Гарри снова оборачиваться к ней, собираясь продолжить, но замолкает, видя её расстроенной и растрёпанной. Он перегнул палку. Как вообще в голову могла прийти мысль о том, что Гермиона может ходить на их вечеринки? Это ведь абсурд. — Встретимся завтра, ладно? — Мхм, — она легонько кивает и продолжает смотреть на свои туфли, отсчитывая до десяти. Её снова поставили в неловкое положение и снова заставили полагаться на Малфоя. Гермиона никогда не выберется из его каббалы, если не начнёт быть осторожной. Сколько раз жизнь должна ударить по голове, чтобы у неё проснулся инстинкт самосохранения? Сколько раз нужно оказаться в дурацкой ситуации, чтобы перестать выходить из своей комнаты и поддаваться на уговоры друзей? — Когда ты научишься быть внимательнее, Красная Шапочка, — он стягивает с неё очки и продолжает ухмыляться. Драко лишь забавляется, не пытаясь проявить настоящую заботу. Разве его может волновать то, что выходит за грань собственного мира? — Или врать без трясущейся губы. — Тебе не обязательно было помогать мне, — Гермиона шмыгает носом и поднимает свой взгляд, находясь на грани отчаяния. Его холод, его безразличие — всё в нём заставляло злиться снова и снова. Она хотела влепить ему пощечину и убежать, но лишь продолжала громко дышать. Всё в нём вызывало огонь. — Я справилась бы сама. — И это твоя благодарность? — Драко вопросительно изгибает бровь, но кажется, что его совершенно не волнует её гнев. Она стала слишком предсказуемой. — Я видел, как ты справлялась с ситуацией. Ещё немного, и ты потеряла бы своего драгоценного друга. Хотя, может, и следовало бы? — Не говори так! — Почему? Так сильно любишь своего убогого? — Драко подходит ближе, обнажая белоснежные губы в коварной улыбке. Он — волк, собирающийся её полностью съесть. — Могу позвать его обратно и рассказать о твоей тёмной стороне. Хочешь? — Почему ты вечно так делаешь?! Считаешь, что можно лезть в мою жизнь и диктовать свои правила?! — внутри, словно затаившийся огонь, пылала ярость, окутывая её душу тёмной мантией непримиримости. Её сердце билось с силой, словно ураган, готовый разрушить всё на своём пути. Взгляд её был полон гнева, отражающего внутреннюю бурю, готовую вырваться наружу. — Я так больше не могу! Что, снова потребуешь от меня что-то? Снова заставишь играть под твоими правилами?! Каждый вздох, каждое дыхание, было наполнено гневом и неистовством, словно рёв волка, готового атаковать. Теплота ярости пронизывала каждую клеточку её тела, словно лава, готовая извергнуться из самого недра земли. Её Внутренний огонь, неуловимый для внешнего мира, но непримиримый в душе, был тем могучим двигателем, который держал её в движении даже в самые тёмные моменты. Она больше не контролировала себя: ни свои мысли, ни свои действия, ни то, что говорила после. Влияние гормонов? Гермиона и забыла, что у неё были куда более важные дела, чем очередная перепалка с Малфоем. — Ты всегда так реагируешь на обыкновенную помощь? — его не волновала её ярость: словно маленькая собачка, которая только лает, но никогда не укусит. Даже сейчас ей было легко управлять. Он мог сделать всё, что угодно. Превратить огонь ненависти в желаний, перенаправить злость в ощущение полного подчинения. Он мог взять из Гермионы всё, что ему необходимо. — Или так расстроена, что твой очкарик начнёт что-то подозревать? — Тебе плевать на остальных, да? — она тяжело дышит и пытается прикусить язык, не роя себе ещё большую яму. — Господи, какая же ты шумная, — он пользуется моментом, когда она широко размыкает губы, чтобы издать звук «а» и наклоняется, накрывая её губы в поцелуе. От неожиданности из неё вырывается резкий выдох, девушка дёргается, а Драко продолжает пользоваться её шоковым состоянием. Он наслаждался моментом: проводил по её полной нижней губе языком и нежно покусывал, перемещая обе ладони на женские щёки. Они горячие-горячие, как и воздух, который из неё выходит, попадая прямиком в его рот. Холодными пальцами рисует на коже невидимые линии, пока языком раздвигает её губы и позволяет себе полное господство на чужой территории. Как много парней вот так делали? Его это не особо волнует. В конце концов, жить прошлыми установками — её приоритет. — Успокоилась? — он отрывается от неё, когда воздуха становится катастрофически мало и снова ухмыляется. Она покраснела: губы искусаны, немного припухли, а его самообладание от этого вида постепенно слабеет. Невинность возбуждает гораздо больше, чем её дерзкий язык. — Ты… ты… — Гермиона не могла говорить. Голова шла кругом, и от прежней ярости не осталось ни следа. Она не могла поверить, что снова целовалась с ним. Не могла поверить, что не сопротивлялась. Не могла поверить, что ей это понравилось. Между ними внезапно наступила пауза, словно время остановилось в ожидании следующего шага. Взгляды их встретились в мгновение, замирая в вихре непримиримости и непонимания. В этом молчании, словно затишье перед бурей, звучало молчаливое противоборство двух миров, несовместимых и различных. Воздух наполнился электрическим напряжением, словно все вокруг них были на грани взрыва. В каждом взгляде, в каждом движении, звучала непримиримость, непринятие, отрицание. Всё говорило о том, что это безумие. — Гермиона, — Драко опускает взгляд вниз и хмурит люб. Он прочищает горло и впервые нарушает свою холодность, — у тебя кровь. — Что? — она вздрагивает от неожиданности и качает головой, не понимая, о чём он говорит. Все её мысли были заняты поцелуем, а сознание желало повторить этот момент. Чёрт, что это? — У тебя кровь, — он взглядом указывает на чёрные туфли с маленькими каплями крови, очевидно, незамеченные Грейнджер. — У тебя что, месячные? — К-кровь? Что? — Гермиона вздрагивает и в страхе опускает голову, надеясь, что ему просто показалось. Нет, нет, нет. Этого не может быть. — О, чёрт, — она протекла. Да, она протекла, стоя перед Драко Малфоем и целуясь с ним несколько минут назад. Она снова попала в неловкую ситуацию, хотя обещала себе, что больше не будет нарушать заветные правила. — Мне нужно идти. Чёрт, как я пройду до комнаты? — Жди меня у себя, — Малфой достаёт телефон из заднего кармана и делает несколько пометок, отвлекаясь на неё лишь на несколько секунд, — быстрее. Пока это не превратилась в сцену из фильма Кэрри. Она не помнила, как оказалось в своей комнате. Бежала, словно в тумане, и надеялась, что больше не столкнётся с друзьями и глупыми разговорами, оттягивающими время. Сверкающие коридоры пансионата мерцали перед её глазами, словно искажённые от отчаяния. Гермиона, стиснув зубы, стараясь приглушить нарастающие признаки дискомфорта, не останавливалась ни перед чем. Шаги её звучат как бой на барабанах, ритмичные и неумолимые. В её голове звучат тысячи голосов, словно хор неистовых фурий, визжащих в безумной ярости. Когда она наконец достигает своей комнаты, дыхание её срывается, и она обреченно опускается на кровать. Тело её дрожит от усталости и напряжения, но она знает, что это лишь начало: впереди ждала бессонно ночь и попытки избегать его. Больше никогда не посмотрит в глаза Драко Малфою. — Гермиона? — она слышит его голос сквозь шум воды и снова вздрагивает. Прошло больше пятнадцати минут и надежда на то, что они больше не столкнутся, медленно умерла. Он вошёл в её комнату и не собирается уходить. — Ты в порядке? — Сейчас выйду, секунду, — Грейнджер ударяет себя по щекам и ещё раз обливается холодной водой. Всё позади, но она до сих пор ощущает себя глупой. Да, а как ещё себя ощущать? Она целовалась с ним, залила кровью свою любимые туфли, и теперь он знает о её цикле. И на ней дурацкая пижама с медведями: добавить распухшие губы и растрёпанные волосы, то выйдет отличная героиня дурацкого порно. — Отлично выглядишь, — он оглядывает её с ног до головы, а затем качает головой. Ни ухмыляется, ни пытается издеваться: это точно происходит с ней? — Я принёс тебе кое-что. — Что это? — она только сейчас заметила, что в его руках был чёрный пакет, от которого исходил приятный аромат специй. — Ты принёс мне еды? — Куриный суп. Я слышал, что он отлично снимает спазмы, — Драко достаёт небольшой контейнер, завёрнутый в фольгу и ставит на тумбочку возле кровати, продолжая вынимать содержимое. — Не знаю, какими ты пользуешься, но я взял все, что были в аптеке, — он кидает на кровать десятку пачек с прокладками и тампонами: большие, средние, дышащие и обыкновенные. Такого разнообразия она не видела давно. — И лекарство. Если ты вдруг снова решишь меня убить. — Ты… купил это для меня? — её словно ударило током. Драко не стал смеяться, а решил о ней позаботиться? Почему? Звучит как бред. Как странный сон, от которого не можешь проснуться. — Я похож на того, который истекает кровью? — парень лишь фыркает и достаёт одноразовую ложку, протягивая ей контейнер. — Ешь, пока я тебя не заставил. — Я уже подумала, что тебя подменили, — она смеётся, разворачивая скомканную фольгу. От запаха желудок требовательно урчит: Гермиона забыла, что пропустила обед, а на вечеринке лишь выпила сок, совершено не думая о закусках. — Чёрт, как вкусно пахнет! — Я сяду? Или ты всё ещё играешь в стереотипную женщину под бушующими гормонами? — После того, как ты купил мне годовой запас прокладок? — Грейнджер делает несколько больших глотков супа и облегчённо выдыхает. — Чувствуй себя как дома. Он молча садится, и она снова вспоминает о том, что произошло несколько мгновений назад. Щёки пылают огнём, а её положение становится до жути неудобным. Почему он решил позаботиться о ней? Почему волновался о ней, принеся дурацкий суп и прокладки, беспокоясь о том, что ей могут они не подойти. Гермиона не понимала: что происходило между ними? Её волновало не то, что происходило с ним, а то, что происходило с ней. Она могла оттолкнуть его, могла молча поблагодарить и уйти, не заставляя снова ломать стереотипы. Не заставляя себя погружаться в бессонные ночи и стараться забыть то, что произошло. Она больше не узнавала себя. Больше не могла найти в себе ответы и полагаться на холодный разум, ведь больше не управляла им. Что было с ней? Кто забрал то, что так долго оберегала? Неужели один человек способен разрушить весь мир? — Как ты нашёл меня? — она доедает бульон и нервно сглатывает, стараясь отвлечь их разговор от своего состояния. Губы всё ещё горят, а думать о поцелуях сейчас слишком глупо. — Просто, я думала, что ты на вечеринке. — Стало слишком душно, — Драко меняет положение и ложится на одну из её декоративных подушек, подкладывая под голову собственную руку, — Блейз напился, Тео подцепил очередную дуру, и мне стало скучно. — Раньше тебе не казалось это скучным, — Гермиона хмыкает, но не решается сменить положение: она продолжает сидеть, боясь пошевелиться, — и ты запираешься в одной из спален, — она ловит его удивлённый взгляд и тут же добавляет, — Тео рассказывал. — Думаешь, я за тобой следил? — Малфой поворачивает свою голову к ней и снова улыбается. — Тебя бы это порадовало, Красная Шапочка? — Просто стало интересно. — Я всегда наблюдаю за тобой, — он возвращается в прежнее положение и прикрывает глаза. — Даже когда ты этого не видишь. — Звучит жутко, — она убирает пустой контейнер на пол и продолжает пытаться отвлекать себя: то на обои, которые давно поклеила, то на картины, которые хотела закончить. Лишь бы не смотреть на него. Не чувствовать его запах, не слышать его размеренное дыхание. — Но тебе нравится, Красная Шапочка. — Хватит так меня называть, — Грейнджер закатывает глаза и двигается ближе к спинке кровати, стараясь найти удобную позу. — Звучит так, словно мы снимаемся в дешёвом порно. — Что я слышу? Гермиона-невинность-Грейнджер сказала слово порно? — он оживает в тот же момент и приподнимается, ехидно ухмыляясь. — Ты хоть знаешь, что это? — Ха-ха-ха, очень смешно. Я не настолько заурядная, чтобы не знать о порно. — Из твоих уст это звучит как оскорбление, — Драко смеётся, наполняя комнату громким смехом. Такое редко можно услышать: чаще всего он лишь фыркает или ухмыляется. Другие эмоции он ей не показывал. — Становишься грязной девочкой? — Ты — настоящий кретин, — Гермиона ударяет его маленькой подушкой и прикрывает глаза. — И занимаешь половину кровати. — Ничего страшного, — в его взгляде снова играет огонь, и она понимает, что от заботливого Драко ничего не осталось. — Тебе стоит привыкнуть. — К чему? — К тому, что я заставлю лежать на мне всю ночь.