Следующий день начался... Нет, не совсем определенно и не совсем начася, но начнем по порядку. Лег наш герой, может, часов в двенадцать ночи, что было довольно поздно для него самого ввиду его тонкой душевной натуры.
Поначалу он долго не мог провалиться в желанное небытие, как его ещё иногда называют писатели, царство Морфея (о котором сам Николас, признаться честно, знал только имя и то, что этот парень явно говнюк), главным образом из-за Ливио, гордо шкрябающему по тетради чем-то, что по звуку было недалеко от пулемета, и, явно, наслаждающемуся процессом.
Когда Ник все же смог уснуть, то спал он... Ну, не то, чтобы совсем плохо, но странно: сначала Николасу снился сон, как бы сказал его брат, «со смыслом» про то, что его преследовали лабрадоры с календаря с лазерами из глаз, а он бежал вперёд и вперёд по воде, держа подмышкой Ливио, перепрыгивая при этом странные колонны; иногда был виден будто бы космос со станциями, и вот, он бежал уже к ним, а по прибытию усаживался совсем близко к этим большим и таинственным колбам, которые он видел только на картинках, рассказывая, что у него есть свой собственный космический корабль с их новым пушистым сожителем в качестве капитана судна. Его все это время будто бы ждал кто-то, а Ник все никак не мог вспомнить, кто и почему, а после этого сон преображался во что-то другое, еще более ебанутое и сюрреалистичное.
Изначально он понимал, он где-то там, в подсознании, что все происходящее с ним лишь странная игра его воображение и все здесь нереально, но в какой то момент (Вульфвуд так до конца и не осознал, в какой именно), сон начал играть куда более реалистичными и одновременно тусклыми красками, как бы странно это ни звучало для концепции сна. Вот студент бежит по игровой комнате в космосе, сражаясь с инопланетянами макаронными палочками, а вот он в пустыне.
Как только его нога ступает на зыбкие пески с твердого пола, Николас Д. Вульфвуд резко начинает ощущать странную слабость, постепенно сковывающую его тело, однако вместе с этим происходящее перестает быть сном, так, будто он наоборот очнулся после долгого забытья. Место, где он находится, кажется… нет, он знает, знакомо ему: Упования. И он ведь тут был не в первый раз, верно? Однако, от построек здесь остались лишь палящие солнца, бутылка с, кажется, виски и человек в красном. И пески, и, кажется, что кроме них ничего не существует; все утопает в них. Кто-то что-то ему сказал, Ник также что-то ответил, чувствуя некоторую смазанность в своих действиях. Хотелось закурить напоследок. Передумал: стеклянная ёмкость в руке успокаивала. С каждым пройденным шагом Вульфвуд все явственнее ощущал: это конец.
Незнакомец, который шел бок о бок с ним и казался в данную секунду самым близким другом, обеспокоено спросил, уверен ли лично он, Вульфвуд, что он в порядке, а парень, голосом, неожиданно несколько ниже его собственного, негромко отозвался:
— Меня все устраивает.
Еще несколько метров. Вздох. Нога болит.
— И.. я рад, что ты пришёл, Тонгари.
Собственный голос дрогнул. Сложно сказать даже, от чего: то ли из-за давящей усталости, то ли горечи, которая тяжело засела где-то в горле и спускалась ниже, к легким. Завидев неподалеку старый обшарпанный диван, он пошел прямо к нему. Там и…
— Что, правда что ли? — мельком бросив взгляд на мужчину (нет, Вэша), Николас заметил несильный румянец на странно светлом лице в таком-то климате.
— Нет, блять, прикалываюсь! — прикрикнул Ник, но все же он почему-то был четко уверен: смысл его слов поняли правильно, потому он и быстро сменил гнев на милость. Повернувшись обратно, он продолжил путь.
— Ладно, давненько мы с тобой не пили. Давай по стаканчику, а?
Вдвоем устроившись на продавленном предмете мебели, Вульфвуд молча разлил алкоголь по рюмкам. Тихий звон стекла и, кажется, безмолвный тост. Николас, будто не чувствуя вкус, задумался на пару мгновений.
— Я был не прав, когда говорил, что у тебя дурацкая улыбка. — в очередной раз начинает говорить Каратель. Непривычная низость голоса все еще неприятно резала по ушам. Он старался показывать собой пример, как и всегда: говорил хотя и тихо, зато ровно. Кожей чувствовал нарастающее чужое отчаяние, при этом сам ощущая лишь что-то... Вроде умиротвореня.
— Улыбайся чаще, Тонгари… тебе идет, когда ты улыбаешься.
На него с ужасом и скорбью смотрели два пронзительно голубых глаза, на которые Вульфвуд так не хотел смотреть в ответ. Вздох. Тихие рыдания. Сердце будто перестало биться.
Сон прервала судорога, сводящая все его тело. Непроизвольно дернувшись, Николас Д. Вульфвуд в который раз (надо же!) оказался в комнате общежития, задыхаясь от того, что на него, кажется, было совершено покушение, ведь дышать не получалось абсолютно! Рукой смахнув что-то пушистое с лица и вскочив с кровати, друг за другом произошло сразу несколько вещей: Николас об кого-то споткнулся, этот самый кто-то, непонятно даже, Птенчик или негодяй (вот в этот раз Ливио), взвизгнул так, что уши заложило, Николас же, до смерти перепугавшись, попытался сменить траекторию падения, в итоге угодив в миску с водой, а свет резко включился.
Среди всего этого бардака стоял Ливио в идиотской растянутой футболке с котятами, гневно потрясая кулаками и громко ратуя за свой так бессовестно прерванный сон. Николас не отставал, понося кота, который пулей ринулся под кровать, на чем стоит весь Гансмоук, отплевываясь от воды и потирая ушибленый нос.
— Зачем ты кинул Птенчика?! Он, бедный, больше не будет доверять людям! Ты совсем ебобо? - из одного угла комнаты.
— Да я из-за Птенчика чуть не помер! Он мне прямо на лицо лег! Сам бы заполнял мою карточку в морге, я клянусь! — Из другого. Николас, сдерживая ругань, все же начал неуверенно ощупывать жутко болящий нос. Сломал, что ли?
Дело чуть было не дошло до драки, не будь Ник таким благородным, чтобы не бить своего же брата, а Ливио не сиди у выключателя света. Смахнув наваждение, темноволосый парень, опомнившись, побегал глазами в поисках часов. Нашел. Нет, это котёнок, который обиженно мяукал, уже вылезая из-под потрёпанной временем кровати, явно решив, что самое время обеда. Какой обед, к черту? Ага, да, вот, нашел, пять утра, в целом, да, вполне себе обед.
Вымученно вздохнув, Нику оставалось только буркнуть:
— Лив, ты его покормишь?
Ливио только руками развел.
— Я его поздно нашел, магазины не работали уже. Я вчера накормил его рыбой из твоего бутерброда. Извини, кстати.
— Ты..! Ай, ладно, все равно уже скормил.. но какого хера..!
— Я же говорю — извини. Крайняя необходимость! Или бы он от голода..!
День обещал быть занимательным. Устало махнув рукой, мол, ладно, хрен с тобой, Николас, окончательно поняв, что уснуть не сможет, сел за стол, а его лицо приобрело несколько задумчивый и огорченный вид.
Несколько минут провели в полной тишине.
— Ты расстроен? — Неловко нарушая тишину, забеспокоился Ливио, заметив странную перемену в брате, который, конечно, мог для приличия повозмущаться, да и то не всегда, но зла никогда не держал. Да и вид, будто кто-то умер, никогда не делал.
— Да ничего... — покачал головой Ник, однако проще лицо не сделал.
— Точно..? Выглядишь
ты так, будто червя проглотил.
От такого заявления храбрый ковбой, который, разумеется, не боялся червей, отвлекся, наконец, от своих мрачных раздумий и хихикнул.
— Не переживай.. просто.. — он ещё подумал и решил, что, в целом, ничего страшного не случится, если он расскажет про свой сон, ведь он все равно не касался каких-то реальных проблем. Чуть помедлив и набрав в легкие побольше воздуха, он вкратце рассказал ту часть, которая касалась... Его смерти, как он понял. Судя по всему виду младшего брата, тот не меньше его самого был озадачен данным рассказом.
— А тебе раньше что-то такое уже снилось, или же это первый раз?
Тут настала очередь думать Николаса, и, к его удивлению, тот все же выудил правильный ответ из своей памяти.
— Вообще... Да. Я только сейчас вспомнил, что очень похожие по содержанию и ощущению сны мне снились уже дважды.
— И ты понятия не имеешь, кто этот парень?
— Ты много среди наших знакомых видел чуваков, которые в тридцати пяти градусную жару ходили бы в плащах до пяток? Я не уверен, что снам стоит придавать значение, если честно. — Ник с сомнением покачал головой, но все же неуверенно продолжил. — Если бы он не был... Таким реальным.
— С другой стороны, — возразил Ливио. — Иногда могут появляться гипер реалистичные сны, а то, что они повторяются... Ну, травмирующий опыт...
Вульфвуд прыснул от смеха.
— Испускаю дух на диване посреди пустыни каждый вторник!
— М-да. — согласился белобрысый.
Но Николас уже отвлекся на другую мысль.
— А я ведь... Я не сказал, но я будто бы вспомнил место, где я находился: Упования. Как думаешь, оно может реально существовать?
— Ну, ты можешь его поискать, в теории, но это опять же мало о чем может сказать. — Младший брат сверлил взглядом старшего. — Ну, даже если это место и реально, то что? Поедешь туда и будешь спрашивать, не видели ли они твоего умирающего клона на днях?
Тут оставалось только признать, что сглупил сам Вульфвуд. Его можно простить: у него было оправдание в виде недосыпа!
— Справедливо.
— Я бы даже сказал, справебыдло. — улыбнулся Ливио, повторяя фразу своего брата. Тихо и как-то очень по-семейному рассмеявшись, парни вновь разошлись. Николас все же попробовал ещё подремать, а Лив — пустить мясную начинку одного из сэндвичей из кофейни на еду котёнку, который, тихо мявкая, вовсю кружил вокруг хозяина.
— И.. Нико. — неожиданно раздалось из темноты, когда все, вроде как, легли досыпать.
— М? — немного сонно промычали ему в ответ.
— Не переживай так из-за сна. Я понимаю, что он был, определенно, жутким, но не забывай, что это по прежнему остаётся твоим воображением, даже на какое-нибудь «предсказание» не тянет. У нас-то ведь все хорошо?
— Конечно. Спасибо тебе, Лив. — Слабо улыбнувшись, Вульфвуд, наконец, провалился в приятную дремоту ровно до восьми утра.
***
На учебе все и впрямь было сумбурно. Как только Николас вошёл в здание, то сразу чуть не был сбит с ног, а некто, кто этому поспособствовал, оказался парень, "от которого одни беды". Стоп, что? Ник только щас это понял, что незнакомец очень походил, пусть и волосы не были пшенично желтыми, на некоего «Тонгари» из его сна! А тот, в свою очередь, в спешке извинился и побежал дальше, даже не успев на него глянуть. Вульфвуду ничего не оставалось, кроме как проводить пришельца взглядом, и, пожав плечами, пообещать себе найти его чуть позже, поспешив на свою пару — сегодня, с утра пораньше, их решили мучить психологией. Нет, не надо думать, что Вульфвуд был каким-то двоечником и прогульщиком! Просто здесь, в колледже, психология давалась ему... Не давалась. Как человек, с самого раннего детства жившего в приюте, он отлично знал, как думают дети и как их что-то заставить делать, а то, что им преподавали, на детей не то, что не подходило, но и при всем уважении к старому преподавателю - даже близко не налезло бы. Да Николас мог показать чудеса воспитания детей, имея при себе лишь книжку "Дрессировка собак больших пород", при этом нисколько не утрируя. Однако для будущего преподавателя младших и средних классов этот предмет был очень важен, чего Ник, несмотря на все свои недовольства, не мог отрицать.
Тихонько вползя в аудиторию, он был жутко удивлен — судя по всему, у них была смежная пара с другим курсом и сегодня, судя по напряжённым лицам, погашеному свету и работающему старому проектору, было что-то очень важное.
На удивление быстро опознав, кто с ними, Ник быстро подсел к журналистке Мерил на пустое место рядом с ней — её верной спутницы Милли сегодня не было — и громким шепотом спросил, что вообще происходит. На него тут же цыкнули, а Страйф лишь кивнула в сторону препода, который как раз что-то вещал, мол, слушай.
Последовав ее молчаливому совету, гул на фоне начал, наконец, приобретать смысл:
—… Проводил эту лекцию. Будьте аккуратны! «Вэш Ураган» вновь начал свою преступную деятельность, уже есть разрушения на окраинах от Декабря, и есть шанс, что он может добраться и до наших районов. Так как этот преступник или преступная группировка появлялись до этого по меньшей мере тридцать лет, вы даже могли и не слышать про них. Курс журналистики! Может, из вас кто изучал старые дела? Насколько я знаю, у вас есть подобные задания…
Мерил тут же подняла руку.
— Давайте, мисс Страйф.
— С самого начала это говорилось только об одной конкретной личности, из-за которой это всё началось. В сто тридцатых годах после высадки, а именно тогда появилась эта организация, Вэша Урагана описывали как высокого мужчину, блондина, ростом примерно семь футов, в ярко красном плаще. Самое крупное его преступление — полное разрушения Июля. — гордо отчеканила девушка. — А, еще всех его последователей описывают одинаково, что странно, и пусть они лишь подражатели, но все равно несут в себе угрозу.
— Отлично. — прогнусавил профессор. — Я передам куратору о вашей активности. В любом случае, — обратился к аудитории старый преподаватель, а дальше его речь вновь превратилась в невнятное бормотание.
Не сдержавшись, Николас снова повернулся к соседке, на этот раз говоря совсем тихо:
— И им не надоело использовать это имя? Такими темпами любого, у кого есть красный плащ можно записать в преступники.
— Узнаваемость образа помогает грабить людей без лишних телодвижений. — также негромко отозвалась Мерил, пожимая плечами. Её красивые сережки приятно звякнули. — Но соглашусь. Мне кажется, можно было что-то покреативнее придумать.
Нельзя сказать, что Николас не слышал про ужасного Вэша Урагана. За прошедшие триста пятьдесят лет с его первого появления он уже превратился в страшилку или легенду, которую рассказывают на ночь непослушным детям или как нравоучение подросткам. Вульфвуда же продолжал удивлять один факт: несмотря на разрушения, он ни разу не слышал, что у преступника были сообщники. В последствии — да, но это было сильно позже Июля, и на тот момент «основатель» точно отбросил коньки. Как в одну харю можно организовать взрыв города всего за секунды? Да и чего ради?
Поделившись своими мыслями с Мерил, ничего нового он не получил, хотя подруга была с согласна с тем, что это правда странно.
Стоило признать, что даже несмотря на поучительную лекцию в духе «не ходите одни в темное время суток и по возможности не давайте себя убить», было довольно занятно.
А на философии его, по итогу, даже не спросили.
***
Поиски таинственного парня закончились таким потрясающим провалом, что, учись он в полицейском колледже, его бы не просто выставили оттуда, а еще бы устроили поминальную вечеринку.
Преподавателям показалось подозрительно, что кто-то вообще решил искать «такого человека», будто он был не человеком, а кем-то в духе Волан-Де-Морта, о ком даже думать страшно, и все, что он смог узнать, это то, что этот парень, цитата: «Николас, никто не ожидал, что тебе понравится парень, тем более… такой, но раз это произошло, то не нужно полагаться на других, а делать первые шаги самому». И это еще самое лучшее! Да и как может какой-то абсолютно левый человек понравиться с первого взгляда? Тем более… с такой-то репутацией. И парень. Последнее было решающим.
Вернувшись домой и кинув свой рюкзак куда-то в угол, Ник с кряхтением шмякнулся на кровать. Полный крах! Хорошо еще, что он в следователи не пошел, как подначивал его Ливио.
Довольно поздно вечером вернулся младший брат. Он светился от счастья после своей практики в ветеринарке, а Вульфвуд, уже успевший вытащить к этому моменту несколько копий старых газет у Мерил путем посещения соседнего общежития (и пусть его не пустили напрямую к подруге, но согласились ее позвать), был готов выдвинуть теорию. Довольно странную, стоит признать, даже абсурдную, но все же теорию, да и чего не сделаешь в свободное время от учебы, подготовки к учебе и работы!
— Нико! — Ливио хотел уже было начать говорить о чем-то своем, но его почему-то удивили газеты, занимающие собой стол, пол, часть коридора, кровать хвалёного студента и его собственную. — … Я, конечно, готов тебя любым принять, но это… пиздец.
— Лив! Прости за бардак, я пытался кое-что выяснить.
Ливио, пусть и чисто по возрасту был младше, однако в габаритах старшему почти не уступал и, надо признать, немного неловко перепрыгивал газеты, одну из которых уже облюбовал кот.
— Я его покормил. — вставил свои пять центов Вульфвуд, проследив за взглядом начинающего ветеринара. — Водичку он попил, а еще чуть не разодрал другой лист. И это в благодарность!
— Какой молодец! — Ливио, будто даже не замечая досады смуглого парня, потискал кота, но быстро вернулся к теме. — Где ты взял… это?
От его недоумевающего и вместе с этим растерянного вида Николас и вовсе рассмеялся.
— У Мерил. Помнишь, ночью про сон мой говорили? А помнишь, у нас в колледже есть парень в красном плаще?
— Ну?
— Лив, я понимаю, это прозвучит странно, но у обоих налицо все черты, которые присущи Вэшу Урагану.
— Что? Шутишь?
Николас Д. Вульфвуд серьезно покачал головой.
— Смотри. Я нашел старый фоторобот Вэша и попросил Мерил зарисовать того типа́. Ты посмотри! Да, Мерил не гениальный художник, однако почти все признаки… ты видишь?!
Вульфвуд говорил немного скомкано и взволнованно. Видно, он сам был удивлен от своей находки. И того, что она странным образом выглядела правдоподобно.
Юноша внимательно вгляделся в предложенные ему изображения. Каким бы бредом это ни звучало изначально, это действительно было так. Однако…
— Да ну не… — Неверяще отозвался Ливио, продолжая вглядываться в старинный фоторобот, точнее, его копию. — Одно лицо, да, но, Ник, люди так долго не живут! Может, это его прапрапраправнук? Ну, например!
— У нас же был курс биологов? Вообще, можно попробовать у них спросить, но, как мне кажется, через столько поколений первоначальные черты должны были угадываться… понимаешь, труднее. Так, немного совсем. — протянул Николас. — в любом случае, до преступника нам уже не добраться, а вот до этого парня более чем вероятно это сделать, даже если просто ходить по кабинетам. Да и есть некоторые данные: он точно не педагог, не ветеринар и не журналист, а еще не художник, так как учится он в нашем корпусе. Остаются только те самые ботаники, которые редко вылезают из своих классов, либо же…
Дальше бариста замолчал, обдумывая.
— Погодь, а зачем нам это вообще?
— Смотри. — Ник начал с упоением тыкать пальцем в какую-то статью. — Преступник может разгуливать на свободе. Опасный преступник. Даже с учетом того, что это может быть подражатель, он может погубить сотни людей, как случалось до этого точно… Два раза, а если мы сможем понимать угрозу, то и…
— Сможем ее обезвредить?
— Ну, или хотя бы понять, как минимизировать ущерб.
Сначала Ливио стоял с очень напряжённым лицом. Постепенно оно начало расслабляться, а в конце концов он и вовсе залился хохотом.
— Звучит, как полный бред. Я в деле. — Заулыбался Ливио. — могу помочь с поисками. По рукам?
Николас фыркнул.
— По рукам.
