Утро началось спонтанно со звука будильника. Отключив ненавистный источник противной мелодии, брюнетка потянулась и встала с постели. Махровый халат, который та практически никогда не носила, кажется, теперь станет для неё необходимым атрибутом, потому что щеголять в растянутых футболках себе не позволит.
Выглянула из комнаты в щёлочку между дверью и стеной. Тихо. Кроткой поступью направилась в сторону дальней комнаты. В гостиной никого не было, да и на кухне тоже, значит, Кирилл ушёл ещё рано утром.
Поставив чайник на плиту, Настя расслабленно выдохнула и вернулась в спальню, чтобы в полном спокойствии собраться на работу. Тушь мазала, а помада и вовсе совсем иссохла — день начался нехорошо. Гостиная теперь не её территория, поэтому красится напротив большого шкафа не было возможности. Взяв маленькое зеркальце поднесла к своему лицу, аккуратно провела чёрным карандашом по верхнему веку. Тушь была испорчена, придётся покупать новую и тратить на неё значительную часть зарплаты.
Где-то на полочке нашла старый красный карандашик и закрасила бледные естественные губы алым цветом.
Натянула на бёдра юбку-карандаш, надела тёмно-синюю рубашку. Отражение казалось Смирновой милым и немного уставшим, бросить трудную работу не могла, ведь остаться без копейки было хуже, чем каждый день работать учителем.
Сапоги совсем не подходили под этот образ, другой обуви не было, да и стёганое пальтишко было поношенным и стареньким. Настя не жаловалась, была готова работать даже семь дней в неделю, если бы за это ей повысили зарплату.
Не позавтракав и забыв выпить чай, брюнетка выбежала из своего подъезда, поправляя запутавшиеся ручки пакета, в котором та прятала от идущего снега школьные тетради. Быстрая походка, скользящая по люду, подошва, шапка, покрытая изморозью — всё это сопровождало морозное утро молодой преподавательницы.
В кабинете было так же прохладно, как и всегда, но кофта, которую девушка принесла несколько дней назад, спасала как никогда. Стопки непроверенных проверочных работ копились уже на протяжении нескольких недель, поэтому, сгребя их в охапку, брюнетка засунула в пакет, который уже успела опустошить. Вот и нашлись дела для вечера.
Время тянулось катастрофически быстро. Смирнова то и успевала, что рассказать детям вызубренный материал и задать домашнее задание. Дети кивали и улыбались, когда слышали трель школьного звонка.
— Так, Петров, — прошептала Настя, зачёркивая последнее предложения и ставя в нижнем правом углу отметку «4». Уроки давно закончились, на часах было около четырёх вечера, пора бы уже собираться домой, да вот только работ скопилось столько, что за одну ночь не проверишь.
Снег плавно спускался на землю, заполняя собой всю школьную территорию. Последние ученики выходили из школы, не спеша, вороша новые неокрепшие сугробы, кто-то играл в снежки, а кто-то лепил снежную бабу.
Настало время собираться. Смирнова лениво натягивала валенки обратно на ноги, откидывая туфли на небольшом каблучке в сторону.
Послышался оглушительный звон — кто-то закинул ледяной снежок в окно, отчего стекло рассыпалось на мелкие крупицы. Настя отскочила в сторону с громким, характерным для таких ситуаций, визгом.
Сразу же после того, как шум стих, девушка открыла уцелевшую сторону окна, чтобы взглянуть на того, кто сотворил со школьным имуществом такое. Прямо под её кабинетом стоял улыбающийся Суворов, улыбка была похожа на блаженную, нежели на доброжелательную.
— Ты чего делаешь? — крикнула ему Смирнова, посильнее укутываясь в шаль, — Совсем обезумел?
— От твоей красоты если только, — парень отправил ей шуточный воздушный поцелуй и коряво поклонился. Было заметно, что был немного пьян, но это была настолько мизерная капля в его крови, что это даже вызывало интерес — как Суворов поведёт себя будучи не в трезвом состоянии.
— Да ну тебя! Платить кто будет, я?
— Пошли в кино, я билеты взял на последний сеанс, — его улыбка завораживала. Смирнова решила, что пускай всё идёт к чёрту. Она так много работает в последние месяцы, что уже не помнила, когда в последний раз отдыхала и проводила время с друзьями. Согласилась.
— Сейчас, жди, я только оденусь!
Девушка в спешке натянула пальто и завязала на шее шарф. Ноги быстро ступали по лестнице, перепрыгивая через ступени, буквально через несколько минут Смирнова выбежала на крыльцо школы, где её уже поджидал Вова.
Холодный ветер задувал под рубашку, отчего девушка тут же запахнулась.
— Привет, — эта блаженная улыбка всё ещё успокаивала. Оставив заботы о завтрашнем дне и разбитом окне на потом, взявшись за мужской локоть, Настя последовала в центральную часть города.
Разговоры ни о чём, постоянные шутки и следующий после них смех, скольжение по льду, и они добрались до кинотеатра. Вова заботливо взял у брюнетки пальто, сдал его вместе со своим бушлатом — получил номерок с цифрой «3». Снова подставил локоть, чтобы Настя успела за него взяться.
— А на что ты взял билеты? –Настя заинтересовано оглядывала новый кинотеатр, подмечая каждую деталь, пыталась оставить её в своей многозадачной голове. Большие красные шторы были вместо дверей, что добавляло этому месту больше антуража, красивые бежевые стены визуально делали это помещение более широким.
— Да там сопли какие-то, — уверенно выплюнул тот, вытаскивая из-за пазухи пачку сигарет.
— Здесь же нельзя, — Смирнова накрыла мужскую ладонь своей, прикрывая табак, чтобы ненароком никто ничего не заметил. На каждом углу детскими руками были нарисованы плакаты о вреде сигарет и знаки, запрещающие курение в кинотеатре.
— Да ладно тебе, — он откинул девичьи руки, — Мне можно.
Вряд ли здесь были особые привилегии для военных, но группировщиков боялись все, поэтому никто из охраны не посмел перечить самому Вове Адидасу. Настя сразу поникла, ей не нравилось выделяться и особенно чувствовать себя какой-то обделённой рядом с мужчиной, точнее, находясь здесь хоть и с другом, а не со своим молодым человеком, не чувствовала себя под защитой.
— Падай, — произнёс Суворов, когда они зашли в маленькую комнатку с красным креслами посередине. Растянутый экран привлекал внимание девушки каждый раз, когда та смотрела на него. Ох, как давно она не была в кино…
Начался фильм. Но брюнетка не могла сосредоточиться на сюжете, ведь постоянные бессмысленные разговоры Вовы с людьми, сидевшими на соседних местах, мешали, а позже Настя и вовсе начала чувствовать рядом с собой сильный запах алкоголя.
Кажется, где-то во внутреннем кармашке была спрятана фляга с водкой или самогоном.
Удовольствия было мало, фильм правда был интересным, но чувство досады и собственной ненужности вводила не только в гнев, но и в разочарование принятым решением. В такой обстановке прошло два часа.
Встав с места, Смирнова направилась к выходу. Она никогда не могла подумать, что может так быстро поменять мнение о человеке. Буквально два часа, и всё — ни хорошего впечатления, ни хорошо проведённого времени. Зря потратила эти два часа.
— Насть, ну ты чего? Куда так полетела? — мужчина смог догнать её только на выходе из кинотеатра, да и та не особо хотела останавливаться.
— Спасибо за вечер, но мне пора идти. Провожать не нужно.
Брюнетка сбежала по ступеням, чтобы поскорее избавиться от мужского присутствия. Зайдя за угол, перешла на бег. Хорошо, что её дом находился буквально в паре кварталов от кинотеатра, она могла быстро и без проблем добраться до своего подъезда.
Ледяной ветер жёг девичье горло, отчего та начала задыхаться — не могла и вздохнуть. Забежав в тёплую парадную, наконец смогла прийти в себя, хоть и боль в области лёгких ещё беспокоила.
Настроение и вовсе упало, как только она прокрутила всё случившееся в голове. Хотелось вернуться домой и завалиться в кровать, но в памяти всплыло разбитое окно, от которого может только прибавиться проблем. А Насте такого не хотелось.
Медленно передвигая ноги, Смирнова дошла до квартиры, сразу доставая ключи и поворачивая их в замке. Пальцы немного отогрелись с того момента, как она забежала в подъезд, но всё-таки холодный металл колол кожу, пока Настя окончательно не открыла дверь.
Её встретил лишь темный коридор, оповещая о том, что с её ухода и до этого момента в квартире вряд ли кто-то был. По крайней мере, Смирновой хотелось в это верить.
Настя, как только пересекла порог, тут же включила свет и хлопнула дверью. Звенящая тишина будто подтверждала догадки девушки. Куда ушёл Кирилл и когда он вернётся, Смирнова не знала. Да и знать, если честно, не очень-то и хотелось — испорченный вечер она вполне себе может провести в тишине и спокойствии, не переживая о присутствии нового соседа.
Стянув с себя пальто и повесив на петельку, Настя разулась, отставляя валенки в сторону. В голове крутились мысли о сегодняшнем дне и надежда, что хотя бы следующий час она может провести одна и в спокойствии, без Кирилла за стеной. Он будто забирал большую частичку умиротворения и спокойствия, которые царили в Настиной квартире. Смирнова надеялась, что это просто с непривычки, и как только пройдет несколько дней, чтобы она успела привыкнуть к соседству окончательно, станет легче. И дышать, и жить в своём же доме.
Настя быстро прошла на кухню, набирая воду в чайник и тут же ставя его на плиту. После улицы она практически согрелась, однако щёки всё ещё пытались отогреться, а занемевшие пальцы — начать полностью шевелиться. И в этом бы очень помог горячий чай.
За то время, пока вода медленно закипала, Настя успела переодеться. Сменила рубашку и юбку на махровый халат, пояс которого получилось завязать лишь со второго раза.
Вернулась на кухню Смирнова только к моменту, когда чайник громко засвистел. Выключила плиту, переставила его на холодную конфорку и открыла ящик, доставая оттуда кружку. Дверца чуть шаталась, в голове сразу проскочила мысль, что нужно будет попросить Кирилла её починить. Иначе она так и норовилась как-нибудь упасть Насте на голову.
Как только эти мысли посетили голову, из коридора послышался хлопок входной двери. Настя прикрыла глаза, выдыхая — желанного часа не прошло, Кирилл появился спустя всего пятнадцать минут после неё самой.
Встав на носочки, тихой поступью направилась к двери, где нервный Колмогоров стаскивал с плеч плащ. Шапка полетела на верхнюю полку, а ботинки отправились к женским сапогам, от чего могла сложиться картина, что в доме живёт молодая парочка.
— Плохой день? — прошептала брюнетка, выглядывая из-за угла.
Кирилл был не из пугливых, но неожиданное появление хозяйки заставило его напрячься, нахмуриться, игнорируя вопрос темноволосой. На лице его виднелось пару ссадин, а кулаки были изодраны в кровь, отчего Настя не могла сдержать обеспокоенного оха.
— Нужно же обработать, — протараторила и убежала на кухню, чтобы отыскать в своей аптечке незаменимое средство в аптечке. Открыв коробку, обнаружила, что бутылочка с дезинфицирующим средством оказалась пуста. Но в голову быстро пришла идея, чем его можно заменить. Простое русское средство от любой болезни — водка. Достав бутылку, которую та прятала для особого случая, вернулась в коридор.
— Не надо мне вот этого вот, — отпрянул кудрявый и прошёл на кухню. Только сейчас девушка заметила, что он тащит за собой два огромных пакета с продуктами и последовала за ним.
— Это же сколько денег ты потратил? — в изумлении открыла рот брюнетка и заглянула в один из пакетов — внутри было то, что простым людям не достать во время глобального дефицита. Молоко, масло, кофе, сгущенка, мясо, тушенка — всё это Смирнова не видела уже несколько месяцев, а то и больше, от вида такой продукции глаза полезли на лоб, а во рту большим количеством начала скапливаться слюна.
— У тебя есть нечего. Мне что, тут вместе с тобой с голоду помирать? — твёрдо проговорил мужчина, раскладывая еду по полкам. Не пытался он взглянуть на Настю, заговорить с ней или обратить на себя внимание, был занят делом и, кажется, его это устраивало.
— Но всё-таки обработать нужно, — аккуратно начала она. Проигнорировал и, по всей видимости, начинал злиться, не любил, когда его заставляют делать то, что он не приветствовал. Но брюнетка не могла терпеть крови после смерти отца, избегала и сразу же пыталась от неё избавиться. Поэтому намочила смотанный бинт каплей водки и подошла к Кириллу, который явно был обеспокоен тем, что продукты в пакетах почти кончились.
— Ну пожалуйста.
— Я не понятно объясняю?
Жалобный взгляд хозяйки изводил его, раздражал, готов был накричать, напугать, сделать всё, чтобы та ушла и не донимала его такими мелочами. Не привык, что так заботятся, а тут ещё и незнакомая девушка.
— Я совсем чуть-чуть, — прошептала Настя, поднимаясь на носочки. Кирилл был выше её на полторы, а то и все две головы, отчего даже пришлось задрать голову, чтобы лучше разглядеть все раны. Аккуратно прижигала свежие ранения, не хотела сделать больно. Даже смешно вытащила язычок, упорно стараясь.
Взяла мужскую ладонь в свою, трепетно прошлась по краям, а после чистым влажным полотенцем очистила глубокие ссадины. Чувствовала на себе этот испытывающий нервный взгляд, пыталась не обращать внимание и сосредоточиться на своём деле.
— Вот и всё! Всего несколько минут, ты даже возмущался дольше, — Настя улыбалась, а он нет. — Ты голодный? Я приготовила ужин.
Не привык Кирилл к постоянным разговорам и к суматохе дома, любил сразу же увалиться спать, а лучше перед этим выпить пару рюмашек — сейчас себе позволить такого не мог. Вокруг вертелась эта неугомонная Смирнова, которая, кажется, никогда до этого с людьми будто не общалась.
— Голодный, — говорил он правду. Любил игнорировать это чувство, но, когда в комнатке стоит такой приятный запах, слюна сама по себе образовывается во рту.
Девушка улыбнулась и как ошпаренная начала бегать по кухне. Брала тарелки ставила на стол, бежала к холодильнику, доставала соленья, перекладывала их в посуду, вилки, ложки, нож, поставила чайник для чая. Взяла тарелку и наложила в неё жареной картошки, не жалела.
Мужчине нравилось наблюдать за ней, за её стараниями и искренними эмоциями, давно не встречал он таких девушек. Да и где встретил бы, если всё его кружение — это проститутки да универсамовские.
Положила себе пару ложек, села за стол, наблюдая за Кириллом. На его лице читалось что-то, будто он снова хотел её оскорбить, как-то принизить, но не стал, сел рядом, беря в руки вилку.
Женская рука потянулась за бутылкой водки, оставленной на краю кухонной стойки.
— Будешь?
— А есть повод? — Кирилл вскинул брови, будто не ожидал от неё такого желания.
— Нет, но настроение плохое, хочется как-то отвлечься, — пожала плечами и налила в рюмочку немного алкоголя, а Кащей так и не согласился.
Первая стопка пошла тяжело, Настя сморщилась, закашляла и чуть вовсе не побежала за водой, чтобы смыть с языка поганую жидкость, что вызвало гортанный смех мужчины, сидящего рядом, подпёр щёку ладонью и наблюдал за брюнеткой.
Вторая пошла легче, но Смирнова всё ещё не понимала, как это можно пить. Кожа розовела, мысли туманились, речь становилась более бессвязной, а настроение поднималось с невероятной скоростью — она уже начинала болтать без умолку, рассказывая всякую всячину. Кирилл быстро понял, что для непьющего организма брюнетки двух стопок достаточно.
Долго слушал её разговоры, а когда рука потянулась к бутылке, решил, что та даже не сможет дойти до постели.
— Так, всё, спать.
Приподнял её со стула и подтолкнул в сторону двери. Настя улыбалась, виляла бёдрами, но вместо своей комнаты выбрала гостиную, в которой сейчас ночевал Кащей. Подошла к серванту, начала перебирать кассеты.
— Что ты делаешь?
— Я хочу танцевать, — растянуто прошептала Смирнова, имитируя подобие танца — выглядело коряво, но Колмогоров смог сдержать смех, хоть это и было трудно.
Мужчина устало упал в кресло и повторил позу, в которой сидел на кухне. Рассматривал брюнетку с ног до головы, пытался зацепиться за что-то, но не было в ней ничего, что привлекало Кащея в девушках — пухлых губ, широких бёдер, большой груди, тонкой талии и красивых голубых глаз с длинными ресницами, но что-то всё же завораживало.
Та, спотыкаясь, подошла к мужчине и схватила его за ладонь.
— И ты тоже будешь, — потянула на себя, поднять так и не смогла.
— Нет.
Снова потянула и не получила желаемого эффекта, решила делать по-другому. Кажется, опьянённый разум решил, что залезть к мужчине на колени — единственное верное решение. Закинув ногу, резко упала, потеряв равновесие. Схватилась за крепкие плечи и притянула темноволосого ближе.
— Сказала — будешь, значит, будешь, — прошептала она так тихо, так нежно, что тот даже опомниться не успел, как Настя прильнула к его губам. Никогда раньше она не целовалась, даже за ручку не держалась, а сейчас будто накипело — всё отдавала этому поцелую. Сначала тот получался неловким, неумелым, но быстро перерос во что-то более страстное, несдерживаемое. Плавно инстинктивно покачивала бёдрами, сжимала плечи и готова была отдаться Кириллу прямо здесь и сейчас.
Мужчина отвечал на поцелуй также страстно и вольно, изучал женские губы и рот, но не касался девушку руками, не трогал и не исследовал, понимал, что это не то, что ей нужно — испортит девчонку, будет жалеть, да и не дай бог в милицию пойдёт. Колмогоров думал наперёд, но не поцеловать женщину, которая так хотела его, не мог.
Что-то вдруг щёлкнуло в девичьей голове. Отстранилась, но с коленей не слезла, только невинно хлопала ресницами, всматриваясь во взгляд карих глаз, облизывая раскрасневшиеся губы. Долго думала, но ничего не говорила, будто боялась.
— Спать? — аккуратно спросил кудрявый, убирая с девичьего лба выбившуюся прядь.
Та кивнула и поднялась с мужских коленей, вдруг осознание пришло к ней в голову, и та стыдливо опустила голову. Кирилл, подхватив Настю пол локоть, повёл в комнату, усадил на кровать, помог стащить джинсы и свитер, надеть футболку, в которой та обычно спала, и уложил в постель, укрыв одеялом. Аккуратно прикрыл дверь и сам пошёл спать.
***
Трель телефона слышалась приглушённой и разбудила Настю не сразу. Заставила открыть глаза, но подняться с кровати и пройти в зал, где он стоял, не смогла — голова у Смирновой побаливала, а звонок отдавался лёгкой пульсацией в висках. Но, вспомнив, что в зале теперь не пусто, она вскочила на ноги и, игнорируя головокружение, понеслась на звук.
Настя, забежав в зал и увидев, что Кирилл медленно переворачивается с бока на бок, в два шага преодолела расстояние от порога до телефона, поднимая трубку. Спиной чувствовала прожигающий взгляд, дырявивший её спину.
— Настенька, здравствуй! — послышался голос директрисы, который Смирнова узнала сразу. Взгляд упал на часы, проверяя время. За окном было ещё темно, стрелки были только на семи утра. — Окно у тебя в кабинете разбил кто-то, представляешь?
— Правда? — наигранно удивилась Настя. Будто не знала об этом и уж тем более не видела виновника всего этого беспредела. — А есть догадки кто?
— Да не видели никого, вроде, — ответила женщина, вздохнув. — Дома посиди, пока не починят. А то не хватало, чтобы и ты, и половина детей слегли на больничный. Пару дней, пока не починят и виноватого не найдут.
— Хорошо, — кивнула сама себе Настя. — Дети хоть отдохнут от моих уроков.
Гульшат Назимовна была женщиной взрослой, мудрой и до жути доброй. Всегда быстро улаживала конфликты, выходя на компромиссы, старалась держать в коллективе порядок и спокойствие, держала при себе даже самых буйных и неспокойных учеников. Был бы кто другой на её месте — отправил бы Настю на работу, не задумываясь, даже если бы морозный декабрь тянул свои промёрзлые пальцы сквозь разбитое стекло. И всё равно было — пораниться кто-то из учеников или нет.
— Тогда спи спокойно, Насть, — усмехнулась женщина. — Как только со всём разберёмся, я тебе первым делом сообщу.
— Хорошо, тогда до свидания, — ответила Смирнова. Неожиданно свалившиеся выходные обрадовали чересчур сильно, но Настя старалась не выдать это. Ни Гульшат Назимовну не хотелось тревожить, ни привлекать к себе ещё большее внимания Кащея.
Женщина быстро попрощалась и в трубке повисла тишина, оповещаемая о том, что собеседник разговор уже завершил. Однако Настя трубку положить не решалась — сейчас пришло понимание, что всё это время стояла в одной футболке. Поэтому и повернуться боялась, чтобы лишний раз не встретиться с Кириллом взглядом. Он не спит уже, его разбудили. Он либо злой, либо блуждает взглядом по голым ногам — других вариантов Настя не видела.
— Закончился же разговор, трубку клади, — хриплый голос за спиной заставил пробежать мурашки по телу. Щёки залились краской, стоило воспоминаниям окончания вчерашнего дня всплыть в голове. Она была не настолько пьяна, чтобы стереть себе память.
Настя медленно повесила трубку, но повернуться не решалась. Дернула плечами, сразу слыша усмешку — Кириллу будто нравилось наблюдать за ней, лёжа на диване. И вставать он не собирался, ожидая того, что она может сделать.
Неуверенно повернувшись, Настя встретилась с карими глазами. Кирилл лежал на диване с легкой усмешкой на лице. Осмотрел её с ног до головы в пару мгновений, но вернул свой взгляд к её лицу. Настя же, дёрнув плечами, быстро направилась к выходу в коридор, не проронив ни слова. Щёки и кончики ушей горели, пальцы покалывало, а коленки легко потряхивало; Смирнова была смущена, будто школьница.
— Милая футболочка, — бросил напоследок очередную фразочку, но вот только не знал, как отреагирует на его слова девушка.
Вскинув брови, повернулась в сторону сонного мужчины, скрестив руки на груди.
— А я, между прочим, в своей квартире нахожусь, так что могу ходить в том, в чём захочу. — ей хотелось запульнуть в мужчину любой предмет, который попадётся под руку, только вот ничего подходящего не нашлось.
— Тогда можешь и вовсе её снять, — Кирилл перевернулся на бок, заворожённо рассматривая девичьи ноги, но делал он этого не из интереса или желания, хотел ввести хозяйку в большее стеснение и неудобство.
— А захочу и сниму! Вот только тогда, когда тебя, — она указала на кудрявого, — здесь не будет.
Колмогоров явно терял интерес к данному разговору. Любил, когда из подобных диалогов мог вынести для себя хоть какую-то выгоду, да вот только с брюнеткой никакого удовольствия не получишь.
— Это даже лучше, меня устраивает.
Перевернувшись на спину, достал из-под подушки небольшую книжечку, которую нашёл вчера перед сном в кресле под пледом. Начал читать вслух.
— Нет! — крикнула Смирнова и как обожжённая ринулась на диван, отбирать заветный сборник стихов.
Для кого-то это могла быть обычная, ничем не примечательная потрёпанная рухлядь, но не для Насти. Именно
это подарил маленькой Настеньке отец на последний совместный новый год. Каждый стих был посвящён определённому человеку, а по краям подробное объяснение почему. Кирилл там тоже был. Самое последнее стихотворение Анны Ахматовой, которое никак не могло найти своего хозяина, вдруг обрело краски красной пасты — самая расписанная страница из всех.
— Отдай, пожалуйста, отдай, — готова была заплакать, если это понадобиться. Этот маленький, ничего не значимый для него предмет был для Насти даже больше, чем
всем, что-то вроде личного дневника.
Забралась на него сверху, потянулась руками, а Кирилл будто понял, как дорога ей эта вещица — вскинул руку наверх, издеваясь, усмехнулся. Вот только не хотела она сдаваться, не могла.
Приподнялась на коленях, нависая над мужчиной. Отдал в холодные девичьи руки книгу, взглянул снизу вверх и замер. Что-то острой болью кольнуло в груди, отчего Колмогоров немного скривился, не сводя с растрёпанной сонной брюнетки взгляда карих глаз.
Облегчённо вздохнула, держа в руках письменное подобие всей своей жизни, всех близких людей. Почувствовала тёплые ладони на бёдрах, ползущие вверх; встретилась с хмурым взглядом своего соседа, поджала губы, слегка нависая над мужчиной.
Мужские пальцы сильнее впивались в бледную кожу, отпускали, слегка поглаживали, словно просили прощение за недавно принесённую боль. Прильнул к девичьим губам первый. Проникая языком за зажатые губы, потянул девушку на себя. Настя оказалась в его власти, полностью прижатой к мужской обнажённой груди.
Пальцы ухватились за волнистые волосы, чуть оттянули, помогая разгорячённому языку проникнуть глубже.
Тонкие пальчики аккуратно, будто боясь, ухватились за напряжённые плечи, вцепились, не хотели отпускать.
Она отстранилась первой, ощущая где-то глубоко в груди, что уже свернула на дорожку, на которой всегда боялась оказаться, чувствовала, что никогда не сможет вернуться назад.
Он теперь руководил её жизнью, хотя и сам не знал этого.
Настя сжала припухлые раскрасневшиеся губы, обхватила руками сильную шею, прижалась к мужчине, утыкаясь в шею. Не хотела она теперь, чтобы всё возвращалось на круги своя, потому что получит жизнь, которой теперь жила её мать.
Чувствовала его запах, который сейчас казался самым родным на свете. Кирилл ничего не сделал для неё, но почему Настя так отчаянно хочет быть с ним? Почему из всего, что произошло за последние несколько недель, предпочла именно Колмогорова?
Она размышляла, обжигая его кожу своим прикосновением, а он поглаживал обнажённые бёдра длинными пальцами, давая девушке время на размышление, аккуратно лёг на спину, укрывая трясущееся тело брюнетки тёплым одеялом.
На полу лежала книга, открытая на последней странице. Среди красных чернил отчётливо читалось:
Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушней с каждым днем.
Но любовь твоя, о друг суровый,
Испытание железом и огнем.
Запрещаешь петь и улыбаться,
А молиться запретил давно.
Только б мне с тобою не расстаться,
Остальное все равно!
Так, земле и небесам чужая,
Я живу и больше не пою,
Словно ты у ада и у рая
Отнял душу вольную мою.
