Цена иной реальности

Это было мучительно; боли хоть и не было больше, но по коже пробегали искорки зуда и жжения и эти места невыносимо хотелось почесать. Мышцы словно затекли от долгого лежания в неудобной позе и попытка хоть как-то пошевелить рукой или ногой порождала неприятные ощущения. Я кое-как перевернулся на спину и облизнул губы — слюна отдала противным привкусом крови. Дышать все еще было тяжело: мелкие крошки пепла царапали глотку и легкие, вызывая невыносимое желание прокашляться. В носу свербило от невыносимого желания чихнуть и я потер его, но не помогло. —Эй, ты там живой? Голова гудела белым шумом, а мысли напоминали скомканную вату, которая до противной ноющей боли давила на виски. Оттого чужой голос казался ржавым гвоздем, что вбивают в нежную плоть. —Ау? Я с кем разговариваю? Я сделал огромное усилие, чтобы сесть, но едва вновь не завалился набок. Вторая попытка оказалась успешнее — морщась от боли в ноющей пояснице и ногах, я сел и мрачно посмотрел на собственные руки. Кожа, ранее отличавшаяся аристократической бледностью и ухоженностью, сейчас нездорово покраснела, а в некоторых местах покрылась волдырями и черными пятнами, словно меня изваляли в саже. Я аккуратно прикоснулся к покрасневшему месту и нервы обожгло слабой болью. Но она была слабой и искаженной, словно бы я не ощущал её, а лишь помнил о том, что должно быть больно. Теория подтвердилась — это был ожог. Но как я умудрился обжечься и что вообще только что произошло? —Ты долго будешь меня игнорировать?! Я повернул голову к источнику звука, желая выяснить кому принадлежит этот противный звонкий голосок. На подоконнике нагло расположился мальчишка лет 13-14 в странной одежде: рубашка, темно-синие шорты и такая же темно-синяя накидка выглядели как стереотипный образ какого-нибудь мальчика-волшебника из манги в жанре средневекового фэнтези. Боги, сколько раз я сравнил это всё со средневековым фэнтези?! А еще к тому же у него были фиолетовые волосы… Чего, блять?! Нет, после Аму, у которой розовые волосы, это не должно сильно удивлять, но она — главная героиня, а им разрешено иметь логику окружающего мира во всех позах. Но это…или что, этот мир настолько странный, что здесь правила генетики просто идут куда подальше? Правда его глаза… Не зря говорят, что они отражают душу человека, и вот глаза этого мальчика… Этот странный цвет расплавленного золота словно совершенно не сочетался с внешностью миловидного хрупкого ребенка. Слово бы подобные глаза должны быть у совершенно другого человека, давно прожившего эту жизнь и познавшего её со всех сторон. Или не у человека вовсе. — Нагляделся? — поинтересовался мальчишка. Его снисходительный тон раздражал — казалось, словно он считал меня каким-то неразумным ребенком, которому нужно объяснять любые, даже самые очевидные вещи об окружающем мире. —Ты кто еще, мать твою, такой? — голос неожиданно прозвучал хрипло и надрывно — словно я сорвал его. Я закашлялся, пытаясь очистить легкие от пепла, но не помогло. —Какие мы злюки, ой боюсь, — потрясающе, этот придурок еще и глумится надо мной, — ой, всё, не надо делать такое лицо. Наглая малолетка! Явился, на вопросы не отвечает, еще и издевается! На его счастье, что я едва могу пошевелиться, а иначе бы выкинул из комнаты за шкирку. Мальчишка спрыгнул с подоконника, подошел ко мне и обхватил запястье худой ладонью, слегка касаясь пальцами обожженных мест. Боли это на удивление не вызвало — может всё дело в том, что его кожа и вовсе на контрасте с моей казалась ледяной. —Больно? — чужой голос прозвучал неожиданно обеспокоено и я коротко кивнул. — ладно, так и быть, сегодня побуду заботливым. Мальчишка ушел в ванную и появился спустя полминуты с коробкой в руках. А после опустился на пол передо мной. Коробка, видимо, была чем-то вроде аналога аптечки — там были бинты, различные коробочки и баночки. Он внимательно порылся там и извлек круглую жестяную баночку из черного металла. — Мой вопрос всё еще актуален, — хмуро протянул я, наблюдая за тем, как он открывает баночку и набирает на пальцы бледно-зеленую мазь, терпко пахнущую ментолом. —Рубашку сними, — нет, а меня еще осуждали за игнорирование. То, что было на мне, назвать рубашкой нельзя — теперь это были какие-то подгоревшие лоскуты ткани. Я стащил их и отбросил в сторону, игнорируя боль, что стягивала мышцы. Кожа на груди пострадала меньше, чем на руках, но и там была парочка ожогов. Видимо, каких-то здравых объяснений я сегодня не дождусь. Это похоже вообще логика окружающего мира — просто кидать меня в какие-то события и заставлять самостоятельно во всем разбираться. И это нихрена не весело. —Будет неприятно, — небрежно, словно говоря о погоде, заметил мальчишка и принялся натирать мазью ожоги на моей правой руке. Было и в самом деле довольно неприятно, но это легкое покалывающее жжение по сравнению с тем, что было раньше, можно было спокойно терпеть. Я коснулся темного пятнышка на коже, желая стереть предполагаемую грязь, но внезапно плоть под пальцами осыпалась пеплом. От представшей картины невольно замутило: обгоревшая кожа лоскутами отслаивалась и обнажала мышцы. А где-то всё было еще хуже — обгорели и мышцы, и теперь было прекрасно видно кости. Темные кости в пепельной трухе, как и в том сне… С чего вдруг я вспомнил этот чертов сон? Обычно я сны не запоминаю — да и не снилось мне никогда ничего необычного, чтобы это можно запомнить и рассказать кому-нибудь. Но тот сюрреалистичный кошмар я почему-то помню во всех деталях: и храм, и девушку, и сердце, и… Аккуратней, черт возьми! Нервы опалило холодной болью, когда на поврежденный участок толстым слоем легла вязкая мазь. Мальчишка не обратил на мое недовольное шипение и дерганье никакого внимания и продолжил забинтовывать эту часть руки. Надеюсь эта мазь хоть сколько-то поможет, и с моими руками будет все в порядке. Пару минут мы в полном молчании занимались обработкой ожогов и забинтовываем поврежденной кожи. Закончив с правой рукой и проверив насколько крепко завязан бинт, мальчишка посмотрел на меня, странно прищурившись, и тихо хмыкнул. —Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе все объяснил, — ох, серьезно? Как ты догадался? — ну не кривись, ей богу. Откуда же я мог знать, что очередной приступ у тебя закончится амнезией, — он резко вскинул голову, смотря прямо мне в глаза и от взгляда неестественно золотых глаз резко стало очень некомфортно, словно бы на тебя смотрит нечто, способное прихлопнуть практически не задумываясь, как наглую мушку, — ах вот оно что. Интересно, что сделал этот придурок, если ты… Кхм, ладно. В общем, у тебя произошла эпс… А, ты же так не поймешь. В общем, твоей магии, почему-то, стало тесно в теле и она вырвалась наружу, но из-за того что это был бессознательный всплеск, она сожгла всё вокруг и обожгла тебя. Магия? Так, стоп, что за бред?! Я знаю, что в этом мире — если это всё же мир романа «Единственная любовь Короля-тирана» — существует магия, потому что там всякие чары, проклятья и так далее были в сюжете. Но вот только антагонист в романе — ни разу не маг! Об этом не было ни слова! — Ну как бы это объяснить, — судя по всему, вся гамма эмоций, отразившаяся на моем лица, дала этому нахальцу понять, что я ни черта не понял, — вот у тебя есть кровеносная система, состоящая из артерий, вен и сосудов, и по ним течет кровь. Магия — ну точнее в нашем мире это зовется первородной энергией, но я буду использовать термин, который тебе более понятен — содержится в твоем теле, ну примерно, точно также как и кровь. У неё тоже есть свои вены и сосуды, по которым она циркулирует, только это больше, ну в каком-то смысле, метафизика. А что случится, если какая-нибудь из вен будет повреждена? —Кровотечение, — на мгновение задумавшись, отозвался я. —Ага, — согласно кивнул мальчишка, увлеченно натирая мою левую руку мазью, что приятно холодила обожженную кожу, — вот у тебя тоже в каком-то смысле произошло кровотечение. Энерготочение? Магиятечение? — он довольно хихикнул с собственной шутки, — при повреждении «вен» магия тут же стремится освободится из сдерживающего её сосуда, то есть тела, и смешаться с энергией в, эм, окружающем пространстве. Понятно? Понятно. Вот только непонятно, откуда у меня, черт возьми, эта магия и почему этот приступ вообще случился. Ведь в романе писалось, что хоть в мире и есть магия, овладеть ей очень сложно и это могут только те, у кого есть природная предрасположенность. Вроде даже главная героиня, которая её имеет, смогла наколдовать что-то путнее только во время последней битвы антагониста и Короля. — Потому что ты с ней родился, — так, стоп, он что, только что прочитал мои мысли? — «иметь предрасположенность» и «родится с магией» это совершенно разные вещи. Кхм, ну если коротко и не вдаваясь в подробности, то всех людей, которые способны взаимодействовать с первородной энергией условно можно поделить на «призмы» и «светила». Принцип взаимодействия с энергией у призм больше напоминает дыхание — они собирают энергию из окружающей среды, перерабатывают её и вновь выпускают. У светил же всё иначе — им не нужно брать энергию из внешних источников, потому что они сами вырабатывают эту энергию. Из-за этого их магия сильнее, но вместе с тем и контролировать её намного сложнее. Из-за этого и происходит эпс…кровотечение, короче. Твое тело создает слишком много энергии, она разрывает «вены» и выплескивается наружу. Хотя без внешнего вмешательства столь сильные разрывы невозможны и твоей жизни явно что-то угрожало, поэтому магия решила радикально уничтожить угрозу и тебя заодно… Кстати, почему ты выжил? Эм, чего? В каком смысле? Выжил сейчас или… Меня неожиданно бросило в холод и чертова мазь была тут ни при чем. Этот мальчишка имеет ввиду тот поезд? Ему что-то известно?! —Мне помогло выжить чудо, — пробормотал я ту самую последнюю мысль, что крутилась в голове в тот момент, пока на меня несся поезд. Тогда мне казалось, что это нечто очевидное и именно то, о чем нужно думать в подобной ситуации. Но, если так подумать, а с чего вдруг я вообще стал уповать на чудо? Я никогда не думал ни о чем подобном и не надеялся на помощь сторонних сил, будучи циником и реалистом по натуре. И теперь кажется будто бы что-то специально заставило меня думать подобным обзором. Ведь я не думал о чуде, даже когда был… —Ура, ты вспомнил мое имя, — словно бы невзначай буркнул он, увлеченно натирая мазью обгоревшую кожу на боку. —Имя…? Погоди, тебя, что, зовут Кисеки? —Ага, приятно познакомится, — кивнул мальчишка, — эм, во второй раз получается. —Что ты такое?! — я оторвал его ладони от моего бока и невольно стиснул своими. Он слишком много знает и, кажется, прекрасно понимает кто я такой, и что со мной произошло. И если он знает об этом, то я заставлю его сказать. —Ну, во-первых, больно, — не изменившишь в лице заметил Кисеки и от этого я совершенно не поверил ему, — а во-вторых, можно вообще-то быть повежливее со своим Хранителем. Если бы не я, ты бы сдох еще в двенадцать, когда валялся на этом полу в луже собственной крови. Дышать стало трудно; словно бы резко на меня навалилась огромная тяжесть, прижимающая к полу, не позволяющая вздохнуть и крошащая и без того едва восстановившиеся кости. Кажется, это только что мне показали, что лучше ему не дерзить. Намек понят. —Но так и быть, я тебя прощу, — давление резко прекратилось, — впрочем, как и всегда. Я устало застонал, потирая лицо забинтованными ладонями. Я ничерта не понимаю. За что мне всё это? Неожиданно чужие холодные пальцы ухватили за подбородок, заставляя меня посмотреть ему в глаза. —Ууу, — протянул Кисеки, — а глазенки-то покраснели. А после красноречиво указал взглядом на зеркало, явно намекая, что мне нужно в него посмотреть. Я поднялся, игнорируя тупую тянущую боль и усталость в мышцах, и добрел до зеркала. Ну и что я тут должен увидеть? Те же светлые волосы, только теперь напоминавшие гнездо из соломы, бледно-красные пятнышки ожогов на шее, бледные губы, глаза… Стоп. Когда он сказал, что глаза покраснели, я подумал о том, что из-за перенапряжения лопнули капилляры. И так оно и было — белки прорезали алые прожилки, которые вместе с растрепанными волосами и темными тенями под глазами создавали ощущение, что из зеркала на меня глядит какой-то безумец. Вот только было не только это. Радужка сменила свой цвет: теперь вместо бледно-льдистых осколков топазов они напоминали собой два кроваво-алых рубина. Но…но как это? И почему-то сейчас меня не покидает ощущение, что так всё и должно быть. Что именно такой настоящий цвет глаз очаровашки. Я обернулся на развалившегося на полу Кисеки, что лениво глядел на меня. —Так не должно быть? — хрипло предположил я. Мальчишка повел плечом, всем своим видом напоминая заскучавшего от хозяйской глупости кота. —Не должно, — протягивая гласные, повторил он, — или может должно, но кто-то очень сильно этого не хочет. Я вернулся и уселся на прежнее место перед ним, невольно зарываясь пальцами в волосы и взлохмачивая их еще сильнее. Так, нужно разложить всё по полочкам. —Это, — я указал на свои глаза, — настоящий цвет его глаз? —Его? Тадасе, ты с каких пор о себе в третьем лице стал говорить? — Кисеки посмотрел на меня, и в его глазах отразилась та странная эмоция, с которой смотрят на людей, что говорят какие-то глупости, но при этом не желают с ними спорить. —Я не Тадасе! — слова вырвались слишком уверенно и отчаянно, словно мне до ужаса нетерпелась это сказать. А возможно, так и было — пусть прошло всего два дня от пребывания в этом мире, я уже невыносимо устал и мне хотелось лишь одного: вернуться в свою простую спокойную жизнь японского старшеклассника, а не жить в этой странной сумасшедшей реальности с перспективой скорой смерти. И тайны, тайны, тайны… Я ненавижу тайны! Единственное, где я способен их терпеть, это художественная литература или кино! Но там хотя бы можно заглянуть в последнюю главу или промотать фильм до конца, чтобы узнать, как всё закончится. А как промотать жизнь? Я посмотрел на Кисеки, в ожидании его реакции на мои слова: он удивится, или разозлится или… Но удивляться пришлось мне — он неожиданно звонко рассмеялся, запрокинув голову назад. —Ты…— попытался выдавить из себя он, но лишь рассмеялся еще громче и неожиданно повис у меня на шее, стискивая в объятьях, и тем самым всё больше походя на ребенка, которым выглядел, — Тадасе, я тебя обожаю! Ты такой смешной! Нет, ну потрясающе! Так антагонист у нас, че, прирожденный клоун?! Нет, у меня закрадывалось впечатление, что во время службы при дворце он там не принцессу охранял, а больше придворным шутом на потеху Королю был, но всё это из-за специфического сучьего поведения. Но я-то так себя не веду! Я всего лишь бедный школьник, который очень глупо умер и ничерта не понимает! —Не Тадасе? — мягко, но ощутимо иронично заметил Кисеки, сжав своими холодными пальцами мои щеки, — Смешно. Ты выглядишь как Тадасе, говоришь как Тадасе, даже так же хреново владеешь магией как Тадасе. С чего бы тебе им не быть? И тут же резко отстранился, вставая на ноги. — Чтобы «приступов» больше не было, тебе нужно выпускать магию. То есть займись отработкой заклинаний, черт возьми, я твержу тебе это уже два года. И про кулончик не забудь, если не хочешь очередных проблем со своим отцом. Кулончик? Он имеет ввиду тот самый кулон в форме солнца? Заметив, что мальчишка хочет уйти, я резко подался вперед и схватил его за руку. —Погоди, погоди, — голос необъяснимо сбивался из-за спешки, — я ни черта не понимаю! Что вообще происходит? Как я попал в этот мир? Кто Тадасе на самом деле такой?! —Какими сложными экзистенциальными вопросами ты задаешься, — хмыкнул Кисеки, — лучше бы на досуге подумал о том, кто в этом доме настолько сильно тебя ненавидит, что решил отравить. А следом он исчез. Просто растворился в воздухе словно в комнате его и не было. Господи, ну что за чертовщина происходит вокруг? Я же просто хотел спокойной жизни, ну вот за что мне всё это? Ладно, делать нечего — будем разбираться. Я огляделся вокруг и застыл в немом ужасе- когда подходил к зеркалу, я был был настолько увлечен собственными мыслями, что не заметил этого. Зато теперь многое становится понятно. Черной комната у антагониста была, не потому что он до ужаса обожает этот цвет. А из-за того, что черная краска — единственная, которой можно замаскировать следы гари и копоти, что казалось навеки въелись в стены, пол и потолок его комнаты из-за постоянных пожаров. Сейчас ранее ухоженная и аккуратная комната напоминала пепелище. Единственными целыми вещами были шкаф с одеждой и шкатулки с украшениями — должно быть они зачарованы или что-то вроде того — а вот вся остальная мебель превратилась в труху. Нетронутыми также были и газетные вырезки на стене. Если всё, что осталось целым, и правда как-то магически защищено от сгорания, то у блондинчика очень странная расстановка приоритетов. Впрочем не мне его судить — хотя, нет, именно мне и судить, я же теперь вынужден жить его жизнью! А вот огонечки, наоборот, стали более яркими, даже ярче, чем вчера, когда я только проснулся в этом мире. Хм, интересно, но получается, что их питает магия антагониста? То есть моя магия, получается. Тогда, может быть, они и созданы с помощью его магии? А что, и практично и полезно — ведь так и свет есть и магия выход получает, снижая вероятность приступа. Это объясняет, почему они есть только у него в комнате и нигде больше. Значит, в теории, если я попрактикуюсь, то смогу их создавать? Это был бы крайне полезный навык, можно не переживать о том, чтобы оказаться где-нибудь в кромешной тьме без источника света под рукой. Вот только, что для этого делать? Я не имею ни малейшего понятия, как именно мне нужно манипулировать этой самой «первородной энергией», что создается внутри меня. Ладно, разберемся — если магия всё же не чужда этому миру, то явно должны быть какие-нибудь книги или записи, посвященные этому. Хотя, как он там сказал — призмы и светила? Будем надеяться, что способы колдовства у них не особо отличаются. Черт, как же сложно без интернета! Ну как, вот серьезно, как люди жили в те времена, когда нельзя было просто воспользоваться компьютером и найти ответы на все вопросы во всемирной паутине? Боже, ну почему я попал именно в сеттинг средневекового фэнтези с магией, классовым неравенством и отсутствием здравого смысла, а не в какую-нибудь фантастику?! Стал бы космическим пиратом, замутил с очаровательной инопланетянкой и спокойно себе бороздил просторы галактик, а не думал о том, как подмазаться к сумасшедшему тирану и обеспечить ему брак для собственного выживания. Причем, в этом мире, если я правильно понимаю по люстрам в комнате героини, всё же есть электричество. Так изобретите интернет, или что, после лампочки вы сожгли на кострах всех ученых?! Дверь за спиной резко хлопнула, заставляя меня невольно вздрогнуть и боязливо оглянуться. Я не понимаю, чего мне ждать — как отреагируют на приступ слуги и отец? По словам Кисеки складывается ощущение, что приступы для очаровашки не редкость, но всё равно, нельзя ни в чем быть уверенным наверняка. Я вон, семнадцать лет думал, что перерождения невозможны, а оно как получилось. В проходе стояла Яя; она глядела на следы пожарища со странной физически ощутимой болью, словно бы случилось нечто ужасное. Мне стало необъяснимо стыдно перед ней — я понимаю, что вроде бы моей вины особо нет, но при этом ведь магия внутри меня послужила причиной этого хаоса, с которым им теперь нужно справится. А что вообще нужно делать в такой ситуации? Ведь комната теперь для жизни неприспособлена, да в ней даже мебели нет, но кажется, что антагонист всегда живет только в этой комнате. —Молодой господин, вы в порядке? — тихо поинтересовалась она, сделав пару шагов ко мне, и в её голосе звучало явное неподдельное беспокойство: словно бы во всей этой ситуации её беспокоил не беспорядок и разруха в комнате, а то, что я мог серьезно себе навредить. Я кивнул и она заметно расслабилась, поклонившись. —Почему бы вам не принять ванну, пока мы здесь убираемся? — да, это звучит как хорошая идея. Я поспешил в другую комнату, чтобы там вывернуть вентили и тупо глядеть как черная фаянсовая ванна наполняется водой. Огонечки и здесь стали ярче: возможно всё же из-за того, что они связаны с моей магией. Я протянул руку и несколько огонечков опустилось на ладонь, облепляя её подобно светлячкам на листе тропических растений. Я поднес её к лицу, желая разглядеть их лучше, но обоняние неожиданно обжег противный аромат крови и гари. От кожи противно несло тошнотворным металлическим ароматом крови, словно бы меня искупали в ней. Черт возьми, ну что за пиздец творится то, а? Теплая вода дарила мышцам желанное расслабление; я и не думал, что они так затекли. Хм, а ничего если я намочу руки или лучше этого не делать? Я на проверку опустил забинтованную ладонь в воду и достал её, аккуратно залезая пальцем второй руки под бинт. Кожа там была абсолютно сухая. Похоже, они не пропускают воду. Ну что ж, хоть что-то хорошее. Я откинулся на бортик ванной, лениво осматривая черный потолок. Итак, антагонист владеет магией. Что, на самом то деле, наверное, хорошо — если ей овладеть, то эти способности смогут сыграть хорошую службу. Если не брать в расчет, что она хочет меня убить. Или это не вина магии? Потому что если Кисеки сказал правду — а что-то мне подсказывает, что этот гаденыш хоть многое и умолчал, но нигде не солгал — то кто-то подлил антагонисту яд. Должно быть он был в чае — это как раз объясняет его странный вкус. Но кто? Отец? Нет, глупо — хотел бы он избавиться от очаровашки, сделал бы это намного раньше. Кто-то из слуг? Но все, вроде, положительно настроены к блондинчику, да и, ровно как с отцом, у них было время прикончить антагониста. Аму? Да нет, она конечно странная, но на убийство — причем столь холоднокровное — не способна, хорошие добрые главные героини же не убивают, по крайней мере не своими аккуратными ручками. Её мать? Еще более глупо чем с отцом, графиня Хинамори в романе очаровательной души женщина, единственный персонаж этой книги, вызывающий по-настоящему теплые чувства. А вот если так подумать, то способ убийства прекрасно раскрывает характер убийцы — это золотое правило всех детективов. И яд это всегда безликое хладнокровное оружие. Те, кто его используют, не хотят лично участвовать в убийстве, для них чужая смерть не желанный результат а лишь необходимо принесенная в циничных целях жертва. Кроме того, к вопросу о том, почему антагониста не убили раньше — а может расчет был и не на мгновенную смерть? Помнится, в одной книге про историю Европы, я читал, что некоторые убийцы предпочитали давать жертвам небольшие дозы яда, которые не могли убить сразу, но и не выводились из организма, постепенно скапливаясь внутри. И тем самым жертва умирала лишь спустя продолжительное время, а предполагаемый отравитель уже успевал уехать как можно дальше, чтобы подозрения не пали именно на него. И если тут происходит тоже самое, то тогда и отец, и слуги попадают под подозрение. Например, нет возможности избавиться от очаровашки сразу — смерть ребенка вызовет много проблем и вопросов, но вот постоянно подтравливать его, чтобы в какой-то момент его организм не выдержал и смерть наступила сама по себе, это подходящий вариант. Например, в момент учебы в военной академии, и ни у кого не возникнет вопросов, можно будет списать всё на слишком сильные нагрузки и опасность обучения. И руки чисты. Вот только Кисеки говорил, что из-за яда повредились «сосуды» в которых течет магия, и она вылилась наружу, чтобы спасти меня. То есть, должно быть для того, чтобы очистить организм. Тогда в отравлении нет никакого смысла. А что если вызов приступа и был целью отравления? Слуги явно знают об этом — по крайней мере, на это указывает абсолютная неудивленность Яи — и возможно кто-то подлил антагонисту яд, чтобы спровоцировать приступ? Но опять-таки зачем? Чтобы я умер, но уже из-за воздействия своей магии? Черт возьми, как же я ненавижу загадки. И в особенности те, которые могут стоить мне жизни. Быть главным героем детектива это не круто, никому не советую. Ладно, разгадаем кому тут понадобилась моя смерть, что делать. Утром на завтраке нужно будет внимательно проследить за реакциями окружающих — кто-то явно должен быть разочарован, что я до сих пор жив. Остается вопрос, что делать с глазами. Судя по всему, это не то, что нужно демонстрировать окружающим. Но тогда как мне вернуть радужкам тот цвет, который был раньше? Хм, этот наглый мальчишка упоминал что-то про кулон. Возможно это какой-то артефакт, способный накладывать иллюзию? Если подобные понятия вообще существуют в этом мире. И если настоящий цвет глаз антагониста это какой-то важный секрет, то понятно, почему в романе так много внимания уделялось этому кулону. Надо будет проверить. Зато теперь я понял, зачем антагонисту нужны флакончики с гелями, которые пахнут очень сильно — обычный цветочных аромат не способен перебить противную вонь крови и гари, исходившую от моей кожи. А вот эти самые тяжелые ароматы из других флакончиков прекрасно его маскировали. Ладно, беру свои слова назад — антагонист не странный, он просто приспособился к ебанутому миру вокруг. Вымывшись, я вытерся, укутался в полотенце и вышел из ванной комнаты — надо будет купить халат, а то ходить в полотенце это проблематично. В спальне во всю орудовала стайка горничных, убираясь и придавая ей исходный вид, но стоило мне закрыть за собой дверь с тихим хлопком, Яя махнула рукой и они удалились. За то время, что я отмокал в ванне, пытаясь отмыть кожу от сажи, пота и крови, им удалось избавится от мусора и доставить в комнату кровать — и что-то мне подсказывает, что без магии здесь не обошлось. Она подошла ко мне и протянула сложенную пижаму. —Остальная мебель будет завтра, молодой господин, — сообщила она и я кивнул. — а еще мы принесли зеркало, как вы всегда просите. Ага, значит каждый раз после приступов антагонист просит первым делом восстановить кровать и зеркало. Возможно, для того, чтобы следить за состоянием глаз. —Спасибо, — искренне поблагодарил я, не находя сил изображать из себя наглого аристократа. —Это мой долг, — Яя низко поклонилась и вышла из комнаты, а я направился к зеркалу. Из него на меня теперь смотрело ни нечто безумное, а наоборот невообразимо печальное. Я достал из шкатулки кулон и надел на шею, а затем вновь вгляделся в отражение, но там ничего не изменилось. Всё та же ярко-алая радужка глаз. Хм, в первый раз, когда я прикоснулся к рубинам на нем, мне стало больно, возможно ли? Я перевернул кулон, прижимая сторону с камнями к обнаженной коже, и по нервам прокатились легкие импульсы статического электричества, а глаза невольно заслезились. Стерев влагу с век, я вновь посмотрел на свое отражение — теперь оттуда с бледного уставшего лица взирали два осколка топаза. Вот в чем дело. Ну хоть с чем-то разобрался. А теперь спать. Я заснул едва голова коснулась подушки и проснулся от легких, но настойчивых прикосновений к плечу. Назвать это сном было неправильно — я словно провалился в пустое беспамятство на несколько часов, в черную дыру, где не было ни мыслей, ни снов, ни чувств. Надо мной склонилась Яя: она разглядывала мое лицо с странным беспокойством, словно не верила, что я могу проснуться. А может это она подлила мне яд в чай? Ну а что — я как наивный идиот повелся на милое личико и добренькое послушное поведение, но в тихом омуте как известно, водятся еще те черти. — Завтрак уже идет, молодой господин, — обеспокоенной произнесла она, — я хотела отнести его к вам в комнату, но господин запретил и сказал, что это невежливо по отношению к госпоже Мидори и молодой госпоже Аму, и если вы голодны, то должны присоединится к ним. —Одежда, — буркнул я, садясь и потягиваясь до тихого хруста позвонков, и Яя чуть ли не побежала к шкафу. Казалось, что я и не спал вовсе: мысли путались, шумя в голове тупой болью, а каждая мышца противно ныла. На мгновение мелькнула крамольная мысль забить на этот чертов завтрак и остаться в постели, но после него был урок танцев, который нужно посетить. Поэтому я вылез из-под одеяла и поплелся в ванную. Умывшись, я принялся осторожно разматывать бинты на руках. Кожа там была абсолютно целая, осталось лишь несколько пятнышек ожогов, которые в скором времени должны были исчезнуть. Я смотал бинты и вернул в ту коробку, откуда их достал Кисеки. Кстати, про этого наглеца — а в теории, я могу его позвать или он сам решает, когда нужно меня побесить? Что-то мне кажется, что второе. Я вышел из ванной, переоделся и спустился в сад — а вот вообще, почему мы каждый день завтракаем на улице? Нет, тут конечно красиво, я не спорю, но от мух в варенье никто не застрахован. Хотя, может однажды она упадет в кашу, и я буду спасен от этой чертовой овсянки. И вот пойми от чего меня тошнит больше: от недосыпа, перспективы опять завтракать овсянкой или этой слащаво-утопической картинки идеальной семьи. Вы же все так прекрасно смотритесь вместе, зачем нужно было меня звать? Можно было позволить мне позавтракать в комнате, как и положено гадким утятам и вшивым овцам. Я опустился на свой стул — судя по этим двум дням явно существует какое-то правило в рассадке за столом — игнорируя взгляды отца, и обеспокоенное щебетание Аму. Да уж, причины для беспокойства у дорогой сестренки и дражайшей мачехи были: даже мельком взглянув на свое отражение я осознал, что даже в гроб краше кладут и со своим нездорово-бледным лицом, темными синяками под глазами и растрепанными волосами я больше похож на залежавшийся труп, в ожидании кремации. Впрочем, плевать — я дома и хожу как хочу, главное, что радужки замаскированы. Оставить меня в покое походу для них слишком сложно, и мне пришлось лениво отвечать на многочисленные расспросы двух настырных дам. Но при этом я следил за их поведением. Либо они очень хорошие актрисы — что сомнительно — либо не причастны к отравлению: уж слишком сильно волнуются за мое состояние. В какой-то момент графиня наконец-то заткнула свою дочь, чтобы я мог приступить к завтраку. Вот только… А что если и эта еда отравлена? Хотя опасность представляют только отдельные порции, а вот еда, которая выложена на общих тарелках не должна быть отравлена, если убить хотят только меня. Значит в теории, те же фрукты, сыры и мясо я могу есть спокойно. Или нет? Ведь мне налили чай из общего чайника, а тот был отравлен. Значит, чай предназначался только для меня? Или, я читал в одной книге, что можно обмазать стенки посуды ядом, и тогда не нужно его куда-то добавлять. Хотя вся посуда абсолютно одинаковая и как понять, какая из тарелок и кружек окажется перед антагонистом? Но если это так, то слуги явно попадают под подозрение. Или…хм, в этом мире же есть магия, и что если есть возможность сделать яд, который убьет только меня? Надо будет поискать в библиотеке книгу про яды. А до тех пор… —Тадасе, ты в порядке? Ты ничего не съел. А до тех пор я не буду ничего есть в этом доме. —Да что-то аппетита нет, — я слабо улыбнулся графине, что обеспокоено глядела на меня, словно бы стараясь всеми силами показать, что мы не чужие друг другу люди. Она поджала губы и покачала головой. Плевать, что она подумает, но я не хочу в очередной раз переживать это. Надо будет придумать способ достать еды и найти какие-либо возможности проверять её на всякие лишние добавки. В этом мире явно должно быть нечто подобное. Блин, возможно этот наглец всё это знает, но велика вероятность, что он ничего не скажет. — В таком случае, если вы закончили завтракать, то идите в гостиную. Прибыл учитель танцев, — внезапно подал голос отец, который до этого о чем-то говорил со служанкой. Ну и прекрасно, перетерплю этот несчастный урок и вернусь в комнату, изучать ту библиотечную книгу. Сейчас невыносимо хотелось послать всё к черту: и героиню, и Короля, и бал, и этот чертов сюжет и сбежать как можно дальше. Но где вероятность, что, сбежав, я буду в безопасности? Или, что, мне так или иначе суждено умереть? Тогда смысл мне вообще стремится что-то изменить?! —Эм, братик? Мы идем? Уйди, противная, не мешай мне скорбеть о моей проебанной жизни. Гх, ладно, хватить сопли распускать, надо собираться и действовать — оттого, что я буду сидеть и жалеть себя, лучше ничего не станет. Я поднялся со стула и поплелся вслед за Аму, которую за собой вела та самая служанка, что разговаривала с отцом. Она привела нас в столовую, где уже предусмотрительно был убран стол, чтобы освободить пространство. Странный выбор для урока, но, впрочем, оправданный — это была единственная комната в поместье, где можно было спокойно танцевать без угрозы об что-нибудь запнуться или что-нибудь сломать. Хм, а вот если так подумать и вспомнить, какие именно помещения здесь есть, то интересно получается: в доме нет ни одной комнаты, где бы можно было принять гостей. Конечно была гостиная, но та по размерам намного уступала даже служебным помещениям. Словно бы её делали в самый последний момент, не видя в ней особой надобности, а просто потому что так обзывает традиция. Получается, хозяин этого дома не привык к гостям или посещениям извне. Интересно. Учителем оказался высокий худощавый мужчина, попросивший называть себя месье Маи. Интересное имечко однако. Он оказался огромным энтузиастом и похоже искренне любил свою работу, потому что тут же принялся крутится вокруг нас, бесцеремонно ставя в правильные для вальса позы и высоким, слегка визгливым голосом объясняя шаги. Я слушал в пол уха — на последнем культурном фестивале девочкам из класса внезапно захотелось устроить бал и обязательно в европейском стиле, так что основной квадрат вальса я знал. А вот героине похоже было очень неловко — особенно когда этот «учитель» бесцеремонно положил мою ладонь ей на поясницу и чуть ли не заставил её уткнуться носом в мою грудь. Так, а музыка для танца у нас будет? Что-то я не вижу тут музыкантов, которые будут играть — также обычно происходит в подобных сюжетах? Но словно в ответ на мои мысли, месье Маи извлек из стоящей рядом с дверью сумки, деревянную рамку. Но в ней была не фотография, а прозрачная пластина, напоминающая те самые прямоугольные кусочки хрусталя в дверцах шкафчиков в ванной. Месье Маи поставил рамку на стул и провел по прозрачному хрусталю пальцами. По нему пробежали бледно-зеленые линии, а в воздухе прозвучали первые ноты вальса. Ух ты, интересная штуковина, нужно выяснить, что это такое. Мужчина хлопнул в ладоши, давая понять, что можно начинать танец. Оказалось, что если ты примерно знаешь как танцевать — пусть и на очень любительском уровне — то это наоборот ухудшает ситуацию. Я на подсознательном уровне ждал от Аму правильных движений, но вот бедная героиня, видимо впервые танцевала с кем-то и от неуверенности постоянно путалась в шагах. Нет, я над ней не насмехаюсь — она очень старалась. Старалась отдавить мне ноги. Бедные мои пальцы, я буду скорбеть по вам всю жизнь. Но свое недовольство как-то выразить я не стремился — бедная девочка и так очень сильно нервничала, и каждый раз, случайно наступая мне на ногу, смотрела этими несчастными оленьими глазами, словно сейчас заплачет. После того как закончилась музыка, к нам вновь подбежал месье Маи и принялся поправлять наши руки на телах друг друга, вместе с этим объясняя, какие ошибки мы допусками и как их избежать. А после он ушел к стулу, вновь зазвучала музыка и мы вновь стали кружить в вальсе по комнате. В какой-то момент я и вовсе потерял счет времени, слишком погрузившись в прекрасную музыку и плавные движения танца. Мы танцевали пока звучала музыка, потом небольшой перерыв, а затем вновь кружили в танце. С каждым разом у Аму получалось всё лучше — иначе быть и не могло, она же главная героиня — такими темпами, к балу она будет самой лучшей танцовщицей в королевстве и Король сразу же падет к её ногам. Нет, ну сначала она к его, потом он к её, потом… А вот их дальнейшие брачные игры меня не касаются. От двери раздалось тихое покашливание, музыка прекратилась, а с ней и разрушилась магия танца. Мы с Аму синхронно повернулись в её сторону, чтобы узнать, кто прервал наше занятие. Там стоял отец: он внимательно глядел на героиню, и, если бы я не знал все эти подоплеки межличностных отношений в романе, то подумал бы, что он успел в неё влюбится. Уй, дед-педофил, как противно. —Как проходит занятие? —Прекрасно, ваша светлость, — тут же с необъяснимо счастливой прощебетал месье Маи, — у вашего сына прекрасные навыки. —А как справляется Аму? — похоже на мои успехи ему было плевать. Впрочем, не расстраивает — всё же я стараюсь не для него, а для себя. — Вашей пад…а эм, вашей дочери пока не хватает практики, но она способная девушка и я уверен, что на балу дебютанток она будет блистать. —Прекрасно, — кивнул отец, — на сегодня урок закончен. Аму, Тадасе, идите в гостиную — прибыл портной, чтобы снять с вас мерки для нарядов на бал. И вот спрашивается, зачем делать это еще раз — Аму же измеряли буквально позавчера, я не думаю, что что-то изменилось. Да и параметры блондинчика у него явно должны быть, он же постоянно шьет ему новую одежду. Но делать нечего — сил спорить с ним у меня не нет, и легче просто разыгрывать из себя послушного, чтобы оставили в покое. По пути до гостиной, героиня нетерпеливо мяла ткань домашнего платья и кусала губы, словно желая что-то сказать, но решилась лишь когда мы подошли ко входу в комнату. —Эм, спасибо. Да пожалуйста. Кстати за что? — Знаешь, когда его свет…кхм, отец сказал, что мне нужно будет принять участие в бале дебютанток, я очень испугалась. Всё же Скаарона расположена довольно далеко от, ну, высшего общества, и я никогда не была на подобных мероприятиях. Кроме того, про этот бал ходит много слухов, ведь его устраивает сам Король и… В общем, я рада, что ты тоже едешь. Рядом с тобой мне будет намного спокойнее. Нет, а у меня вопрос. Мы с ней знакомы всего третий день — ну точнее антагонист с ней знаком, я то читал роман и знаю её как облупленную — и при этом она так легко общается с ним, словно они знакомы с самого детства. Меня эта необъяснимая наивность напрягает — не уж то она из тех глупеньких девушек, которые тут же готовы без задней мысли довериться едва знакомому парню, просто потому что он был к ней добреньким всё это время. То есть блин, ты должна понимать, что мир вокруг состоит не из сладкой ваты и единорогов, и вот так вести себя с человеком, которого ты знаешь еще недостаточно хорошо, чтобы верить, что рядом с ним ты в безопасности, это как минимум глупо. А как максимум именно из-за этого и случился сюжет книги. Хотя может вся проблема в том, что я конченный параноик, который везде ищет подвох? Да нет, вряд ли, это просто героиня не особо одарена критическим мышлением. — Я не дам тебя в обиду, — хотя точнее дам? Вообще как охарактеризовать то, что я хочу её в постель к человеку с уровнем эмпатии минус три уложить? Но, с другой стороны, эти двое же созданы друг для друга, поэтому тут даже не мое желание во всем виновато, а провидение. А затем она улыбнулась и меня бросило в дрожь: именно так, поднимая уголки губ и слегка прищуривая глаза, всегда улыбалась Юкико-чан. Вот только, если от её улыбки мне всегда хотелось улыбаться тоже, то вот при виде такой героини, мне захотелось сбежать. Уйти, чтобы никогда больше этого не видеть. Ударить её. Бить, бить, бить, пока это милое личико превратилось в кровавое месиво. Ты думаешь я не помню, что ты сделала, сучка? Клянусь, однажды я переломаю эти тонкие пальчики, что смели касаться его, выколю эти мерзкие глазки, которые смотрят на меня с высока, скормлю твое тело падальщикам, а душу сожгу в вечном огне, чтобы ты никогда больше… —Ваша светлость! Прекрасная леди Аму! Вы чего там застыли? А, черт, верно, чего мы стоим то. Нужно поскорее расправится с этими примерками и вернуться в комнату, отдыхать. Кажется, день идет всего ничего, а я уже безумно устал и кажется, что могу проспать пару суток. Гостиная была превращена в филиал текстильного ада: вокруг валялись обрезы различных тканей, а Мики, явно послуживший причиной этому бардаку, стоял в середине комнаты и что-то активно чиркал в блокноте карандашом. Стоило нам войти в комнату, он поместил карандаш за ухо и шагнул к нам. — Леди Аму, — слишком довольно улыбнулся он, целуя её ладонь и героиня тут же зарделась. Да что бы вас. Это начинает раздражать. — как же вы прекрасны. Я рад, что мои скромные творения так подчеркнули вашу природную красоту. —Отец сказал, что вам нужно снять мерки для бальных нарядов. Но ведь прошло всего ничего…— ого, оказывается я не один об этом подумал. Ну возможно с её мышлением всё не так плохо. —Ох, на самом деле, мне нужно лишь уточнить некоторые параметры его светлости, — Мики улыбнулся мне, а я едва подавил желание закатить глаза, — а пока я занимаюсь им, вы можете просмотреть варианты платья и выбрать то, которое вам больше понравится. А может и вовсе предложите свой дизайн. Потом выберем ткань, — он протянул ей свой блокнот и героиня, приняв его, направилась к дивану. А меня, нагло ухватив за руку, потащили к стоящему у стены зеркалу. —Ваша светлость, я знаю, что вы не любите всё это, и постараюсь по-быстрее, — ну вот и славно. Мики стал крутится вокруг, прикладывая швейный метр то к рукам, то к груди, то обхватывая им запястья, то закручивая вокруг талии. Вопреки мнению, которое у меня сложилось про этого парнишку, сейчас он проявлял высшую степень профессионализма и был сосредоточен только на работе. Закончив с верхом, он ненадолго отвлекся, чтобы записать цифры на листок бумаги, и вновь вернулся к измерениям. —Ну и зачем это всё? — вопрос был скорее риторический и описывал ситуацию в целом, но Мики принял его на свой счет. — О чем вы, Ваша светлость? Это ваш первый выход в свет, вы должны блистать не меньше, чем прекрасная леди Аму. А я, в свою очередь, чувствую обязанность сшить вам такой костюм, чтобы он подчеркнул все ваши достоинства, — да это-то понятно, руки с моей задницы убери, извращенец чертов, — поэтому мне нужно проверить и уточнить цифры, ну знаете, чтобы было удобно и нигде не жало. Хватит меня лапать! Я недовольно посмотрел на него и портной тут же отдернул руки от моих бедер, которые беззастенчиво гладил некоторое время. Господи, тут что все какие-то конченные, нормальные люди-то в этом королевстве есть? Надо вплотную заняться вопросом возвращения в свой мир, я не смогу жить в этом дурдоме. Скорее всего сам тоже сойду с ума. Сняв последние мерки с ног, Мики наконец отстранился, записал цифры и направился к героине, видимо обсуждать фасон платья. Меня тоже звали присоединиться, но мне было плевать, о чем я сразу же их оповестил и пошел в комнату. Несмотря на то, что невыносимо хотелось спать, нужно было глянуть, что за книгу я взял в библиотеке. Но для начала, сделать ещё кое-что. Дверь в комнату Аму была не заперта — то ли вовсе не запиралась, то ли героиня не видела в этом смысла — и войти туда не составило труда. Внутри был легкий бардак — видно, что здесь убираются слуги, но легкая захламленность письменного стола и видевшийся через приоткрытую дверь бардак в шкафу, выдавал, что здесь кто-то живет на постоянной основе. Да уж, у кого-то повседневность выдает забытая на кровати ночнушка, а у кого-то пепелище вместо комнаты. Кстати про это — а ведь Аму тоже владеет магией, нужно будет как-нибудь поднять эту тему. Конечно, если верить Кисеки, она колдует не так как я, но всё равно, может с ней тоже происходила какая-нибудь фигня. Только лучше не обсуждать это при отце и графине — я еще не уверен можно ли им доверять, а магия дело щепетильное. Хотя, стоп, нет. Никаких обсуждений с героиней; будет лучше если моя предрасположенность к магии окажется в секрете ото всех, и уж тем более от неё, потому что высока вероятность, что Аму может разболтать всё своему благоверному. А вот Король уж точно не должен про это знать, а то еще вдруг окажется, что это веский повод отрубить мне голову. Вернее всего будет действовать по правилу молчания обо всем, чтобы не навлечь на себя лишние неприятности. Книгу на полке я отыскал быстро — благо абсолютно черная обложка выделялась в стройном ряду других на полке — и поспешил к себе, чтобы не столкнуться с Аму, а то было бы крайне неловко объяснять, что я делал в её комнате. Но видимо больше мироздание решило больше меня не мучать, потому что дошел я без проблем. Внутри всё выглядело так, как и было до приступа — видимо, всё-таки "кровотечения" для антагониста не редкость и прислуга прекрасно знает, как нужно действовать. Я рухнул кресло возле письменного стола и положил на него книгу — разбираться с ней не было пока ни сил, ни желания, ни возможности, поэтому этим займусь позже. Ладно, давайте посмотрим, что это за «Энергетические направленности и манипуляции». Пролистав уже половину, я понял, что интуиция меня не подвела: книга и правда была посвящена магии, про которую рассказывал Кисеки, но похоже она преподносилась со стороны «призм». Потому что автор рассказывает о том, что в окружающей среде содержится особая первородная энергия, которая появилась после сотворения мира — этакие остатки после большого взрыва, если проводить аналогии со знакомой мне физикой — и некоторое люди, видимо имея способность улавливать частички этой энергии, могут вкладывать их в различные магические заклинания, печати и артефакты. Но само по себе колдовство «сырой» энергией невозможно, её можно только «вложить» во что-то. Будь то предмет, руна или слово. Но вот про слова заклинаний идет отдельный пункт — абы что стать заклинанием не может, и его слова обычно имеют определенное звучание и даже количество слогов. А вот это интересно. По идее в таком случае, должен существовать список более-менее распространеных заклинаний, кроме того Кисеки от меня требовал, чтобы я этим занимался. А если он существует, то нужно его найти. А вот был бы в этом мире интернет… Ладно, надо уже просто с этим смириться. Но вот, что странно. Все написанное словно противоречит как словам Кисеки, так и тому что произошло со мной. Нужно посмотреть, есть ли в этой книге хоть что-то про «светила». А, вот. «Вопросы о том, почему манипуляции сырой первородной энергией невозможны, упираются в один единственно верный и возможный ответ — потому что она уничтожит тело того глупца, что попытается сделать это. Сама энергия мироздания в своем чистейшем виде есть хаос, стремящийся к деструктуризации всего вокруг, а придавая ему форму слов или печатей, мы превращаем хаос в порядок, а смертельный яд в лекарство. Ходящие в миру слухи о неких «светилах», якобы способных самостоятельно создавать энергию в своем теле и управлять чистейшим хаосом, всего лишь ересь и бред тех, кто верит в культ Мертвой Луны и Бога Солнца. Человеческое тело не способно создать первородную энергию; если бы такое было было возможно на практике, то её количество бы постоянно колебалось, но количество первородной энергии есть константа и это научно подтвержденная аксиома. Еще более глупым в этой ереси является наличие некой сущности, «Хранителя», как обозначают это староверы, что является живым воплощением первородной энергии внутри человека-светила. Глупо это высказывание потому, что всем известно — первородная энергия это волны и частицы, не имеющие разума. Церковь Святой Девы не признает существования светил, точно также как и существование Мертвой Луны и Бога Солнца. Их культы признаны вне закона, за свою жестокость и кровавые жертвоприношения. И уж тем более никогда не существовало никаких «детей божества» — это гнусные выдумки фанатиков, для замутненная человеческого сознания и насильного использования в мерзейших ритуалов. Наша цель — просвещение народа, а потому мы имеем право говорить только правду, а не дурить их разум глупыми сказочками. А потому мы призываем вас не верить гнусным еретичным слухам, а в случае замутнения разума подобными бреднями, советуем обратится к служителям Церкви Святой Девы. Они наставят вас на путь истинный.» Так, из прочитанного следует несколько выводов. Первый: наука и вера тут явно двигаются бок о бок, потому что книга явно написана каким-то религиозным фанатиком, но при этом он оперирует довольно-таки современными — для меня — терминами из физики. Второй: церковь явно тут играет не первую роль во власти. И третий: ни меня, ни Кисеки, по мнению автора этой книги, не существует. Но вот я то в своем существовании уверен, в существовании этого наглеца тоже, да и то что у меня был этот чертов приступ опровергнуть нельзя, а значит кому-то — походу этой самой церкви — выгодно, чтобы все считали, что людей подобных мне нет на этом. Но почему? Не уж то, мое существование подрывает авторитет церкви? Смешно. Или это как-то связано с этими самым культами Мертвой Луны и Бога Солнца? Хм, тот мальчишка-библиотекарь говорил, что кроме единого языка на всём континенте, был еще и некий язык "мертвой луны", которой, возможно, написана черная книга. Значит, когда-то этот культ был более распространен, нежели Церковь Святой Девы? Да и кроме того, тот ритуал, что мне приснился...Там фигурировал Бог Солнца. Некто, проводящий жертвоприношение, воздавал ему почести - и если именно то, что происходило в моем сне, послужило причиной, почему церковь признает их вне закона, я их понимаю. Хотя, с другой стороны, пусть тот странный человек и убил ту девушку, но он спас ребенка, да и не только его, вроде как... Сложно. Черт возьми, не люблю моральные дилеммы. Ну значит, с магией будем разбираться самостоятельно. Все равно, базовые знания из этой книги удалось подчерпнуть, а значит уже нельзя сказать, что я зря потратил на неё время. Тем более, узнать про церковь тоже было полезно — хотя бы буду знать, кто мне еще враг, кроме Короля и революционеров. А предупрежден — значит вооружен. Завтра надо будет вновь наведаться в библиотеку, поискать ещё книги по магии, чтобы понять, как именно её развивать. И всё равно, нужно найти способ как-то снова увидеться с Кисеки, этому подлецу явно есть, что мне рассказать. Я поднял голову на стену, лениво обведя взглядом газетные вырезки. Король, законы, Король, приемы, законы, Король, Король, Король… Верно. Сейчас нужно сконцентрироваться на первостепенной задаче — обеспечить идеальную встречу Королю и главной героине. Ведь бал уже не за горами.