На свету

      — Ты что-то хотел, мой кровавый друг? — весело спросил Астарион.       Даргу смерил его ледяным взглядом, нахмурил густые брови и уже было собрался развернуться и пойти назад, но эльф слегка придержал его за рукав.       — Я хочу, чтобы ты знал — я вовсе не склонен осуждать тебя за произошедшее, в отличие от наших спутников. Но очень рекомендую тебе в следующий раз быть более осторожным, когда захочешь припрятать труп. Хочешь, я поделюсь с тобой несколькими несложными правилами?       — Издеваешься? — Даргу стоял перед ним и на его лице злость смешивалась с растерянностью.       — Самую малость, прелесть моя — Астарион обворожительно улыбнулся. — Скорее — дразню. Тебя окружает такая аура великолепного и чистого отчаяния, что удержаться крайне сложно. Но мое предложение дать тебе несколько уроков абсолютно серьезно.       — И почему мы с тобой все время говорим о трупах? — мрачно спросил Даргу и как-то обреченно вздохнул.       — Может потому, что больше никто с тобой о них не будет разговаривать? — Астарион пожал плечами. — Но если тебя перестала вдохновлять эта омерзительная тема, давай поговорим о чем нибудь другом. Например, о той ночи когда ты так любезно поделился со мной своей кровью. Я все время думаю о ней. Смотрю на твою шею и вспоминаю… Тебе ведь понравилось, не так ли?       Он наблюдал за Даргу с вниманием хищника, притаившегося в кустах и ожидающего удобного момента, чтобы напасть. Читал в его лице раздражение, легкое смущение и что самое приятное и важное — любопытство. Даргу — не неопытный юноша, легко попадающий в расставленные сети. Он такой же хищник, как и сам Астарион. Его не нужно соблазнять, завоевывать или покорять. Нужно предлагать. Разжигать интерес, вести по тончайшему лезвию между доверием и неопределенностью. Кормить демонов безумия в его больной голове. И не давать скучать. Ни в коем случае. Союз равных — вот что ему требуется. И это же необходимо и Астариону. Только тогда можно будет рассчитывать на неоспоримую лояльность Даргу по отношению к эльфу. Этот парень не простит ни слабости, ни излишней самоуверенности. В чем-то он неуловимо напоминал Касадора. Это сравнение было неприятным — с одной стороны, с другой же, как ни странно, будоражило чувства. Чувства, почти отмершие за двести лет оживали вновь.       Чего там было больше — ненависти к Касадору или восхищения им же, чертами, которые нес в себе и Даргу — ни к чему разбираться. Они просто были.       — Я не буду спрашивать как ты это заметил, — наконец оттаял и ухмыльнулся Даргу. — Понравилось. Мне вообще, как выяснилось, нравятся всякие… Странные вещи. И к чему ты это спросил вдруг? Или не вдруг?       Астарион не стал вести привычную игру. Он чуял, что сейчас Даргу больше оценит жесткую и даже грубую откровенность.       — Потому что мне тоже понравилось, и меня теперь слишком часто занимают мысли не только о твоей очаровательной шее, но и обо всем остальном, что к ней прилагается, — сказал он слегка раздраженно, как будто показывая, что это его совсем не радует.       — Хм, неужели тебя так привлекают мои кровавые грезы и постоянное желание вырвать тебе горло?       Как же быстро Даргу включался в игру. И это значило что либо игра ему очень импонирует, либо то, что его отчаяние по поводу ночного… происшествия — показное. Что вероятнее. А может и то и другое вместе.       — И это тоже, разумеется, — Астарион небрежно махнул рукой. — Помимо более материального интереса. Я думаю нам стоит как-нибудь продолжить наше необычное и разностороннее общение в каком-нибудь уединенном месте, дабы не шокировать наших трепетных спутников еще больше.       — Думаешь? — Даргу окинул его задумчивым, демонстративно оценивающим взглядом. — Тогда я тоже подумаю об этом. Как нибудь на досуге.       Он развернулся и зашагал прочь, что-то насвистывая под нос. Настроение вожака явно улучшилось. И он так и не сказал зачем собственно вообще подходил. Очевидно, позабыл. Прекрасно.       Друид Хальсин как-то не особенно спешил помочь. Высокий, мощный, слишком мощный для эльфа он, похоже, был еще и изрядным хитрецом. Он определенно знал чего хочет, весьма жестко расставив и озвучив свои приоритеты. И менять решения не собирался, даже несмотря на то, что Даргу со своим отрядом вытащил его из гоблинского зверинца. Что ж, когда за помощь называют цену, пусть даже и в форме вежливой просьбы — это, по крайней мере, честно.       Возможно, было бы лучше в этом местечковом конфликте принять сторону дроу Минтары и гоблинов, и сдать им всех тифлингов и друидов скопом. Вместе с этим самоуверенным Хальсином. А не ломать теперь голову как, не поднимая лишнего шума, прикончить главарей гоблинского лагеря. Но Даргу отмел это предложение и даже не стал слушать вполне разумных доводов Астариона. И хотя вряд ли для него существовала особенная разница кому рвать горло, но тут вмешались еще и интересы спутников. А они для Даргу, как уже успел понять Астарион, всегда будут на первом месте.       Сначала эльф недоумевал, что лежит в основе такой странной расстановки ценностей, но потом все-таки понял — для Даргу, лишенного вообще каких-либо воспоминаний, прошлых привязанностей (если они у него были, конечно) их маленькая группа стала единственным, что связывало его с реальностью. И речь определенно не шла о какой либо сентиментальности. Интуитивно Даргу принял наиболее прагматичное решение — держаться тех, кого он успел узнать. Потому что иного у него не осталось. Возможно, со временем это изменится, но пока вожак оберегал свою стаю со всем тщанием. И Астарион не стал настаивать на своем мнении, здраво рассудив, что сейчас точно не стоит ни в чем давить на Даргу. Рано.       Поэтому он ограничился несколькими язвительными фразами и недовольным видом, но первым предложил вполне толковый план, как незаметно убрать главарей. Благо в таких делах опыта хватало. Даргу план одобрил и даже скупо похвалил Астариона за изящное решение.       Впрочем, план с треском провалился. Нет, главарей — жрицу Кишку, вожака гоблинов и Минтару они действительно убрали без шума, чисто и красиво. Но в какой-то момент Астарион вгляделся в лицо Даргу и понял — его уже не остановить. Лицо хранило каменное выражение, а вот в глазах пылали багровые сполохи безумия. Даргу хотел убивать. Сейчас, немедленно. Продолжить бойню, невзирая на риск, целесообразность и мнение товарищей.       — Вырежем всех, — приказал он так, что никто даже не осмелился возразить.       И это была действительно бойня. Сокрытый плащом Теней, Даргу появлялся, наносил очередной жестокий, смертельный удар и снова исчезал, чтобы появиться вновь за спиной выбранной жертвы. Лаэзель без видимой устали махала своим огромным мечом, но под конец ее боевые крики превратились в какой-то чудовищный вой. Гейл исчерпал весь запас подготовленных заклинаний, его шатало от напряжения, но волшебник продолжал бой, уже просто молотя своим посохом, как дубиной. Астарион таился за укрытиями и посылал точные выстрелы из арбалета охотника-гурца.       Кровь заливала старый храм, текла по камням и как будто напитывала эти камни. Шум стоял такой, будто в лагере извергался настоящий вулкан. От обилия трупов подташнивать начало даже Астариона, а Даргу никак не мог насытить свое чудовище, живущее у него внутри. Каким бы ни было его прошлое, оно было весьма устрашающим. В каждом движении, в каждом ударе было заметно умение убивать. И желание, нет, неиссякаемая жажда убивать — тоже.       Наконец, он остановился, когда из гоблинов не осталось никого, даже детенышей. Лагерь был вырезан полностью. Даргу тяжело дышал, на перепачканном лице глаза казались невообразимо светлыми. Словно прозрачный лед над бездной холодной воды. Зрачки сузились в точку, отчего глаза выглядели абсолютно мертвыми. Слепыми. Даргу был страшен и великолепен одновременно. Во всяком случае таким он выглядел для Астариона. Безудержная сила всегда привлекательна и опасна. Как сход лавины, как водовороты на порогах горных рек. К этой силе хотелось прикоснуться, забрать ее часть для себя. Но больше всего хотелось ее приручить. Подчинить такую силу своей воле и управлять ей — что может быть желаннее? И насколько это вообще возможно, без риска быть раздавленным этой лавиной или разбитым о камни в водоворотах беснующегося потока?       Но как говорил господин Иргар — чем существеннее риск, тем достойнее выигрыш. У игрока все-таки получилось научить Астариона отдавать предпочтение крупным ставкам.       Друид Хальсин слово сдержал и поведал, все что знал и о Проклятых землях, и о Лунных Башнях, и о личинках. Ну а знал он, как выяснилось, не так чтобы много. Его друиды приволокли в лагерь немыслимое количество ягодного вина, и, учитывая еще огненное пойло тифлингов, праздник грозил перерасти в стихийную попойку. Конечно, все это заслужили, конечно впереди лежал долгий и опасный путь. Конечно, благодарность спасенных жителей Изумрудной Рощи не знала границ…       И прочее, что полагается выслушать в таких случаях, Астарион выслушал с присущим моменту вежливым вниманием. Как и все остальные. Но его больше волновала представившаяся возможность провести некоторое время с Даргу, который сейчас был весьма весел и общителен сверх меры. Вероятно его чудовище нахлебалось крови и пока ушло спать. Но Даргу этим вечером был нарасхват. Куда только подевалось сдержанное осуждение спутников? Было ощущение, что все они тоже восхищены своим лидером до глубины души. Быстро же позабылась несчастная Альфира.       В глазах Лаэзель Астарион вообще увидел неприкрытую страсть и желание. Неудивительно — для гитьянки жестокость и сила воина лучший афродизиак. Однако, следовало поторопиться, чтобы суровая воительница не умыкнула его добычу в укромный угол.       Но Даргу сам отверг прямолинейное предложение Лаэзель. Астарион не слышал слов, но со своего места мог видеть как раздуваются ноздри и кривятся губы гитьянки и как она потом уходит, даже спиной выражая презрение.       Даргу перехватил взгляд эльфа, усмехнулся и подмигнул. Что ж… Астарион встал, медленно подошел к нему и произнес, без тени улыбки или кокетства:       — Найдешь меня, когда все уснут.       Брови Даргу удивленно взлетели вверх, он хотел что-то ответить, но передумал и только коротко кивнул.       Ночь опьяняла, ночь давала силы. Ночь шептала о том, что для вампирского отродья нет времени лучше. Бродя по лесу, залитому серебром лунного света, Астарион соглашался с ней, но думал о том, что с болезненным острым ощущением незаслуженного подарка снова познал солнце. И полюбил его. И совсем не желал лишаться его вновь. Если бы можно было так жить всегда — не ограничивая себя тьмой. Свободно жить. Свобода — самая желанная и самая высокая ставка, и за нее Астарион пошел бы на любой риск. Да вообще, на все пошел бы, без исключений.       Даргу удалось подобраться к нему достаточно близко, прежде чем Астарион сумел его почуять. Но все-таки недостаточно, чтобы застать врасплох — человеческие способности уступают вампирским. Астарион еще понаблюдал за неслышной, легкой тенью Даргу, который прицельно двигался по его следу и вышел из-за деревьев, ступив в дорожку лунного серебра.       — Я нашел тебя, — глухо сказал Даргу, глядя на него пристально и жадно.       — Кто кого нашел, это еще вопрос, — Астарион улыбнулся, подошел ближе. — Я ждал тебя.       — Зачем?       Этот простой и странный вопрос слегка озадачил Астариона, пока не пришло понимание того, что Даргу вовсе не интересуют очевидные объяснения цели их встречи. Он ждет более глубокого ответа. Ответа, который очистит его разум от сомнений. И вот тут ошибиться нельзя.       — Потому что ты хочешь, чтобы я узнал тебя, — Астарион сделал еще шаг к нему. — Ты не можешь увидеть себя истинного, как я не могу увидеть себя в зеркале. Но я могу увидеть тебя, почувствовать. И рассказать тебе.       Даргу молчал. Стоял почти что навытяжку, глядел в лицо невозможными ледяными глазами и только чуть заметно билась жилка на виске.       — Ну и потому, что я тоже этого хочу, — Астарион позволил себе еще один шаг и теперь стоял вплотную к Даргу. — Я слышу, как стучит твое сердце. Часто-часто. Это сводит меня с ума.       Неожиданно тяжелая рука легла ему на затылок, притянула голову. Обветренные губы осторожно коснулись губ Астариона и тут же стали нетерпеливее, жестче. Эльф охотно отвечал — как же давно его не целовали… Творили с его телом все что угодно, но не целовали. Тем более с истинной страстью. Тем более тот, кого Астарион выбрал сам. Он даже сумел почувствовать что-то похожее на волнение. Забытое, погребенное на века, почти истлевшее. Астарион толкнул Даргу, заставляя его прижаться спиной к дереву и уже сам начал целовать его. Прикусил губу, приник к ней, забирая крохотную капельку крови. Жажда поднялась огненной волной к горлу, но он остановил себя. Он был осторожен и чуток, как никогда. Даргу издал короткий стон, чуть отстранился, повернул и откинул голову, открывая вампиру горло. Глаз он не закрывал — они сверкали холодным серебром.       Астарион улыбнулся, легко, едва касаясь, провел кончиком языка по упругой вене — смакуя, предвосхищая, поклоняясь. Даргу протестующе, в нетерпении провыл что-то.       — Ты любишь боль… Я дам ее тебе, — прошептал Астарион. — Столько, сколько ты будешь готов выдержать.       Он вонзил клыки, уже не заботясь об осторожности. Не оберегал — брал добровольно предложенное, впивался сильнее без необходимости, просто потому что Даргу стонал под яростным укусом от наслаждения. Его пальцы до боли впивались в плечи Астариона, он сам подавался под клыки и они входили в плоть еще глубже. Эльф остановился ровно в тот миг, когда жажда огненным тараном почти обрушила все стены сдержанности. От мысли, что он мог бы выпить сейчас Даргу полностью и тот не остановил бы его, Астарион почувствовал доныне не испытанный восторг. Власть опьянила его едва ли не больше, чем кровь. И это было прекрасно.       В его жизни было много тех, кто видел в изящном эльфе с повадками надменного наследного принца опытного и изощренного любовника, умеющего провести партнера по тончайшей грани наслаждения и боли. Но Даргу принимал боль кристально-чисто, без сомнений, без затаенного страха и без какого либо намека на игру. Недаром Абдирак — жрец Ловиатар был так восхищен…       — Еще, — прохрипел Даргу, путаясь непослушными пальцами в шнуровке своей рубашки.       Астарион тихо рассмеялся, стянул с плеч куртку, бросил ее на землю и помог Даргу лечь.       — Лежи смирно, любовь моя. Я сам раздену тебя. И если ты будешь терпелив, то возможно, получишь еще.       Даргу послушно кивнул. Он только покорно приподнимался и поворачивался, пока Астарион раздевал его с тщательно продуманной медленной нежностью. Такой раздражающей, такой жестокой сейчас.       Зализав ранку на шее, спустился ниже, к ключицам, царапнул зубами плотную кожу на груди, прикусил сосок, тут же выпустил и прошелся языком по линии живота. Положил ладони на внутреннюю поверхность бедер и с силой развел их в стороны.       — Шея не единственное место, где можно без труда добраться до вен, — промурлыкал он, снова погружая клыки в плоть.       Уже не с целью забрать, только для того чтобы дать столь желанную Даргу боль от укуса. Опасная близость к паху должна была еще больше обострить ощущения. И по сдавленному вскрику Даргу, Астарион убедился, что прав. Он вскинул голову, приподнял верхнюю губу, демонстрируя влажно поблескивающие клыки. Взгляд Даргу туманился мутной рябью желания. Руки скребли землю, вырывая пучки мха, но попыток прикоснуться к эльфу не было. Хорошо.       Астарион поднялся, встал над ним, расставив ноги, и начал раздеваться сам, не отрывая глаз от мечущегося полубезумного взгляда. Словно хотел сковать их взгляды намертво. Снова опустился, навис над трепещущим телом Даргу, опираясь на руки и не позволяя их телам соприкоснуться. Пытал близостью и невозможностью ощутить. Наслаждался стонами и ругательствами, а еще больше тем, что руки Даргу так и не посмели подняться к нему.       — Убью, — сдавленно выдохнул Даргу, когда ладонь Астариона легко скользнула по его напряженному члену мимолетной, неожиданной и оттого жгучей лаской.       Астарион усмехнулся, вернул ладонь обратно, крепко сжал член у основания и так, не разжимая пальцев, склонился ниже. Рванул зубами за плечо, вспарывая кожу, собрал языком кровавые дорожки, облизал губы и заскользил вниз. Демонстративно оскалился над открытой головкой, коснулся губами и снова поднял голову. Глаза Даргу были широко распахнуты, он неровно дышал сквозь стиснутые зубы.       — Хочу взять тебя, — прорычал Даргу. — Сейчас.       — Как скажешь, радость моя, — шепнул Астарион, на этот раз опустившись всем телом сверху.       Сильные руки, дождавшись наконец разрешения, сгребли его железной хваткой, сжали до хруста в суставах. Мяли, ощупывали, терзали. Не щадили. Миг, и Астарион уже оказался под кажущимся раскаленным телом Даргу. Подчинялся этим жестким рукам, требовательным губам, грубым бесцеремонным пальцам — охотно. Прогибался гибкой поясницей, подавался навстречу. Позволял себе впервые за много-много лет забыться.       Или забыть. Почти.       Раскинув руки, открывшись теплу и свету, Астарион смотрел на восходящее солнце. Тому, кто так долго жил в темноте сложно перестать удивляться новому восходу. С самых первых, зыбких утренних сумерек он оставил Даргу досыпать, а сам стоял на открытой ладони небольшой возвышенности и ждал, когда увидит солнце. И оно, как всегда, пришло. Обласкало лучами голую грудь, нежно прошлось по следам бурной ночи.       — Что это? — спросил Даргу.       Астарион, не оборачиваясь, дернул плечами.       — Стихи.       — Хорошие?       Астарион медленно повернулся. Даргу стоял перед ним, так и не озаботившись одеждой. Следы от укусов на его теле выглядели… приятно.       — Касадор утверждал, что отличные, — ответил Астарион. — Он вырезал их на мне целую ночь. Иногда ошибался и поправлял. А его маг держал меня в сознании.       — Это больно, — Даргу то ли спрашивал, то ли утверждал — Астарион не сумел понять. — Но почему на дьявольском?       — На дьявольском? — Астарион нахмурился. — Не знаю. Меня, как ты понимаешь, никто особенно не стремился просветить обо всех тонкостях избранной поэзии лорда. А ты-то откуда знаешь этот язык? Может тогда скажешь что там написано?       Даргу помотал головой, взъерошил пятерней волосы на затылке.       — Да я не знаю язык, просто увидел и в голову пришло что это именно дьявольский. А вот что написано… Понятия не имею.       Астарион посмотрел на его задумчивое лицо и вдруг расхохотался.       — Очаровательно. Мы с тобой просто прекрасная пара, ты не находишь?       Даргу ответил с каменным выражением лица:       — Не знаю, что ты сейчас имеешь в виду, но да. Нахожу. Обниматься будем?       Астарион фыркнул и снова отвернулся, чтобы скрыть неуместную улыбку.       — Одевайся и пошли уже, пока в лагере не подумали, что я тебя сожрал ночью, — бросил он ворчливо.       — Или я тебя, — вздохнул Даргу.