На свету

      Ловушек действительно был много. И в самой усыпальнице, и в храме. Привычная работа отвлекала от мыслей о предстоящей схватке с ортоном. Астарион сосредоточенно вскрывал механизмы, обезвреживал, жестом указывал, что путь свободен и молча шел вперед. Старался не вслушиваться в болтовню спутников и восторженные рассказы Шедоухарт о своей великой богине Шар и об истории то ли этого храма, то ли вообще о таких же.       Опасался, что в разговоре ненароком или даже нарочно осудят решение Даргу в сделке с Рафаилом. Сам бы он точно не преминул воспользоваться моментом и высказать все, что думает глупцах, способных поставить на карту наиважнейшую цель, рисковать жизнью ради невесть кого. Но соратники делали вид, что все идет так, как надо. Или же не делали вид? А просто принимали решение командира, как если не единственно верное, то неоспоримое. Удивительные дела.       Бальтазар нашелся в самом дальнем крыле храма. При виде этого властного, сварливого и преисполненного самолюбования создания у Астариона начали буквально чесаться клыки. Еще один добившийся власти ценой кошмарных метаморфоз. Истинное чудовище и внутри и снаружи. Даргу держался с некромантом вполне любезно, но когда получил всю необходимую информацию, коротко бросил на ходу: «Выходим, убираем охрану, потом займемся этим красавцем».       И снова все молча согласились. Заколдовал он их что ли? Может действительно колдун, вопреки гейловским доводам?       Лучше всего нападать, когда нападения никто не ожидает. Стратегия Даргу была эффективной, резкой и безжалостной, как и он сам. И опять Астариону подумалось о том, что парень явно не впервые начал командирствовать, когда их всех свела судьба после иллитидского похищения. Возможно, под его началом были не только несколько отщепенцев, но и вполне вероятно — целые отряды. Уж слишком уверенно он расставлял своих бойцов и слишком точными были его короткие приказы.       Да кто же он такой, в конце-то концов?       Эта мысль настойчиво лезла в голову, не давала покоя. Отвратительное ощущение — не знать с кем имеешь дело. Вроде думаешь составил картинку, а тут на тебе — новые открытия. В глазах Астариона Даргу проделал путь от уличного воришки, за которого эльф принял его сначала, до наемного убийцы-аристократа, причем не простого исполнителя, а скорее всего организатора. Очень хотелось бы знать чем обернется для него, Астариона, возвращение памяти к Даргу, если это все-таки случится. Знать хотелось, и еще надеяться на то, что нынешние чувства этого загадочного парня не обернутся вдруг угрозой самому Астариону. И это безмерно раздражало. Чувства сильных мира сего могут быть наградой, а могут обернуться очередным ошейником и цепью. И как бы сейчас не казалось, что все хорошо и Даргу почти приручен, надо оставаться настороже и не расслабляться. Даже если это становится все сложнее и сложнее.       Когда Астарион увидел того, чью жизнь потребовал Рафаил, уверенности в том, что даже весь отряд в состоянии с ним справиться, несколько поубавилось. Сам ортон выглядел крайне опасным, не говоря уж о том, что его окружала серьезная охрана — не подберешься тайком. Сражаться с этим порождением Преисподней было бы попросту самоубийством. На миг мелькнула малодушная мысль — а не повернуть ли назад, и демоны с ними, с касадоровыми рунами.       Но Даргу решительно направился прямо к Юргиру. Его цепкий взгляд ни на миг не переставал отслеживать все, что происходило вокруг, а походка, напротив, была расслабленной, словно он пришел нанести светский визит.       — Рекомендую засунуть свой острый язык куда подальше, — шепнул он на ходу Астариону. — Просто молчи. И вообще, все молчите. На всякий случай.       Эльф возмущенно фыркнул, но спорить не стал. Вероятно, Даргу знал, что делает.       Знал. Разговор с ортоном напоминал адскую смесь беседы двух полоумных и какое-то неизвестное природе колдовство. Почему Юргир вдруг начал откровенничать с незнакомым бродягой, Астарион так и не понял. Почему Даргу выпытывал у него с упорством инквизитора подробности контракта с Рафаилом — Астарион понимать и вовсе не хотел. Едва сдержался, чтобы не брякнуть что-нибудь, когда Даргу чуть ли не помощь предложил ортону. Зашипел, когда локоть наблюдательного Гейла пихнул его под ребра, останавливая от неосторожных слов.       Смысл разговора от него упорно ускользал. Сказывалось напряжение и, чего скрывать — страх. Казалось вот еще несколько мгновений и безмолвные монстры-охранники кинутся всей толпой и разорвут на куски непрошенных гостей. Или сам Юргир сожмет чудовищную руку на горле Даргу, кажущегося таким хрупким на фоне ортона. Но этого не происходило. А когда Юргир вдруг отдал короткий приказ, который моментально обратил его собственную охрану в кучки пепла, Астарион и вовсе расхотел что-либо говорить. В ближайшие пару дней точно.       Еще несколько фраз, и арбалетный болт оборвал жизнь ускользающего зверя — питомицы ортона. Юргир остался один.       — Самое время! — весело выкрикнул Даргу.       Весело. Астарион молниеносно выхватил свои кинжалы и отпрыгнул в сторону, чтобы тут же оказаться за спиной ортона. Теперь шансы определенно были.       — Как, ну скажи, как ты этого добился? — Астарион уже долгое время пытал Даргу на привале, который они устроили прямо в логове ныне убитого Юргира.       — Ты же сам все слышал, — Даргу посмеивался довольно. — Просто поговорили. Он, видишь ли, навроде меня — тоже голоса в голове велят то одно, то другое. Вот я и сумел присоединиться к этой общей беседе. Ну и обернуть в свою пользу.       — Я восхищен, — без тени иронии сказал Астарион. — Какая же масса талантов в тебе сокрыта, радость моя. Даже не осмеливаюсь предположить, какие еще чудные открытия ждут меня в дальнейшем.       — Я тоже, — усмехнулся Даргу. — Будем удивляться вместе.       — Мне нравится, как это звучит, — Астарион улыбнулся. — Иногда мне кажется, что судьба послала мне слишком щедрый дар, позволив встретить тебя.       Даргу внимательно посмотрел на него, чуть склонив голову набок. Легкая улыбка тронула его губы, но глаза оставались холодными. Астарион уже успел неплохо изучить своего любовника и знал, что сейчас придется включиться в одну из его малопонятных игр в слова.       — Ты не веришь в судьбу, — медленно сказал он.       — Не верю, — Астарион рассмеялся, скрывая досаду. — Но иногда мне хочется сказать тебе что-то такое — возвышенное и романтичное. Особенно, если я планирую пригласить тебя немного прогуляться.       — Вот как? — Даргу сделал вид, что задумался. — Тогда продолжай.       — Что?       — Говорить что-то такое возвышенное и романтичное. И может, я приму твое приглашение.       Астарион опустил ресницы. Играть так играть.       — Что ж… Если ты хочешь, чтобы я тебя поуговаривал, изволь. Я хочу снова остаться с тобой наедине и, если бы я не был уже мертв, я мечтал бы о смерти, чтобы возродиться заново в твоих объятиях.       — Неплохо, — Даргу кивнул. — Но ты можешь лучше.       — Когда я вижу тебя, я думаю исключительно о том, что боги создали тебя только затем, чтобы погубить меня.       Даргу смотрел на него с непонятным выражением во взгляде. То ли оценивал, то ли планировал высказать какую-нибудь приукрашенную мишурой гадость.       — Продолжай.       Астарион вскинул голову и улыбнулся самой сладкой из своих улыбок.       — Хорошо, тогда вот это — это всем нравится, — он понизил голос, — Я люблю тебя…       — Скажи, а на жертв твоего Касадора это все действовало? — в голосе Даргу звучало искреннее любопытство. — Вот такие вот фразы, твои ужимки, улыбки и соблазнительные позы?       Астарион снисходительно усмехнулся.       — Ну на тебя же подействовало в свое время. Мне продолжать рыться в своих любимых репликах или мы уже пойдем отыщем местечко поукромнее и попробуем что-то более материальное? Признаться, хоть с тобой и безумно весело болтать о пустяках, но я предпочел бы насладиться тобой физически.       — И это, конечно, правда, — Даргу терпеливо вздохнул. — Иногда, мне хочется тебя просто прибить, Астарион.       Эльф шагнул ближе, заглянул Даргу в глаза — ледяные и колючие сейчас.       — О, у тебя снова настроение: «брызги крови будут чудесно смотреться на твоих белокурых локонах»?       — Нет, у меня настроение тебя просто прибить. Без изысков.       Даргу определенно был недоволен. Даже зол. И именно такого Даргу Астарион предпочитал видеть. Человек в гневе открыт, уязвим и в нем проще увидеть истинные мотивы и чувства. Тогда как ласка всегда коварна и непредсказуема. Тем более, что гнев очень легко превратить в страсть. Сильные чувства безопаснее, понятнее и, наверное, где-то даже приятнее.       — Так мы пойдем, или твое желание прибить меня так и не найдет выхода? — Астарион насмешливо ухмылялся, рассчитывая раздразнить Даргу еще больше.       И его расчет, конечно, оправдался. Даргу резко развернулся, схватил скатанное одеяло и буркнул:       — Пошли.       Он бросил одеяло на каменные плиты между двух полурассыпавшихся упавших колонн. Встал с независимым видом, засунув большие пальцы за край ремня — любимая поза: «не цепляй меня, а то будет хуже». Тем лучше.       — Значит хочешь насладиться мной? — сквозь зубы процедил Даргу. — Просто потому, что тебе так захотелось, а вовсе не потому, что мы пришибли для тебя Юргира. Ну так валяй, я весь твой. Покажи как ты меня хочешь.       Когда необходимо, вампир может быть стремительным, как росчерк молнии. Глаз человека не способен уследить за рывком из теней — для него перемещение вампира кажется почти мгновенным. Миг и холодная белая рука сжимает горло, кроваво-красные глаза не мигая погружаются во взгляд жертвы, верхняя губа приподнимается, обнажая острые блестящие клыки.       — Не смей так говорить со мной, — прошептал Астарион, глядя прямо в распахнутые глаза Даргу. — Никогда. Думаешь, я решил снова заплатить тебе за услуги? Как ты там говорил: «своей задницей»? Ошибаешься, любовь моя. Платить будешь ты. За право делить со мной страсть. Так, как мне будет угодно. И когда угодно.       Глаза цвета весеннего льда раскалывались мельчайшими осколками, затягивались темной водой, теплели. Таяли.       Астарион сжал пальцы сильнее, ловя толчки крови под тонкой кожей.       — Ты меня понял, милый? Если да, то кивни, говорить сейчас я тебе не советую.       Даргу чуть дернул подбородком, что Астарион расценил как кивок. Эльф, не разжимая пальцев заставил его приподнять голову выше и сказал, едва ли не касаясь губами губ Даргу:       — Знаешь сколько раз мне приходилось слышать эту фразу — покажи, как ты хочешь меня? И я показывал. Я знаю сотню способов показать это и сделать так, чтобы мне поверили. И ты бы поверил, если бы я хотел тебе «показать». А сейчас я просто хочу взять от тебя то, что ты можешь мне дать. И ты будешь давать, причем с радостью — не так ли?       На миг в глазах вспыхнуло раздражение, но почти сразу Даргу покорно опустил веки. Тело под руками Астариона чуть подрагивало. Напряженное, оно все равно было готово смириться раньше, чем мятежный разум.       Астарион приник к его губам, захватил зубами нижнюю и прокусил ее, наслаждаясь вкусом крови и стоном Даргу. Ослабил хватку руки, позволяя вырваться, ускользнуть, но Даргу только подался ближе, прижимаясь всем телом.       Эльф вобрал совсем немного крови из прокушенной губы, отстранился и коротко приказал:       — Раздевайся.       Даргу молча принялся стягивать одежду. Его взгляд застыл на лице Астариона и во взгляде было только разгорающееся желание. Ни былого гнева, ни возмущения. Как будто он был заколдован вампирскими чарами. Это льстило. Это восхищало. Это заставляло желать большего.       — На колени.       Астарион смотрел сверху вниз, как неуловимо меняется лицо Даргу. Глаза по-прежнему прикованы к нему, губы тронуты легкой, чуть нервной улыбкой, выражение едва ли можно назвать спокойным, скорее оно блаженно-отрешенное. Как у одурманенной жертвы на алтаре культистов. Сухощавое тело напряжено, мышцы подрагивают — дивное зрелище. Едва заметный поворот головы, и вот уже услужливо подставлена шея под вожделенный укус.       — Ну уж нет, мой дорогой вспыльчивый друг, — Астарион усмехнулся. — Я еще заставлю тебя умолять об укусе.       Он зашел Даргу за спину, положил руки ему на шею, огладил плечи. Запустил пальцы во взъерошенные пряди на затылке, чуть потянул назад. Даргу охотно подался, потерся телом о пах эльфа, прошипел что-то невнятное.       — Поднимись. Но не поворачивайся.       Новый приказ был выполнен так же быстро, как и предыдущий. Астарион обхватил руками тело Даргу сзади, прошелся ладонями по груди, царапнул ногтями соски, одной рукой скользнул ниже, обхватывая напрягшийся член. Легонько прикусил кожу на загривке.       — Сильнее, — выдохнул Даргу.       — Это приказ? — промурлыкал Астарион, разжав зубы.       — Пожалуйста…       — Мне нравится, когда ты просишь, милый. Но это ведь совершенно не значит, что я должен тебя слушать?       Он подтолкнул Даргу вперед к останкам колонны. Заставил опереться о нее руками, коленом растолкал ноги широко в стороны.       — Стой так, моя радость. И не вздумай менять позы.       Даргу коротко рыкнул. Видимо, это было согласие. Астарион отошел, поднял с пола тяжелый ремень Даргу из прошитой жесткой кожи. Не торопясь отстегнул ножны. Хлестнул по собственной ладони — лучше бы плеть, но и это сойдет. Приметил, как дернулись плечи Даргу, когда он услышал звук.       Он не щадил. Ремень ложился на спину ровно, наискось с обеих сторон. Сверху вниз, и заново, перекрывая пламенеющие следы новыми. Даргу только подергивался и едва слышно стонал. Поскребывал скрюченными пальцами по камню, упирался лбом в колонну. Принимал.       Ахнул чуть ли не восторженно, когда Астарион отбросил ремень и прижался всем телом сзади, царапая застежками дублета поврежденную плоть.       — Я предпочел бы кнут, — эльф прошептал ему в ухо. — Длинный, с узким жалом. А ты?       — Да… — всхлипнул Даргу. — Да. Пожалуйста…       — Что?       — Укуси…       Астарион рассмеялся и провел языком по шее Даргу, от спины к затылку. Поднес руку к его губам и велел уже резким и громким голосом:       — Оближи.       Даргу вздрогнул, вобрал ртом пальцы эльфа. Облизывал, прикусывал, торопясь и давясь.       Астарион вошел двумя пальцами резко, сразу, намеренно причиняя боль. Другой рукой сжимал каменный член, ласкал медленно, на контрасте нежно и плавно. И покрывал заднюю сторону шеи Даргу быстрыми, короткими укусами, не позволяя себе увлечься. С каждым разом запускал клыки все глубже, надрывая кожу, слизывая языком первые струйки крови.       — Хочу тебя, — простонал Даргу, подаваясь назад, на безжалостные пальцы.       — Нет, — Астарион медленно зализывал очередной укус. — Не заслужил. Мои руки и мои клыки — все, что ты сегодня получишь.       Даргу пробормотал что-то возмущенное и снова уткнулся лбом в камень.       Когда его тело вдруг вытянулось струной, а ноги задрожали крупной дрожью, Астарион безошибочно точно ударил клыками по вене и приник к ней жадно, как в первый раз. Глотая горячую кровь и принимая в свою ладонь семя Даргу, он думал о том, что в следующий раз возьмет его вот так же, сзади. Грубо, жестоко. И единственно правильно.       — Ты ведь нарочно злишь меня? — спросил Даргу.       Они сидели спина к спине. И это тоже было как-то правильно. Гораздо нужнее сейчас, чем если бы обнимались на разостланном одеяле. Не видеть лиц, не смотреть в глаза, и можно говорить все, что вздумается.       — Кто знает, любовь моя, — Астарион улыбался, глядя в сгущающуюся тьму провала прямо напротив его глаз. Всматриваться в тьму — похоже это стало его основным увлечением.       — Я знаю, — ворчливо сказал Даргу. — Нарочно. А зачем?       — Ты уверен, что хочешь знать ответ?       — Не уверен, но ответь.       Астарион хмыкнул, подумал немного и нехотя проговорил:       — Хочу узнать как далеко я могу зайти с тобой. Без риска получить кол в сердце.       — Далеко, Астарион. Очень далеко. И… спасибо.       — За что это?       — За откровенность. А ремень твой — ерунда какая-то. Лучше бы нож взял.       Астарион повернул голову, потом развернулся весь, заставил Даргу тоже сесть к себе лицом.       — Ремень был твой, — отчеканил он холодно, потом все-таки добавил. — Но да, ерунда. Куплю плеть, как доберемся до торговцев. Придется правда как-то объяснять остальным зачем нам это в походном скарбе… Ну, свалю на тебя.       Даргу откровенно скалил зубы в довольной ухмылке. Астарион возмущенно закатил глаза, потом взял его лицо в ладони и поцеловал требовательно и жестко. С недавних пор ему даже понравилось целоваться. Видимо, оттого, что он делал это только тогда, когда хотел сам. У поцелуя Даргу был вкус покорности.       Искомая реликвия оказалась аасимаркой, дочерью самой богини Селунэ. И источником бессмертия Кетерика Торма. Оказавшись перед выбором освободить или уничтожить ее, Даргу принял странное, на взгляд Астариона решение — предоставил право решать Шедоухарт. Жрица-шаритка, одержимая верой и прошедшая испытание своей богини, должна была исполнить требование Шар и прикончить Деву Эйлин — так звали живую реликвию. Но Шедоухарт отчего-то колебалась. Вертела в руках копье Ночи, заглядывала в лицо Даргу, словно искала там ответ… или приказ. И в который раз Астарион поразился насколько они все стали зависимы от этого странного парня. По мнению эльфа выбор тут и вовсе не стоял. У Шедоухарт была мечта — стать темным юстициаром Шар, у них всех была цель — прикончить Торма, а стало быть убийство Песни Ночи было вполне оправдано. Но вместо того, чтобы вонзить копье в Эйлин, Шедоухарт медлила, а Даргу молча ожидал ее решения. Почему? Ему достаточно было просто приказать. Но он стоял с равнодушным лицом и даже не смотрел в сторону жрицы.       Шедоухарт оказалась слаба. Копье полетело в бездну, а сама жрица чуть не рыдала от бессилия и страха перед гневом своей богини. Что помешало ей исполнить волю Шар и получить силу и власть? Астарион презрительно поморщился. Слабость, в каком бы виде она не существовала, заслуживает только презрения. В этом мире ей нет места. Слабый всегда обречен жить под чужой волей.       — Встретимся у Лунных башен, — сказала Дева Эйлин напоследок. — Прикончим Торма вместе.       И на том спасибо. Ладно хоть не отправила сражаться в одиночку.       Передохнуть ночь в «Последнем свете» и на рассвете отправиться штурмовать Лунные башни вместе с арфистами Джахейры. Что может быть прелестнее после того, как зачищал древний храм от нежити, ортона, Бальтазара? Только визит дьявола накануне штурма. Чтобы уж точно выбросить из головы надежду отдохнуть. Все эти мысли мелькали в голове у Астариона, когда он слушал насмешливую речь Рафаила.       — Что ж, вампирчик, — сказал дьявол, явившись вскоре после того, как они прибыли в таверну. — Я пришел сдержать обещание и рассказать тебе о рунах, что вырезал на тебе Касадор Зарр. Надо сказать, что он весьма предприимчив — твой хозяин. Я удивлен и восхищен.       — Бывший хозяин, — буркнул Астарион.       — О, я не был бы столь поспешен в выводах. Но, впрочем, это неважно. Итак, руны на твоей спине — это часть инфернального контракта, который лорд Зарр заключил с архидьяволом Мефистофелем. Другие его части находятся на спинах еще шестерых избранных отродий. Таким образом, для того, чтобы сделка вступила в силу, Касадору не хватает только одной незначительной детали — тебя, мой клыкастый друг.       Астарион ощутил, как под ногами дрогнула вроде бы твердая земля.       — Что за контракт? — спросил Даргу, заметив, что эльф попросту оцепенел.       Рафаил улыбнулся, прикрыл глаза.       — А вот это самое интересное, — он, казалось, наслаждался моментом от души. — В контракте сказано, что лорд Зарр заключает сделку и взамен получает от Мефистофеля сведения о ритуале Нечестивого вознесения. Слыхал о таком, Астарион?       Астарион мотнул головой.       — Тогда охотно расскажу тебе. Обряд этот крайне мерзок, даже по меркам Преисподних. И до нынешнего времени никто не проводил его. Для его отправления необходимо принести в жертву семь тысяч душ и семерых избранных отродий. Каков масштаб, а? И после завершения ритуала вознесенный вампир получит многократный рост своих сил и приятное дополнение в виде полного избавления от вампирских проклятий и ограничений. То есть, — Рафаил помедлил и со вкусом продолжил. — Он не будет бояться солнечного света, проточной воды, сможет заходить в дома без приглашения и более того, вновь сумеет наслаждаться всеми радостями жизни — вкусом изысканных вин, сможет испытывать плотскую страсть в полной мере. Вампир-асцендент — существо высшего порядка. Бессмертный и избавленный от всех запретов. И, мой бесценный вампирчик, теперь ты осознаешь насколько дорог своему господину? И как, вероятно, сейчас страдает лорд Зарр оттого, что часть его контракта бегает по землям Фаэруна в поисках приключений. Моя часть сделки выполнена, и с этим я покину вас. До встречи.       С этими словами Рафаил растворился в снопе огненных искр.       — Это ж надо столько жить и остаться таким выпендрежником, — вздохнул Даргу. — Астарион!       Эльф обернулся, невидяще посмотрел на него и отступил назад.       — Я… Мне нужно проветриться, — выдавил он с трудом, рванул на себя тяжелую дверь, мечтая только о том, чтобы оказаться где-то, где не будет совсем никого.       Касадор найдет его. Это лишь вопрос времени. Найдет и принесет в жертву в своем ритуале. И остается только молиться, чтобы он это сделал сразу.