На свету

      От проклятых теней таверну отделял купол, сотканный заклинаниями Изобель. Все-таки хорошо, что Даргу не убил Лунную деву. Иначе не удалось бы сейчас сидеть на заднем дворе и не думать хотя бы о том, что в любой момент темное проклятье начнет высасывать из тебя силы.       Которых и так почти не осталось.       Осознание того, что Касадор сделает все, чтобы разыскать его, придавило Астариона похлеще всех бед и переживаний до этого. Одно дело думать, что лорд просто злится из-за потери любимой игрушки, другое — понимать свою вполне практическую ценность для хозяина. Только сбежавший эльф отделял сейчас Касадора Зарра от обретения им абсолютного могущества и жизни, о которой мечтает даже повелитель вампиров.       Что ж… Наутро запланирован штурм Лунных башен, и есть еще надежда просто подохнуть там в бою. Так будет, по крайней мере, менее страшно и гадко. Попасть вновь в руки Касадора и выкупить свой жизнью его дальнейшее возвышение — паскуднее участь и придумать сложно. Даже при наличии богатой и очень нездоровой фантазии.       Астарион раз за разом прокручивал в голове все возможные варианты, но нужный так и не находился. Да и был ли он вообще — вариант избежать такого конца? Тупое отчаяние ржавой пилой кромсало его разум и душу, и, как Астарион не силился, не мог собрать эти окровавленные ошметки во что-то целое. Хотелось просто выть от ужаса и беспросветности, забиться в самую темную дыру и никогда не выходить оттуда. Впору начать сожалеть, что Даргу не прибил его тогда, во сне. Страх, от которого он если не избавился, то по крайней мере сумел загнать глубоко в самый темный угол сознания, снова ожил и вцепился острыми клыками в горло.       Астарион недовольно поморщился, когда Даргу все-таки явился нарушить его одиночество. Эльфу совершенно не хотелось сейчас не то что разговаривать, но и видеть его. А главное — не хотелось показать насколько он сам сейчас напуган и раздражен.       Но Даргу просто сел рядом. Молча. Привалился спиной и затылком к стене, прикрыл глаза. Плечом Астарион чувствовал тепло его тела. И это странным образом успокаивало.       — Почему ты не помог Шедоухарт сделать выбор в храме Шар? — спустя какое-то время, Астарион заговорил сам.       Даргу, не открывая глаз, ответил скучным голосом:       — Я считаю, что каждый должен делать такой выбор сам, — он приоткрыл один глаз и, подумав, добавил, — Наверное, даже любой выбор, если речь идет о дальнейшей судьбе. Я не хочу никак влиять на это. И не хотел бы, чтобы влияли на меня. А ты?       — Мой выбор немного стоит, — с горечью усмехнулся Астарион. — Ты же слышал Рафаила. Теперь мы знаем, что стоит за моими шрамами.       Даргу пожал плечами.       — И что? Что это меняет?       — Да все это меняет! — воскликнул Астарион. — Одно дело думать, что Касадор просто бесится, потеряв игрушку, другое… Ну, в общем, нет у меня никакого выбора. Только прятаться, пока не поймают.       — Да? — Даргу был возмутительно, вызывающе спокоен. — Я так не думаю.       — Какое изумительное хладнокровие, — ядовито улыбнулся Астарион. — Рад бы был я обладать хотя бы его долей в сложившейся ситуации. Касадор рано или поздно найдет и прикончит меня, и совершенно неважно, думаешь ты так или нет.       — Это твой выбор? — Даргу вздохнул. — Бегать всю оставшуюся жизнь? Так какая тогда разница по какой причине?       Астарион возмущенно зашипел, вскочил на ноги и встал перед невозмутимым Даргу, который по-прежнему даже не открывал глаз.       — А что ты мне предлагаешь? Пойти на штурм дворца Зарра и прикончить Касадора? Только это могло бы освободить меня, но с таким же успехом я могу прямо сейчас пойти и утопиться вот в этой реке!       Светлые глаза, наконец, распахнулись. Даргу смотрел на Астариона испытующе, с легкой насмешкой и молчал.       — Ты… — Астарион судорожно сглотнул. — Ты действительно предлагаешь убить Касадора?       Он растерянно искал подтверждение в глазах Даргу. Цеплялся за его взгляд, словно если найдет там что-то такое… все тут же изменится. Это было глупо, невероятно глупо. Безнадежно, немыслимо и…       — Угу, — сказал Даргу.       Астарион снова опустился рядом с ним. Смотрел на его четкий профиль, чуть изогнутые в улыбке губы и думал о том, что хотел бы сейчас больше — продолжать разговор или прикончить Даргу на месте.       — Но это безумие. Абсолютное безумие. Касадор — истинный вампир, он силен…       — Угу, — повторил Даргу. — Ты так и так рискуешь жизнью. Вот тебе и решение — сдохнуть на ритуале или же попытаться убить своего лорда. Так что выбирай.       Астарион оглушенно молчал. Сколько раз он мечтал о том, как убьет Касадора, представлял его смерть в десятках, сотнях сладостных видений. Но даже и надеяться не смел, что они вдруг обретут возможность воплотиться. Отродье не способно причинить вред своему создателю, если только каким-то чудом не избавится от его власти.       Например, при помощи иллитидского паразита в голове.       — Я не мог убить Касадора пока он управлял мной, — прошептал Астарион. — Но теперь запрет снят, и если предположить… Ты должен мне помочь, Даргу!       Последние слова он почти выкрикнул.       — Ну, если должен, — Даргу усмехнулся. — Тогда конечно. Раз ты так решил.       Астарион нетерпеливо отмахнулся. И от его слов, и от явной насмешки. Внутри оживало совсем новое чувство — странное, непривычно горячее, острое. Надежда. Сейчас он был способен слышать только ее пока еще слабый голос и видеть смутные очертания. Легкий призрак возможного будущего.       — Да! Я решил. Я хочу, чтобы он сдох! Хочу лишить его всего, что он имел и планирует иметь, хочу отобрать у него все, включая его проклятую жизнь! Если бы я еще мог забрать его силу… власть. Ритуал. Двести лет отборного дерьма, в котором я барахтался — неужто я не могу теперь, когда появился малейший шанс… Я избавлюсь от Касадора, даже если мне придется превратить его дворец в развалины! Даже если придется зубами разорвать на куски всех, кто встанет на пути!       Он говорил в пустоту, лихорадочно озираясь, словно кто-то еще мог услышать и поддержать. И даже не заметил, когда Даргу успел ускользнуть в таверну.       Тьму прогонял только свет одинокой, почти оплывшей свечи. Астарион покрывал короткими быстрыми поцелуями плечи и руки Даргу, в постель которого совершенно бесцеремонно забрался на исходе ночи. Парень старательно жмурился, делая вид, что вовсе не проснулся, позволяя эльфу выражать свою… благодарность? Возбуждение от открывшихся возможностей? Признательность?       Астарион и сам не знал названия тому, что вело его сейчас. Да и неважно. Важно то, что этот невозможный человек сделал за короткое время для Астариона гораздо больше, чем все остальные вместе взятые за двести лет. И готов был сделать еще больше. И пусть он трижды безумен, но если его безумство позволяет ему…       — Возьми кровь, — прошептал Даргу. — Нынче нам потребуются все силы.       — Возьму, — пробурчал ему Астарион в ямку над ключицей. — Чуть позже, если позволишь.       Даргу негромко фыркнул, легонько сжал зубами острое ухо и обхватил Астариона руками, прижимая к себе еще теснее. В крепком захвате сильных рук эльф ощущал сейчас надежное подтверждение тому, что Даргу готов оберегать и помогать. Неожиданно, но этим рукам Астарион верил больше, чем словам. Руки пленяли не для того, чтобы связать и подчинить, не для того, чтобы потешить плоть — они успокаивали и обещали защиту. И, несмотря на то, что Даргу был уже изрядно возбужден, сейчас руки не стремились жадно скользить по телу, требовать, ласкать и терзать. Это было просто объятие. Которое таким и останется, подчиняясь только желанию и воле самого Астариона.       Нет ничего слаще власти, переданной добровольно.       Даргу повел свой отряд тайными ходами, оставив Джахейру с ее арфистами штурмовать Лунные башни. Себе же он поставил задачу проникнуть в крепость Абсолют с тыла и уничтожить магов и некромитов, которые играючи сдерживали натиск нападающих при помощи сильнейших заклинаний. И уже потом разобраться с Кетериком Тормом.       — Мне плевать на этих культистов, — заявил он Джахейре перед началом штурма. — Моя цель — Торм.       Даргу никому не стал пояснять своего стремления во что бы то ни стало уничтожить темного генерала, сказал только, что так ему нашептал проводник из снов. Последнее время он, по мнению Астариона, слишком сблизился с этой загадочной сущностью и выстраивал дальнейшие планы исключительно под руководством того, кого называл Хранителем. Астарион предпочитал не думать об этом, хотя нет-нет а испытывал нечто вроде ревности. Но так или иначе, пока все советы Хранителя были им на руку. Да и чутью Даргу он уже научился доверять почти вслепую. Наверное и остальные думали так же, охотно предоставив вожаку вести их вперед.       Но было и что-то еще. Даргу явно знал больше, чем говорил. Возможно его Хранитель открывал ему больше тайн, возможно его собственное прошлое понемногу вспоминалось. А вот что было в этом прошлом? Во всяком случае, идеей убить Торма любой ценой Даргу был просто одержим.       И когда они уже прорвались на самый верх башен, с боем пробились к последним дверям, отделяющих их от генерала Абсолют и оказались с ним лицом к лицу, Астарион сразу понял, что если сам Даргу ничего не помнит, то Кетерик Торм прекрасно знает того, кто пришел забрать его жизнь. Жаль только на разговоры времени не полагалось.       — Твое время прошло! — рявкнул Торм, отшвыривая от себя Даргу силовым заклятием.       А дальше было уже не до выяснения чего-либо. На генерала налетела Дева Эйлин со своим сияющим мечом, с боков теснили поднятые некромиты, гремели заклинания Гейла и сверкали магические щиты Шедоухарт.       Бой был тяжел. Кетерик Торм сбежал через иллитидский провал, который расцвел прямо на смотровой площадке башни уродливым цветком из искореженной плоти.       — Надо идти за ним, — сказал Даргу, разглядывая пульсирующие стенки уходящего вниз тоннеля. — Хранитель говорит, что там мы найдем Старший Мозг. Гейл прикрыл глаза и глухо сказал:       — Если что — я готов.       Волшебник положил ладонь на грудь, где скрывалась нетерийская сфера, способная уничтожить и Абсолют и всех, кто находится рядом.       Даргу покосился на него, но промолчал. Они оба определенно обсуждали такую возможность, вот только результаты этого разговора не удосужились никому передать. С языка просились едкие слова, но Астарион сдержал себя. Отчего-то не верилось, что Даргу примет такое решение, а показать себя сейчас трусом было бы неблагоразумно. Хотя конечно, перспектива взорваться пусть даже и вместе с Мозгом, не может не пугать.       — Надо — значит пошли, — сказал Астарион ворчливо. — В какое только дерьмо лезть не приходилось… А я думал, что меня уже мало чем удивить можно.       Он пнул носком сапога покрытую багровой слизью кромку провала, поморщился и оглянулся на остальных:       — Ну? Кто первый? Даргу, ты мне будешь должен новый костюм.       — Ага, — неожиданно воодушевленно отозвался тот. — Самый дорогой, который найдем у торговцев.       — Или снимем с трупа, — сладким голосом поддержала его Шедоухарт.       — Но выбирать будущий труп буду я, — важно сказал Астарион. — А то напутаете с размером…       — Вот же идиоты, — хохотнула Карлах и первая прыгнула вниз.       Внизу под Лунными башнями находилась колония свежевателей разума. Как только Астарион увидел эти затянутые мембранами двери, покрытый лужицами липкой гадости полы, на него сразу же нахлынули воспоминания о пребывании на корабле иллитидов. Странно, но до этого память услужливо прятала эти подробности. Колония была брошена, но или еще не совсем, или же недавно. Множество вскрытых капсул, разбросанные в беспорядке инструменты, о назначении которых Астарион даже не хотел догадываться, пустые емкости из-под питательной жидкости. Именно здесь иллитиды вживляли свои личинки в пойманных ими носителей. Возможно, что и ему тоже.       Даргу шел вперед, раздувая ноздри, принюхиваясь. Губы его были плотно сжаты, глаза широко распахнуты — он как будто был в гневе. Минуя яму с гниющими останками людей и нелюдей, Даргу вдруг замер, оглядываясь.       — Что такое? — Астарион подошел сзади и коснулся его плеча. — Ты… что-то почуял?       Даргу, не оборачиваясь, процедил сквозь зубы:       — Слышу. Голоса. И еще я помню… Помню это все. Вот эту вот яму, и капсулы, и боль… — он запустил пальцы в волосы, глухо застонал. — Я помню, как умирал тут. Кто-то вытащил меня. Но я не помню, кто и зачем меня сюда бросил!       Он вдруг сорвался на крик. На короткий миг его лицо перекосила жуткая гримаса, глаза стали почти белыми. Даргу сделал несколько шагов в сторону.       — Сюда, — сказал он, указывая на неприметное ответвление тоннелей.       Он почти бежал по узкому, извивающемуся проходу. Безошибочно, повинуясь то ли чутью, то ли памяти, сворачивал в другие ответвления, пока, наконец, не остановился перед грязно-серой мембранной дверью. Шагнул внутрь, на ходу вытаскивая кинжалы.       Астарион скользнул в тень за его спиной — прикрыть при надобности. Сзади он слышал свист вытягиваемого из ножен клинка Уилла и чувствовал волны магической энергии Гейла. Все были готовы сражаться с… с чем бы то ни было. Раз уж Даргу привел их сюда. В этой слаженности было что-то правильное. Непривычное, но верное. Смешно… Он никогда не чувствовал себя частью какого либо общества, но тут, после всего, что пришлось пройти вместе, внезапно ощутил что-то похожее на единение. Соратники Астариона могли ругаться, скандалить или просто доставать друг друга ядовитыми репликами, осуждать, не соглашаться. Но когда приходило время сражаться, забывалось все. И во многом это была заслуга Даргу. За короткое время ему удалось сплотить разношерстную компанию в воистину смертоносный и эффективный отряд. Из них. Таких разных, с искореженными судьбами, мутным прошлым и совершенно туманным будущим. Где каждый шел к своей цели и одновременно к общей.       — Клянусь Владыкой Костей, — воскликнула выступившая навстречу неожиданным гостям женщина с изуродованным шрамами лицом. — Это ты! Вот уж не думала увидеть тебя вновь. Я надеялась, что ты достанешься мне, но тебя куда-то отправили.       Она смотрела на Даргу с жадным вниманием, но одновременно чуть растерянно. Он в свою очередь смотрел на нее, сжимая рукояти кинжалов до побелевших костяшек.       — Я не знаю о чем ты говоришь, но сейчас ты мне все расскажешь, — глухо сказал Даргу.       Женщина отшатнулась.       — Надо же — ты говоришь и в сознании… Удивительно. Я только сейчас поняла, как мне не хватало тебя и твоего голоса. Умоляющего меня прекратить. Твоих попыток разбить себе голову о стенки капсулы, в попытках освободиться.       Даргу шумно выдохнул через нос.       — Кто ты?       — Мое имя — Кресса, — женщина жутковато улыбнулась. — Это я нашла тебя в яме для отбросов — ты не помнишь? Избитого, в крови. Спустя, видимо, пару часов, после того как тебе подсадили личинку. Я привела тебя в порядок и поместила в колыбель. Надеялась, что смогу и дальше изучать тебя. Но ты потребовался тем, кто выше…       — Кому? — прорычал Даргу. — Говори!       Кресса мечтательно улыбалась, и, казалось, совсем не слушала.       — Мне так нравилось раз за разом погружать лезвие в твою плоть, вытягивать из тебя внутренности и смотреть как быстро ты восстанавливаешься. Твой паразит уникален, эти эксперименты дали мне возможность так много узнать. С другими было иначе, они были безвольны. Слабы. Но ты, ты был так силен, так непокорен.       Астарион, затаившись, слушал эти безумные речи и почти дрожал от нахлынувших воспоминаний. Когда-то такой же безумный экспериментатор Касадор тянул жилы и из него. Значит, Даргу пришлось тоже пережить подобное? Это многое объясняет, даже если он ничего не помнит.       — Кто отправил меня сюда? — Даргу шагнул вперед.       — Я не знаю, милый, — Кресса покачала головой. — Должно быть, тот, кто сильно тебя не любит. Но это совсем неважно сейчас. Ты нашел дорогу обратно и я смогу продолжить начатое.       Блеснуло лезвие острейшего кинжала — один удар, второй наискось, и труп женщины осел у его ног. Так же быстро расправились с остальными несколькими служителями, или кто они тут были.       Даргу огляделся напоследок, задержал взгляд на искореженной капсуле со следами старых кровавых потеков и сказал неожиданно тихо и спокойно. Не обращаясь ни к кому.       — И кто же меня так не любит, а? Надо будет разыскать его.       Дальше шли уже повинуясь зову Старшего Мозга, чье присутствие становилось все ощутимее по мере продвижения вглубь колонии. Голоса шептали в голове, соединялись с личинкой и направляли. Не первый раз Астарион испытывал влияние Абсолют на разум, но здесь оно давило сильнее, чем раньше.       И то ли из-за дурмана чужого вмешательства, то ли от какого-то совершенно ненормального азарта сам бой с Тормом запомнился ему плохо. В памяти всплывали какие-то обрывки — три фигуры — Торм и двое незнакомцев. Плененный герцог, сияние магического ритуала. Жаркий и короткий спор Гейла с Даргу, где Даргу запретил — именно запретил волшебнику — взрывать нетерийскую сферу. И крики, и взрывы магии Торма и Гейла, и появление аватара самого Миркула — Владыки Костей.       И было отчего-то совсем не страшно умирать. Глаза застилала кровавая пелена, ножи взлетали и опускались. Почти машинально, почти неосознанно.       А потом все закончилось. И навалилось полное безразличие. Пустым взглядом Астарион смотрел, как Даргу выдирает из доспехов мертвого Торма сияющий камень. Слушал и не мог понять смысла исполненных восторга воплей Гейла про какую-то корону. Всего две вещи он сумел понять очень четко и ясно — нужно найти еще два таких камня, забрать их у владельцев — так можно победить Абсолют. И главное — их путь теперь уж точно лежит во Врата Балдура.       Там, где его дожидается с нетерпением Касадор Зарр.       — Что за корона? — спросил Астарион, когда тишина стала уже почти неприлично тревожной.       Даргу лежал на спине, закинув руки за голову и молчал. Молчал всю дорогу назад, молчал, когда пришли в «Последний свет», чтобы отдохнуть перед тем, как начать поход во Врата Балдура. Молчал, даже когда Астарион пошел за ним в комнату и улегся рядом.       — Какая-то цацка, с помощью которой управляют Старшим Мозгом, — равнодушно отозвался Даргу. — У Гейла спроси, он лучше расскажет.       — Даргу, — Астарион оперся на локоть и заглянул ему в лицо.       — Что?       — Ты молчишь слишком долго — мне стоит начинать беспокоиться?       Даргу вздохнул.       — Тебе — нет.       Когда он хотел, то мог быть совершенно невыносимым. Астарион с трудом подавил раздражение. Привычный, знакомый ему Даргу снова поменялся, и вот такой он был совсем непонятен и вызывал тревогу.       — Может быть, ты все-таки…       — Астарион, — Даргу выдавил что-то похожее на улыбку. — Лучше если ты сейчас уйдешь.       Астарион сел на кровати, взъерошил волосы и холодно ответил:       — Вот еще. Кто ты такой, чтобы решать, когда мне уходить?       — Что? — впервые за все это время голос Даргу ожил. — Что ты сказал?       — Я сказал — вот еще, — так же, сохраняя лед в голосе, повторил эльф. — Я никуда не уйду. Можешь попробовать вытолкать меня за дверь, если хочешь.       — Хочу, но у меня нет сил, — Даргу прикрыл глаза. — Ты ведь не отцепишься, да?       — Не отцеплюсь.       — Почему?       — Хочу знать, как лучше подготовиться к тому, что ты задумал.       — А я задумал?       — Определенно, — Астарион провел пальцами по линии профиля Даргу, задержался на губах, обвел подбородок и положил ладонь ему на грудь, где размеренно стучало сердце. — И я хочу, чтобы ты уяснил — что бы ты не задумал, я помогу тебе.       — Вот как? — Даргу накрыл его ладонь своей, с силой стиснул пальцы. — Даже с учетом того, что я сам с трудом представляю, что я там такого задумал?       — Особенно с учетом этого. Ты хочешь мести, так? Тем, кто отправил тебя в эту мозгоедскую колонию. Тебе нужно узнать кто это сделал, разыскать их. А я могу помочь тебе в этом. За долгое время жизни у Касадора у меня образовалось множество полезных связей во всех злачных местах Врат Балдура. Мы перевернем этот город с ног на голову, обещаю.       Даргу задумался. Перебирал пальцы Астариона и смотрел в потолок. Потом как-то неуверенно улыбнулся и сказал:       — Почему ты перестал быть похож на себя?       — О, у меня множество секретов и масок для перевоплощения, моя суровая любовь, — жеманно протянул Астарион и добавил уже хлестко и сухо. — Теперь похож?       — Ага, — Даргу ухмыльнулся. — Так привычнее.       — Все для тебя, моя радость.       Астарион провел рукой ниже, задержал ладонь над кромкой ремня, потом пробежался пальцами по гульфику, сминая ткань.       — Не сейчас, — выдохнул Даргу.       — Заткнись, — Астарион сжал пальцы достаточно сильно, чтобы Даргу охнул от внезапной боли. — Я решаю — когда.       Он принялся расстегивать на нем рубашку одной рукой, другой продолжая сжимать твердеющий член. Не давал возможности возражать и дергаться, то усиливая, то ослабляя хватку пальцев. Отпустил только для того, чтобы расстегнуть ремень.       — Зад приподними.       Стянул штаны до колен, вернул руку на мошонку и сжал еще крепче. Следил за темнеющим взглядом. Молча. Ловил все оттенки зарождающегося желания, хотел стереть пустоту, что вздумала поселиться там. Глаз отводить не давал, усиливая давление при попытках.       — Смотри прямо на меня, — велел жестко. — Ты придумал, что можешь сам все решать?       Первая пощечина легла смазанно, вторая — хлестко и звонко.       — Не смей закрывать глаза! — Астарион царапнул ногтем головку. — Решил что ты один? Не хочешь подарить мне возможность разделить с тобой сладость мести? Желаешь наслаждаться этим в одиночку? Как же ты жаден, мой дорогой.       Даргу зашипел сквозь зубы, толкнулся в руку эльфа. Астарион улыбнулся, с чувством отвесил еще пару пощечин.       — Мы вместе найдем твоих врагов и выпотрошим их. Вместе — понял меня? Медленно, с удовольствием. Заставим ответить за каждый миг боли, что ты испытал, за каждое мгновение отчаяния.       Кому он говорил сейчас? Ему или же себе самому? Смешалось, проникло в самое нутро, проросло соединяющими общими нитями. Желания плоти давно уже были для Астариона пустыми, полумертвыми, смазанными. Но Даргу будил иные — те, к которым стремился дух. Острые, волнующие своей болезненной искалеченностью. И они, пусть и ненадолго, заставляли забыть о том, чего Астарион был лишен при обращении. Так можно чувствовать остроту приправ, даже если не способен ощутить вкус пищи.       Взгляд Даргу уже уплывал. Он коротко постанывал, когда безжалостные пальцы эльфа терзали нежную плоть, но не шевелился, восхитительно покорно принимая жестокие ласки и слова, что будоражили темные закоулки его сознания.       — Я выпью их досуха, если после тебя в них останется хотя бы капля крови…       — Да…       Астарион встал, вызвав протестующее рычание парня, быстро скинул одежду и вернулся, оседлав его бедра. Медленно опустился на член Даргу. Через боль, через сопротивление — и это было нужно сейчас. И по-другому было бы недостаточно.       Нечестно.       Не возмутился горячим рукам на своих бедрах, позволив направлять движения, подчинялся жесткому, стремительному ритму снизу.       Даргу рычал и в рычании слышалось имя. Снова и снова. Вскинул руку к губам, рванул зубами запястье, протянул в каком-то отчаянном жесте к лицу эльфа. Астарион перехватил эту руку, приник губами осторожно, почти ласково, принимая этот дар. Как принимал тело, принимал душу и все безумие — принимал Даргу всего. И очень хотел, чтобы Даргу это понял.       Почему это стало так важно? Да, собственно, неважно почему.