На свету

      – Энвер Горташ, – это имя Уилл почти что выплюнул.       По пути через Проклятые земли во Врата Балдура Даргу расспрашивал его о встреченных ими в колонии мозгоедов тех двоих, что вместе с ныне мертвым Тормом, управляли армиями Абсолют.       – Это еще кто такой? – мрачно спросил Даргу.       Карлах, которая только что не подпрыгивала от нервного напряжения, не выдержала.       – Самый гнусный ублюдок, которого мне доводилось встречать! – воскликнула она. – Тебе надо не Уилла расспрашивать, а меня, я тебе расскажу то, что сыну герцога и в кошмарах не снилось.       Даргу поморщился.       – Не надо про кошмары. Позже ты мне расскажешь свою историю, а пока, Уилл, я хочу знать о нем то, что может нам как-то помочь.       С прошлой ночи он если и подобрел, то не особенно. Скорее, собрался и решил заняться делом. Но за его неприступным деловым видом Астарион видел загнанную глубоко тревогу и все тот же гнев. Вот и сейчас пытал Уилла слишком сдержанно, слишком не похоже на его обычную полушутливую манеру.       – Горташ метит в эрцгерцоги, – начал с главного Уилл. – И, учитывая то, что мой отец у них в плену, вполне может и получить желанный трон. И тогда Вратам Балдура конец.       – Погоди, – Даргу потер лоб. – Но Кетерик Торм, прежде чем сдохнуть, успел отправить на Врата армии Абсолют. Городу так и так конец. Они ж с этим Горташем вроде как вместе все затеяли. Не складывается что-то.       Уилл раздраженно всплеснул руками.       – Да кто их разберет, Даргу?! Горташ – бывший контрабандист, в лорды выбился не так уж и давно. И совсем не при помощи своих заслуг перед обществом. Не слишком то он торопился помочь Торму, когда мы явились убивать его якобы союзника. Свалил вместе с этой девкой… Одно знаю, нам надо как-то выяснить у него судьбу герцога… Отца, – он запнулся и отвернулся.       – Прикончить его надо, – проворчала Карлах. – И чем быстрее, тем лучше. Один из камней у него. Как еще можно его забрать? А думать о том, чтобы вообще что-то с Горташем обсуждать – надо быть совсем полоумным. Он не только союзников, мать родную на вертеле поджарит и гостям подаст, если только ему это будет выгодно. Уж я-то знаю.       Даргу положил ладонь ей на плечо и она, тихо выругавшись, притихла.       – Надо понимать, что во Вратах Балдура помогать нам особенно никто не станет. Мы окажемся в одиночку против армий Абсолют, Горташа и еще демоны знают кого. Тут с наскоку действовать нельзя, – он бросил быстрый взгляд на недовольное лицо Карлах. – Мы разгромили Лунные башни только потому, что большая часть тормовских войск была отправлена во Врата. А что за девица с Горташем была? У которой третий камень – кто-то знает?       – Судя по виду и оружию – служительница Баала, – после недолго общего молчания сказал Гейл. – И не из простых. Вероятно, придется поискать в городе рассадник этих культистов, чтобы выйти на нее.       – Горташ поклоняется Бейну Черной Руке, Кетерик служил Миркулу, а эта, стало быть, Баалу, – задумчиво проговорил Уилл. – Трое Мертвых богов. Неспроста.       – Более того, – со значением добавил Гейл, – Торм был не просто служителем, а Избранным Миркула, скорее всего и остальные двое не простые смертные, тоже Избранные. И это значительно усложняет нам задачу.       Ага, и еще задумка убить Касадора – подумалось Астариону, и он едва сдержал невеселую усмешку. В принципе, от этого пункта их самоубийственный список неотложных дел во Вратах Балдура ничуть не станет больше или меньше безумным. На мгновение показалось, что все это настолько нелепо-грандиозно, что даже перестает пугать. Гораздо больше пугает настрой Даргу, чья неуемная энергичность куда-то пропала. А если их лидер выдохся, то тогда точно – шансов, даже призрачных, нет. Тут тогда остается ждать что случится раньше – Касадор разыщет или Старший Мозг на службу призовет. Ну или по пути прикончат бесконечные враги. В общем, с Даргу надо что-то делать. И быстро, пока не дошли до Врат Балдура.       Однако, нельзя же его пытать каждую ночь?... Или можно?       Он решительно остановил Даргу почти перед тем, как покинуть Проклятые земли. Махнул рукой остальным, чтобы шли вперед и не докучали присутствием. Долго вглядывался в вопросительный и очень усталый взгляд парня, не решаясь начать. Еще одно новое качество, которое появилось у Астариона в этом походе – нерешительность в словах. Не самое удобное, надо сказать, качество.       – Да чего ты? – не выдержал уже сам Даргу и вымученно улыбнулся. – Говори, я-то точно тебя не укушу.       – Прости, но это никуда не годится, – Астарион хмурил брови, злясь на собственную неуклюжесть в словах.       – Что именно? – голос Даргу похолодел.       – Ты весь натянут, как струна. Я переживаю за тебя. Что – опять кошмары? Голоса? Скажи уже мне!       – За меня? – из всех слов он, конечно, услышал именно эти.       – За тебя, за себя, за всех нас, – Астарион раздраженно взмахнул рукой. – Какая разница? Если угодно – за тебя чуть меньше, чем за себя, но гораздо больше, чем за всех остальных.       – Ну хоть честно, – Даргу вздохнул. – Просто… мне кажется, что память возвращается.       Астарион молчал, опасаясь спугнуть.       – И я ей не рад, – рубанул Даргу и отвернулся.       – Так, – эльф не рискнул поворачивать его голову обратно, зашел сбоку и снова заглянул в лицо. – Расскажи мне.       Даргу мрачно усмехнулся.       – С чего бы? Мне совсем не доставляет удовольствия еще и говорить об этом, достаточно того, что я об этом все время думаю.       – А тебе нужно непременно от всего получать удовольствие? Может быть, просто поделиться переживаниями с любимым соратником? Глядишь, и полегчает.       Даргу сокрушенно покачал головой.       – И где тот, безразличный ко всему, кроме собственной персоны, Астарион? Я начинаю по нему скучать.       – Сгорел в огне твоей испепеляющей страсти, – небрежно отмахнулся эльф. – Бери, что осталось. Так ты будешь говорить? И не смотри с такой надеждой в сторону наших удаляющихся товарищей! Разобьют лагерь без нас, потом догоним.       На какое-то мгновение показалось, что Даргу сейчас попросту развернется и уйдет вслед за отрядом. Во всяком случае, на его лице читалось именно это желание. И Астарион загадал, что, если он останется, то с остальным они точно справятся. Вдвоем. Открыться Даргу было наверняка еще сложнее, чем самому Астариону – это эльф понимал. Сильные люди не готовы делиться сокровенным с кем попало. Только, быть может, с самыми близкими. И станет понятно кто…       – Свяжись вот так с красавчиком-вампиром, – проворчал Даргу.       – Что? – опешил Астарион.       – Веревки ты из меня вьешь, вот что. Магия что ли какая, вампирская…       – Отродьям она недоступна, – резко ответил Астарион, но вдруг осекся, заметив, что в глазах Даргу холод начинает отступать.       Пошутить соизволил. Уже хорошо, хоть шутка и вышла так себе.       – Была бы магия, не уговаривал бы я тут тебя полдня, – сварливо сказал Астарион, едва скрывая облегчение. – Сам бы умолял, чтобы я тебя выслушал. А то чуть не пытать тебя пришлось.       – Зря.       – Что – зря?       – Зря не пришлось, – без тени улыбки сказал Даргу. – Надеюсь, еще придется.       Ну вот это уже слишком. Астарион долго с изумлением разглядывал его, потом не выдержал и расхохотался.       – Ты хочешь обыграть меня за этим столом, радость моя? Сейчас мы завалимся в ближайшие кусты, и станет не до разговоров? Ошибаешься – такие нехитрые манипуляции я изучил еще в самом начале своего пребывания у Касадора. И стал в них лучшим. Так что прекрати свои неуклюжие попытки и выкладывай все, как есть.       Даргу заметно поскучнел, но сопротивляться, видимо, ему тоже надоело.       – Я вспоминаю, – сказал он уже другим голосом. Бесцветным и глухим. – Прошлое. Началось, когда мы в эти земли пришли. В Лунных башнях началось. Смотрю на лестницы эти, на бальтазаровы гнусные покои и понимаю, что видел их уже. И не просто видел. А будто бы… Жил в башнях, что ли?       Он замолчал, беспомощно оглядываясь, как будто хотел увидеть что-то вокруг. Какие-то подсказки.       – Допустим, – Астарион осторожно подбирал слова. – Даже если и так, что тут такого? Почему тебя это так пугает?       – Не только это, – Даргу поморщился, потер лоб. – Проходили мимо таверны, в которой тот жуткий родственник Торма пытался меня споить какой-то дрянью – ты еще тогда веселился изрядно, помнишь? – вдруг как по голове стукнуло. На охоту бы сейчас, как раньше. Какая охота? Откуда такие мысли? Мне впрямь проще было бы думать, что я свихнулся, чем то, что это вот мое прошлое. А потом еще хлеще… Помнишь Шедоухарт меня лечить взялась после боя с Тенями? Заклинаниями своими?       – Ну да, помню. Ты тогда без чувств провалялся долго.       – Без чувств, – Даргу горько усмехнулся. – Чувства-то были. Я видел воспоминание. Как я, еще ребенок, убиваю своих родителей. В деталях. От способа до запаха их крови.       Его руки нервно подрагивали, он старательно отворачивал лицо, словно боялся, что Астарион увидит там что-то, чего определенно надо стыдиться.       – А потом эта Кресса в колонии иллитидов. И капсула. И яма с трупами. Тоже помню. И гнев свой помню, жажду разорвать любого, кто приблизится. А еще…, – он сделал шаг, наступая на Астариона. – Удовольствие помню. Когда разорвал кого-то. Такое удовольствие, что с ним ничто не сравнится. Блаженство, упоение…       – Я понял, – сухо сказал Астарион. – Эпитетов достаточно. Так чего ты все-таки боишься?       – Вспомнить все остальное, – так же сухо ответил Даргу. – И не вспомнить тоже боюсь.       Он вдруг улыбнулся. Кривой, какой-то издевательской, некрасивой улыбкой.       – Сдается мне, мой прекрасный вампир, ты связался с еще большим чудовищем, чем твой Касадор.       И эта улыбка, и несвойственные Даргу обороты речи, вызвали у Астариона смутные чувства, которые подозрительно напоминали… Нет, не страх. Не жалость, и не отвращение. А… сопереживание? Желание защитить это “чудовище” от него самого же. Как тогда, когда он корчился связанный после попытки убить эльфа. Но вот только сопереживать Астарион не умел. Точнее, не умел это показать так, как было нужно сейчас.       А что было нужно сейчас? Есть ли где-то руководство по правильному утешению? За долгие годы Астарион прочитал не одну сотню книг, но ни в одной из них ничего не говорилось об этом.       – Касадор как был дерьмом, так им и остался. Хоть и в памяти, – сказал он тихо. – И я творил такое, что, наверное, вполне может составить конкуренцию твоим воспоминаниям. Нет, теперь помолчи. Хочешь возразить мне, что я был не в своей воле? Но кто сказал тебе, что ты был в своей? Не понимаешь? Я просто хочу сказать, что все мы – то, что мы есть сейчас.       – Предлагаешь мне просто успокоиться мыслью, что это был не я, мной просто управляли? – хмуро спросил Даргу. – Самому поверить в это и попросту закрыть глаза? Но я по-прежнему хочу убивать, Астарион! Жажду этого.       – Ну, справедливости ради, Гнус этот твой говорил о каком-то хозяине, который от тебя требует кровавых жертв. Почему бы и не поверить? Я от власти Касадора освободился, а ты от своего хозяина – нет. Надо его найти и освободиться, вот и все.       – Для двухсотлетнего вампира ты поразительно наивен, – фыркнул Даргу.       – Для кровавого психопата-убийцы ты поразительно мягкотел, – огрызнулся Астарион. – Чудовище, которое решило пострадать из-за своей чудовищности? Не смеши меня. Больше чем Касадор, говоришь? Да Касадор в жизни не пожалел ни об одном убийстве, ни об одном дне, когда он сдирал кожу с отродий или вскрывал им наживую нутро. Вот уж кто знал толк в таких наслаждениях. А ты готов в теневой провал уже спрыгнуть, лишь бы не ощущать себя этим самым чудовищем. Так ведь? Убиться побыстрее о Старший Мозг, чтобы только не успеть вспомнить все, да? Я, что не видел, как ты к Иссохшему бегал, просил Альфиру воскресить?       Теперь уже он наступал на Даргу. Тот, оторопев, смотрел на него неверящим взглядом.       – Погоди-ка, – сказал Даргу. – Ты что… пытаешься меня утешать?       Астарион возмущенно всплеснул руками.       – А на что это похоже, по-твоему? Пытаюсь, конечно. Как умею, уж прости.       – Что – даже по роже хлестать не будешь?       – Не надейся. Не заслужил.       Они стояли и молчали. Неловко, странно, словно незнакомцы, обнаружившие, что раскрыли свои самые темные тайны друг другу. Случайно. Ну просто так получилось. И в разговоре этом нужно было поставить вполне определенную точку, чтобы не оставлять вот этого послевкусия неловкости и раздражения.       – Стой смирно, – сказал Астарион.       Осторожно прикоснулся губами к сухим губам Даргу, потом притиснулся ближе и продолжил поцелуй со вкусом – медленно и глубоко. Отступил, развернулся и, уже не оборачиваясь, быстро пошел вперед.       Ночь взорвалась криками. Астарион вскочил, озираясь. На них напали. Из раскрытого портала к лагерю бежали гиты со вполне определенными намерениями. Явно дурными.       – Прикрывайте! – заорал Даргу. – Нужно добраться до портала.       Он на ходу полоснул кинжалами ближайшего гитьянки, отпрыгнул от удара второго, и рванул в сторону мерцающего контура. С чего он решил, что нужно туда? Астарион мысленно простонал, шагнул в тень и поспешил за ним. Возможно, их давешний спор сейчас решится самым эффективным способом – бесславной гибелью в этой магической дыре. Но сомнений идти или не идти следом даже не возникло. Идти. Как всегда.       На астральном плане кипел самый настоящий бой. Иллитид в роскошных доспехах отбивался от напора гитьянки, которые стремились к большой сияющей призме – в ней угадывалась фигура растянутого в цепях пленника.       Кого резать первым? Мозгоеда или нападающих на него гитьянки? Астарион замер, дожидаясь знака от Даргу. За его спиной также застыли Гейл и Лаэзель – им тоже удалось добраться до портала. И внезапно иллитид заговорил с ними. Со всеми. То ли голосом, то ли своей дурной телепатией.       Неловко узнавать вот так в разгар сражения, что все это время тебе помогал и вел гнусный свежеватель разума, назвавшийся Императором. Через общий морок воздействия личинок Астарион чувствовал гнев Лаэзель, для которой иллитиды были непримиримыми врагами с начала времен, замешательство Гейла и сдержанную настороженность Даргу. Император просил помощи. Просил примкнуть к нему в бою – виданное ли дело?       Но знак безумия, которым был уж точно отмечен их отряд, снова позволил Даргу принять очередное немыслимое решение. В голове отчетливо прозвучал его приказ – уничтожаем гитов.       – После тебе придется объясниться! – прорычала Лаэзель вслух, но меч приготовила.       Астарион особенно даже не стал вникать в непростые переговоры спасенного мозгоеда и Даргу. Он уже давно мысленно махнул рукой, на замысловатые кривые дорожки, по которым их вела судьба. И то, что их незримый проводник сам оказался иллитидом, и то, что он настаивал на общей цели – уничтожить Старший Мозг, в череде иных странных событий уже не казалось чем-то из ряда вон. Кипела гневом Лаэзель, но смирялась. Недоверчиво играл словами осторожный Гейл, но смирялся. Потому что Даргу дал вполне однозначное согласие – Император – теперь союзник. Пусть и мозгоед.       Ну, так тому и быть. Уж Астарион и вовсе не собирался никак оспаривать решение Даргу. Забот и без этого хватает. А иллитид вполне может быть полезен, как, собственно, был полезен и до этого. Так что ничего не изменилось.       Кроме Даргу. С удовлетворением и даже некоторой гордостью Астарион приметил, что парень снова стал похож на себя. Может помог разговор, а может неожиданная встряска – неважно. Но теперь вожак говорил привычным грубовато-насмешливым тоном, сдержанно успокаивал рычание Лаэзель и обстоятельно обсуждал ситуацию с Гейлом. Вернулся. И хвала небесам. Ну или ему – Астариону. За то, что настоял на разговоре, вытащил сокрытое, заставил.       И, если потребуется, сделает это еще не раз. Потому что, как ни крути, а завязалось все прочным узлом. Намертво. И пора уже это признать. И Даргу, и ему самому. В первую очередь.