Подменяющий

Даже зная о том, что Шан Цинхуа завёл внебрачного сына (факт, который был опровергнут самым необычным образом? правда, шиди? Тяньлан-цзюнь?!), Юэ Цинъюань не ожидал, что ему когда-либо придётся задумываться о либидо своего шиди. Шан Цинхуа был далеко не единственным человеком в Цан Цюн, кто предавался плотским утехам вне брачных уз. Шэнь Цинцю… имел схожую репутацию. Теперь, когда Юэ Цинъюань думал об этом, ему действительно нужно было обсудить с ним подобные вещи в будущем. Не потому, что он хотел пристыдить его или попросить прекратить подобные действия… он просто хотел понять. Шэнь Цинцю очень расстраивался, когда он принимал чужую сторону, а не его. Этот шисюн хотел бы встать на его сторону. Но он так и не сделал этого… может, он глуп. Возможно, ему потребуется разъяснение. Возможно, с работниками таких заведений было проще общаться подобным образом. Его шиди не очень-то ладил со своими боевыми братьями и сёстрами, и не чувствовал себя достаточно комфортно с кем-то из них из-за этого. Или… …ну, он не знал, что ещё. Но он хотел бы понять. Конечно, учитывая сдержанность Шэнь Цинцю в этом вопросе, вряд ли тот скоро согласится дать объяснения. Юэ Цинъюань не настолько заблуждается, чтобы считать, что такими незначительными действиями он вернул себе доверие. Юэ Цинъюань мог быть настолько терпеливым, насколько его шиди было нужно. Шэнь Цинцю так долго ждал его. Это было бы правильно. Но нет, несмотря на популярность грязных слухов о его шиди, тот был лишь одним из многих, кто посещал бордели в Долине. В целом, это не одобрялось, но многие молодые ученики всё равно пробирались туда ради таких вещей. Му-шиди мог засвидетельствовать множество сексуальных травм между учениками, которые оставались в своей секте, чтобы заниматься подобными делами. Это было не редкостью, особенно среди подростков, которым было интересно заниматься двойным совершенствованием. (И это ещё не говоря о растениях, ядах и проклятиях, которые могли довести либидо человека до абсурдного уровня, оставляя его возбуждённым на протяжении шичэнь или даже дней подряд). Секс не был редкостью, хотя о нём не говорили в повседневных разговорах. Тем не менее, большинство учеников не занимались сексом с лучшими культиваторами конкурирующих сект и членами демонической королевской семьи. Одновременно. Юэ Цинъюань, как наяву, прямо перед собой уже видел, как мельница слухов разворачивается во всей её непостижимой красе. Он даже представить не мог, насколько дикими станут домыслы, когда об этом станет известно. Он постарался бы ограничить распространение слухов пределами секты, но… Боги. Вау. Ситуация, в которую попал Шан Цинхуа, была настолько нелепой, что он был почти поражён. Но если сейчас из леса выскочат ещё какие-нибудь владыки демонов и попросят руки его шиди, ему, пожалуй, придётся уступить желанию разбить голову о ближайшую стену. Быть лидером секты было непросто, но его младшие боевые братья и сёстры (без исключений), казалось, делали всё возможное, чтобы усложнить его работу. Не слишком ли многого он требует, чтобы они попытались найти общий язык? Да. К сожалению. Юэ Цинъюань не мог винить Шан Цинхуа за то, что тот так взорвался, ведь он знал, что большинство людей считают Шэнь Цинцю очень неприятным, особенно когда уже тот начинает буянить или наносить резкие оскорбления, но это не очень помогало его плану восстановить их дружеские узы. И ещё. Баба? Баба??? Что это было? Тактика? Чтобы раззадорить противника? Юэ Цинъюань постарался не нахмуриться, когда Шэнь Цинцю не дал ему взглянуть на укус на предплечье или шее. Он вновь обратил внимание на Шан Цинхуа, которого, казалось, совершенно не беспокоила кровь, стекавшая по лицу и покрывавшая зубы, и он не делал никаких движений, чтобы выплюнуть её или вытереть. Он надеялся, что это не станет регулярным явлением. Они кусают друг друга. Достаточно было головной боли, когда Лю Цинге в гневе уничтожал целые участки их пиков или близлежащих лесов с Шэнь-шиди. — Есть ли ещё какие-нибудь любовники, о которых мы должны знать? — поинтересовался Юэ Цинъюань, не желая потирать висок и снова вздыхать, на этот раз громче. — Или, может, дополнительные дети? Шан Цинхуа продолжал возиться со своими окровавленными волосами, выщипывая кончиками пальцев самые запутанные клоки. Голос его звучал безмятежно и ровно. Несмотря на недавнее напряжение, он не напрягался. — Нет, чжанмэнь-шисюн. Этому шиди сейчас не нужен другой, ведь его король — самый любимый. А дети… нет. У меня есть только Бинхэ. В этом я почти уверен. Если только не считать Шэнь-шисюна, ха-ха. Глаз Шэнь Цинцю яростно дёрнулся, и прежде чем Юэ Цинъюань успел остановить его, в Шан Цинхуа полетела волна ци. Мобэй-цзюнь лишь оттащил Шан Цинхуа влево, держа его за лодыжку, и духовная энергия разрушила стену. Юэ Цинъюань отвлёкся на падение температуры, инстинктивно заняв оборонительную позицию, когда Шан Цинхуа начал дёргать своего любовника за мантию, прося успокоиться. Юэ Цинъюань так отвлёкся, что пропустил Лю Цинге на несколько секунд, пока Чэн Луань не появился, ослепив их в своём азарте быть полезным. — Отпусти его, — приказал королю северных демонов Лю Цинге. — Нет, — ответил Мобэй-цзюнь так же монотонно, как и ранее. Шан Цинхуа захихикал, высоко и пронзительно, явно нервничая. Казалось, что вспышка уверенности снова покинула его. — Лю-шиди, ты не умер! — …с чего бы мне быть мёртвым? — поинтересовался Лю Цинге, недоверчиво глядя на него. — А… этот шисюн просто беспокоится, когда тебя долго нет! Ты всегда выслеживаешь таких опасных зверей, — сказал Шан Цинхуа. — Нет необходимости, — настаивал Лю Цинге. — Этот шиди сам справится. — Да-да, Лю-шиди очень способный. Этот шисюн слишком много думает, — согласился Шан Цинхуа с озорной улыбкой. Лю Цинге бросил взгляд на зияющую дыру в стене Юэ Цинъюаня, а затем на Шэнь Цинцю. — Ты промахнулся. Шэнь Цинцю шагнул вперёд, и Юэ Цинъюань поймал его, прочистив горло. — Лю-шиди, ты не мог бы вернуться позже? — А что с демоном? — спросил Лю Цинге, не спуская глаз с демона, высоко держа Чэн Луань. — Это… — Юэ Цинъюань сделал паузу, всё ещё упиваясь нелепостью происходящего. — Этого, — произнесено, как оскорбление в сторону Шан Цинхуа, — наречённый, — закончил за него Шэнь Цинцю, шелковисто и ядовито. Лю Цинге моргнул. А потом ещё раз. Он посмотрел на Шан Цинхуа. — Твой — кто? Шан Цинхуа ничуть не стыдился, а только смотрел на Шэнь Цинцю с широко раскрытыми глазами, в которых была нотка безумия, и озорной улыбкой на губах. — Эй, шиди, ты знаешь, что Шэнь-шисюн спас тебе жизнь в тот раз, когда мы были на задании? Он не разрешил мне рассказать тебе, потому что он немного цундере, но это правда! У него действительно были добрые намерения! Поверь в это! А теперь помиритесь, как хорошие братья, и перестаньте так часто ссориться. — Ты!.. — в ярости воскликнул Шэнь Цинцю. Видимо, такие новости были настолько шокирующими, что Лю Цинге был готов проигнорировать демона в комнате. Он повернулся к Шэнь Цинцю с открытым ртом. — Ты…? Правда? Шан Цинхуа сделал странный жест руками — что-то вроде «давай-давай» двумя пальцами, — и Мобэй-цзюнь, похоже, сразу же понял его и телепортировался, не выпуская его из рук.