Спроси мое имя

Раз, два, три, четыре. Потертые желтоватые купюры шелестели под трясущимися пальцами. Ногти у тех были обгрызены под корень – похожая участь выпала обкусанным, до мяса растерзанным заусенцам. Плотные твердые мозоли и стертые об стену парадной костяшки добавляли юношеским ладоням безобразности. Отсчитав несколько крупных купюр, смазывая большой палец слюной, чтобы те скользили в процессе пересчета, делая его быстрее, Узумаки положил их в задний карман джинсов. Тремор синхронизировался с учащенным сердцебиением, и непослушные руки никак не могли поставить на место пару учебников по филологии, откуда он, уподобляясь здоровяку-коллектору, утащил последнюю заначку. Больше забирать было нечего – это были последние финансовые накопления старика. Джирайя еще не вернулся с работы. Черный рюкзак доверху был набит подростковой одеждой, которую Наруто зачем-то привозил к нему каждый раз, дабы в этой съемной малосемейке всегда имелись узумаковские вещи на случай долгосрочного пребывания. Даже крошечного листа бумаги в общежитии не нашлось – парень грустно усмехнулся тому, насколько иронично то, что в доме писателя писать было не на чем. Достав с полки злополучный учебник, который секундами ранее был не без труда поставлен на полку, по пути уронив его снова и выругавшись матом себе под нос, Узумаки вырвал страницу в середине, что вмещала на себе всего две строчки ввиду окончания главы на оной. Прошерстив десять квадратов жилой площади в поиске ручки, он нашел её только в собственном рюкзаке. «Привет, это я» Зачеркнуто. «Мне нужно кое-что сказать» Зачеркнуто. «Надеюсь, это была наша последняя встреча» Зачеркнуто. «Я всегда тебя ненавидел» Зачеркнуто. «Не ищи меня» Расплылось под солеными каплями. Листок был смят в невнятный шарик, а затем разорван на куски и выброшен в урну. Хотя Наруто не представлял, как он будет объясняться со стариком лично, незавидное красноречие не давало ему грамотно высказать необходимое на бумаге. Он сел, обняв колени и свесив голову вниз, вытирая об ковролин испачканные соплями и слезами ладони. Воздуха в легких снова не хватало, и беззвучные всхлипы сопровождались попытками проглотить еще немного кислорода ртом. Он старался не шуметь, боясь, что картонные стены выдадут эту истерику с потрохами. Со всеми таящимися внутри чувствами и эмоциями не хотелось сталкиваться в принципе, но, все-таки не по своей воле окунувшись в чан с этим дерьмом, Узумаки принял на себя ношу пережить все в гордом одиночестве, не посвящая ни одного соседа в происходящее. То ли из желания доказать самому себе, что все не так плохо, то ли из побуждений притвориться, что раз никто не видел, то этого и не было, Наруто расковыривал и без того мясистые заусенцы в кровь, кусая щеки изнутри в попытках не заорать от боли. Будто погружение в физические ощущения давали тому понять, что то – не кошмарный сон, а что ни на есть измученная реальность. Голоса в голове перебивали друг друга, перекрикивая и обвиняя разного рода обстоятельства и людей в случившемся. Он был зол на Минато и Кушину, потому что те позволили себе погибнуть тогда, четырнадцать лет назад. Волна изнывающей вины захлестывала и била по щекам с вырезанными шрамами, но он ничего не мог поделать, обрушивая гнев на каждого, кто хоть раз появлялся в его жизни. На Саске, у которого был живой отец, с которым он мог общаться. На Цунаде, что так легко (по мнению Узумаки) отдала свой карточный долг, подставляя Джирайю. На Сакуру, которая росла в полной семье и не познала боль щемящего одиночества. На Гаару, который, в отличие от Наруто, помнил свою мать. На самого старика, что позволил себе ввязаться в эту авантюру. На коррупционную полицию, что допускала повсеместный рэкет, разбои, заказные убийства и другие атрибуты нелегальщины, сопровождающие жизнь этого небольшого города. Но самый громкий, срывающийся в истерике голос, отдающий тянущей болью в висках, обвинял Узумаки, демонизируя того донельзя, вбирая в подростка все существующие грехи. То фоновое чувство, что сквозило в нем всегда, вдруг вырвалось наружу, царапая грудь. Он винил себя за то, что тогда, четырнадцать лет назад, выжил в аварии, отделавшись лишь сломанным носом. Джирайя никогда не давал повода усомниться в правильности собственного выбора усыновить Наруто, постоянно напоминая парню, что это было его взвешенное решение, о котором он не жалел ни дня. Но Узумаки, меря жизнь старика по своим критериям счастья, не мог не заметить позднюю карьерную реализованность, отсутствие слаженной личной жизни и собственной семьи. Джирайя на жизнь никогда не жаловался, считая, что невзаимная любовь к Цунаде только подарила тому материал для собственных книг, а необходимость уделять много времени Узумаки в детстве дала хорошую базу для дальнейшего взаимодействия с учениками. Однако Наруто с детства любил обвинять себя в любых пороках человечества — он не мог позволить себе ненавидеть других из-за природного добродушия, а потому направлял весь негатив на себя, пытаясь всеми силами исправить жизнь других людей, уже автоматически считая себя причастным к их бедам. Джирайю он обожал так, как никого в этом мире. Он ощущал того скорее своим дедом, чем отцом, ввиду их разницы в возрасте, и постоянно восхищался тем, как тот беззаботно относится к жизни и входящим проблемам, искренне заботится обо всех, даже самых неотесанных, пришедших в его жизнь учениках, и остается простым пошловатым стариком несмотря на багаж жизненной мудрости. Но больше всего он любил того за их выстроенную нерушимую связь, из-за которой Узумаки чувствовал настоящее родство, уже не считая Джирайю своим не кровным родственником. Он мог бы простить себя за то, что появился в жизни Джирайи, если бы не те слова, что он собирался тому сказать. Но то было необходимостью ввиду того, как считал Наруто, что сам Узумаки облажался, не решив проблемы старика своевременно. По какой-то причине он не спешил перекладывать всю ответственность на самого Джирайю, считая, что тот и без того разгреб достаточно дерьма за свою жизнь. Успокаивало то, что сколько бы сейчас грязи ни высказал Наруто, это компенсируется безопасностью Джирайи на непродолжительный срок, за который Узумаки собирался разобраться с проблемой. В дверь постучали. За последнее время Наруто успел возненавидеть этот безобидный звук, что постоянно сулил ему неприятности. Он ударил себя по щекам несколько раз, пытаясь прийти в сознание прежде, чем открыть дверь. — Привет, — широко улыбнулся тому Джирайя, проходя в небольшую квартиру, — Мне тут на флешку один из издателей записал какой-то сериал про ниндзя, я попросил что-нибудь интересное мне перекинуть, чтоб с тобой посмотреть. Сериальчик, вроде как, немного подростковый, но там битвы интересные. Сердце облилось кровью несколько раз при мысли, что Джирайя даже не подозревает, что каждое его слово ощущается разрезающим на части лезвием. Когда тот прошел в квартиру, Узумаки снова охватила паника перед предстоящим разговором, и хотелось выкинуть собственное тело с балкона третьего этажа как можно дальше, чтобы то разбилось о серость асфальта и смешалось с грязью и выхлопами незнакомого города. Он, собирая силу в шестнадцатилетние кулаки, повернулся к Джирайе и хладнокровно выдал. — Поговорить нужно, — Наруто не узнал голос, который услышал от самого себя. Это точно был не он, а кто-то другой – кто-то, способный на то предательство, которое сейчас почему-то совершает Узумаки. — Так и знал, что у тебя что-то приключилось. Я же чувствую, когда что-то не так. Все не так. Каждая частичка мира, что сейчас была перед ним, была не такой. — Я не хочу, чтобы ты возвращался домой, – смог выдавить из себя Наруто, отмечая, что пути назад уже нет, – Твое присутствие доставляет только дискомфорт. Размышляя о своей прощальной речи, Узумаки казалось, что и этих слов будет достаточно для того, чтобы уйти. Разом из него бы и не вытянулось больше. Но Джирайя, замерев от неожиданности и ожидая комментариев сказанному, так и стоял в дверном проёме, пока теплые старческие глаза пытались высмотреть что-то в лице пасынка. Пришлось продолжить. — Ты весь старый, пердящий, способный только извергать свои пошлые неуместные шутки и прочее дерьмо. Ты еще давно меня заколебал. По этой причине я тебе врал, чтобы только ты не приезжал обратно. Джирайя, нижняя губа у которого задрожала, безмолвно разулся и сел на диван, потирая ладони. Наруто взял паузу, когда почувствовал, как в носу снова колит, а затем нашел в себе силы сказать. — Я всегда думал, почему именно ты меня усыновил? Почему ты лишил меня возможности быть усыновленным в полноценную семью, вместо этого обрекая меня на жизнь с пьющим, не умеющим ладить c детьми собой? Думаешь, мне нравилось, как ты все время ударялся в работу и свои гулянки, оставляя меня один на один со всей херней, в которой я варился самостоятельно? Джирайя, потирая глаза указательным и большим пальцем правой ладони, молчал, и только чуть трясущаяся спина выдавала его состояние. — Ты прав, – сказал он через какое-то время после паузы, что взял Узумаки, – Я никогда не стремился быть отцом. И когда Кушина и Минато разбились, я долго мешкался, прежде чем подписать те документы. И не потому, что я не хотел тебя – а потому, что боялся испортить тебе жизнь. И, в итоге, так и получилось. Джирайя закрыл лицо руками, будто бы выстраивая в голове отрывки слов в нужное предложение. — Меня всегда беспокоило, как ты общаешься со сверстниками, как привлекаешь внимание окружающих, в какие проблемы вляпываешься, за кем бегаешь без причины. Это полностью моя вина, что ты стал… таким. Недолюбленным, жертвенным. Я… – Джирайя снова промолчал, прежде чем продолжить, пытаясь правильно сформулировать нужную мысль, – Я очень сильно люблю тебя. И… мне так жаль, что я не смог в полной мере это показать. У меня ведь тоже не было родителей, как и у тебя, ты и сам знаешь. Я поэтому и пошел в преподаватели, чтоб дать детям то, чего сам лишился. А тебе, получается, дать это не смог, – по старому лицу скатывались капли влаги, а нижняя губа так и продолжала дрожать от сказанных слов. Джирайя не знал, куда деть свое тело, то усаживая его на диван, то снова вставая с него. Узумаки хотелось ударить себя в лицо так сильно, как это возможно. Так, как это сделал Учиха до его отъезда — быстро, точно, с полным ненавистью и желчью взглядом. Он кусал собственный язык, будто наказывая его за то, что тот произносил клевету и ложь, что никоим образом не относилась к любимому старику. — Ты, как всегда, мелишь много, а делаешь мало. Как же твои старперские философствования надоели, – снова выплюнул Узумаки, обувая затертые до дыр кеды, — Я деньги забрал на первое время. Потом решу вопрос. Не появляйся мне на глаза хотя бы до конца года, будь добр. Твои вещи почтой отправлю. — Не нужно отправлять, я уже тут обжился, – покачал головой Джирайя, вздыхая, найдя в себе силы переварить и принять сказанное пасынком, — Ты правда готов вот так оборвать общение, Наруто? Узумаки промолчал. Конечно, он не был готов. Но он знал, что расскажи Джирайе про коллектора и обо всем, что случилось после, он тут же явится в город, чтобы защитить приемного сына. Даже объяснив, что для его безопасности есть необходимость остаться здесь, тот всё равно приедет первым поездом, игнорируя все пути отступления, разгребая все оставленные за собой проблемы. Отстрачивать приезд опекуна Узумаки уже не мог — происходящее и без того вызывало подозрения, а если бы после подобного Наруто перестал выходить на связь, дабы этот некий Данзо не смог достать Джирайю через Наруто, то старик точно бы вернулся незамедлительно. Он думал о том, чтобы предложить им покинуть город вместе — но тогда под удар попадала Цунаде, да и для перевода в новое учебное учреждение потребовалось бы время. И похожее решение только бы немного отсрочило встречу с коллекторами, а сделанный Наруто выбор позволит тому успеть разобраться в ситуации и хоть что-нибудь предпринять для защиты отчима. По крайней мере, он проговаривал себе это вновь и вновь, убеждая себя в правильности выбранного им пути. Он взывал к вселенной всю прошлую ночь, молясь Богу, будучи отъявленным атеистом, чтобы правильный ответ спустился к нему, дабы он не душил себя сомнениями. Но, как и следовало ожидать, никто не поведал парню, как следует поступить. И ему только стоило надеяться, что его шестнадцатилетние плечи выдержал груз выбранной дороги, а голова окажется достаточно светлой, чтобы выпутаться из всех проблем. Узумаки усмехнулся – все эти надежды даже звучали уныло, будто розовые сопливые мечты девочки-подростка. – Наруто? – переспросил Джирайя, посмотрев в глаза парню. Багаж преподавательского опыта обернутый в фольгу осведомленности о жизни пасынка, его личности и взглядах, мог бы посеять долю сомнений в сказанном: но то ли мерзкий червячок, что давно въелся в мозг старика и цедил тому о ненадлежащем воспитании приемного сына, взывающей такую же волну вины в себе, что привык испытывать сам Наруто; то ли данное самому себе обещание обеспечивать последнему тот уровень свободы и доверия, что ему необходим; а, может, шок от происходящего и уверенные слова самого Узумаки сыграли свою роль, и потому старик предпочел не допытывать юношу, а просто принять сказанное. – Да, готов вот так оборвать все. Давно хотел, но ждал момента, – бросил Наруто, подхватывая лямку затасканного рюкзака и покидая малосемейку через лестничную клетку. Он решил не смотреть на прощание в глаза Джирайи, стремясь как можно быстрее покинуть помещение. Было слышно торопливые шаги, скользящие между пролетами кеды, втягивание соплей обратно в нос. Узумаки не сразу понял, что доносящийся шум издает он сам. Сломанные дрожью кисти рук нервно потирали друг друга: не то от холода, не то от желания убедиться, что кинутое из парадной на промерзлую октябрьскую улицу тело было его собственным. Уже не было нужды заглушать давящие криком о собственной ничтожности мысли — на их смену пришла оглушительная тишина. Поезд с отсутствием лежачих мест, где как под извращенной пыткой пассажирам предлагается провести до пятнадцати часов сидя, был выбран за неимением других вариантов на ближайшую дату. Оно и лучше – перспектива сетовать на затекшие мышцы, отвлекаться на онемевшие конечности и находиться в постоянном контакте с другими пассажирами привлекала больше, чем тихая истерика на расслабляющей боковой. К шести утра, когда рассвет еще не подобрался к городу, но режущий свет люминесцентных ламп заместо приглушенного ночного освещения принялся будить задремавших на собственных сумках и рюкзаках пассажиров, проводница уведомила о приближении на необходимую Узумаки станцию. Сонно потащив себя к выходу, чуть споткнувшись о собственные шнурки при схождении на перрон, Наруто врезался в молодого человека, что ожидал посадки в поезд. Пробормотав нечленораздельные извинения себе под нос, он посмотрел на пассажира, тут же хмурясь и повторно спотыкаясь об ступеньку. – Саске? Но то был не он: уже спросив, Узумаки отметил собранные в низкий хвост длинные волосы и более вытянутое, впалое лицо. То ли спросонья, то ли от затуманенного рассудка после вчерашнего разговора с Джирайей, Наруто не сразу вспомнилась фотография из дома Учихи, из-за упоминания которой так разгневался Саске. Кажется, Итачи. Либо кто-то похожий – забивать голову, гадая, в кого Узумаки врезался, желания не было. – Обознался, простите, – виновато покачал головой парень. – Ты Наруто, да? – слегка улыбнувшись спросил незнакомец, уже заходя в табор и вручая проводнице билет. – Да, – немного замешкавшись, ответил озадаченный Узумаки. Неужто они встречались ранее? Нет, парень был ему незнаком – Наруто был в этом точно уверен. Спросить, откуда тот его знал, возможности не представилось – Узумаки растолкали недовольные пассажиры, что хотели пройти в поезд. Пришлось отступить, теряя незнакомца из виду, рассуждая, а не показался ли он ему вовсе. Субботнее утро погодой не радовало – срывался дождь, который так умело игнорировал Наруто, накидывая оранжевый капюшон куртки на голову. Дорога от железнодорожного вокзала до дома не была короткой – почти час пешком, и за нежеланием возвращаться в квартиру Узумаки выбрал этот вариант, несмотря на усиливающийся ливень. В уши благополучно были засунуты когда-то стащенные с детской площадки наушники, в коих играла местная радиостанция. Узумаки было тяжело слушать свою музыку – за неумением фокусироваться и долго держать внимание на чем-то одном, он постоянно переключал треки после припева, в итоге не получая от прослушивания музыки никакого удовлетворения. Промокший до нитки, Наруто пришел домой, по привычке бросая рюкзак в ближайший угол. Учась на ошибках, он закрыл дверь на замок, и, скинув кеды на входной коврик, прошел в квартиру и сел на пол, не желая заходить дальше проходной комнаты. Было темно – осенняя гроза заполоняла небо черными тучами, и за отсутствием света можно было представить, будто Узумаки сидел и не в своем доме вовсе. Тяжело вздохнув, выместив в выдохе все скопившееся напряжение, до него дошло, что Джирайя больше не приедет. На истерику, слезы или другое выражение эмоций сил уже не осталось – боль вымещала давящая пустота, отзываясь в ушах звонкой тишиной. Будто за последние недели Узумаки выжали, как кухонную тряпку, предварительно окунув оную в самые грязные разводы на столе, не забыв ею же стереть все недоеденные крошки. Казалось, что и на вечернюю стрелку с группировкой Така не осталось сил – желая выделиться в Акацуки и с азартом ожидая драку почти целую неделю, в назначенный день не получалось вытащить из себя даже каплю волнения. Сложно было сказать, сколько прошло времени, пока Наруто так и сидел, смотря в одну точку – погода не планировала меняться, а потому темная комната и не становилась более освещенной, тем самым скрывая время суток. Рука потянулась за телефоном в желании напомнить себе время назначенной потасовки, что было записано в заметках – на заблокированном экране висело уведомление о пропущенном вызове от Гаары. Посмотрев в мобильнике точное место, удостоверившись, что выдвигаться следует сейчас, Узумаки выключил телефон, так и не перезвонив. Холодные капли забирались в кеды, вбивались в капюшон и куртку, смачивая уже не только их, но и черную футболку, которая была надета не по погоде заместо более приемлемой водолазки. В драках Узумаки любил оголять тело, стягивая из-за жары толстовки и куртки, готовый принять на себя риски, что несла за собой обнаженная кожа. Вряд ли и в эту потасовку придется раздеваться – хоть в заброшке и была крыша, дырок в ней было не меньше, чем выбитых окон. Кеды разнесли грязь по прогнившему деревянному полу. Наруто был первый, кто пришел. Завязав шнурки потуже, размяв спину, руки и отряхнув мокрые светлые волосы, что все равно намокнут из-за пота, но хотя бы не будут лезть в глаза первое время, Узумаки высмотрел подоспевающих Яхико и Нагато. По черным кожаным курткам не скатывались красные капли с нарисованных облаков – Наруто в творчестве особо не разбирался, а потому удивился, что бывают краски, способные противостоять даже такому бушующему ливню. — Пиздец дождик, — усмехнулся Яхико, пожимая Наруто руку, — Там речка из берегов вышла. Отвечаю, видел, как мусорное ведро возле лицея плывет. — Конан в универе застряла. Уйти не может, маршрутки все встали, — добавил Нагато, прочитав сообщение в мобильнике, повторяя за Наруто и отряхивая красные волосы. — Если мы сегодня быстро, то зайдем за ней и пойдем в общагу вместе уже, — кивнул Яхико, — Наруто, ты как? Готов? — А… да, — рассеянно пробормотал Узумаки, пытаясь натянуть подобие улыбки на лицо, – Эти задерживаются только. Така или как их там. — Все в порядке? — поинтересовался Нагато, нахмурившись, — Ты такой задорный всегда, а тут будто что-то случилось. — Да, Наруто, я тебя, конечно, не то, чтоб часто видел, но ты такая зажигалочка обычно, а тут понурый какой-то. Нервничаешь перед стрелкой или чего? — спросил Яхико, кладя руку на узумаковское плечо. — Не выспался просто, — пытаясь подобрать нужные слова в качестве оправдания отмахнулся Наруто. — Ты нам бодрячком нужен. У вас с Ягурой важная роль сегодня, точно справишься? — Да, — незамедлительно кивнул Наруто, пытаясь реабилитироваться в глазах лидеров и не прослыть зажавшейся перед боем овечкой, — Все в порядке, честно. — У нас собрание завтра по итогам стрелки. Если все окей пройдет, то после него мы планировали нашим составом завалиться в общагу, отпраздновать. Рано, конечно, о таком говорить, но я в вас уверен, поэтому заранее приглашаю и тебя, и Ягуру, — пытаясь одобрить сокомандника сказал Нагато, потрепав Наруто по волосам. Узумаки, почувствовав себя виноватым за то, что доставляет лишний дискомфорт группировке, вынуждая его утешать и подбадривать в и без того важный для Акацуки момент, попробовал взять себя в руки, подарив парням улыбку. Он действительно был безумно благодарен – и, если бы обстоятельства сложились для него более благоприятно, то он, вероятно, уже бы прыгал от счастья от приглашения на неофициальную встречу группировки, в которую он так долго хотел попасть. — Да, спасибо! Я не подведу, даттебайо! — сказал он, снова расстраиваясь тому, как натянуто и сломано звучал собственный голос. Ягура подоспел – им оказался парень возраста Наруто, а может, даже, на класс младше. Он был не слишком разговорчивый – сухо поприветствовав всех, пожимая присутствующим руки, он принялся разминаться, высматривая оппонентов в назревающей драке. Така не опаздывали – напротив, время еще было в запасе. Узумаки снова потянулся к шнуркам, что так и норовили развязаться, когда за спиной послышались шаги. Поднявшись, он повернулся к приближающимся парням – и истерически рассмеялся, закрывая лицо руками. Саске, и, кажется, Суйгецу и Джуго. Ну кто же, блять, еще. Последние два дня все больше походили на цирк, и казалось, что происходящее – лишь заготовленное представление. — Наруто, все нормально? — спросил того на ухо Нагато, взволновавшийся такой реакцией. «Да, все отлично. Это просто мой одноклассник, который, вроде как, стал им из-за нашей с ним драки, после которой его перевели в мою школу. Мы потом по пьяни с ним сосались, кстати – но на утро подрались, потому что я назвал его гомиком. И я все еще хочу ему вмазать, потому что пообещал сам себе уложить его после того, как он меня вспомнить после драки не мог, да и конченый мудак он в придачу, но он позавчера немного так помог мне оставить отчима в живых» – подумалось Наруто, пока он пытался сдержать неконтролируемый истеричный смех. — Привет, педик, — усмехнулся Учиха, будто бы тот и не удивился встретить одноклассника на стрелке. — Знакомы? — передразнил Узумаки одноклассника в их первую встречу в школе. Нагато, Яхико и Ягура насторожились, пытаясь понять странную реакцию парней. — А мы не с тобой тогда у лицея дрались? — спросил Суйгецу, припоминая, кого он вырубил в самом начале стрелки. — Так вы знакомы? — спросил Яхико, облегчено выдыхая. За последнюю минуту он успел заклеймить Наруто умалишенным, а потому объяснение происходящему было очень кстати, – В любом случае, конфликт разрешается на тех условиях, что и обсуждались. — И ни на каких других, — кивнул ему Саске, разминая запястья. Несмотря на полную отрешенность, что сопровождала Узумаки до этого момента, появление Учихи что-то в нем перевернуло. Подумалось, что именно сейчас тот самый момент, которого жаждал Наруто еще со дня их первой стычки – он наконец-то сможет взять долгожданный реванш. Несмотря на разбушевавшийся адреналин, ноющая пустота внутри и воспоминания о сказанном вчера Джирайе сквозили фоном, мешая насладиться долгожданной дракой с Учихой на равных. Сделав глубокий вдох и выдох, он шагнул вперед, настраиваясь на потасовку. Куртку он все-таки расстегнул – футболка неприятно липла из-за влажности, а пласт в виде мокрой верхней одежды вдавливал ее в тело только больше. Яхико втянул плечи, отошел чуть дальше, сообщил вслух общие правила, а затем кивнул, тем самым давая зеленый свет на начало действий. Наруто подошел к Учихе – однако тот проигнорировал приближающегося одноклассника, предпочитая ему Нагато, с которым они быстро встали в спарринг. Не успел Узумаки возмутиться, как перед ним появился Суйгецу – усмехаясь, он собрался развернуть тот же сценарий, что и в их прошлую стычку, однако в этот раз Наруто успел попятиться назад, сразу же нанося удар под дых. Суйгецу согнулся и откашлялся, но использовал этот момент, обхватывая бедра Узумаки и поваливая его на испачканный, прогнивший пол. Наруто пихнул того ногой, затем садясь сверху и прописывая свой любимый удар в челюсть, попадая прямо в цель. Бить он старался несильно – достаточно было делать это монотонно, чтобы тот выдохся быстрее. Суйгецу извивался под парнем и старался оттолкнуть его руками, но Наруто держался крепко, буквально прибивая друга Учихи к полу. Ему повезло, что они сошлись комплекциями – Суйгецу даже был более мелким, что давало тому определенную изворотливость, но в то же время и невозможность спихнуть более тяжелого Узумаки. — Ты новый одноклассник Саске? — резко спросил Суйгецу, сплевывая накопившуюся во рту кровь. — Да, — коротко ответил Наруто, не успев поставить блок на удары парня, который принялся наносить их тому в грудь. Учиха, что выбесил тем, как спокойно проигнорировал желающего с ним встать в спарринг Наруто, цеплял взгляд, не давая сосредоточиться на лежавшем под ним Суйгецу. Саске двигался без промедления, сразу отвечая на все атаки Пейна, со все тем же безумным, полным ненависти взглядом. Нагато не отставал – в момент, когда Учиха поскользнулся на грязном полу, он воспользовался ситуацией, пытаясь того скрутить и прижать к стене. Увидеть, как дальше разворачивался их бой, не удалось – Узумаки отвлек Суйгецу. — Саске тебя педиком назвал, ты в жопу ебешься? — сумев привстать на локти, повторно сплюнув алую жидкость куда-то в грудь Узумаки, спросил он. Он начал насмехаться, делая поступающие движения тазом, пытаясь не то спихнуть Наруто, не то имитировать половой акт. — Ну что, у тебя уже встал хуй? Хотя ты, наверное, больше привык снизу в сраку давать, — Узумаки, потеряв бдительность от сказанного парнем, упал на бок, тут же отталкиваясь грязными ладонями от пола и вставая в оборонительную позу. Слова Суйгецу не раззадорили его пыл – на удивление, холерестичный Узумаки, что велся на любые провокации, спокойно проигнорировал выпадки, сохраняя за собой молчание. В этот момент, подобравшись сбоку, Ягура толкнул Суйгецу – видимо, получив от здоровяка Джуго, последнего на себя взял Пейн. Снова растеряв бдительность ввиду попыток проанализировать сложившуюся ситуацию, Наруто не сразу понял, что к нему приблизился Учиха. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что то был он – о его присутствии сигнализировал характерный запах ненавистной апельсиновой жвачки, чей вкус чувствовал Наруто тогда в своем рту. Саске воспользовался растерянностью одноклассника, но не для того, чтобы нанести первый удар – он подошел сзади и, склонившись над его шеей, начал шептать ему на ухо. — Ты ведь меня хотел, а не Суйгецу, да? Ждал меня, Узумаки? Учиха положил руку на плечо Наруто, все еще стоя позади, касаясь дыханием загорелой шеи – Узумаки отпрянул, задерживая дыхание и кусая нижнюю губу. Он развернулся и толкнул Саске ладонями в грудь, желая быть на ведущей позиции. Предполагая, что Учиха ожидает того самого узумаковского удара в челюсть, Наруто решил сыграть на неожиданность, наклоняясь и обхватывая Саске за торс, пытаясь повалить его на пол, проделав то же самое, что и с Суйгецу несколько минут назад. В отличие от последнего, Саске был более здоровый и подтянутый – потому Учиха лишь попятился назад, нанося Узумаки удар коленом в живот и отпихивая. Держался на ногах Саске всегда хорошо – об этом позабыл Наруто, не припомнив их драку в подъезде. Учиха усмехнулся, не добивая лежачего. Но Наруто воспользовался положением, не пытаясь встать, а потягивая Саске за щиколотки к себе, снова стараясь повалить его на пол. Попытка провалилась, но Узумаки на нее и не рассчитывал – достаточно было посодействовать тому, чтобы новенький потерял равновесие. Саске отпрянул, прошипев что-то нечленораздельное, и Наруто, успев встать на ноги и подбежать, нанес правый прямой удар Учихе в челюсть, не сдерживая смешка. — Да, Саске, я ждал тебя. Очень хотелось хорошенько тебя отпиздить, — ответил Узумаки на сказанное пару минут назад одноклассником, чувствуя волну накатившего адреналина и возбуждения от происходящего. Учиха не успел сместиться влево и принял удар. Желая проделать это снова, Наруто замахнулся кулаком, однако Саске успел перехватить запястье одноклассника правой рукой, левой надавливая чуть выше локтя, подкручивая кисть. Захват прошел удачно – сделав шаг вперед, Учиха присел, не отпуская Наруто из сильных рук. Когда тот вынуждено лег из-за болевого воздействия на сустав, шипя и сверля Саске взглядом, Учиха оседлал его и завернул руки за спину, фиксируя захват. Он снова издевательски наклонился к однокласснику, будто желая сохранять в их разговоре приватность, и прошептал тому на ухо, практически касаясь губами мочки. — Что ж не отпиздишь тогда? Или силенок только болтать хватает? — спросил он, находясь неприлично близко и тяжело дыша от усталости. Волна мурашек пробежала по коже – не то от пробившего до костей холода, что вызвал завывающий ветер, не то от теплого дыхания новенького, что Наруто чувствовал ушной раковиной. Он снова застонал от давления на сустав, пытаясь выбраться, скользя щекой по мокрому полу, но то было без толку – все, что он мог сделать в текущем положении, это использовать свои кисти. Наруто, пытаясь дотянуться рукой до бедра или паха Саске, сжал последний, заставляя Учиху отпустить хватку. — Сука! — заныл новенький, хватаясь за яйца и вынуждено слезая с Наруто, — Ебаный ты гомик! Узумаки успел развернуться, отпихивая Учиху еще дальше, разминая затекшие запястья. — У тебя и твоего дружка нездоровая фиксация на геях. Вам бы спеться, если вы еще не сделали этого, — шикнул Наруто, снова замахиваясь кулаком. Удар в челюсть прошел – Учиха не успел уклониться, падая на задницу. Наруто не понял, чем была вызвана такая невнимательность со стороны предусмотрительного Саске, что обычно хорошо держал равновесие, но, пользуясь ситуацией, он сел сверху, держа его запястья над головой, но не нанося ударов. Учиха пытался вырваться, но Узумаки напряг мышцы пресса, всеми силами пытаясь удержать Саске в таком положении, вдавливая весом своего тела его в пол. Наруто поедал одноклассника глазами, склонившись к нему чересчур близко, уподобляясь Саске. Лицо чистюли-Учихи было вымазано в грязи – что ожидаемо, ведь кулаки Узумаки, что наносили удары, были в месиве с прогнившего пола. Капельки пота капали со лба Наруто на лоб новенького, но даже так Саске оставался по-своему привлекательным – и Наруто махнул головой, не понимая, откуда эта мысль взялась в его голове. — Хорошо держишься для того, кого вырубили в первую минуту драки, — прокашлялся Учиха, все еще пытаясь спихнуть одноклассника с себя, двигаясь бедрами и выворачивая свои запястья. Черные глаза с азартом посматривали на Узумаки – Учиха словно пытался выиграть в гляделки и смутить одноклассника, тем самым ослабив его хватку. — Так ты помнишь? — вскинул бровь Наруто, чувствуя, как по вискам вновь скатываются влажные капли. Его все еще не отпускала ситуация – казалось, будто сейчас он мстит и за то, что Учиха умело проигнорировал его после их первой стычки, и за то, как он распрощался с ним в последний раз. — Сложно не запомнить того, кто так обосрался. Никогда не видел никого более жалкого, — выплюнул Саске, усмехнувшись и брыкаясь ногами, не прерывая глазной контакт. Сказанное оказалось последней каплей, переполнившей чашу. Наруто не мог смириться с собственной убогостью, паразитируя на этой теме последние два дня, ощущая всепоглощающую ненависть по отношению к самому себе, и когда Учиха – тот самый Учиха, что не давал покоя Наруто своим превосходством и желанием дотянуться до него как можно ближе – обмазывал Узумаки говном, подсвечивая это расстояние между ними, хотелось надавать тому по морде, в попытках доказать и себе, и ему, что он ничем не хуже. Бесило в Учихе всё – то, как он умело игнорировал Наруто, в том числе и в начале текущей драки, так просто ускользая к Нагато, когда у них были личные счеты. То, что он не подпускал близко к себе, а любые попытки нормально поговорить выворачивал в театр, где в словарном запасе оставались только оскорбления. То, что он поцеловал его тогда, в клубе – позволил себе сначала вылизывать своим языком его язык, а затем этим же ртом извергать тучу оскорблений, которые Узумаки никак не заслужил. То, что считал, что он лучше, чем Наруто. То, что он его не замечал, не уважал и тем самым вызывал в парне чувство одностороннего соперничества. Узумаки, отпуская запястья Саске, замахнулся и ударил того в челюсть, припечатывая наглую учиховскую рожу прямо в пол. Не дав тому передышки, он продолжил монотонно дубасить, другой рукой пытаясь отбиться от рук Саске. Он не жалел его, как Суйгецу – бил точно в цель, попадая то по скуле, то по челюсти, то по глазу. Наруто уже и сам не понимал, куда бьет – было лишь желание сбросить накопившуюся злость. И та, будто выныривая из закоулков узумаковской души, собралась в единый ком, затмевая рассудок и оставаясь едкой дымкой в глазах. Удары перестали быть направлены только на Саске – теперь каждый был приправлен горечью от случившего с ним за последний месяц. Удар за коллектора, который вломился в дом, избил и поглумился, забрал личное имущество и деньги, угрожая и Узумаки, и опекуну. Удар за Данзо, что подослал эту скотину и был готов на более радикальные методы. Удар за Джирайю, который довел ситуацию до невозвратной точки. Удар за Цунаде, что влезла в карточный долг. Удар за чиновников, что идут на коррупционные сделки и прикрывают отбитых мразей, что могут совершать похожие вещи и выходить сухими из воды. Удар за отца Гаары, который причастен ко всему дерьму, что происходит в городе. Удар за всех взрослых, что позволяли себе высказываться и рукоприкладничать в сторону Наруто после его безобидных выходок, когда тот был ребенком и жаждал хоть какого-то внимания. Удар за Сасори, который точно, как Саске, глумился и игнорировал его. Удар за Сакуру, что не желала даже посмотреть в сторону Узумаки как потенциального партнера, при этом в первый же день западая на смазливую мордашку Учихи. Удар за парня, что сбил его родителей насмерть, а потом избежал ответственности. Удар за щемящее одиночество, что раздавливает грудную клетку своей безысходностью каждый вечер. Удар за то, что позволил себе родиться в этот мир, лишь доставляя всем проблемы. Удар за собственную ничтожность и немощность. Учиха прекратил отбиваться, лежа под Узумаки неподвижно, словно тряпичная кукла. Глаза смотрели сквозь точку, за которую успели зацепиться, а темные волосы прилипли к изуродованному красному лицу. Были слышны глухие крики и вопли, а затем – Наруто так и не понял, кто именно это был – его оттащили от Учихи, силой заламывая окровавленные руки. Он вытаращился на Саске, который не двигаясь лежал в бордовой луже, и на рядом бегающих парней, что измеряли пульс собственноручно и старались заглянуть новенькому в зрачок. Простояв какое-то время в согнутой ввиду заломленных рук позе, Узумаки почувствовал стекающие сопли и слезы, и понял, что все это время истошно ревел. Скорая приехала быстро, несмотря на пробки из-за обрушившейся на город грозы. Растолкнув других, Наруто вырвался к Учихе, которого клали на переноску. — Узумаки… – тихо прошептал тот, переводя неясный взгляд на одноклассника, даря другим надежду на лучшее своим приходом в сознание, — По…подойди… Наруто подбежал к Саске, пытаясь выровнять дыхание и дыша через нос, а не хватая воздух ртом. Руки все еще трясло, и он пытался вытереть запекшуюся кровь с ладоней о джинсы – в один момент стало физически больно на нее смотреть. — Саске?.. — спросил он, склонившись над парнем, пока врач терпеливо выслушивала от Нагато неправдивую историю происшедшего. — Ты поговорил с отчимом? Узумаки опешил, выпячивая глаза. Сил хватило только на быстрый кивок головой и невнятное «угу». Учиха хрипло рассмеялся, насколько тому позволяли силы, снова вызывая в Наруто волну непонимания. — Я так и подумал, — еле-еле кивнул новенький, будто подтверждая свою версию, — Ты теперь бьешь так же, как и я. У нас… у нас одинаковый взгляд. Саске прикрыл глаза, то ли отключаясь, то ли наоборот, стараясь этого не сделать. Нагато заботливо положил руку на плечо Наруто, сжимая предплечье, будто старший брат, что готов защитить от рассерженных родителей и взять на себя удар, но наедине высказать то, какой ты конченый идиот. Больница была недалеко – не поддавшись на попытки товарищей его остановить, Наруто бежал, хлюпая кроссовками сквозь мрак города, вдыхая в легкие столько воздуха, сколько они могли в себя вобрать. Волосы снова прилипли к лицу и лезли в одичавшие глаза, а трясущиеся пальцы, что пытались их смахнуть, оставляли полосы крови и грязи на загорелом лице. Мелькавшие очертания улиц, как и собственные ноги, что тащили тело на последнем издыхании, казались нереальными, будто Узумаки попал в плохой сон. Происходящее не вязалось с действительностью, и в какой-то момент Наруто обнаружил себя сидящим возле больничной палаты, пытающимся унять неестественное содрогание в ногах. Он не помнил, как прибежал, у кого спрашивал путь и как здесь оказался. Было только понимание того, что за дверью находится избитый им Учиха, который, даже будучи отпетым, по мнению Узумаки, гондоном, всё еще не был достоин того, чтобы с ним поступили именно так. Длинный день сморил в сон, и Наруто так и задремал сидя в ожидании новостей. Он не знал, пустят ли его в палату в принципе, но сидеть здесь было менее неприятно, чем идти домой в никуда. Молодая медсестра, что пришла на ночную смену, аккуратно толкнула в плечо задремавшего Узумаки, садясь рядом. — Вы его друг или родственник? — спросила она, уже осведомленная, кого подросток ждет в холле. — Друг, — кивнул Наруто, решая не вдаваться в подробности, которые сейчас были абсолютно не нужны, — Что с ним? — Состояние стабильно. Рентген патологий не выявил. Отделался опухшим лицом, гематомами, сломанным носом и зубом. У него совсем легкое сотрясение – были жалобы на тошноту, головокружение, но сейчас уже все нормализовалось. Наруто выдохнул, закрывая лицо руками и потирая уставшие глаза. — Если вы его друг, можете посодействовать, чтобы он все-таки написал заявление и снял побои? Узумаки замер, ошарашено смотря на медсестру. Он не подумал о том, что за похожие избиения можно получить как минимум административку. Ранее Наруто участвовал в серьезных драках, где парней забирали на скорой помощи, подобно сегодняшнему случаю – но из-за загруженности органов полиции похожие заявления обычно игнорировались. Однако и отец у Саске не был рядовым чиновником или силовиком. — Он не хочет писать заявление? — уточнил Наруто. Перспектива получить наказание не пугала – беспокоило только то, что в процессах, скорее всего, должно быть задействовано доверенное лицо, опекун или родитель, а в случае Узумаки этого хотелось бы избежать. — Нет, не хочет, — вздохнула медсестра, разминая шею, — Простите, что личное, я клянусь, я в органы опеки докладывать ничего не буду. Просто по-человечески интересно, вы не знаете, почему его отец отказался приезжать? Наруто устало растер виски. Саске, разумеется, ничего не рассказывал об их взаимоотношениях с отцом – возможно, тот просто был трудоголиком, и в данный момент не мог сорваться по работе. С другой стороны, разве случилось бы что-то ужасное, если бы тот на десять минут приехал проведать сына? Узумаки нахмурился, не в силах развить эту мысль дальше ввиду скрытности Учихи. — Не в курсе, — кивнул Наруто, — А Саске можно сейчас проверить? — Пациента переведут на стационарное лечение завтра с утра, подержим его тут еще пару дней. Посещение возможно только с четырех дня до семи вечера. В палату нельзя будет, свидания с больными разрешены только в вестибюле, – покачала головой медсестра, – Только толпой завтра не приезжайте, ему этот шум сейчас ни к чему. Узумаки расстроенно вздохнул, но препираться не стал. Когда медсестра проводила того до выхода, он достал из кармана куртки мобильник и нажал на кнопку включения. Тот сразу заполонили уведомления – несколько пропущенных от Гаары и от незнакомого номера. Но сил перезванивать не было, как и вести разговоры. Чтобы совсем не пропадать с радаров и не вызывать в друге лишнюю панику, он написал тому в мессенджере «Ты звонил? Не могу пока говорить». Пока сообщение доходило до адресата, он увидел, что Учиха был онлайн. Недолго думая, он зашел в диалог, зависнув на минуту и не зная, что написать. «Как себя чувствуешь?» — самое простое, что пришло в голову. Но Учиха не ответил – даже не удосужился прочитать. В отличие от Гаары, который практически сразу отправил ответное сообщение: «Да, звонил. Ты пропал, все нормально?». «Все вообще охуительно» — подумалось Наруто, отчего он грустно рассмеялся про себя. Решая не погружать друга в подробности, он коротко ответил: «Все ок, расскажу попозже». Дождь так и не прекратился, хоть и стал несерьезным: на коже он ощущался легкими покалываниями, лужи расплывались от мелких капель. Дорога до дома была недолгой, и, если бы не желание уснуть здесь и сейчас, Наруто бы не торопился туда так сильно. По пути встретилась группа мужчин, что допытывала продавщицу пивного ларька, который, несмотря на позднее время, все еще работал, активно продавая алкогольные напитки. Один из пьяниц что-то настойчиво просил от Узумаки, но тот прошел будто бы сквозь, без сил вовлекаться в какой бы то ни было конфликт. На следующий день, вспоминая о пропущенном вызове с незнакомого номера, Наруто, чье любопытство пересилило, все-таки решил перезвонить. — Наруто, привет. Это Нагато. Узумаки, удивленный наличием у лидера Акацуки его номера, даже не успел подумать о том, откуда он все-таки может у того быть. Чугунная голова из-за звонка Пейна начала кипеть, вспоминая, что драка с Саске прошла в рамках стрелки Акацуки и группировки Учихи. И сейчас Наруто был готов к любому из последствий, даже если то было изгнание из Акацуки, что наиболее ожидаемо. Он перешел всякую грань и нарушил правила, втягивая группировку в дополнительные проблемы. — Да, привет, слушай… Ты прости за вчерашнее, я понимаю, что «прости» как-то по-детски звучит, учитывая, что я учинил. Я сообразил после драки, что вы меня выгоните и все такое… Я не со зла, я клянусь, этот тип, лидер Така, он мой одноклассник, и у нас давно был нерешенный конфликт. Вас, конечно, это не должно волновать, я правда не хотел никого втягивать, просто столько всего случилось за последнее время, что я, кажется, с катушек слетаю. Прости еще раз, я пойму, если вы меня врагом народа объявите или еще чего. — Как ты сейчас? Узумаки удивился вопросу и затаил дыхание. Он был готов к тому, что его сейчас отчитают, словно непослушного ребенка, затем покроют слоем трехэтажного мата и объяснят, что тому не стоило рождаться на свет в принципе. Томное напряжение, что сидело в Наруто в ожидании выговора, все никак не могло разрядиться, что поселяло в парне еще большую нервозность. — Все нормально. К четырем поеду к Саске. Я был у него вчера в больнице, мне сказали, что состояние стабильное, и он живчик. Так я… я изгнан из Акацуки? — не в силах больше жить в неизвестности спросил Узумаки, готовый принять на себя любое наказание за случившееся. — Нет, — коротко ответил Нагато, но это простое слово все никак не доходило за самого Наруто, — Я хотел бы поговорить с тобой лично, а не по телефону, ты можешь подъехать к общежитию, что возле аграрного универа после больнички? — Я… да, могу, — червячок, что поселился в голове, сея волну напряжения из-за неопределенности ситуации, ехидно засмеялся внутри Узумаки. Туманное будущее не дарило теплого предвкушения, напротив – из-за ожидания того, что планирует сказать Нагато, и того, чем обернется поход в больницу к Учихе, хотелось умереть на месте. — Отлично. До встречи, — Пейн сбросил вызов, не дождавшись ответа. Уже перед тем, как выйти из дома, вспомнилось, что отец Саске отказался приезжать в больницу. Не зная, обстояла ли ситуация тем же образом, Узумаки решил взять домашнюю одежду и сланцы, что гипотетически могли бы понадобиться Учихе. Свежей футболки не оказалось, потому в рюкзак аккуратной стопкой были сложены футболка и шорты, что Наруто носил дома второй день. Чем кормили в больнице и возможны ли передачки он тоже понятия не имел, но на всякий случай положил стакан и банку растворимого кофе, сигареты, что остались в заначке Джирайи, и пачку лапши. — Он сказал, что не ждет посетителей, — скучающе проинформировала медсестра, пялясь в экран телефона, когда Наруто прибыл в больницу. — То есть как не ждет? Ну, в смысле, вы скажите, что это я подошел, Узумаки Наруто. — Я ему так и сказала. — Да он издевается. Сейчас, буквально минутку, — закатив глаза, Наруто принялся искать чат в мессенджере, не сразу находя нужный. Вчерашнее сообщение так и осталось не отвеченным, но злиться на Учиху после случившегося казалось неправильным. Вздохнув и покосившись на общающуюся с другим посетителем медсестру, Наруто принялся писать сообщение. «Я приехал, сижу в холле. Хотел тебе передать сигарет и кофе». Подумав, что стоит начинать с козырей, он отправил СМС-ку, уже через минуту наблюдая заплывшее лицо одноклассника в вестибюле. Волшебство, не иначе. — Если у вас передачка, надо ее зарегистрировать у охраны. Что там? — поинтересовалась медсестра, указывая на пакет пальцем с отросшим красным маникюром. — Ээ… да так, одежда и кофе растворимый. Пожилая женщина на пункте охраны, доставая из целлофанового пакета содержимое, выругалась на парней, сминая и выбрасывая пачку сигарет в урну. — Тоже мне придумали, я, по-вашему, первый день живу? Не хватало еще этой параши в детском отделении. Вам сколько лет, шестнадцать? Думаете, раз курите, то круче в глазах сверстниц выглядите? Да вот уж нет, помяните мое слово! Девчонкам работящие нравятся, спортивные, а не драчуны-пепельницы! — запричитала сотрудница, убирая содержимое пакета обратно, — Остальное записала. Как будешь в отделение заходить, покажи пакет. — Да поебать мне на девок. Тоже мне, пенсия старая, — выругался Учиха, ловя разгневанный взгляд женщины, что начала кричать ему ругательства вслед, — А ты, усурантонкачи, тот еще идиот. Если бы передал сиги сразу мне, не было бы никаких проблем. — Да я ж откуда знал, что тут записывают все. Ты как себя чувствуешь? Наруто присел на скамью в вестибюле, наблюдая за Учихой. Тот выглядел лучше, чем Узумаки себе рисовал ночью, не в силах сомкнуть глаз: лицо было припухшим и поплывшим, сосуды на веках полопались, а тонкие губы стали чуть пышнее обычного. Торчащие волосы так и стояли ежиком, а сам новенький был в больничной сорочке, что оголяла свежие побои на руках и ногах. — Ты нахуя приехал? — игнорируя вопрос о собственном самочувствии, спросил Саске. — Беспокоился, — честно ответил Узумаки, играясь с собачкой на куртке, не в силах сидеть неподвижно. — За свою сраку? Я не буду писать заявление и удостаивать тебя лишним вниманием, не волнуйся, — усмехнулся Учиха, садясь рядом, чтобы не мешать в проходе другим пациентам, которые уже начали толкаться. — Можешь писать, мне все равно. Я за тебя боялся, хотел узнать, все ли в порядке, — сообщил Узумаки, вручая тому пакет, — Тут одежда, шлепки и кофе. Чтоб было в чем ходить по больнице. Учиха нахмурился, высматривая содержимое пакета сквозь целлофан, боясь признаться самому себе в любопытстве касаемо того, что находится внутри. — Захотел поглумиться и увидеть избитую тобой рожу? — все донимал его Саске, не в силах поверить в искренность слов Наруто. — Я приехал просить прощения, — покачал головой Узумаки, смотря на нос обуви, не в силах глядеть в черные глаза, — Не знаю, что на меня нашло вчера. Ты был ни при чем. — Конечно, я был ни при чем, — выдохнул Саске, растирая виски, беря недолгую паузу. Через минуту он продолжил, — Значит, Така отходит к Акацуки. Я ее покину, мне это все неинтересно. — Разве я не нарушил правила стрелки? — Нарушил. Но если они так серьезно настроены, то пускай забирают парней. Все равно от Суйгецу и Джуго толку не было, я разбирался со всем самостоятельно. — Ты не присоединишься к Акацуки? — Меня вот эти гоп-стоповские банды с идеями дарить добро и делать мир лучше не прельщают. Я долго крутился во всей этой хуйне и в детские сказки больше не верю, — спокойно ответил Саске, прикрывая глаза и облокачиваясь на стену позади него. В повисшее молчание, где один не знал, что говорить дальше, а другой говорить просто не хотел, ворвался звук входящего вызова, что Наруто тут же скинул за нежеланием заново выстраивать и без того не особо клеящийся разговор с Саске. — Твой любовничек? — усмехнулся Учиха, успев прочитать имя абонента. — Не смей говорить так про Гаару, — твердо отрезал Узумаки, снова отмечая про себя то, как ему тяжело каждый раз выгораживать лучшего друга перед остальными. — А ему бы понравилось, если бы он услышал, что я так его назвал. Когда ты меня в клубе засосал, он потом все ходил за мной, злобно шипел и обещал оторвать голову, если я тебя обижу. — Это ты меня поцеловал, — шикнул Узумаки, решая ответить только на эту часть сказанного одноклассником, — Да и вообще, у тебя какая-то нездоровая повернутость на геях. Все время к этому разговор сводишь. — Свожу, — согласился Учиха, кивая и запуская побитые руки в непослушные волосы, — Так легче на эмоции вывести. — А зачем выводить-то? — Чтобы в душу не лезли, как это делаешь ты, — чуть отстраняясь от стены, сказал Саске, переводя расфокусированный взгляд на Наруто. — Когда это я лез тебе в душу? Да для тебя простой вопрос «как себя чувствуешь» уже трагедия. С тобой просто невозможно общаться, — возмутился Узумаки, поднимая тон, заставляя Учиху сморщиться из-за громких звуков. — Так не общайся. — Не могу, — откровенно признался Наруто, вздыхая и облокачиваясь на стену позади, уподобляясь однокласснику, — Бесишь ты меня до чертиков, я бы еще раз в твою рожу зарядил так же, как и вчера. Но... не знаю, не получается выразить словами. Узумаки снова тяжело выдохнул, закрывая лицо руками. — Что ты пытаешься мне доказать? — спросил Учиха после затянувшегося молчания. — Что я не хуже тебя, — Узумаки повернул голову, въедаясь в черные глаза одноклассника. Зрачки того расширились, а лицо скривилось в невнятной гримасе с насупившимися бровями. — Узумаки. Займись делом, а не страдай хуйней, — выплюнул Саске, забирая пакет с одеждой. Скорее всего, он бы и не взял его в руки, если бы не банка растворимого кофе где-то на дне, — Поверь, я не тот человек, на которого стоит ровняться. — Саске... ты тоже себя ненавидишь? — по-детски выдал Наруто, вставая вслед за новеньким. Учиха чуть сгорбился, обхватывая правой ладонью левое запястье. Прочистив горло, он повернулся обратно к однокласснику. — Почему ты тогда сказал, что я не виноват? — сменил тему Учиха, возвращая Наруто к диалогу после казино, — Когда я рассказал про мать. — Желание мести и возмездия движется чувством вины из-за собственной невозможности своевременно предотвратить нанесенный вред. Месть сама по себе жертвенна, — пожал плечами Узумаки, — Моих родителей насмерть сбил какой-то студент, но ему дали всего пару лет исправительных работ из-за того, что убийство было совершенно непреднамеренно, в состоянии аффекта. Я тогда еще под стол ходил, но я все равно продолжаю себя винить за то, что они умерли, а я – нет. Будто мое существование стоило двух потерянных жизней. — Ты искал человека, что убил твоих родителей? — Нет, — покачал головой Наруто, — Разве папка с мамкой оживут, если я этого студентика крякну? — Желание мести не всегда идет из чувства вины. Оно может идти из желания восстановить справедливость. — Жизнь за жизнь – это не справедливость. Саске цокнул, хмурясь. — Ты из мира волшебных пони, где все практикуют радикальное прощение? — Я просто знаю, что месть мне ничего не даст, кроме недолгого морального удовлетворения. — Поэтому предпочитаешь ненавидеть себя, вместо того чтобы ненавидеть окружающих? Тех, кто виноват в том, что ты остался один? Злость – это адекватное чувство. Но оно разъест тебя изнутри, Узумаки, если ты и дальше будешь поносить себя вместо людей, которые это заслуживают. У меня ощущение, что в один момент ты просто ебнешься и слетишь с катушек. Вчерашняя драка тому доказательство. — А ты? — искренне поинтересовался Наруто, перебирая в голове все сказанное Учихой. — А я уже ебнулся и слетел с катушек, — усмехнулся Саске, проходя мимо Наруто и возвращаясь в отделение, оставляя одноклассника наедине со своими мыслями.