Спроси мое имя

Два месяца назад – Саске, милый, о чём ты задумался? Девушка, сидящая на острых коленях лицом к Учихе, пододвинулась ещё ближе, оголяя бёдра в чёрных капроновых чулках и тянущиеся от них портупеи под юбкой. Саске отмечает про себя – готовилась. – Я просил не называть меня так, Карин, – мотает головой Саске, держа ладони на диване, будто те намертво прилепили ремонтным клеем. – А как ты хочешь, чтобы я тебя называла, а? – девичьи пальцы подхватывают оправу своих очков и снимают их, прислоняя дужку к пухлой губе. Учиха не отвечает. Отводит скупой на чувства взгляд, пялится на часы на стене, больше демонстративно, чем заинтересовано. – Тебе не нужно идти на дополнительные? – Я прогуливаю, – девушка скалится в попытках соблазнительно улыбнуться. – Ты разве не хочешь провести время вместе, пока твой папа на работе? Не хочет. Как и не хочет держать Карин за руку, когда та горделиво поднимает голову в школьном коридоре, хвастаясь Саске, как заполученным титаническим трудом трофеем. Не хочет откликаться на хлебобулочные и животные прозвища, убирать с флисовой кофты красные волосы, пахнуть въедающимся шлейфом сиреневых духов. – Саске, не стесняйся… Ты можешь меня потрогать, – девушка снова кривит рот на манер улыбки. Карин тянется к тонким пуговкам на блузке и поочередно расстегивает каждую сверху вниз, нарочно кусая нижнюю губу – точно так же, как это делают героини взрослых фильмов. Грузно дышит, но то не вздохи возбуждения – скорее нечто нервное, выдающее животный страх перед очередным отказом Саске. Но Учиха сидит молча, всё так же не притрагиваясь. Не ищет отговорки, как в прошлые визиты девушки, но и не проявляет инициативу. Оголившийся силуэт небольшой груди в пёстром бюстгальтере не вызывает желания прикоснуться или рассмотреть подробнее. Карин этого не чувствует, а потому кладёт ладони Саске на ткань белья и сжимает те в своих. – Нравится? – зубы продолжают тискать нижнюю губу, но уже не в жесте напыщенной сексуальности, а от беспокойства. Саске вместо ответа поднимает свинцовые запястья и медленно стягивает блузку с покатых плеч. Оглядывает подтянутый живот, россыпь родинок на руках и приценивается к ощущениям собственного тела. Но то предательски молчит, посылая кровь только к уставшей голове. Злится на Карин, но ещё сильнее злится на себя. Девушка взволновано улыбается, радуясь, что добилась положительной реакции от Саске впервые за две недели их отношений. Нетерпеливо тянется к губам Учихи и накрывает их своими, тут же пытаясь опробовать все вариации поцелуев, что прочитала в интернете накануне. Саске запрокидывает голову назад, пытаясь отстраниться от напора, сравнивая действия Карин с собачьей лизней. Находит оптимальное положение и хмурится, сидя неподвижно, позволяя девушке действовать самостоятельно. Смотрит в упор на прикрытые веки, неровно раскрашенные грязно-фиолетовым, и Карин считывает злобное пыхтение за вожделенные вздохи, продолжая неумело целовать тонкие губы. Рот кочует на бледную шею, вылизывая ту чересчур долго, словно умывающая котёнка мама-кошка. Саске снова бросает взгляд на настенные часы – думает о планах на вечер, пытаясь отвлечься. – Милый… – Карин достает рубашку, заправленную в чёрные джинсы. Саске недовольно зыркает, но демократично помалкивает, позволяя раздевать себя, точно как манекен в шоуруме. Сквозь зубы терпит прикосновение тёплых ладоней к животу и мягкое царапанье рёбер острыми ногтями под тканью одежды. – Ну чего ты стесняешься, – Карин расстегивает рубашку парня, громко сглатывая слюну. – Я же говорю, можешь трогать. Погладь меня, Саске, ну пожалуйста… Учиха кивает и проводит подушечками пальцев по хрупкой линии позвоночника – на большее сил не находится. Карин съёживается, бросая короткие взгляды на своё тело, пытаясь высмотреть нелицеприятные складки или целлюлит. Саске виновато кладет ладони на оголённую часть ляжек, и девушка облегченно выдыхает. – Блин, такие синяки большие… Тот красноволосый совсем не сдерживался. Гаарой представился, кажется, – Карин охает, рассматривая гематомы и мягко целует каждое цветное пятнышко. Саске сдерживает рвотный позыв, глубоко вбирая спёртый воздух через нос. – А светленького Наруто зовут. Я его сразу узнала, мы в одной начальной школе учились, в параллельных классах. Он мой однофамилец, и потому меня учителя дрюкали – думали, что я ему сестра, и жаловались на его выходки. – Наруто? – оживился Саске, перехватывая тонкие запястья, тянущиеся к ширинке. – Да. Тот лох, которого Суйгецу сразу вырубил, – Карин смущённо отводит косой взгляд после неудачной попытки пробраться в трусы парня. – Знаешь о нём ещё что-нибудь? – Нет, мы и в началке не общались. Тсс, ай… – Карин ойкает от боли, и Саске отпускает девичьи руки. – Может, продолжим?.. Девушка не договаривает, проводя указательным пальцем по дорожке волос от пупка до паха неуверенным жестом. Саске кивает, сжимая зубы и отворачивая взгляд от чужого тела, прикрывая веки. Душная комната, погрязшая в неуютной, тоскливой тишине, наполняется причмокивающими звуками. Взять в рот вялый член целиком не составляет труда, а вот вызвать у Саске хоть какую-то реакцию на это – очень даже. В настойчивом и тягостном желании возбудить Учиху Карин вспоминает все приёмы и техники, зазубренные сразу после статей про поцелуи. С нестоячим членом такой трюк не проходит, и Карин случайно цепляет головку зубами, отчего Саске брюзгливо шикает и поднимает девушку за волосы. – Хватит, Карин, – в надломленном голосе намешан коктейль из агрессии, вины и какого-то третьего, неуловимого чувства. – Это потому что я зубами задела, да?.. – обессилено, хныча. Саске вздыхает, растирая переносицу пальцами. Плачущих женщин он никогда не переваривал – рядом с ними чувствуешь себя растерянно и виновато, и любая утешающая фраза может обернуться против тебя. Пришлось играть на опережение, пока Карин не надумала себе новых причин для истерики. – Нет. Ты не при чем. Но я не могу дать тебе то, что ты хочешь. – Я… я тебя не привлекаю? – губы трясутся, тихо хватая воздух, а стёкла очков пачкаются потёкшей с кончиков ресниц тушью. Карин смотрит в чёрные глаза, пытаясь отделить зрачок от радужки и вычитать истинную причину во взгляде. – Ты красивая, – Саске утешительно гладит алые волосы, копируя успокаивающие движения старшего брата. – Но я просто не могу. Карин эгоцентрично принимает удар на себя и, прикрываясь блузкой, проходит в гостевой туалет. Долго крутится перед зеркалом, и ещё дольше умывается, пряча шумом воды истеричные всхлипы. Учиха не отстает – с хлопком закрывает дверь своей ванной и изливается рвотой в унитаз, а затем ополаскивает лицо над раковиной, пытаясь смыть навязчивый образ растерзанной мамы перед глазами. Вода из-под крана противно тёплая. – Пока, Карин, – растерянно кивает заходящий в квартиру Итачи, провожая взглядом заплаканную девушку. Саске проходит в коридор, злобно зыркая на старшего брата. – Угу, – та наспех убегает, оставляя за собой лишь забытый впопыхах тональный крем, коим замазывались опухшие глаза минутой назад. *** – Ты не говорил, что здесь будет он, – шикнул Саске на ухо брату, заходя в небольшое итальянское кафе на районе, что манило ароматом неаполитанской пиццы. Верхние ноты сыров и прошутто, чуть ниже запрелый запах сырости из уборной. – А в чём проблема? – Ты и сам знаешь, – скалится Саске, боковым зрением косясь на Шисуи. Итачи игнорирует выпадки, проходя за круглый столик и здороваясь с троюродным братом за руку. Второй Учиха молча садится на обшарпанный стул, пытаясь унять дрожь в теле, что появилась час назад после неудавшейся близости с подружкой. – Привет, Саске, – здоровается Шисуи, лучезарно улыбаясь брату. – Рад тебя видеть. – Ага, – закатывает глаза младший Учиха, демонстративно, брезгливо отодвигаясь подальше от мягкого дивана. Шисуи мирно пожимает плечами, перенаправляя внимание на Итачи и болтая о какой-то чепухе по работе. Ловит на себе частые взгляды Саске, что невротично обкусывает губы и складывает в десятую складку чистую салфетку. Старший Учиха всегда отличался маскулинностью – широкие плечи, размашистая грудная клетка, крупный нос и никакого намёка на феминность, кроме длинных завивающихся ресниц. Характерную учиховскую породу выдает взъерошенная шевелюра, что не берёт ни один гель для волос, и чернющие глаза, во тьме которых утопает уставший зрачок. Саске мечтал уродиться именно таким, а не быть бледной копией Итачи в каждом сантиметре смазливого лица. – Как обстоят дела с Карин? – Шисуи поворачивается обратно, озвучив заказ официантке. – Первые отношения штука серьёзная. – Блять, Итачи, ты всё ему слил? Только посмотрев в непонимающие глаза, Саске осознал, что ничего не рассказал о случившемся. Непоколебимая уверенность в том, что проницательный старший брат обо всём догадался самостоятельно, заставила агрессивно среагировать на слова Шисуи, заведомо считая вопрос провокационным. Саске вжался в стул, играя желваками и коря себя за сказанную глупость, что выдала настоящее положение вещей. Ничего не ответив на безосновательную претензию, Итачи смывается в уборную вместе с оплотом последних нервных клеток, сдерживающих ядерную катастрофу. – Может, не стоит насиловать себя? – слова Шисуи оседают в интимном шёпоте, сторонясь лишних ушей. – Завались, – рявкает в ответ младший Учиха с напускной театральной дерзостью. – Ещё мне педики советов не давали. – Педики, да? – усмехается троюродный брат, играясь с мятным концом зубочистки. – Так вроде это ты мне любовные записки в рюкзак подкидывал, а не наоборот. – Сука, – начищенные приборы звонко загремели, когда Саске выскользнул из-под стола, склонившись над Шисуи и прижав предплечьем его горло. Взгляд у брата не изменился – такой же кроткий, спокойный, в чём-то насмешливый, но исключительно в дружеской манере. Саске не изменяет привычкам – по-прежнему позволяет себе неуместное детское махание кулаками, даже в той ситуации, где это попросту смешно и некстати. – Ты же знаешь, что я не издеваюсь, – хрипло отозвался Шисуи, не без труда выдавливая слова из горла из-за напора Саске. Небольшой склок посетителей принялся таращиться на устроенное братьями цирковое шоу. Младший Учиха отодвинулся, занимая прежнее положение, пытаясь вдавить тело в мебель и слиться с серым интерьером заведения. – Я не гомик, – заученно, твёрдо. – Да будет так, – кивнул Шисуи, отвлекаясь на позиции в меню и подзывая нерасторопную официантку, заглядевшуюся на семейное представление. – Можно вдогонку два яблочных тарта с шариком ванильного мороженого, пожалуйста? Шисуи лукаво улыбается Саске, подмигивая. – Я боюсь за судьбу «баунти», лежащего у меня в машине на случай внезапной вспышки голода. Нужно всеми силами спасти его от Итачи. Саске молчит, ухитряясь делать это агрессивнее с каждой секундой. Воздух питается напряжением, уже готовый заряжать все электроприборы в радиусе десяти метров. – Я что-то пропустил? – хмурится вышедший из уборной Итачи, наблюдая прикованные к столу Учих взгляды особенно любопытных гостей. – Небольшую поножовщину, но все целы и почти невредимы, – Шисуи растянулся в довольной кошачьей улыбке. – Я заказал тебе два десерта. – Всего два? – вздыхает Итачи, садясь рядом. Ночные покатушки по городу не смогли разрядить обстановку: младший Учиха продолжал настырно молчать, пытаясь действовать всем на нервы измученными вздохами. Однако Итачи и Шисуи, казалось, то ли не замечали этого вовсе, увлеченные ездой и бесцельными разговорами, то ли не хотели играть в сапёров, инициируя диалог с Саске, что напоминал минное поле. Выбранная тактика раздражала младшего брата только больше – его снова оставляли третьим лишним, не выкраивая даже грамма внимания. – Сверни здесь. Забегу домой, заберу файлы для встречи с Нагато, – Итачи махнул головой в сторону съезда, отстёгивая ремень безопасности на пассажирском сидении. – Я бы пригласил зайти, но ты и сам знаешь. – Знаю, – кивнул Шисуи, заворачивая в знакомый двор, что когда-то был родным и милым сердцу. Вышли все трое – была нужда подышать вечерним воздухом, который приятно обдувал сонные лица. Итачи скрылся в подъезде, братья облокотились на капот машины. – Как там ваша группировка с Суйгецу и Джуго? – прервал односторонний накал Шисуи, закидывая в рот любимую цитрусовую жвачку. Саске протянул руку, всё ещё дуя губы, смотря куда-то вдаль. Шисуи тихо посмеялся и выдавил две штуки из пачки на ладонь младшего брата, помня, что тому полюбилась эта привычка ещё в далёком детстве. – Отец особо ничем не делится. Только и делаем, что шестёрками сливаем информацию. Саске пожал плечами, решая не скалить зубы – Шисуи удалось купить минимум две минуты нормального общения апельсиновой жвачкой. – Ты всегда можешь обратиться ко мне и… – Шисуи, – Саске постарался бросить хладнокровный взгляд, приправляя его доброй щепоткой напускной неприязни и надменной брезгливости. Старший брат усмехнулся – обсчитался ровно на полторы минуты. Выплюнул жвачку на асфальт за неимением урны и закурил сигарету с кофейными нотами. Глупая привычка делать всё наоборот. – Знаешь, что забавно, Саске? – Шисуи сделал глубокую затяжку, словно пытаясь заполнить едким дымом все лёгкие. Вздымающаяся грудная клетка, казалось, стала ещё больше. – Тебя пугают чувства к парню, а не факт того, что ты влюбился в троюродного брата. Саске проглотил тягучую слюну, которую следовало бы сплюнуть. Тело и в этот раз среагировало быстрее разума – но рука перехватила собственный сжатый кулак, не желая навредить стоящему рядом автомобилю. Жадные пальцы потянулись к закуренной братом сигарете и нагло отобрали последнюю. Младший Учиха подошёл вплотную и сделал вымученную затяжку из короткого окурка, впиваясь глазами в Шисуи, точно шипы розы в махровую кожу. Саске привстал на цыпочки, вжал брата в дверцу машины напором тела и выдохнул горький дым в его замкнутый рот. Парень не ответил на подобие поцелуя, уставившись на младшего Учиху без тени удивления. Саске положил руку, держащую затлевшую сигарету между пальцев, на бритый затылок, давя с обоих сторон. Шисуи приоткрыл рот под напором, пуская брата внутрь ровно до линии сомкнутых зубов. Тот снова постарался пробиться мокрым языком дальше, облизав чужие зубы, но после провальной попытки отстранился и обтёр влажные шершавые губы рукавом куртки. – Слишком тривиальный способ меня спугнуть, – Шисуи продолжил стоять неподвижно, не отрывая глаз от суетящейся фигуры младшего Учихи. – Какой есть, – пробормотал Саске несколько оторопело, отводя взгляд и пытаясь найти карманы куртки сломанными дрожью руками. Один-ноль в пользу Шисуи. Громкая тишина неприятно царапала уши, пока один ждал ответов на вопросы, а другой пытался эти ответы сформулировать. – То было странной детской фиксацией, – Саске всё-таки сплюнул, тут же кидая в образовавшуюся лужицу окурок и растаптывая его натёртым носом ботинка. – У меня только один брат – Итачи. А тебя я видел мельком, когда ты в детстве с ним ошивался. Даже здесь грёбаный Итачи был лучше меня, интереснее, занимательнее… Мне хотелось, чтобы ты признал меня так же, как и его. А потом это переросло в нездоровое влечение, но оно уже давно в прошлом. Слова выжимались из сдавленного горла нехотя, по-интимному тихо. Клуб мыслей сформировался не за минуту, а за долгие годы отчаянных попыток понять себя. Дрожь поселилась в теле как реакция на самое искреннее и честное, что когда-либо произносил Учиха. Парень принялся растирать плечи, пытаясь убедить себя в прохладе тёплого сентябрьского вечера. – Так вот, за что ты меня так ненавидишь? За то, что я близок с Итачи? – И за то, что ты ёбаный гомосек. – Я понял, – Шисуи задумчиво кивнул, доставая из пачки новую сигарету. – Не ты один. – Что? – Не ты один не перевариваешь меня из-за ориентации, – грустная полуулыбка коснулась бледных губ. – Я никогда её и не афишировал. Но в один день заснул добропорядочным гражданином, любящим племянником и хорошим человеком, а проснулся выродком, позорящим семью. Понимаю, почему тебе так сложно принять себя. С таким-то папашей. Саске сгорбился, пряча руки обратно в карманы вельветовой куртки. До чёртиков хотелось съязвить на сказанное, но то было бы ребячеством. Оба и так всё понимали – притворяться кем-то другим уже не казалось успешным способом откреститься от своей сущности. Точно не перед братьями, что читали парня насквозь. Хлопок двери соседней машины макнул головой в реальность. Ухмыляющийся мужчина, держащий в руках видеорегистратор, медленно прошёл мимо Учих. Зацепился острым взглядом за Шисуи, смотря сквозь отблёскивающие стёкла очков, демонстративно высказывая своё присутствие. – Вот же выродок, – нетипичным враждебным голосом выплюнул старший Учиха. – Не показалось, всё-таки он сидел в той тачке. – Кто? – Прихвостень Орочимару. Кабуто Якуши. Не слышал о нём? – Что-то знакомое, но вспомнить не могу, – Саске проводил глазами усмехающийся силуэт. – Молодой парень, без медицинского образования занимался гомеопатией. Травками лечил, лекарства продавал без лицензии. Орочимару к нему захаживать любил – какой-то экспериментальной медициной вдвоём занимались. На Якуши нажаловалась бабка одна, когда он этими настоями на травках её отравил. Ему ваш отец лавочку прикрыл, всё-таки Кабуто медиком всем представлялся, а сам окончил девять классов и техникум какой-то. Слухи ходят, что он всё отомстить Фугаку собирается. – Отомстить, – понимающим шёпотом повторил Саске, кивая. Кабуто удалился, нездоровой походкой пошатываясь в унисон с басами трэка из стоящего вдоль дороги подбитого автомобиля. Братья сели внутрь, дожидаясь Итачи уже внутри машины старшего Учихи. – Я снова что-то пропустил? – вскинул руки Итачи, залезая на переднее сидение. – О, Шисуи, это «баунти» у тебя лежит? Наше время Грубые руки непривычным мягким жестом убирают со своих волос чужие ладони, заводят запястья над головой Узумаки и переплетают загорелые пальцы с чёрным маникюром со своими белыми. Тёплый рот находит скулу, щёку с вырезанными шрамами, мочку уха и захватывает бархатную кожу губами, возбуждённо пыхтя. – Наруто, мой Наруто… – отчаянно шепчет Саске, нарочито неразборчиво, срывая с уст фразы, что загнанный разум желал воспроизвести вслух. Узумаки не слышит, но чувствует, как резкие дикие движения одноклассника становятся податливее, распареннее, как агрессивные вдохи сменяются гортанными стонами и елейным рычанием. Наруто подается бёдрами навстречу и недовольно рявкает, натыкаясь на ткань одеяла. Ловит губами ароматный рот Саске, переплетая жадные языки, держа затёкшую шею в неудобном положении. Сердце стучит настолько быстро, что с лихвой могло бы ускакать через голую опушку, а тяжелое дыхание воруют слюнявые поцелуи, несмотря на душистый горный воздух. Ни один не может насытиться – каждый страстно толкается друг другу в рот, взахлёб вылизывая чужой пылкий язык. Одновременно открывают веки, высматривая реакцию полуоткрытыми, расслабленными глазами. Расплетают пальцы и крепко держат лица друг друга в ладонях, боясь, что один позволит себе отстраниться. – Саске… – шукает Узумаки по-собственнически хищно, но ласково и уветливо, зубами хватая нижнюю губу Учихи и нарочно кусая ту слишком сильно. Новенький глухо шипит и перемещает губы на смуглую шею, ощущая языком солоноватый вкус вспотевшей при подъёме кожи. В нескольких километрах спрятались исхудалые шакалы, и Наруто хотелось завыть вместе с ними. Джинсы стали чересчур тесными, и выпуклость под тканью зудела, страсть затмевала рассудок. Нос привык к пьянящему аромату учиховской кожи, и Узумаки начал дышать удушливо часто, пытаясь снова почуять запах, от которого ломит кости. Губы Саске, что сомкнулись вокруг тонкой кожи шеи, переместились на кадык. Узумаки рвано улыбнулся, тут же снова исступлённо пыхтя. Поцелуй в клубе остался в памяти поучительным актом в пьяном угаре, совместная мастурбация – животным желанием удовлетворить образовавшуюся похоть, приставания в туалете неделей назад – необходимостью сместить фокус внимания с горьких воспоминаний. И только сейчас Наруто почувствовал, что Саске искренне желал стать ближе физически, ментально, слиться в единый колтун вместе с мутными, неразборчивыми чувствами обоих. Заблудшая лодка, в которой так долго сидел Узумаки в гордом одиночестве, как оказалось, имела второго попутчика. Хваткие пальцы Саске проникли под одеяло и нащупали низ узумаковской куртки. Нагло пролезли через ткань, выправили из штанов кофту, открывая возможности для маневра. Прохладные ладони погладили бока, заставляя Наруто вздрогнуть и съёжиться, и тут же вцепились в рёбра, сжимая тело с обоих сторон. Язык так и мазал по шее, подбородку, мочке уха, избегая рот одноклассника. Наруто ёрзал, точно непослушный уж, пытаясь потереться пахом о любую часть тела Саске. Голодные фаланги пальцев вплелись в чёрные волосы, оттягивая последние, когда зубы особенно болезненно захватывали участки шеи с вздутыми венами. Оттянуть пиявку-Учиху оказалось делом нелёгким, но Наруто справился, тут же надавливая на чужой затылок и подаваясь ртом навстречу. Губы соприкоснулись, обжигая друг друга. Наруто крепко обхватил Саске, стискивая в объятиях, и то показалось самым интимным жестом из всего произошедшего. Кошмарно сильно хотелось смотреть на Учиху. Изучать каждый сантиметр палой кожи глазами и подушечками пальцев, пытаясь лучше запомнить очертания лица. Ужасно красивого, иконописного лица, после черт которого собственное воспринималось не больше, чем блёклой оболочкой. Наруто оторвал Саске от своих губ, крепко держа смольные волосы и оттягивая те назад. Успел обласкать одноклассника голодным взглядом, прежде чем тот прильнул к вырезанным полоскам на щеках. Вздох встал поперёк горла, когда язык Учихи пробежал по шрамам. – Их не было раньше… в детстве, – неотчетливо пробормотал Саске, пытаясь захватить кожу на скуле зубами. – Я вырезал их ножом в четвёртом классе, пытаясь привлечь внимание, – с некоторой задержкой озвучил Наруто, не сразу разобрав сказанное одноклассником. – Как на тебя можно не обратить внимание… – пьяно шепчет Учиха куда-то в бок узумаковской шеи, будто позабыв, где находится. Слова срываются с уст быстрее, чем разум успевает те подавить – словно в состоянии аффекта Саске теряется в ощущениях, и мир вокруг кажется игрушечным, искусственным. Осознания происходящего и сказанного не приходит – приступ дереализации от переизбытка эмоций лишает объёма, погружает тело в неясный сон. Но ухо Узумаки цепляется за сказанное. То не щекочет самолюбие, а заставляет насупить брови и оценить адекватность новенького, а затем и самого себя. Не послышалось ли? Саске не дает уйти в мысли, накрывая губы Наруто и пыхтя что-то нечленораздельное вслед за поцелуем. Распахивает глаза и смотрит на вспотевший лоб, мятый взор полуоткрывшихся лазурных глаз. Проводит пальцами по чувствительным соскам, прежде чем снова упереться ладонями в рёбра. Узумаки рвано дышит в чужой рот, издает тихий гортанный стон – и то окончательно лишает Саске последних крупиц самообладания. Пах Учихи трётся об одеяло поступательными движениями, а левая ладонь спускается на смуглый живот, поглаживая его всей поверхностью руки. Наруто рефлекторно дёргается от щекочущих прикосновений, и пальцы Саске соскальзывают на покрытый мурашками бок. Тёплое дыхание и отрывистое рычание ласкают ухо Наруто, когда голодные зубы находят мочку. За последние пару лет заместо елей и пихт в сосновом лесу повырастали сотовые вышки, и Узумаки был готов их возненавидеть, когда мобильник заиграл мелодию входящего вызова заместо уже привычного эмбиента на заднем плане. Чёрт бы побрал эту единственную палочку в телефоне возле имени оператора, что дала возможность прервать момент. Игнорировать не выходило – да и выглядело то глупо, учитывая, какой трек разыгрался на фоне. Абонент на том конце был до тошноты настырным, и музыка на рингтоне не прекращалась добрых пару минут. Саске привстал, пропуская Узумаки и вытирая рот рукавом кофты. – Да, Неджи? – выдохнул Наруто, высматривая спутник на недвижном небосклоне и заправляя кофту обратно в джинсы под одеялом, отчего-то боясь, что Саске увидит очертания вставшего члена. – Здарова. Ты чего там, уснул уже? – Нет, нет. Что-то случилось? – А что, обязательно должно что-то стрястись, чтоб я тебе позвонил? – на другом конце линии послышалось чирканье зажигалки. – В последнее время пропадать начал. Даже в клубе тебя было не выцепить, вот и спросил. – Я слышу обиду в голосе, – довольное хмыканье. – Да ну тебя. Предположим, что я скучаю. Изменяешь нам с более интересными друзьями? – Наруто улыбнулся, позабыв, что секундой назад проклинал всеми известными ругательствами звенящий телефон. – А под «вам» ты подразумеваешь… – Кибу и Шикамару. – Тогда только тебе и Кибе. С Шикамару пять минут назад попрощались в дискорде. – Что-то на богатом… – Зато только благодаря тебе компьютерный клуб рядом с шарагой всё еще работает. Вот не ходи ты туда годик-два, и на сэкономленные деньги купил бы слабенький ноут. – Терпеть два года, чтобы потом раскладывать пасьянс онлайн? – Уверен, «Весёлую ферму» он тоже потянет. Узумаки рассмеялся, потеряв глазами мигание космического аппарата. Возня рядом отвлекла – Саске подкладывал сучки в огонь с раздосадованным выражением лица, будто вместо ужина навернул чьи-то фекалии. Порывшись в рюкзаке, он достал влажные салфетки и зачем-то тщательно вытер чистые ладони, лицо и губы, всё так же уязвлено хмурясь. – Слушай, мне тут идти уже надо… – начал Наруто, перебирая в голове свору причин, куда именно он мог бы спешить на случай встречного вопроса. – А, да я ж по делу. Хотел завтра позвать в антикафе у главной больнички – туда старшая сестра Кибы пошла подрабатывать, ты, наверное, в курсе. Хана сказала, что мы можем без пробкового сбора посидеть в одном из закрытых залов со скидкой. Я и подумал, что стоит там нашими собраться. Без обид, но у тебя больно тесно. – Идея заманчивая, но я… – По нулям. Как и всегда, знаю. Я на ставках вчера поднял, так что зал оплачу. Алкашку и прочее на себе только. Главное не напиваться, а то больше не пустят. Узумаковские скулы свело, когда тот почувствовав укол едкой зависти. Пока одни спускают свободные деньги на ставки и последующую оплату развлечений, Наруто разгружал фуру в несколько тонн, чтобы накупить самой дешёвой крупы, химозных сосисок и туалетной бумаги из вторичного сырья. Узумаки мазохистично искусал свои щёки изнутри в приступе вины, пытаясь искренне порадоваться тому, что друзей похожие проблемы обходят стороной. – Мы всю водку с Кибой и Шикамару тогда перед клубом допили. Но я попытаюсь что-нибудь найти. – Если что, у нас не попойка, а культурное застолье. В антикафе даже печенье бесплатное выдают. Наруто оживлённо кивнул, представляя, как до отвалу наестся сладостями заместо ужина. Денег за последний месяц не прибавилось, потому Узумаки умело игнорировал вечерние трапезы и последующую режущую боль в желудке. – Неджи, а я могу позвать Гаару? Саске злостно сбагрил в руки свой походный коврик и унёс его в противоположную сторону. Наруто коснулся своего рта подушечками пальцев, затаив дыхание. – Зови. Завтра к пяти. Ладно, пошёл я. Не буду отвлекать. Хьюга бросил трубку, оставляя парней в непривычной ушам тишине. Ненадолго – телефон Саске зазвонил почти сразу же. – Да. Да, да. Могу. Да, – богатым на разговоры поведением Учиха не страдал, а потому было сложно предположить, о чем ведётся разговор. Может, предлагают ограбить пенсионерку, а может, просят помощи с домашним заданием. – Понял. Завтра в пять вечера. Давай, – Саске отключился, усмехаясь про себя. Узумаки тряхнуло, как только паззл сложился в голове. Правильную реакцию было подобрать сложно, нашлись только неправильные слова. – Как это… и тебя тоже? – А ты, я смотрю, очень рад, – Учиха хмыкнул, накидывая на плечи одеяло. – Когда вы успели сдружиться? Ты же и в клубе с ним был тогда, неделю назад, да? – Узумаки растерялся, будто у него под носом всё это время разыгрывалась театральная постановка, которую он настырно не замечал. – Неджи нормальный тип, – уклончиво ответил Саске, растирая замёршие ладони. – Ну да, – кивнул Наруто, обхватывая колени руками. Пауза затянулась. Узумаки понял, что то паузой и не было – новенький просто не собирался что-либо отвечать. Наруто замялся, вгоняя себя в краску мыслями о происшедшем между ним и Саске. Ей богу, будто показалось – слишком уж холодная реакция у последнего. – Мы… может, мы продолжим? – выдавил из себя трясущийся Наруто, бегая глазами по россыпи звёзд. Стеснение напрочь отсутствовало в моменте, но хорошенько пропитало Узумаки сразу после. – Продолжим что? – прикинулся дурачком Саске, стараясь бросить на одноклассника незаинтересованный взгляд. Получилось с переменным успехом. – Ну… то, что делали до того, как позвонил Неджи, – «сосаться», «лизаться», «целоваться» и прочие синонимы хотелось обходить. Из-за неуверенности в себе поселилась неуверенность в мире – вдруг Узумаки обзовет инцидент с Саске тем, чем это на самом деле не являлось. – А что мы делали? – Саске, ты издеваешься? – надломлено выдохнул Наруто, пытаясь унять дрожь в теле, – мы снова будем делать вид, будто ничего не произошло? Учиха красноречиво промолчал, этим отвечая на заданные вопросы. Узумаки поджал губы, дотрагиваясь до рёбер сквозь куртку зябнущими пальцами. На споры сил не было. Наруто начинало казаться, что он надышался горным воздухом и сошёл с ума. – Я поставлю палатку, – тихо отозвался он, елозя робеющей рукой в пузатом рюкзаке. Тишина не напрягала – напротив, в ней находиться оказалось гораздо приятнее, чем перебрасываться колкими фразами или непринужденно общаться, искусно притворяясь, что взаимных лобызаний и не было вовсе. Наруто молча поставил палатку и так же молча туда забрался, пригласив Саске немым жестом. Но Учиха по-ребячески обложился одеялами и улегся на походном коврике у затухающего огня, намеренно игнорируя одноклассника. Очень глупый поступок, совсем не подходящий холодному ноябрьскому вечеру в горах. У Наруто не было никакого желания озвучивать эту мысль вслух, и он прикрыл глаза, пряча золотую копну волос под капюшон куртки. Пыл Саске охладевал вместе с костром. Когда огонь окончательно погас, игнорировать морозный осенний воздух стало непосильной задачей. Пришлось забираться в палатку к Узумаки – повезло, что тот видел десятый сон, свеча глупой сонной рожицей из-под одеяла. Учиха отодвинулся на безопасное расстояние, какое-то время рассматривая молочные полоски-шрамы. Была уверенность, что глупость «как на тебя можно не обратить внимание» пролетела только в голове и так и не была озвучена вслух. Ровно в десять утра оглушающе завопил телефон, проигрывая куплет метал-группы в качестве будильника. Саске дёрнулся, тут же хмуря брови и осыпая мобильник проклятиями. – Наруто. – Мм… да? – Будильник. – Не хочу в школу… – пробурчал под нос Узумаки, кутая лицо в капюшон. – Ты идиот? Мы в лесу. – Это ты идиот. В каком ещё лесу? – В который ты меня притащил, – Саске удалось найти злополучный источник звука и нажать на кнопку выключения, избавляя уши от страданий. Узумаки протёр заспанные глаза, протяжно зевая и приходя в себя. Окинул взглядом выползающего наружу Учиху и усмехнулся себе под нос. – Что, холодно на улице было спать? – Заткнись. Наруто победно улыбнулся, вынимая одеяла и походные коврики из палатки. Свернул те трубочкой и подвязал, наблюдая за пьющим воду Саске. Милый спросонья, зараза. Ночной инцидент тут же ударил в голову навязчивой ассоциацией, даря телу несуразный невроз. Хотелось телепортироваться с живописной опушки в неживописную квартиру прямо сейчас. Обратная дорога не распаляла лёгкие, но гробила колени. И всё же спускаться с горы в дневное время суток было физически комфортнее, чем наоборот. Наруто хотелось многое обсудить, но отстранённый и холодный Саске отгонял это желание. Воспоминания колыхали тело и ударяли в голову, отчего идти рядом с Учихой было совсем невыносимо и мучительно. Промелькнула мысль нагло впиться губами в того здесь и сейчас, ожидая последующей реакции, но страх парализовал и лишил свободы действий. Оба дошли до ближайшей остановки молча и также молча разъехались, в надежде, что один из двоих не появится на назначенной вечерней встрече. – Гаара придёт? – Шикамару встретил опоздавшего друга у входа в антикафе, выбрасывая под ноги докуренный бычок. – Нет, у него не получается сегодня. Может, к вступительным готовится, – Узумаки пожал пропахнувшую табаком руку, преждевременно снимая оранжевую шапку и нервно заглядывая в окна заведения. – Так ты не в курсе? – нахмурился Шикамару, пытаясь прочувствовать почву для последующей новости. – Он не поступает в университет. Доучится экстерном и всё, дальше без планов. Темари сказала. – Чего? Гнев на Сабаку-но обрушился моментально: почему не сказал, не посоветовался; почему отбросил решение, если от того зависело будущее? Неужто грёбаный старик отрезал все пути отступления младшего сына? Гаара не интересовался учёбой вовсе, но поступление в университет решало сразу две проблемы: переезд в общежитие другого города позволил бы вычеркнуть Босса из своей жизни, а получение стипендии, на которую мог претендовать Сабаку-но, помогло бы хоть немного разгрузить насущный финансовый вопрос. Еще год назад Гааре удалось убедить отца дать возможность перевестись на ускоренную программу обучения, дабы поступить в институт одновременно с Темари. Старший брат, Канкуро, давно сбежал с тонущего корабля, оставляя сестру и Гаару наедине с монстром, лишь изредка навещая отчий дом. Младший брат повторять сей путь наотрез отказался: либо спасать сразу две задницы, либо ничью вообще. Папаша и рад был сбагрить ненавистного младшего сына куда подальше – но сейчас, похоже, что-то переменилось. Наруто принялся рассуждать, связано ли странное поведение Гаары с этим жизненным выбором. Тот резко перестал закрашивать ненавистные тёмные корни ярко-алой тоникой; похудел до того, что на нём вполне можно проводить уроки анатомии по строению скелета; помрачнел куда пуще прежнего, пряча безжизненные серо-зелёные радужки в чёрных мешках под глазами. Мысли никуда не завели Узумаки, и он написал лаконичное сообщение, прежде чем зайти в антикафе. «Приезжай завтра на ночь. Либо просто в гости повидаться» – отправлено и тут же прочитано, но не отвечено. Наруто зашёл в один из залов антикафе, соблазнительно побрякивая стеклянной бутылкой в плотном продуктовом пакете. Каждый из присутствующих поздоровался за руку, обсуждая между собой странное решение Неджи позвать новенького. Кибу такой расклад озадачил больше всего. – Да как с ним можно общаться-то? Саске всех нас дебилами считает. Вы видели, как он на нас смотрит? – И как он на нас смотрит? – поинтересовался заходящий в зал Шикамару, выставляя корзинки с печеньем на низкий столик. Инузука развёл руками, помогая выстроить съестную поляну. – Так, будто мы не имеем право на существование. – Не знаю, не замечал за ним такого, – Рок Ли, разодетый в свои любимые зелёные джинсы и футболку, словно яркий цветок, демонстративно отодвинул от себя пакет со спиртным. – Нормальный он парень. Не слишком болтливый, согласен... Но разве это минус? Не все ведь должны постоянно трепаться, как Наруто или Киба. Должно быть равновесие в нашей компании, – улыбнулся Неджи, растрёпывая пшеничные волосы погружённого в свои размышления друга. Наруто не отреагировал – слишком сжался до спёртого воздуха, растворяясь в бездушных дешёвых декорациях антикафе. Тело обратилось в болезнь: колени беспокойно тряслись, живот скрутило, отголоски слишком быстрого пульса били в висках, вспотевшие ладони никак не могли осесть на одном месте. Предстоящее появление Учихи вселяло животный страх. Обмусоленный каждым новенький появился в дверном пролёте, держа в руках две пачки чипсов. Не извинился за опоздание, даже не удосужился никак оправдаться – молча зашёл, здороваясь за руку только с Неджи. – Сука, мы для тебя предметы интерьера или что? – взбесился Киба, тут же подскакивая с дивана. – Что за ебучее пренебрежение? – Киба, остынь, – закатил глаза Шикамару, потягивая друга за рукав толстовки, сажая того обратно. Учиха снова промолчал, садясь на единственное свободное место – рядом с Узумаки. – Привет, – Саске посмотрел на Наруто немного растерянно, тут же откашливаясь. Не простудное – нечто нервное. – Привет, – еле слышно пробормотал парень в ответ, обездвижено сидя в неудобном положении, почувствовав дурманящее касание учиховского бедра. Ровно то место, об которое так отчаянно тёрся пахом Наруто прошедшим вечером. Саске снял флисовую кофту, оставаясь в футболке и обнажая рельеф мышц рук и собственный запах. Узумаки затаил дыхание, пытаясь делать вдохи через рот. Жалел, что не простудился в горах – заложенный нос был бы очень кстати. Отстранённо посмотрел на суетящихся ребят, разливающих спиртное в стаканы для чая, и начал корить себя за невозможность насладиться моментом и компанией. Грёбаный Учиха. Хотелось либо прибить, либо зацеловать до смерти. Демоверсия пьянки (обозванная Чоджи таким образом из-за невозможности устроить в антикафе полноценную попойку) пошла бодро. Рок Ли и Саске высокопарно отказались от коктейля из водки и сока – первый с излишней чванливостью, второй с напыщенной брезгливостью. Однако Учихе потребовалось ровно полчаса, чтобы расслабиться в компании и начать посасывать алкоголь то из рядом стоящего стакана Узумаки, то из кружки Кибы – оба реагировали на это слишком эмоционально, отчего забавлялись остальные. Шедшие в ход словесные игры перебивались страстными спорами о Римской Империи, металкоре, Крёстном отце, спорткарах и футбольных командах. – Саске?! – раздался тонкий женский голосок, вбирающий на себя всё внимание. Красноволосая девушка в короткой не по погоде юбке заглянула в зал антикафе, теребя рукава блузки. – Карин, – кивнул с удивлением и некоторым пренебрежением Учиха. – Привет. – Парни! – крикнула девушка, подзывая кого-то из основного зала. – Тут Саске! Саске Учиха! Без всякого приглашения в пространство пожаловали сразу трое – в каждом лице школьники узнали что-то знакомое. Стрелка на территории лицея была вполне жива и ярка в воспоминаниях Шикамару, Шино и Чоджи. Они с некоторой озабоченностью уставились на незваных гостей, ожидая, пока те соизволят представиться. – Суйгецу, Джуго? – Узумаки среагировал быстрее Учихи, широко улыбаясь – впрочем, только для Джуго, игнорируя рядом стоящего Ходзуки. – Здарова! – А, Наруто. Привет, – спокойно поприветствовал того парень, сразу же устремляя свое внимание к Саске. – Я пропустил момент, когда вы стали кентами, – Шикамару озвучил вслух мысль Учихи. – Мы теперь на собраниях Акацуки видимся, – пояснил Наруто, всё так же нарочито не обращая внимания на белобрысую змею, коей Узумаки обозвал для себя Суйгецу в их последнюю стрелку. – А я Карин, – представилась девчонка, пытаясь выцепить хотя бы грамм внимания от занятых парней. – Бывшая Саске. Ой, то есть бывшая одноклассница Саске, – поправила себя Карин, садясь на ручку кожаного дивана в положение, заставляющее короткую юбку подняться ещё выше. Спровоцировать Учиху не вышло – но сидящий рядом Узумаки принялся пускать слюни на размашистые ляжки в чёрных капроновых колготках. Киба не отставал, параллельно пытаясь причесать рукой чёлку и занять непринужденную позу с выставленной вперёд грудью. Карин хитро улыбнулась, подмечая мужское внимание. Надежда на ревность со стороны Саске умирает последней. Не так активно и горячо как до этого, но всё же с присущим дружелюбием, парни принялись общаться, в том числе обмусоливая драку у лицея троицы. Суйгецу удалось растопить лёд между ним, Шикамару, Чоджи и Шино мини-стендапом с плоскими шутками и активной жестикуляцией, рассказав о том, почему на самом деле он допытывался до несчастного младшеклассника, из-за которого и случился весь конфликт. – Одноразку у меня стрельнул, зараза такая. Так ладно если б это один раз было, а падла регулярно это делала! Видите ли нравился вкус винограда, с которым я всегда беру, – подвёл он, подсаживаясь рядом. Джуго болтал с Учихой и Неджи, и Узумаки навострил уши, прислушиваясь, о чём так спокойно общается Саске. Напросился неприятный вывод – Учиха вполне мог вести себя адекватно, вовлекаться в светский разговор, активно обсуждать что-либо и даже шутить (последнее, по мнению Наруто, выходило с переменным успехом). Всякую нормальность Саске терял только рядом с Узумаки – он принимался неуёмно вестись на поводу у вспышек гнева, резких смен настроения и утекать от личных тем в диалоге. Осознание одновременно польстило и разобидело, и Наруто отодвинулся подальше, пытаясь не касаться тела Учихи. Узумаки принимается плавать между двух разъединенных бесед, и Карин хватается за него как за спасательную соломинку, не сумев вплестись в мальчишеские разговоры. – Наруто, а я тебя, так-то, давно знаю. – Не путаешь ни с кем? – улыбается Узумаки, отчего-то радуясь тому, что единственная на встрече девушка выбрала для болтовни именно его. – Нет, я твоя однофамилица. Мы в одной начальной школе учились, я была в параллели. – Прости, но я… – Не можешь вспомнить? – Карин пересаживается ближе к Наруто, внутренне ухмыляясь провожающему в спину взгляду Учихи. – Угадала, – Наруто кивает в сторону Шикамару. – Может, парни тебя знают. Мы с первого класса вместе. – Если честно, я была довольно замкнутым и нелюдимым ребёнком. Общалась только с горсткой девочек, поэтому сомневаюсь, что меня помнят мои бывшие одноклассники – не то, что ты и мальчишки, – Карин сняла очки и принялась протирать стёкла рукавом сиреневой блузки. – Хочется верить, что ты знаешь меня, потому что была моей тайной поклонницей… Но, скорее всего, тебе просто постоянно жаловались на мои выходки, думая, что родственница? – Взгляд Наруто потеплел, вспоминая себя несколькими годами ранее. – Я-то в началке вообще отбитый был. Хорошо, что мог загреметь только к директору, а не к школьному психологу. Боюсь, меня бы сразу в обезьянник отправили. Карин засмеялась чересчур заливисто под испепеляющий взгляд Саске, щекочущий самолюбие, и положила руку на запястье Наруто. – Знаешь, мне всегда хотелось пообщаться ближе с тем самым Наруто Узумаки, про которого постоянно говорили учителя. Ты настоящая легенда, ты в курсе? Щёки Узумаки вспыхнули алым, а ладонь прилипла к ручке дивана, почувствовав тяжесть прикосновения. Услышанное вызвало на лице глупую улыбку, и парень тихо рассмеялся, смотря вниз. Слова польстили, размазывая довольного Наруто по дивану. – Вообще, я всегда мечтал дорасти до этого статуса, а он, оказывается, шёл вперед меня? – Тебе так важно чужое внимание? – ласково, по-мамски заботливо. – Да, – тихо кивнул Наруто. – Хотел, чтобы меня признали. Хоть как-то. Это мои личные заморочки… Возможно, ты уже препарировала меня по кусочкам и расскажешь, что я недолюбленный. Что рано бросил грудь матери или вроде того, – Узумаки по-дурацки хихикнул. – Это сейчас, вроде как, модно. Обвинять во всех грехах семью. – А кого ещё обвинять-то? – спросила Карин в воздух, натягивая нежную улыбку. – Я вот без папы росла, а мама всё мое детство пахала за пятерых. Явно на мне это как-то сказалось… Девушка откашливается, коря себя за излишнюю откровенность и пытается вырулить разговор в нужное ей русло. – Странно, что ты так активно добивался чужой заинтересованности. В смысле, ты ведь буквально голубоглазый блондин… – не констатация факта, а открытый комплимент. Наруто вжался в диван, рассматривая черты Карин с нелепым выражением лица. Девушка смотрит в небесные глаза, боковым зрением изучая реакцию Саске. Победно кивает себе, замечая, как парень играет желваками, смотря то ли с презрением, то ли с яростной злостью, готовой смести всё на своём пути. Но Карин настроена пойти дальше. Там, смотри, и Саске предложит уединиться, признаваясь в любви и том, как отчаянно страдал после их неудачного расставания. Их история точно не могла закончиться так глупо и несуразно. А советы из интернета на тему «как вернуть бывшего» точно придутся кстати – должны же они хоть когда-то, наконец, сработать. – Наруто, отойдём? – Карин кусает губу. Саске кривится, вспоминая этот идиотский жест напыщенной сексуальности, неестественность которого отчего-то не замечает Узумаки. – А? Да, конечно, – неуклюже кивает Наруто, осторожно убирая вспотевшую ладонь из-под руки девушки. Отходить далеко не пришлось – Карин встала в дверях, нарочно мозоля собой злобные глаза Учихи. Узумаки не понял, зачем было обосабливаться от парней, если диалог продолжился довольно поверхностно. Как и не понял, отчего девушка смеялась так звонко – Наруто даже не успел расчехлить перед ней свои лучшие шутки, только неуместно и позорно сболтнув что-то вроде «если ты выйдешь за меня замуж, не придется менять фамилию». – Наруто, а Саске что-нибудь про меня говорил? Финита ля комедия. Наруто окатывает холодной водой, когда он понимает, что на самом деле от него хочет Карин. Не злится – только на самого себя, что не понял сразу, ведясь на примитивные комплименты. Решает держать лицо, не вовлекая девушку в собственные проблемы с самооценкой, что позволила так нагло повестись на дешёвый обман. – А почему спрашиваешь? Вопрос на вопрос – Узумаки учился у лучших. Учиха бы им точно гордился. Карин теребит дужку очков и смотрит куда-то вправо, пытаясь придумать причину. – Мы вместе учились, пока его из-за вашей дурацкой драки не попёрли. Так хоть в школе виделись, в выходные у него всегда дополнительные… А сейчас Саске совсем пропал. Вот и думаю, может, он хоть помнит про меня… То есть, про нас с ребятами. Ухо Наруто цепляется за одну единственную фразу, игнорируя всё остальное. – Его перевели из-за нашей драки? – Официально, вроде как, да… – А почему Суйгецу и Джуго в лицее остались? – Не знаю, мистер-следователь, – цокает Карин, разочарованная тем, что ответ на свой вопрос так и не удалось получить. – Его видео каким-то шантажировали. Наверное, на нём только Саске было видно. Девушка говорит неуверенно и уклончиво, бросая тень на сказанное. Наруто этого хватает, чтобы снова начать думать в сторону версии Итачи, верить в которую отчаянно не хотелось. – Саске не рассказывал про тебя, – Наруто решает сбросить на хрупкие плечи неприятную правду, чувствуя себя неловко – так, будто ещё чуть-чуть, и придётся вытирать следы от горьких слёз со своей футболки. – Ах… понятно, – но Карин всеми силами делает вид, что то её совсем не задело, выдавая истинную реакцию резким взглядом наверх. – Может, вы просто не так близко общаетесь. Наруто не успевает подавить издевательский смешок, тут же мягко ударяя себя по губам. – Да, наверное, – кивает Узумаки, пытаясь стереть неуместную лыбу, прикрывая ту ладонью. – Ладно, Наруто. Спасибо тебе… – шепчет Карин, понимая, что далее поддерживать разговор будет чересчур театрально и глупо. Девушка оглядывает присутствующих – каждый увлёченно занят беседой. Кроме Саске, что царапает кожаную обивку дивана вцепившимися пальцами. Тот без всякого зазрения рассматривает неудавшуюся парочку, и на секунду Карин становится не лестно, а страшно от разъярённого взгляда с животной агрессией где-то внутри. Она мешкается секунду, прежде чем оставить горячий поцелуй на щеке с вырезанными шрамами и пойти прочь, оставляя Узумаки наедине с неудавшимся драматическим представлением. Наруто распахивает глаза и хватается за щёку, пытаясь стереть след яркой помады. Встречается синевой глаз с Саске, который сразу поворачивает голову прочь. В сердце остро кольнуло. Руки таки потянулись к настольным играм. Наруто сел поближе к Шино, боясь физически находиться рядом с Учихой, что обратился в сплошной комок бешенства. Саске красноречиво молчал, но резкие движения и скулы, что, казалось, уже свело от напряжения, выдавали истинное состояние парня. Наруто задумался, кем для новенького была Карин – пришедшие на ум варианты совсем не радовали. – Наруто, твой ход, – окликнул того Чоджи. Узумаки так и не сходил – прервал входящий звонок. – Суйгецу, Джуго, срочно уходим, – Узумаки неуклюже натянул толстовку впопыхах, положив трубку. – Там сейчас парней пиздят, девять против наших пяти. Подкараулили. Нагато позвонил. – Да я, так-то, не очень на стрелку настроен, – потянул Суйгецу, отпивая алкоголь из чьего-то стакана. – Издеваешься? – буркнул Наруто, непонимающе глядя на белую змею. Джуго молча застегнул пальто. – Не относись ко всему так серьёзно. Акацуки – не больше, чем кружок по интересам. – Да пошёл ты, – Узумаки подхватывает куртку, срываясь на бег. Громкий уход Наруто и Джуго сопровождается цоканьем языка и гневным взглядом сестры Кибы. Парни прибыли на место, окидывая безумным взглядом беспощадную драку. Дальше всё как в тумане — чужие тяжёлые кулаки под дых; сбитое дыхание; бегущая из носа алая юшка; ни одного пройденного удара, за который не было бы стыдно. Незнакомцы бьют так, будто на кону стоит их жизнь – хотя в случае парней из Акацуки за ту действительно приходится бороться. Глухие крики и измученные стоны, хруст сломанных конечностей, измазанные грязью ботинки, что лупасят без остановки, добивая лежачих. Враждебность в самодовольных взглядах, скрытая под балаклавой линия нахальной улыбки. Несносная вонь и смрад от разноразмерных лужиц рвоты, образовавшихся после нанесённых увечий в живот. Топот ног, что уносят бездыханные тела подальше от места происшествия – особо израненные участники группировки поигрались в пушечное мясо и сбежали куда глаза глядят при первой же возможности. Наруто обессилено падает на колени, отхаркиваясь кровью. Не успевает посмотреть по сторонам – монотонные удары не дают продыху, высасывают последние силы, тянут на дно. – Ёбаные детишки, – выражается один из недругов, и лицо Узумаки сливается в жестоком танце с чужой рукой, грязной обувью, оголённым локтем под подвернутой курткой. Ругательства с вражеской стороны сыпятся как январский снег – в ответ только хриплый скулёж и жалобные стенания. Кажется, что в макушку смачно плюнули. Хочется верить, что действительно кажется. В полуживой мозг прокрадывается мысль – не справятся, не выстоят. Слишком много соперников – и у каждого по два свинцовых кулака. То точно не школьники и даже не студенты. Засланные. Чего добиваются – непонятно, как против них драться – тоже. Самые настоящие монстры с адской силищей в точных, строгих ударах. Узумаки слышит унизительный плач, перебивающийся мольбами о пощаде. – Вставай, дурила, – фыркает разукрашенный Сасори в сторону нытика, еле стоя на подкошенных ногах. – Ты тут не ради забавы дерёшься, а за свою гордость и товарищей. Не позорь себя – потом стыдно будет, простить не сможешь. Доходяга пытается подняться, внимая словам Сасори, но чужие резвые ноги бьют по ребрам и животу, отбивая органы. Не сдерживаются – очевидно знают, что наказание их точно не зацепит, и это пугает больше беспощадного избиения. Сасори кладут одним ударом, после которого тот уже не чертыхается. Наруто в ужасе приглядывается к грудной клетке товарища, пытаясь высмотреть её вздымание наверх. Но взгляд плывет, словно глаза обратились в объектив заляпанной в жире мыльницы. Кровь и рвота служат Узумаки пеленой, на которую его укладывают тяжёлым кулаком. Неприятное, горькое дежавю – а ведь Наруто только оклемался, уже не содрогаясь от страха и ненависти при одном только воспоминании о вечере с коллектором. Кажется, теперь по новой. – Блять, Яхико… Яхико! Твою мать, Яхико! – истошный, пронзительный крик Нагато, на которого пришлось сразу два здоровяка. Собственное тело, что утопает в багровой луже, отошло на второй план – Пэйн следит полуоткрытыми глазами за другом, что еле-еле стоит на ногах. – Яхико, беги! Яхико, блять, уёбывай отсюда! – срываясь орёт Нагато, задыхаясь в слезах и грузном дыхании. Дрожащие руки пытаются оттолкнуть мужчин, но те уже давно не чураются наносить удары кастетами под лёгкие и в обезображенное лицо. – Яхико… Яхико, беги, ёбаный рот! Парни, бегите отсюда нахуй! Быстро! Нагато кричит надрывно, сипло, из последних сил. Отбрыкивается ногами, стараясь наносить удары в живот и так и не дотягиваясь до противников. Пытается оглянуться – все товарищи валяются на земле кеглями после страйка. Пэйн насадно дышит, понимая – спланированное и заказное нападение. Работают профессионалы, против которых с самого начала не было шансов. Ревёт, утопая в чувстве вины за то, что притащил сюда младших товарищей. Молится, чтобы никто не остался инвалидом после сегодняшнего кровавого месива. – Бежать? А вас что, кто-то отпускал? – губы, спрятанные за тёмно-зеленой балаклавой, кривятся в ухмылке. Злые цепкие пальцы изувечивают разукрашенные лица, царапают кожу, надавливают на глазницы. В вертикальном положении только Яхико и Дейдара, в то время как другие полегли в неравном бою – но их никто не планирует оставлять в покое. Коктейль из отчаяния, боли, слезливой действительности смешивается в каждом избитом мальчишке. Надежда на победу давно оставлена – в душе теплится лишь полуживая вера на блеклую возможность быть оставленным в покое. Кто-то пытается уползти, кто-то молит о пощаде, кто-то жалобно орёт от нестерпимой боли. Те, кому хуже, сливаются с грязью асфальта в подворотне, уже не различая собственных ощущений и чувств. Наруто смотрит на чужие измазанные рвотной кашицей ладони и понимает, что это его собственные. Безуспешно пытается поднять мизинец, а затем и другие пальцы в попытках вернуть телу подвижность. Высокая платформа ботинка наступает на руку, заставляя стиснуть зубы и закрыть заплаканные глаза. Раны саднят, когда солёная жидкость скатывается по разодранной щеке – на месте поцелуя Карин слезла кожа. – Да что вам, блять, нужно?! – второе дыхание даёт Пэйну силы отобрать испачканный кровью кастет, оттолкнуть мужчин и вступиться за падающего Яхико. Тело движется само по себе, закрывая лучшего друга. Недруги молчат. Из кармана мотоциклетной куртки тускло поблёскивает съеденная коррозией сталь. – Нагато, отойди, – парень тянет товарища на себя, пытаясь сдвинуть его в сторону. На Пэйне увечий больше, чем на ком-либо – и как тот стоит на ногах остается загадкой. – Яхико… беги. Яхико, пожалуйста… я тебя очень прошу. Пожалуйста, уходи. Уходи, блять, отсюда, – кровь и слёзы сливаются на умоляющем лице, – если с тобой что-то случится… – Все хорошо, – Яхико обходит друга и разворачивается в пол оборота, натягивая искреннюю и уверенную улыбку, оголяющую белый ряд зубов. Прикрывает глаза, довольно хмыкает, завещая этим жестом, что всё будет нормально. Пэйн, всхлипывая, берёт себя в руки. Недавно окрашенные волосы дарят стекающему по шее поту красный оттенок. Если Гаара пытался изъять с тела любую схожесть с отцом, то Нагато, напротив, всеми силами старался приписать себе родство с другом. Всё время ошибался с оттенком – такой естественный рыжий, присущий шевелюре Яхико, отыскать довольно сложно. Нагато улыбается в ответ повернувшемуся к нему другу. Наличие Яхико под боком придает уверенности, сил и спокойствия. Кажется, что вдвоём можно выстоять не только против этих монстров, но и против всего мира, что всегда был негативно настроен к двум убогим сиротам. Подходит ближе, вставая в стойку. Слышится неясная возня. Шелест кожаных курток, невнятное шарканье обуви. Твёрдый взгляд Яхико становится опустошённым, непонимающим, и светлые ресницы дрожат, когда напуганные глаза распахиваются. Губы пытаются что-то прошептать, схватить воздух, а тело наваливается на противника. Трясущаяся рука тянется к раненому боку, из которого обнажается испачканный в крови клинок перочинного ножа. Тот вонзается в кожу снова и снова, прежде чем выходит до конца и прячется в кармане куртки недруга. – Уходим, – балаклавы скрываются во тьме неосвещенной улицы искусно быстро, не оставляя и шанса на расправу. Нагато давится собственным сбитым дыханием, подхватывая свалившегося на колени друга. Из груди вырывается нечеловеческий, душераздирающий крик, оглушающий каждого парня в подворотне своей обреченной истошностью. Рот парализован, контужен, бессвязные звукоподражания выходят из сдавленной глотки вместо слов. Ноги спотыкаются об себя же и сбивают тело в красную лужицу. Голова Яхико лежит на коленях друга, дрожащая ладонь пытается достать до чужого лица, но промахивается и утыкается куда-то в горло. Губ касается успокаивающая улыбка, и веки прикрываются, чтобы не оголять опустелый взгляд. Разбитые дрожью руки Нагато ищут мобильник в кожаной куртке с нарисованными багровыми облаками. Набирают три коротких цифры с четвёртой попытки. – Скорая помощь. Слушаю. Беспорядочные мычания в трубку, которые не могут соединиться в отдельные слова. – Я вас не понимаю. Наруто ошарашенно смотрит на то, как Нагато снова и снова подносит к уху мобильник, набирая номер заново после каждого сброшенного с той стороны вызова. Бессильно скулит междометиями, сипло кричит в микрофон телефона, безуспешно пытаясь назвать нужный адрес. Узумаки нащупывает разбитый мобильник, но тот предательски сел ещё несколькими минутами назад. Подползает на локтях к Нагато, сдавленно шипя и бурча под нос, пытаясь ровно дышать и игнорировать режущую, острую боль. Зубы сводит, неуклюжие движения сопровождаются пыхтением и мучительным страданием, отдающим в каждую клеточку израненного тела. Отбирает окровавленными трусящимися руками мобильник Нагато, нажимает на последний набранный номер в телефонной книге и диктует в трубку адрес, тут же обессиленно ложась рядом с Яхико. Нетипичные для воскресного вечера автомобильные пробки, через которые с трудом пробирается карета скорой помощи, лишают последней, тающей и беспросветной надежды.