***
Райлан успевает забыть об этом маленьком эпизоде – но спустя пару дней сосед сам заводит разговор, вылавливая его по возвращении домой после очередного учебного дня. – Не хочешь в кино? – Нил выглядывает из-за двери в комнату, наблюдая, как он снимает потасканные черные кроссовки. Райлан поднимает на него недоверчивый взгляд: – Что? – Мы с Гвен – ну, это моя подруга, она знакома с Нолой, а Нола это девушка Ларри, а Ларри ты, наверное, знаешь, – тараторит он, проглатывая часть звуков. Райлан кивает: Ларри – его одногруппник, и это через него он нашел нового соседа, хоть и не подозревал, что информация передавалась по такой сложной схеме. – Так вот, мы с Гвен решили пойти на «Оппенгеймера», его как раз только недавно начали показывать у нас, ты, может быть, слышал, и я подумал: почему бы не позвать и тебя тоже? – он переводит дух. – Ты вроде технарь, вдруг будет интересно? – Только учусь я на айтишника, а не на физика-ядерщика, – хмыкает. Нил беспечно машет рукой: – Почти одно и то же. Ну как, пойдёшь с нами? – и видя, что Райлан колеблется, добавляет: – Ну давай же, а то кроме вуза и ближайшей «Пятерочки» никуда не выходишь! – Не буду даже спрашивать, почему ты настолько подробно знаешь мои передвижения. Кино в его планах на сегодня не было – но, наверное, Нил прав, стоит иногда выбираться. Или Райлан так оправдывает себя, просто хочет поотлынивать от нудной домашки?.. – Ладно, я согласен, – плевать, от двух часов отдыха хуже не станет. Гвен, активная девушка с короткой стрижкой, с радушием принимает присоединение к их маленькому отряду еще одного человека – мимоходом выясняет, из какого он института, на каком году обучения и взаимно делится информацией: – Экономический, тоже второкурсница, – указывает на себя. – Надо же, какая разношерстная компания у нас подобралась! Сюда бы еще Нолу с ее неоконченным ме́дом. – Неоконченным? – интересуется Райлан, чтобы поддержать беседу. – Она людям помогать хотела, вот и решила во врачи податься. Только поняла в один момент, что не вывозит учебу – и отчислилась. Теперь в кофейне в центре работает; кстати, отличный кофе варит, и совсем недалеко от ваших корпусов! Будет возможность – обязательно зайдите; Нил знает, где находится, я уже показывала. При упоминании отчисления Райлана передергивает – к счастью, его спутники этого не замечают. В кинотеатре берут попкорн: сладкий, сырный и обычный соленый, каждому по ведру, поскольку сам парень тоже поддается искушению – но во время сеанса все равно едят друг у друга и приговаривают три порции за первые же двадцать минут. Оно, может, и к лучшему: к середине фильма становится уже не до еды, и даже Райлана понемногу увлекает развернувшаяся на большом экране картина. Он замечает, что сидящего рядом Нила тоже захватывает происходящее: тот едва слышно смеется над остроумным замечанием героя в начале, восхищенно выдыхает, видя живописные пейзажи, неловко отводит взгляд на единственной постельной сцене. После трагедии в Хиросиме и Нагасаки сбоку тихо шмыгают носом, и Райлан в растерянности косится на Гвен, которая сочувственно гладит эмоционального парня по плечу – впрочем, по ее глазам ясно, что история задела не только Нила. Становится немного не по себе. Кажется, что ему доверяют то, чего он не должен был видеть – но оно и пугает, и притягивает.***
Конечно, у Райлана были когда-то друзья – не то чтобы близкие, но какие-никакие, в конце концов, не социофоб же он, – однако сейчас, когда они покидают здание торгового центра, и Нил бурно рассказывает о своих впечатлениях от «Оппенгеймера»; когда неспешно идут по улице, и Гвен шутливо объясняет, почему она, в отличие от них двоих, ни технарь, ни гуманитарий, а вовсе неизвестный науке вид; когда внезапно останавливаются, чтобы полюбоваться закатом, и вот он сам уже вспоминает вслух о том, как приехал в город впервые, потерянный, одинокий, и не смог добиться общежития, и снимал сперва одну квартиру, потом другую, а потом... Сейчас он чувствует себя так, будто нашел кого-то невероятно родного, тех, с кем можно без опаски быть собой. Он чувствует себя счастливым. И от взора светлых глаз Нила, внимающего каждому его слову, внутри что-то сжимается – болезненно и сладко.