Чудеса в декабре

      — Не спится?              Шура подпрыгнул от голоса, раздавшегося внезапно в полной тишине, схватился за пояс, где обычно была кобура, но тут же безвольно опустил руки — оружие осталось в палатке, выдохнул рвано:       — Командир?.. — Голос был похож, но кто его знает. Черт! Надо же так беспечно…              — Нет, моджахед, — невидимый собеседник хохотнул, чиркнул спичками, огонь осветил губы, бороду и руки, и Шура выдохнул уже с облегчением: в темноте прятался Олег.              — Напугал!              По спине все еще бежали мурашки, а волосы на загривке стояли дыбком. Или это от ночного холода? В принципе, не такая и низкая была температура, но после дневной жары, когда все плавилось в прямом и переносном смысле, сейчас на улице было весьма прохладно, тем более если быть в одной майке. Шура шагнул непроизвольно к огню — к Олегу.              — Будешь? — Олег затянулся сигаретой, обдал Шуру чуть погодя крепким, горьким дымом. Шура облизал губы, кивнул. Потом, сообразив, что командир едва ли его видел в кромешной тьме, сказал:       — Да. Буду.              Он ожидал чего угодно: что Олег просто даст ему пачку, что пошлет в палатку за Шуриной — они всегда и всем делились друг с другом, но вот с куревом была вечная напряженка, и стрелять друг у друга было не по-товарищески, — но не что он поделится своей. В буквальном смысле своей: Олег вытащил уже прикуренную сигарету изо рта, подал Шуре. Шура неловко перехватил большим и указательным, сделал жадный вдох — тут же закружилась голова, то ли от никотина, то ли хрен знает от чего.              — Так чего не спишь? Славка храпит?              Шура затянулся еще раз, наполняя легкие дымом, пожал плечами, возвращая сигарету Олегу:       — Нет. Просто… Не спится.              Олег кивнул:       — Понимаю, — сделал затяжку, облизал губы, протягивая сигарету вновь Шуре, Шура почти коснулся губами его пальцев, пока затягивался прямо с его руки. — Мне тоже.              Помолчали. Добили сигарету до конца, Олег кинул окурок в сторону куда-то, и мир вокруг погрузился в полную темноту. Шура запрокинул голову: над ними был бескрайний черный провал неба. И звезды. Миллиарды звезд, как гирлянды на огромной невидимой елке.              — Новый год скоро, — невпопад вдруг произнес Олег. Шура вздрогнул — почти забыл, засмотревшись на небо, что командир рядом, выдохнул:       — Ага…              Перед самым Новым годом обещали отправить домой, не дожидаясь даже, пока истекут два месяца командировки. За высокие заслуги, как было написано в официальной бумаге, Олег вчера перед ужином зачитывал приказ.              — Не хочу! — Вырвалось само, Шура осекся, закусил губу. Порадовался, что темно, и Олег не видит, как запылали его щеки. Черт!              — Чего не хочешь? — Олег мог бы сделать вид, что не расслышал, но не сделал. Подался ближе — теперь Шура чувствовал его горячее дыхание у себя на макушке. В такой близости отпираться было бессмысленно. Да и не хотелось, к чему? Он весь как на ладони у командира всегда, не сейчас, так потом Олег все узнает, он моментально считывал Шурины мысли и настроения.              — Домой не хочу, — честно признался Шура Олегову плечу, в которое почти утыкался носом. Кашлянул, поежился — все же холодно! Вздрогнул — Олег притянул его за плечи, прижал к себе. Тут же стало тепло: от Олега всегда, как от печки, пыхало жаром.              — Почему?              В темноте признаваться всегда легче, будто и не открываешь никакой тайны. Шура сглотнул, повел плечами, но не резко, чтобы не сбросить уютно устроившуюся там тяжелую руку Олега, встряхнул уже совсем неуставными волосами:              — Праздники. Явятся все: тетки, дядьки, начнут опять… Застолья эти, тосты, уговоры бросить все, взяться за ум. Будут мне на мозги капать, матери. Она — снова мне, что я ее в гроб сведу своей работой. Не хочу!              Олег хмыкнул, Шура опять ощутил его дыхание, но уже у себя на виске, подался еще больше навстречу:       — Лучше бы еще месяц тут побыл. С вами, — глухо закончил он Олегову плечу. Сказал «с вами», а подумал «с тобой, с тобой хочу еще, пусть несколько недель». Но такого счастья ему не светит, конечно, пусть хотя бы «с вами».              Олег сжал его плечо сильнее, скользнул горячей ладонью по голой коже, цепанул лямку майки, поднялся к шее, взъерошил пряди на загривке, запустив в них пальцы:              — Поехали куда-нибудь вместе после этого всего. На море, например. На Кипр. Ты был на Кипре?              Сердце Шуры ухнуло куда-то вниз, в живот, перехватило дыхание, застучало в висках. Он сглотнул, пробивая вставший внезапно в груди ком:              — А ты?.. У тебя же там, на гражданке… — осекся, недоговорив фразы. С чего он решил вообще, что?.. Олег же мог просто так предложить, по-дружески! И, может, он хочет кого-то еще позвать или уже позвал? Джесс, например. Или, вероятнее, того или ту, чье фото он прячет всегда во внутреннем кармане куртки и никогда никому не показывает. Только зачем ему тогда Шура?..              Олег убрал руку. Без его тепла сразу стало так неуютно, Шура втянул голову в плечи, отступил на шаг. Зря ляпнул!              — Мы решили сделать перерыв, — глухо отозвался Олег, вновь закурил, огонек спички мелко дрожал, пока он поджигал сигарету. Выдохнул: — Так что? Поехали? Вдвоем только. На Кипр. Встретим там Новый год. Без дядюшек, тетушек. Даже можем без тостов. Просто надеремся в сопли!              Шура сглотнул, кивнул торопливо: да. Зачем? Почему? Что дальше? Он потом об этом подумает, сейчас он согласится. Вдруг Олег больше не предложит, вдруг забудет или сделает вид, что ничего не предлагал, когда ночь кончится.              — Тогда забились: после едем на Кипр, — Олег выдохнул, вновь обдавая дымом, улыбнулся. — Дуй спать! Завтра рано подниму, будем выдвигаться, — он легонько шлепнул Шуру по заднице, придавая ускорение.              Шура кинул быстрый взгляд на звезды, потом — на Олега, тряхнул волосами и нырнул из уличной темноты в темноту палатки. Похоже, его ждал не такой уж плохой отдых теперь.