Чудеса в декабре

      Ящик принесла почтальон. Всучила дежурному — сержанту Желткову квиток расписаться, грохнула ящиком о стол и торопливо удалилась, костеря на весь свет тех, кто посылает такие посылки.              Ящик был деревянный, обитый гвоздиками с серебристыми шляпками. На крышке аккуратным почерком был написан адрес отдела и фамилия Дубина как получателя, отправитель же указан не был. У стола Дубина и воцарившегося на нем ящика собрался весь отдел, кроме разве что самого Дубина, Грома и Прокопенко — те уехали куда-то все втроем.              — А если там бомба? — предположила Зайцева, хмуря бровки, — надо срочно эвакуировать отдел! — и в противовес своим же словам нагнулась над ящиком.              — Ты… — Цветков подавился воздухом, кинулся к коллеге, но она резким жестом остановила его, и пришлось ему застыть, как в игре «морская фигура» — в неимоверной позе. Зайцева прижалась ухом к ящику, закрыла глаза. Все замерли, кажется, даже огромные часы на стене, что всегда очень громко тикали, остановились.              — Нет там бомбы! — наконец Зайцева выпрямилась, тряхнула собранными в аккуратную косу волосами. — Не тикает!              Цветков отмер и медленно осел на стул для посетителей, прижимая руку к груди:       — У меня тоже теперь не тикает…              Никто не засмеялся. Полицейские медленно, оглядываясь на ящик, разошлись по рабочим местам и вернулись к своим делам, но все же нет-нет, но кто-то подходил к столу и залипал на странную посылку, пытаясь разгадать тайну, кто и что мог прислать Дубину — самому тихоне в отделе, несмотря на все его успехи в поимке Чумного доктора. С работы никто не ушел даже в положенные шесть, Дубина еще не было.              — А если он вообще не появится? — предположил Цветков, что старался не допустить Зайцеву вновь к ящику, вдруг все же там что опасное. — А там пусть не бомба, а яд какой-нибудь. Или сибирская язва. Может, мы отнесем эту штуку хотя бы в хранилище вещдоков? Там дверь бронированная. И охрана...              Желтков пожал плечами, Зайцева нерешительно теребила телефон. Самый старший в отделе на этот момент, капитан Нетупенко, потер переносицу:       — Правда, надо бы к вещдокам его. А то вдруг там не яд и не бомба, а что ценное, пропадет — Гром нам потом устроит. Он за Дубина горой…              Размышления о судьбе ящика прервал сам появившийся на пороге отдела Дубин. С Громом. Оба выглядели усталыми, но довольными, похоже, день их прошел весьма продуктивно.              — О, ребята, привет! — Дима улыбнулся, подходя к коллегам, собравшимися вокруг его стола. — А вы чего тут? И домой не пошли… Случилось что-то? — он осекся, увидев неожиданный предмет на своем столе, оглянулся беспомощно на Игоря.              — Чего столпились? — Гром подошел следом, раздвинул коллег плечами. — Чего они тут, Дима?              — Да вот, — Зайцева, как самая смелая, не стала делать вид, что она просто проходила мимо и вот уходит — осталась у стола, когда как остальные потихоньку стали ретироваться подальше от Грома, — посылка. Диме. Мы проверили: бомбы нет. Ну и яда, наверное, тоже нет, потому что иначе мы уже тут все окочурились, ее в обед принесли.              Дима смотрел на посылку внимательно-внимательно, и чем дольше он это делал, тем бледнее становились его щеки и краснее — уши. Гром положил руку ему на плечо:       — Знаешь от кого?              Почерк был уж очень хорош, кто-то явно старался, аккуратно выводя буковки. Поклонница?.. Дима пожал плечами неуверенно, потом потянулся за ножницами, покрутил их в руках, отложил в сторону:       — Игорь, у тебя есть чем?..              Гром оттеснил его в сторону, ловко подцепил крышку ключами от квартиры, поднапрягся — деревяшка с треском поддалась, поднялась, Игорь осторожно снял ее. Все вдохнули, а потом также синхронно выдохнули, когда увидели, а сперва — почувствовали содержимое: в ящике были мандарины. Крупные, ярко-оранжевые, ароматные. С упругой пупырчатой шкуркой и пожухлыми, но все еще зелеными листочками.              — Какая прелесть! — первой подала голос Зайцева. — У тебя что, родня в Абхазии, Дим? А ты и не говорил!              Дима отмер, потер переносицу, сняв очки:       — Н-нет, то есть... Ну в общем… Угощайтесь, короче, вот! — он сделал шаг в сторону и принялся тереть стекла очков не пойми откуда взявшимся в его руках платком. Теперь уши бледнели, а щеки, наоборот, алели с каждой секундой все больше. Гром крякнул, но говорить ничего не стал — пошел относить добытые им с Димой сегодня документы в сейф.              — Ой! — Диму, что сбежал от коллег к чайнику, хотя не очень-то он хотел чая, отвлек возглас Цветкова. — Дубин, гляди: тебе еще и зверя прислали!              — Зверя?.. — Дима обернулся и замер, увидев в руках Зайцевой… — Чебурашка...              Совершенно милейшего вида, с пушистой коричневой шубкой и огромными ушами, абсолютно каноничный Чебурашка улыбался вышитой улыбкой и поблескивал бусинками глаз. Дима подошел, забрал его из рук коллеги, прижал к себе. Выдохнул мягко в макушку игрушечного зверька…       

***

      — Чебурашка, кстати, приехал с апельсинами, а не с мандаринами, — шептал он уже поздно ночью — не хотелось ненароком разбудить маму или сестру — Пете в телефонную трубку.              — Ну прости, дядь! Апельсинов приличных не было, а вот мандарины мне там один кент прямо с границы подогнал. Свежайшие! Самолетом с Адлера — тебе на стол. И ушастый, как ты хотел, прямо с премьеры, эксклюзив! Хотел с автографом Гармаша, но не получилось, уж прости. Но все равно здорово, да?              — Здорово, — подтвердил Дима, прижимая к себе Петин очередной подарок. Ему не так была важна эта игрушка, пусть и эксклюзивная, сколько Петино внимание. Потратил время, заморочился, нашел, достал, прислал. Да еще как! И это только из-за того, что Дима как-то обмолвился в разговоре, что в детстве любил мультфильм про Чебурашку. А что если?.. — Петь, — он облизал губы, не зная, как начать разговор.              — Мм? — Петя выдохнул, похоже, курил. Дима подумал, что очень бы хотел сейчас поймать этот дым, а потом губы Пети и…              — А знаешь, что мне еще нравится? — спросил, отодвигая пока иные мысли на задний план.              — Что? — по голосу Пети было слышно, что он весь внимание.              — Когда ты рядом… — выдавил Дима. Щеки и уши опять начали пылать, он прижал к себе игрушку.              — Мне... — Петя чем-то прошелестел у трубки, потом стукнул. — Мне тоже, Дима, нравится быть с тобой.              Дима улыбнулся, уткнувшись в огромное Чебурашье ухо. Петя сказал так мало, но Дима услышал достаточно, чтобы быть счастливым.