Адвент-календарь 2023

– Вам знакомы эти граффити? – молодой следователь, представившийся Учиха Саске, веером разложил перед Сакурой пачку фотографий. – Я не интересуюсь современным искусством, – безразличным тоном ответила Сакура, без особого интереса разглядывая черно-красные рисунки, сделанные на самых разных стенах. В каких-то Сакура даже узнала здания, мимо которых проходила каждый день. – Самый первый из них, – Учиха распределил фотографии по столу, чтобы их было лучше видно, и ткнул в изображение воздушных шаров, уносящих в небо винтовку, – был сделан два года назад. А этот, – он выдвинул он вперед еще одну фотографию, – буквально позавчера. Сакура растерянно смотрела на черный силуэт женщины, изображающей танец на шесте. В очертаниях лица ясно угадывалась одна из министров. – Какое отношение это имеет ко мне? – все тем же ровным тоном переспросила Сакура, зацепившись взглядом за нарисованную пачку денег, многозначительно заткнутую за резинку трусов женщины на шесте. Купюры были закрашены красным, а сверху явно присыпаны какой-то блестящей пудрой. – Самое прямое, – сложил руки на груди Саске, – у нас есть все основания полагать, что вы знакомы с автором этого, как вы изволили выразиться, современного искусства. – Единственный художник, с кем я имею честь лично быть знакомой, это муж моей лучшей подруги, – Сакура отзеркалила позу Саске и тоже скрестила руки на груди, – Сай Яманака. Его работы регулярно выставляются в национальной галерее и на частных выставках. Специализируется, в основном, на пенисах и вагинах. Сакура внимательно следила за лицом следователя, который, впрочем, и бровью не повел на ее неприкрытую провокацию. Но выложил перед ней еще одну фотографию. – Что это? – нахмурилась Сакура, чувствуя, как по спине пробегает неприятный холодок. – Ваши потреты, надо полагать, – просто ответил Учиха. – Чертовщина какая-то, – Сакура решительно отодвинула от себя фотографию и откинулась на спинку стула, – решили удивить меня творчеством очередной нейросети? – А говорили, что не интересуетесь современным искусством, – усмехнулся Учиха, – но, к сожалению для вас, да и для нас, этот снимок был сделан в вполне реальной студии, от пола до потолка заставленными вашими портретами. Не верите? – пристально посмотрел на Сакуру. Сакура покачала головой. – Хорошо, – устало потер он переносицу, – если у вас найдется двадцать минут, я могу проводить вас в это место, чтобы вы все увидели собственными глазами. – С чего вы взяли, что я куда-то с вами пойду, – прищурилась Сакура, – может, вы маньяк, решивший заманить меня в эту жуткую студию, откуда я уже не выйду живой. – Конечно, именно поэтому я показал всем на входе свои документы и договаривался о встрече с вами в ваше рабочее время через свое и ваше начальство, – криво ухмыльнулся Учиха, – слишком хлопотно для маньяка, не находите? Но, если хотите, я организую вам официальное предписание явиться на место расследования. – Уж будьте так добры, – кивнула Сакура. – Убедились, что я не маньяк? – Саске не обманул. Здание, в котором находилась предполагаемая студия и правда находилось совсем рядом с больницей, в заброшенной промзоне. И то, что Сакуре будет выписано официальное предписание явиться на место расследования, тоже не обманул. – Хочется верить, что все эти лишние телодвижения не стоят моего потенциального расчленения, – Сакура зябко куталась в огромный шарф и безуспешно пыталась согреть оледешевние на зимнем ветру пальцы, – давайте поскорее покончим с этим, у меня всего двадцать минут до начала смены. Саске кивнул и молча развернулся, намекая ей следовать за ним. Идти пришлось буквально до соседней двери старого складского помещения. Саске дернул на себя помятую дверь, которая неожиданно легко поддалась. – А что вы ищите? – Сакура неуверенно последовала за ним в холодный полумрак, – или кого? Разобрать, что именно творилось в темном помещении было сложно, но, судя по тому, что Саске направился куда-то в сторону от главного хода, исследовать здание целиком и не требовалось. – Мы ищем автора тех граффити, что я показывал вам, – ответил Саске, ставя ногу на ступеньку очень шаткой винтовой лестницы, – и события последних дней показали, что те портреты тоже сделаны этим человеком. Подъем по лестнице не занял и минуты, но от страха провалиться в темноте сквозь проржавевшие ступеньки Сакуре казалось, что она следует за Саске целую вечность. Наконец, они оказались в огромном помещении с огромными местами выбитыми окнами. В самом центре, оцепленная полицейской лентой, виднелась груда сваленных холстов, банок с красками и… – Ужас какой, – выдохнула Сакура, глядя на десятки холстов, с каждого из которых на нее смотрела она же сама. Ее портрет смеялись, грустили, задирали голову, словно улыбаясь солнцу, – он как будто следит за мной, – прошептала она. – Теперь понимаете, почему мы пришли к вам? – кивнул Учиха. – Но я понятия не имею, кто это может быть, – поежилась Сакура, рассматривая сваленные тут же трафареты, в которых она узнала граффити, которые Саске показывал ей ранее. – Помимо того, что это человек явно сталкер, – Сакуру снова передернуло, – и уличный вандал, что еще он успел натворить, раз ради него развернули целое расследование? После похода в импровизированную студию неизвестного художника ей было не по себе. Саске, не спрашивая ее разрешения, сам вызвался проводить ее до больницы, и даже заботливо поинтересовался, есть ли кто-то, кто может проводить ее после больницы домой, пока он занимается вопросом личной охраны для Сакуры на время расследования. – Мы и сами пока не уверены в том, что именно ищем, – нехотя признался Саске, – но между появлениями новых граффити и учащающимимся беспорядками на улица города, определенно есть связь. И в последнее время эти столкновения между определенными группами граждан и представителями закона стали, – Саске замялся, подыскивая правильное слово, – особенно ожесточенными. Сакура кивнула, давая понять, что знает, о чем речь. В конце концов пострадавших в этих самых столкновениях привозили именно в то отделение, где она работала. – Возможно, – обратился он к ней, – вам удастся что-то вспомнить. Что-то необычное? Или кто-то необычный? – Через наше отделение за стуки проходят сотни очень странных людей, – невесело усмехнулась Сакура, – с очень странными историями. Одного и не выделишь. – И все же, – протянул он ей свою визитку, – дайте знать, если что-то вспомните или заметите. – Обязательно, – кивнула Сакура. – Третья смотровая, – сообщила медсестра, стоило Сакуре заступить на пост, – пациент без документов. Многочисленные ушибы, подозрение на перелом руки. Сказал, что упал с велосипеда. Сакура взяла в руки папку с полупустой формой приема и направилась к выделенной ее пациенту смотровой. – Почему вы в верхней одежде? – недовольно спросила она, закрывая за собой дверь. Ссутулившийся на кушетке мужчина скинул с покрытого ссадинами лица капюшон и открыто посмотрел на нее ярко-голубыми глазами. – Это все, что мне удалось узнать, – Сакура передала в руки Учихи тонкую папку, – имени я не знаю. За два года он приходил три раза. Один раз ожог, и два перелома. Рука и нога. Утверждал, что иностранец. Я знаю, что он брал в аренду костыли, а, значит, оставлял залог, возможно, вам удастся узнать что-то узнать у тех, кто этим заведует. – Спасибо, – от души поблагодарил Саске, пролистывая документы, которые передала ему Сакура, – нам придется опросить вас еще раз. На данный момент вы единстенный человек, который знает, как он выглядит. – Не проблема, – пожала плечами Сакура, – смуглый, волосы темные, давно не стриженные, глаза карие.