Клоунада на Лубянке

— Опаньки, — тихо сказала Ира. — Феликс, это ещё что? — с каким-то злым недоумением спросил Троцкий, указывая ладонью на девушек. — Сказали, что журналисты, — невозмутимо ответил Феликс. — С гитарой?       Ира нервно улыбнулась, помахав ручкой наркомам, пока Карина судорожно придумывала план отступления и дальнейших действий. — Значит так, — нетерпеливо начал Троцкий, вытаскивая из-за полы своего кожаного плаща пистолет, — или вы говорите кто вы и зачем здесь, либо.       Он с щелчком взвёл курок. — Воу воу воу, ковбой, полегче, мы с миром, — Карина подняла руки на уровень головы, подпинывая Иру по ноге, чтобы она сделала то же самое. — Имена, пароли, явки, — не унимался нарком, не опуская пистолет.       Феликс же совершенно спокойно смотрел за разворачивающимися событиями, пока в кабинете на несколько секунд повисла напряжённая тишина, ибо девушки не знали, что отвечать. — Имена и прозвища, — выдал, наконец, Феликс, взяв перьевую ручку и чистый лист бумаги. — Ириша, Кариша, — Ира сначала показала ладонью на себя, потом на подругу.       Феликс перестал писать и поднял суровый взгляд на девушек. — Болек и Лёлек? — язвительно спросил он.* — Для вас — кто угодно, — примирительно ответила художница, за что получила ещё один пинок по ноге от подруги. — Документы, — всё так же строго сказал Феликс. — А… у нас не с собой… — Карина развела руками. — Год рождения. — две тысячи четвёртый, — в голос ответили подруги и увидели в лицах комиссаров то ли изумление то ли желание вызвать санитаров. — Две тысячи четвёртый? — повторил Феликс. Две подруги кивнули, — мгм. Лёва, вызывай врачей. — Не не не не, стойте, это правда, — Карина хотела подойти к Троцкому, но тот лёгким движением руки напомнил о пистолете в ней и она отошла на место, — серьёзно, мы из будущего. Мы сами не поняли, что произошло и почему мы тут и не знаем, как вернуться обратно в наше время.       Феликс и Лев подозрительно переглянулись, словно сомневаясь в отсутствии необходимости дурки. — Ну… нам правда нужна помощь, мы не знаем, что сейчас делать. Мы даже можем быть полезными, потому что знаем, какие события будут происходить дальше.       Карина с облегчением увидела, как Троцкий опустил пистолет и облокотился плечом на стену, а взгляд Феликса становился более заинтересованным. Но Ира возмущённо ткнула её в бок. — С ума сошла? — зашипела она, — ты про синдром бабочки, что ли, не знаешь? — Какой си… эффект, может? — Ну да, херня вот эта. Мы если в прошлом что-то поменяем, будущее тоже изменится. — Да ничего мы менять не будем, просто вкинем пару фактов, которые они не смогут изменить и всё, — пепельная отмахнулась от подруги и вновь посмотрела на комиссаров, терпеливо ждавших, пока они закончат шушукаться. — И что вы можете нам поведать? — Феликс наклонился немного вперёд, сцепляя руки на столе в замочек. — Ну… — Карина не знала, с чего начать. С чего-то личного для мужчин или с исторических событий, которых они уже не застанут, — Какой сейчас год?.. — Тысяча девятьсот восемнадцатый, — ответил Дзержинский, всё так же прожигая серыми глазами пришельцев. — Так, ну… гражданская война закончится в двадцать втором году победой красных, — осторожно начала девушка и к своему счастью увидела на лицах мужчин довольные ухмылки, — в. — Свердлов умрёт в девятнадцатом, — не дала продолжить подруге Ира. — Ты можешь заткнуться? — сквозь зубы спросила Карина, уничтожая девушку взглядом. — От чего? — в один голос спросили комиссары. На их лице отразилось некоторое волнение, которое они тут же привычно спрятали. — По официальной версии, от испанки, — тихо продолжила Ира, косясь взглядом на подругу. — А не по официальной? — поинтересовался Троцкий. — Другую не слышала, — отчеканила девушка, буквально кожей чувствуя взгляд серых глаз. — Ну, раз все познакомились, — Карина перехватила нить разговора сразу, как Ира закончила говорить, — можно поговорить о чём-то отвлечённом, как жёны, дети?       В кабинете вновь повисло молчание, но уже просто неловкое. Никто из мужчин не был настроен говорить об этом с незнакомцами. Да и друг с другом, будем честны. — Ладно, проехали… — Карина махнула рукой на них обоих, — так, ну, вы убедились, что мы не врём? — И про журналистику не врёте? — спросил Дзержинский. — То была чистая импровизация, чтобы не убили в первую минуту. — Мы похожи на маньяков? — удивился Феликс.       Девушки предпочли тактично промолчать и отвести взгляд. Не говорить же им про то, что у Троцкого взгляд бешеный. — То, что вы не отсюда, по вам невооружённым глазом видно, — холодно начал Троцкий. Он хотел сказать что-то ещё, но Ира его перебила, щёлкнув пальцами и улыбнувшись. — А глаз у вас, я смотрю, во всеоружии.       Повисла тишина. Откуда-то раздался стрекот сверчков. — Обычно она умная, честно, просто стрессует, — Карина нарушила молчание, погладив подругу по голове, как слабоумную. — Верим. Вы можете быть полезными. Феликс, конспиративная квартира ещё числится за «Доманским»? — Предлагаешь поместить их туда? — спросил тот, прикуривая сигарету, — не слишком далеко? — Сойдёт. Установишь наблюдение за квартирой и не сбегут, если ты об этом.       Дзержинский кивнул и ушёл договариваться с водителем и кем-то из своих бравых чекистов, которые должны были сопровождать девушек до квартиры, в которую их собирались заселить, пока не придумают, что с ними делать дальше. Троцкий тоже куда-то ушёл, не посчитав нужным попрощаться.       Карина подошла к двери и заглянула в замочную скважину. Возле кабинета стоял часовой в кожанке, оставленный наблюдать за дверью, поэтому побег был глупой идеей. Хотя бы из соображения, что им некуда пойти. — Есть мысли по поводу этой ситуации? — спросила пепельная, оборачиваясь к подруге. Она прошла обратно к столу Дзержинского намереваясь всё же стащить тетрадь с его стихами. — Да. Походу, мы теперь содержанки.