***
Том просыпается и впервые за долгое время чувствует себя хорошо. Приют Вула никогда не мог похвастаться достаточным финансированием, особенно в руках миссис Коул, которая удерживала приличный процент за свои услуги, и многие фунты из Британской казны легким движением руки в бухгалтерской книге проходили мимо сирот на окраине Лондона. Из-за этого спать в теплых комнатах приюта было роскошью — обычно их занимали старшие мальчики по принципу силы и иерархии, выпихивая младших детей, и лишь немногим из них удавалось доказать свою ценность в глазах старших. Джон Стивенс как раз смог это сделать, научившись открывать замки на двери кладовой, и поэтому в их комнате для мальчиков остался только Том, которого и дети, и смотрители одновременно ненавидели и боялись. Но сейчас Тома не беспокоило то, что он был один. Главное, что был в тепле и ему было хорошо. Он не кашлял и не пускал сопли, что так ненавидели все сестры в холодную погоду. Ведь заболел один — заболеют все, а приют не хотел столько хлопот и денежных затрат. И чего таить, кто хотел сидеть с никому ненужными болеющими детьми, когда тебя дома ждали свои? Уход Джона удалось отлично замаскировать под болезнь Тома, отчего он мог лишь жаться к тонкой кровати и стараться сдержать слезы обиды, потому что понимал, что никто не придет и не исправит все как по волшебству. Быть сиротой значит учиться выживать, и Том давно усвоил этот урок на горьком опыте. — Как думаешь, он скоро проснется? — издалека неожиданно раздался мужской голос, отчего Том перекатился на другой бок. Он ненавидел слышать голоса. Ему хватило того, что девочка на пару лет старше увидела, как он разговаривал с ужами в саду приюта, и растрепала это воспитателям. С того самого момента все начали обходить его по широкой дуге, называя «Уродом». Первоначальный восторг от того, что Том мог делать что-то особенное, быстро сменилось горьким разочарованием. — Если ты думаешь, что мельтешение поможет, то я тебя разочарую, — ответил ему другой голос, более высокий и четко поставленный. Однако Том не мог определить мужской он или женский. — Он проснется тогда, когда будет готов. Ему нужен сон, лихорадка полностью вымотала его тело. Зелья способны на многое, но для всего нужно время. — Но прошли почти сутки, — забурчал первый голос. — Успокойся, Гарри. Он не исчезнет, если ты перестанешь смотреть на него. На этих словах Том замер, пытаясь притвориться спящим, пока они продолжали разговаривать. Эти голоса принадлежали незнакомым людям, а это значит, что они были в приюте или его забрали из приюта. От животного страха у Тома похолодели ладони и ноги. Он слышал истории о похищенных детях, их забирают мужчины на дорогах и переулках, и после этого они работают в борделях или, если им повезет, в личных спальнях состоятельных и важных фигур. И Тому впервые стало страшно до пробирающего до костей ужаса — если они узнают о нем, то он станет для них персональной и очень экзотической игрушкой. Том нерешительно приоткрывает глаза, чтобы оглядеться, и у него замирает сердце. В этот самый момент он встречается взглядом с самыми яркими зелеными глазами, которые он когда-либо видел. Молодой мужчина с темными взъерошенными волосами, круглыми очками и в домашней одежде выглядит дружелюбно и тепло, но Том знает, что лучше не доверять незнакомцам. Том лишь сильнее поджимает под себя ноги, пока мужчина присаживается перед ним на колени, чтобы их глаза были на одном уровне. Тогда Том замечает на его лбу шрам в виде молнии. — Привет, меня зовут Гарри, — назвал свое имя Гарри. — Я родственник твоей мамы. Прости, что так долго не мог найти тебя, Том. Было не похоже, что это ложь, — у Джона всегда дрожала нога, когда он врал, а Таша имела привычку кусать губы. Но взрослые были хитрее, умнее. И все же Том никак не мог определить говорит Гарри правду или нет. Он хмуро сдвинул брови, медленно произнося первые за долгое время слова: — Почему я должен тебе верить? Зеленые глаза Гарри тускнеют за очками, и в них столько жалости, что Том невольно ощетинивается. Он знал о своей маме, старая работница рассказывала, как она пришла почти в день родов в приют, прося о помощи. Она родила его в нищете и умерла, оставив одного, никому ненужного и нелюбимого. Одна часть его сердца хотела пожалеть ее, понять, но жгучая до слез обида и злость была сильнее. Почему она должна была оставить его одного? Почему она была такой слабой? — У нашей семьи есть одно особое умение, Том, — наконец снова заговорил Гарри. — Змеиный язык может открывать многие двери, Том. — Ты тоже понимаешь змей? — пораженно открыл рот Том, но в ответ раздалось лишь тихое шипение. — Я думал, что это могу делать только я! — Как видишь нет, — с улыбкой покачал головой Гарри, переходя на человеческий язык. — Твоя мама не могла этого делать, но у некоторых потомков проявляется способность говорить на парселтанге, языке змей. Врожденный навык, который даровала нашему общему потомку магия. — Магия? — повторил за ним Том. Магия? Ему не послышалось? Том затаил дыхание, смотря на Гарри глазами полными надежды. — Магия существует? — Очень даже, — раздался второй голос в стороне от Тома, который тут же перевел взгляд на незнакомца. Он был очень красивым, такие светлые волосы Том никогда раньше не видел. Мужчина перед ним выглядел как настоящий аристократ, красивый, элегантный и ухоженный. Его серые глаза казались такими же мягкими, как у Гарри, несмотря на холодный оттенок. Он странно пах, очень сильно и сладко, но у Тома не болела голова как от духов миссис Коул. Он сидел в кресле и в подтверждение своих слов достал палочку, произнося заклинание. Боже, волшебные палочки были настоящими? В этот самый момент подушка, на которой только что спал Том, превратилась в желтого как лютик цыпленка. Он сразу начал щебетать и запрыгнул Тому на колени. — Вау, — пораженно прошептал Том, поднося цыпленка к носу. В следующее мгновение очарование исчезает, и в его руках снова находится подушка. — Я тоже так могу? — Конечно, — уверенно кивнул ему Гарри. — Ты волшебник, Том. С того самого дня Том начинает жить с Гарри и Драко в волшебной деревне под названием Хогсмид и в первую ночь боится ложиться спать. Страх того, что все это сон, крепок, но Том все равно проваливается в сон, укутавшись в теплое одеяло. И на следующее утро Том просыпается в той же кровати, в которой и засыпал. В груди радостно бьется сердце — его забрали из приюта, семья, родственник его мамы. Жить в новом доме странно, взрослые позволяют ему исследовать дом, но запрещают заглядывать в подвал. Драко за завтраком бурчит в кофе, что там хранятся опасные для детей ингредиенты и зелья, пока Гарри заканчивает есть и начинает собираться. Том подмечает, что волшебные мантии выглядят старомодно, отчего Драко возмущенно морщит нос под заливистый смех Гарри, а ребенок расслабляется, мысленно коря себя за длинный язык. Все то, что раньше Том получал крохами, теперь в избытке — вкусная еда, одежда, игрушки и даже собственная комната. Правда Драко говорит, что как только он окончательно поправится, они оправятся в Косой переулок. И Том весь день выуживает информацию о том, что это за место у Дэйзи, когда Драко оставляет его на короткое время одного. Тома даже не волнует то, как другие волшебники реагируют на Драко и Гарри. Они называют Драко невестой Гарри, хотя они оба мужчины. Возможно, это особенность волшебников? Потому что миссис Коул любила твердить, что отношения мужчины и мужчины или женщины и женщины — грех и прелюбодеяние. Господь карает таких людей за нарушение законов своих, и Том не мог не слышать эти слова эхом в голове, когда наблюдал за своей новой семьей. Гарри был открытым и теплым, хотя иногда его жуткие зеленые глаза смотрели словно сквозь него. Драко держался холоднее, но тем не менее дружелюбно. Он любезно помогал ему со всем необходимым, но любимицей Тома быстро стала Дэйзи, волшебный домовой эльф. Она так была слезно рада, что «хозяину» Тому стало лучше, что выполняла любую его прихоть в пределах разумного. Том не хотел рисковать своим новым домом, сначала было необходимо прощупать почву. И все было хорошо до момента, когда Тому сообщили, что сегодня вечером он обязан наконец-то помыться. От этого он резко уронил вилку на тарелку с едой, чувствуя, как страх поднимает свою уродливую голову в его сознании. Они не могли увидеть его, не могли узнать, что он урод. — Что-то не так, Том? — тихо спрашивает его Драко, он всегда был более чутким, чем Гарри. — Я-я хочу помыться сам, — в качестве альтернативы предлагает Том, начиная нервно месить горошек вилкой на своей тарелке. — Я уже взрослый! — Конечно, — скептически заканчивает разговор Драко, возвращаясь к еде, и Том думает, что ему удалось соскочить с этой темы. — Перестань превращать свои овощи в кашу, ты все равно должен будешь это съесть, — комментирует он. Том брезгливо морщит нос, смотря на свои овощи, и на помощь ему приходит Гарри, меняя их тарелки, пока Драко отворачивается. Драко соврал. Том еле сдерживал слезы, когда тот зашел в ванную, чтобы помочь ему. Его глаза увлажнились, и он судорожно сжался, чтобы прикрыться, пока Драко лишь удивленно выдохнул, округлив глаза: — О, Мерлин, ты омега.Глава 4. Хогсмид
29 декабря 2023 г. в 22:00
— Я сходил в приют Вула.
— Ты сделал что? — на самом настоящем парселтанге прошипел Драко, когда увидел на пороге их с Поттером временного дома того самого шрамоголового идиота с маленьким ребенком на руках. — Я говорил тебе не ходить туда, Поттер! — гневно рявкал он, и магия вторила его эмоциям, начиная потрясать свежевыкрашенные стены. — Ты не можешь менять историю!
— Может ее и стоит поменять, Малфой! — оскалился ему в ответ очкастый идиот, пересекая порог дома. Он без капли угрызений совести наследил на только недавно купленный ковер, отчего Драко захотел наложить жалящее заклятие на зад Поттера, чтобы тот подпрыгнул до самого потолка и проломил себе череп в наказание за безграничную тупость и потраченные нервы Драко. Он не находил себе места с того самого момента, когда услышал шаги по полу и хлопнувшую дверь. — Помоги мне или перестань хотя бы пялиться! — добавил Гарри, заметив, что тот остался у входа в дом и открытыми как у совы глазами наблюдал за тем, как он уложил Тома на гостевой диван.
— Прекрасно, — стиснул зубы Драко, громко захлопнув дверь. — Дэйзи!
Домовуха появилась мгновенно, с почти беззвучным хлопком и сразу подняла голубые глаза на хозяина Драко.
— Принеси таз холодной воды и мои зелья, они лежат на кухне, — проинструктировал ее Драко, и домовуха сразу исчезла, отправившись на поиски всего необходимого. — Двигайся, идиот, — пихнул в бок альфу он, доставая палочку из кармана домашнего халата и начиная махать ею над головой ребенка. — Тридцать девять градусов, почти близко к твоей цели, Потти, — от этих слов тот сердито поджал губы, но промолчал.
Ребенок перед ним был слаб, он явно недоедал и не получал хорошего ухода. Ногти были обломаны, волосы спутаны, в глазах был гной — в приюте о нем совершенно не заботились, и от этого в груди Драко заклокотала злость. Так никогда не относились ни к одному магическому ребенку, оставшемуся без родителей. Министерство при всех своих недостатках назначало достойных опекунов, которые могли позаботиться о магических детях, но теперь Драко видел, почему этот мальчик стал тем самым Темным Лордом, которому ему пришлось присягнуть. Видя, как тот умирал от безалаберности маглов, Драко мог мало его судить.
На удивление метка не подала никаких признаков оживления, оставшись тусклым пятном на запястье, и Драко не мог оставить это незамеченным. Если метка не отреагировала, значит, в ребенке не было темной магии. Осталось только надеяться, что ему удастся вбить это в твердую идиотскую голову Поттера.
— Хозяин Драко, — пропищала Дэйзи, и Драко сразу выхватил из ее рук зелья. Домовуха поставила тазик прямо под руку Драко, и тот кивнул ей в знак признательности. Ее бывший хозяин был недальновидным идиотом, раз отказался от такого умного и проворного домового эльфа.
— Держи его голову, Гарри, — приказал ему Драко, копошась в своем небольшом наборе зелий, который только вчера забрал из лавки в Косом переулке. Первоначально он хотел сварить их сам, но цена за набор была слишком низкой и привлекательной, особенно когда он получил наследство как единственный живой представитель французской семьи волшебников.
Гарри крепко подпирал голову Тома, которого крупно била дрожь и муки лихорадки, пока Драко вливал в его рот флакон за флаконом. Красный — жаропонижающего, синий для борьбы с инфекцией, белый — питательного зелья. Драко промыл глаза ребенка тоником с одновременным очищающим и заживляющим эффектами, и уже спустя десять минут тот стал выглядеть намного лучше — лицо немного порозовело, а тело перестало так сильно дрожать от лихорадки.
Гарри облегченно выдохнул — он даже не понимал, как был напряжен с того момента, как вернулся из приюта Вула с неожиданной ношей на плече. Драко встал с колен, отряхивая брюки, и исподлобья бросил ядовитый взгляд на него.
— Ты будешь присматривать за ним всю ночь, Гарри, — просто сказал он. — Теперь это целиком и полностью твоя ответственность. Я сделал так, чтобы он выжил, так что заботиться о нем всю эту ночь ты будешь единолично.
С этими словами он круто развернулся, драматично поднимая полы халата наподобие Снейпа и уходя в свою спальню на втором этаже, пока Гарри в панике переводил взгляд с его спины на Тома.
Заботиться о маленьком болеющем ребенке было самым настоящим испытанием, и Гарри по-другому начал воспринимать огромное сердце и доброту Молли Уизли, потому что Том Реддл оказался сущим кошмаром любого родителя. Его била дрожь, несмотря на зелья, он скулил и плакал от боли, и Гарри ненавидел чувство беспомощности, с которым он хоть чуть-чуть пытался утешить ребенка, качая того на руках. Сгиб его локтя пропитался соплями, слюнями и слезами, но все это меркло, когда у Тома начинался очередной приступ кашля. В такие моменты Гарри молча надеялся, что тот не задохнется, — с такими страшными звуками Том прерывал свой скулеж. Лишь к рассвету ему окончательно стало лучше, и крики перестали месить ушные перепонки полностью истощенного бессонной ночью Гарри. Дэйзи к этому моменту медленно вертелась под ногами, освежая воду и тряпки, пока Гарри как заведенный гулял по гостиной с Томом на руках, который лишь иногда сопел носом после изнурительного плача.
Драко спустился из спальни час спустя и сначала протер глаза, словно не веря в то, что видит перед собой. На руках Поттера тот же ребенок, только спящий и выглядящий намного лучше. Но сам Поттер выглядит просто отвратительно — усталый взгляд, мешки под красными глазами, взъерошенная копна волос, мятая одежда.
— Иди спать, Поттер, — сжаливается над ним Драко, забирая с рук Поттера ребенка. — Я присмотрю за ним.
В глазах Поттер отражается щенячья преданность и безмерная благодарность, словно Драко преподнес ему лучшую метлу в мире на золотом блюдце. Он охотно передает ребенка и тащит себя наверх, чуть не разбивая нос о ступеньки, заплетаясь о собственные ноги, но Дэйзи успевает подхватить его в последний момент. Драко слышит с каким грохотом тот падает на кровать и закатывает глаза. Поттер как всегда изящен как стадо гиппогрифов на кормежке. От мыслей его отвлекает сопение и тесно прижавшийся к его груди влажный нос ребенка, который успел прилично обтереть соплями одежду Поттера. Будущий Темный Лорд выглядит намного лучше, чем вчера. На лице есть проблески здорового румянца, его не лихорадит со страшной силой. Хотя от него все еще пахнет потом, болезнью и гноем, отчего Драко брезгливо морщит нос.
Но он жив, и это самое главное. Приятно знать, что будущий ночной кошмар маглорожденных пережил болезнь под заботой святого Поттера.
Когда тот начинает суетиться где-то через час, Драко решает не расхаживать с ним, как Поттер. Мерлин не даст соврать, у него не было таких крепких мышц, чтобы быть в силах держать на руках без остановки шесть килограмм живого веса. Вместо этого Драко усаживается в кресло, скидывая с ног ребенка отвратительную обувь, которую почти в воздухе подхватывает домовуха и по жесту хозяина выкидывает без промедлений. Он заворачивает Реддла в плед и начинает медленно раскачивать его на своих руках, неспешно напевая любимую мелодию Нарциссы Малфой, которую та всегда мурлыкала себе под нос при любом удобном случае.
Реддл благодарно отзывается на мелодию, снова проваливаясь в сон, пока Драко тяжело выдыхает, сидя в кресле. Взмахом палочки он шепчет письмо, которое Люси этим утром доставит в ресторанчик Хогсмида. Ни он, ни Поттер, ни Дэйзи сейчас не в состоянии готовить, поэтому лучшим решением будет попросить мадам Редгар приготовить им завтрак и отправить кого-нибудь до их дома.
Драко Малфой совершенно не так представлял себе жизнь в двадцать — укачивать на руках будущего Темного Лорда явно не входило в его планы, равно как и застрять в прошлом с Поттером.