***
— Так и было, представляешь, Ярослава? Твоя матушка назвала меня дурным, когда я сделал ей предложение. — с театральной наигранностью жаловался Яро, разрезая ножом мясо и щурясь с довольной улыбкой, уловив взгляд жены. — Нет, ну тоже мне, нашёл время! — с смехом критиковала своего мужа та самая прекрасная дворфийка, сменившая шлем с розовым отливом на милый фартук, а прежние кровавые бои на домашние хлопоты. — Будет у тебя в будущем возлюбленный, то не соглашайся на такое! Пусть всё сделает красиво, а не в окружении этих. Орков. — Орки, орки! — повторил пока весьма писклявый и звонкий голосок маленькой девочки, и дочка супружеской пары весело болтала ногами, уплетая горячую кашу. — Папа всех победил, и мама всех победила! Я тоже когда-нибудь победю! — Разумеется, ты всех победишь, а пока пообедай нормально. — усмехнулся Яро, расплываясь в улыбке и полном радости моменте. Суровый дворф, известный своим гневом и безжалостностью в бою, зарабатывал себе на жизнь участием в многих сражениях, попутно прославляя свой род. Он сочетает в себе невероятную силу, острый стратегический ум, доблесть и храбрость, все эти качества были огранены яростью, контроль над которой был ему всегда подвластен. Порой, в самых безвыходных и ужасных ситуациях, Яро приходил в ярость берсерка, вспоминая всё то, за что он сражается, и наполняясь праведной ненавистью. Не щадя никого на своём пути, он мастерски орудовал своей секирой, буквально выгрызая победу с неистовой силой. Его прозвали Бойцом Гнева, и он полностью заслуживал своё прозвище, вызывая гордость у своих и внушая страх врагам. И всё же, семейная идиллия была нарушена, когда в дверь кто-то постучался. Яростилъ неспеша встал из-за стола, попутно потрепав дочку по макушке, пока та, аки дикий зверь, уплетала горячую кашку, и отпёр дверь. Снаружи стояли незнакомые люди в чёрных мантиях, один из них протягивал мерцающий кристалл вперёд, пока тот стремительно не затух. Они, весьма бесцеремонно и чуть ли не наступая хозяину дома на ноги, протолкнули его обратно внутрь, и сами поспешили зайти, сильно нагибаясь, чтобы протиснуться через невысокую дверцу. Незваные гости не обратили никакого внимания на семью Яро, главный из них прокашлялся и начал свою проникновенную речь: — О, дворф, известный как Боец Гнева, великий и славный воин, одержавший множество побед! Ты избран Мастером, великим и древнейшим мудрецом, что хочет спасти мир от Монстра из всем известного пророчества! — мужчина закрыл глаза и грубым басом проговаривал свои слова, будто заученные наизусть. — Мы молим тебя, преклоняемся на коленях, помочь нам, нашей благой и великой цели по спасению мира! Оно увековечит тебя как благородного спасителя и сильнейшего, что смог одолеть Монстра! Обеспокоенная Хельга не отрывая взгляда смотрела на людей, недоумевая от происходящего, пока её маленькая дочка как ни в чём не бывало уже доела каши и шёпотом просила добавки. Яро же скрестил руки, нахмурился и крепко задумался. Он шумно выдохнул, да так сильно, что даже волоски его усов пошевелились. Почесав затылок, мужчина посмотрел на свой щит, который сейчас висел на одной из стен дома. Раньше, во времена первой битвы и остальных других, он был столь же чудесен, как и любимая секира Яро. Такой же позолоченный, начищенный и блестящий, разве что ныне без огромного красного камня посередине, ведь он вручил его своей жене как символ любви. Но сейчас щит Яростилъа не был столь грозен, былое величие и золото никуда не делось, наоборот, в глазах дворфа он стал ещё прекраснее, ведь был разукрашен детскими ручками его дочери. Красные и жёлтые линии, многочисленные рисунки солнышка и даже оставленная корявым почерком подпись. Взвесив все за и против за кратчайший срок, не желая томить в ожидании ни семью, ни паству Мастера, Яро подошёл к стене и снял свой щит. Он согласился последовать за ними, чтобы обучаться у Мастера и приложить руку к смерти Монстра, самой страшной Хтони, видя в этом возможность защитить покой своей семьи, прославить род и спасти мир.***
Утро было не из приятных. Меланхилия с тяжёлой головой поднялась на ноги, выпитое вчера явно давало понять, что никуда не уйдёт без последствий в виде похмелья. Оглянувшись, мечница не увидела ничего, кроме совершенно пустой лесной полянки. Ни палаток, ни следов от костров, да даже капель воска от ритуала призыва Лиорсиагейла Знаменуяса Тайнанэльского не осталось, совершенно ничего не говорило о том, что совсем недавно здесь был ежегодный шабаш ведьм! Меланхилия почувствовала, что в её сжатой ладони есть небольшая скляночка с запиской, она гласила: «Приветик от Кильмы! Выпей, если голова будет болеть!», а по бокам были нарисованы кривые сердечки. Девушка народа хэмэ не задумываясь залпом выпила зелье и действительно почувствовала, что ей стало лучше, после чего оставила пустую маленькую склянку под одним из деревьев и пошла вперёд. Рядом с ней материализовался Мастер, он значительно выше своей ученицы, потому шёл спокойным шагом, пока Меланхилии приходилось прилагать небольшие усилия, чтобы поспевать за ним. Лицо мужчины на мгновенье приобрело задумчивый вид, он словно услышал что-то неведомое своей спутнице, но продолжал идти вперёд, не торопясь сказать мечнице о своём наблюдении. — Меланхилия, каким ты помнишь Бойца Гнева? — поинтересовался Мастер, его плащ развивал тёплый ветерок. — Всё же, Деву Уныния и Воина Гордыни ты должна помнить намного лучше, ты была с ними очень близка. Но остальные. Помнишь ли ты их? — Ох, ну. — девушка слегка замялась, поправила упавшую на лицо прядку и задумалась. — Я помню, что он дворф, и что его прозвище дано ему не просто так! Припоминаю, что он частенько рассказывал истории своих битв, хм. Подробностей его подвигов я не помню, но они всегда производили на нас большое впечатление. Он очень грозный противник, сильный, быстрый и умный. Если с Воином Гордыни мне повезло, я сумела понять его и избегать ударов, — Меланхилия нервно хихикнула, ведь её доспех на ноге всё ещё был примят из-за меча Армидела. — то Бойца Гнева, честно признаться, я боюсь ещё сильнее. Меланхилия так увлеклась своими переживаниями и попытками вспомнить хоть что-то, что не заметила пропажи Мастера, пока не подошла к бурной речке. Её моментально прошиб холодный пот, ноги чутка подкосились от неожиданности, но та, будучи всё же опытной мечницей, совладала с собой и выпрямилась, встав в боевую стойку. Рядом с ней, всего в нескольких метрах, на упавшем бревне сидел Боец Гнева и спокойно отдыхал, любуясь маленькими рыбёшками, что весело выпрыгивали из воды и ныряли обратно. Дворф был одет в светло-зелёную свободную хлопковую рубашку, коричневые наручи с металлическими вставками туго держались на его мускулистых, хоть и коротких, руках. Поверх всего коричневая накидка, почти вся скрытая длинными волосами и бородой рыжего цвета. Тёмно-коричневые свободные штаны с позолоченными вставками на ремне, что поблёскивал на солнце, а обут в тёмные сапоги. Почти в каждом элементе одежды были золотистые детали, что сочетались с его ярким круглым щитом. Щит был крепко привязан верёвкой к плечу, весь разукрашенный детскими рисунками, и явно привлекающий взор сорок неподалёку. Весь его образ резко резонировал с той картинкой, которую вспоминала у себя в голове Меланхилия. Он мирно сидел у реки, наслаждался теплотой солнца и утренним щебетанием птиц, вдыхал полной грудью и медленно выдыхал, любуясь природой. Полностью расслабленный и даже безоружный. Не зная чего и ожидать, девушка народа хэмэ выставила свой меч вперёд, медленно и осторожно подходя ближе, не сводя глаз с героя, вернувшегося к жизни с помощью частички Монстра внутри него. Ей не хотелось прыгать в ближайшие кусты или прятаться за деревьями, подходя к нему за спину, ведь та посчитала эти манёвры слишком резкими и рискованными, опытный воин-дворф точно бы заметил такую подлость! Меланхилия мысленно проклинала своего Мастера за то, что тот так внезапно исчез и не предупредил её о том, что новая, невероятно ожесточённая и опасная битва ждёт её прямо здесь, буквально за углом! Она продолжала подкрадываться, будучи готовой нанести удар или защититься, а вторая рука уже наколдовывала слабую стихию огня, чтобы в случае чего дополнительно его ранить. Как вдруг, когда очередные маленькие рыбки подпрыгнули вверх, подул ласковый ветерок и зашелестела листва деревьев, Яростилъ внезапно не повернул свою голову на подкрадывающуюся к нему Меланхилию и, после короткого удивления, заулыбался во все имеющееся у него зубы, а около трёх штук у него были точно выбиты. Он выглядел столь дружелюбным и безопасным, что мечница окончательно запуталась, не понимая — нападать ей или же нет. — О-о, Меланхиличка, здравствуй! Рад тебя видеть в добром уме и здравии! — на удивление, бас дворфа не нарушил идиллию природы, а наоборот чудесным образом вжился в неё, не напугав зверей поблизости. — Я уж думал не встретимся никогда. Как ты? Жива, здорова? Присаживайся! — Я в порядке. — тихим недоумевающим голосом произнесла девушка, ненадолго застопорилась, но всё же решилась и подошла ближе. — Да? А чего ж позеленела так? Чего боишься? — рассмеялся дворф, стукнув себя по животу, когда испуганная Меланхилия подбежала к реке, чтобы рассмотреть свою кожу. Та боялась, что эффект позеленения с вчерашних зелий на шабаше не прошёл, но благо слова Яростилъа были всего лишь шуткой. — Чего ты зашуганная такая? Садись, садись, я тебя не обижу! — Будто не знаешь. — аккуратно начала подходить к теме разговора мечница, всё же решившись и присев рядом на то же бревно. — Ты разве не помнишь?.. Мы сражались с Монстром и. — Ах, да! Славно было! Жаль только, что при взрыве нас раскидало чуть ли не по всему миру! Я пока летел, то снёс чей-то каменный забор и потерял свою секиру, эх. Хорошо, что хотя бы щит при мне, уж его потерю я бы себе не простил. — прежний образ ужасного и опасного Бойца Гнева рушился с каждой секундой, Меланхилия начала припоминать, что при личном общении Яро всегда казался добродушным мужичком, а не злым берсерком. — Не бойся, Меланхиличка, я всё помню. Я помню, что умер, понимаю, что и остальные умерли. Рад, что хотя бы ты выжила. — Но, но как?.. Когда я встретила Деву Уныния и Воина Гордыни, то они почти сразу напали. Ими управлял Монстр, затуманив их рассудок злостью! — мечница была в неподдельном шоке, всё ещё чутка отстранённо и непонимающе глядя на своего собеседника, что внешне казался вполне нормальным. — Но ты. Сам же понимаешь, имеешь репутацию берсерка. Я думала, что наш бой будет самым страшным и опасным. — Хо-хо, льстишь мне, чертовка! — басистый смех Яро вновь разнёсся на всю округу, и тот не сдерживая силы ударил девушку по спине, от чего та чуть ли не закашлялась. — Это верно, я согласен с твоими словами. Я жестокий Боец Гнева, и это не пустые слова. Я один побеждал целые армии, а однажды даже оторвал голову великана голыми руками! Но глупец тот, кто использует ярость только для боя. Скорее всего, остальных героев Монстр поглотил полностью, поэтому я единственный, кто может тебе рассказать, каково это — умереть и держать его частичку внутри себя. — Меланхилия с большим интересом в глазах придвинулась вперёд, готовая выслушать рассказ. — После взрыва нас раскинуло в разные стороны, думаю ты это помнишь. Я сразу почувствовал, как в мою грудь ударилось что-то тяжёлое, будто в меня запустили моим же щитом. Монстр внушал мне свои идеи, он говорил мне, что я должен последовать за ним, перестать сопротивляться. Это было похоже на утопление. Должно быть, ты уже не помнишь, но до взрыва ты сказала, что если разделить его на семь частей, то каждый сможет самостоятельно одолеть малую часть его силы. Наверное, ты оказалась права, но сопротивляясь ему, Монстра наоборот захватывает разум героя. Меланхилия заметно изменилась в лице. Печаль смешалась с скорбью, глаза заслезились из-за возникшего сожаления о своём поступке. Предложив разделить Монстра на части и создав взрыв, та не спасла мир и не улучшила ситуацию на поле боя с самой опасной Хтонью, вовсе нет. К сожалению мечницы, та ненароком поспособствовала смерти своих друзей и их одержимости Монстром. Осознание своей вины стиснуло сердце Меланхилии, та сгорбилась и опустила голову вниз, запустив руку в свои волосы и до боли сжав их, пытаясь хоть как-то прекратить нарастающие рыдания. Получается, что только она виновата в том, что герои вынуждены ненадолго ожить вновь, чтобы лишиться жизни окончательно, так и не одолев Монстра, как об этом было сказано в пророчестве. Неужели, Меланхилия своим поступком нарушила древнее пророчество? Что же именно пошло не так? Боль в голове пульсировала с особой силой, когда та пыталась вспомнить хоть что-то с того дня, когда шестеро героев пали во время битвы с Хтонью, а сама девушка лишилась руки и была вынуждена носить частичку Монстра не в себе, а внутри своего меча. Яростилъ обеспокоился состоянием своей боевой подруги, он легонько ткнул её в бок, вынуждая Меланхилию поднять свой заплаканный взор на него. Пусть сейчас она и считала саму себя глупой и ничтожной, он же видел пред собой юную мечницу с несгибаемой силой воли. Как бы ни было больно и тяжело, какой бы тяжкий груз ни был на её плечах, она смело шла вперёд, готовая сражаться с обезумившими друзьями, лишь бы даровать им покой. И быть может раньше, когда Яро был молод и горяч, тот бы не смог проявить подобную эмпатию. Но сейчас, когда совсем недалеко от этой речушки живёт его маленькая дочка и любимая жена, он не мог оставаться по-прежнему чёрствым и жестоким. Яростилъу было бесконечно жаль мечницу, и случайно заметив вмятый доспех на её броне, тот мигом переключил её внимание: — Что это такое у тебя с доспехом? Это не дело, Меланхиличка. Пусть ты и несёшься на всех порах к остальным героям, о себе забывать тоже не стоит. — ворчание дворфа на удивление было весьма заботливым и даже милым, отчего хныканье девушки потихоньку стихало. Он ловко снял с её правой ноги сабатон и наголенник, после чего резко вдарил по ним своим кулаком, мгновенно выпрямив и вернув их прежний облик. Обув девчонку, он вернулся на брёвнышко, одной рукой придерживал свою густую рыжую бороду с двумя пышными косами, а второй достал из-под неё длинную чудаковатую курительную трубку с огнивом. Закурив, Яро продолжил говорить. — Не смей себя винить. Я хорошо помню тот бой, у нас не было и шанса победить. Твой взрыв дал нам возможность, хотя бы попробовать дотянуться до победы. Без взрыва мы бы сейчас все дружно там лежали дохлые, так хотя бы снова есть шанс! — Шанс на что? Ты думаешь, что я в силах победить Монстра? — спросила Меланхилия, вытирая слёзы. — Послушай, мы же не отбитые идиоты. Мы доверились тебе не просто так, не на авось! Это наше, дружное и обговорённое решение. — Яро пускал колечки дыма, что постепенно растворялись, стремясь подняться к небесам. — Знаешь, я зол, бесконечно зол на Монстра, из-за него я больше не сыграю с вами в карты, не сражусь в битве и не вернусь домой, к своей семье. Но если я продолжу гневаться, то часть его, что находится внутри меня, будет питаться моим гневом и одержит вверх над мной. И тогда я решил перенаправить свою ярость на то, чтобы поддерживать свой рассудок, сопротивляться Монстру и избегать его власти до последнего. Гнев можно перенаправлять с кулаков в мозг, именно потому меня и называют лучшим берсерком на свете. Ярости моей нет конца и края, но она мне полностью подчиняется. И только я решаю, куда её направить и как использовать себе на благо. Меланхилия задумалась, смотря на лицо своего товарища. Действительно, пред ней сидел воин-дворф, известный своими кровавыми подвигами и участием в многих войнах, выбирающийся из любой ситуации победителем. Но сейчас, он казался весьма милым мужичком с обилием веснушек и странным ожогом на лице, добродушный и мудрый наставник с руками по локоть в чужой крови. Помолчав около минуты и анализируя всё сказанное, мечница решила обратить своё внимание на его прошлые слова: — Ты говорил, что Монстр пытался внушить тебе свои взгляды. Что ты имеешь в виду? — Надеюсь, ты не станешь нападать на калеку и не сочтёшь меня предателем. Я даже секиры лишился, не вынуждай меня бороться одним щитом. — глухо засмеялся дворф, ещё больше запутывая свою собеседницу. — А думала ли ты о том, почему люди и другие существа сражаются? Всё дело в разных интересах, они так радикально отстаивают свою позицию, верно? Я никогда раньше не интересовался, а чего ж хочет сам Монстр. Думал, мол хочет всех убить или пожрать и всё тут, чего ж ещё может хотеть подобная тварь? В пророчестве его выставляют самой опасной и ужасной Хтонью, и это правда, он и вправду силён, раз сумел нас всех убить. Но чего же он хочет на самом деле? — Яро с хитрой ухмылкой глянул на недоумевающую Меланхилию. — И я решил не бить его, а спросить, чего он добивается. Его ответ меня полностью устроил. Я вижу, что Монстр не соврал, раз ты жива и находишься здесь. — Что? Что он пообещал? — Прости, Меланхиличка, но я не могу тебе сказать. Ты должна сама пройти свой путь. Но задумайся вот о чём, павшие герои же ничего не сказали тебе о Монстре, не говорили о том, как его победить. Они беспокоились о чём-то своём. Так может, всё не так просто? — О чём ты говоришь?! В пророчестве же сказано, что его намеренья — истинное зло! Он убил вас всех! Какими бы ни были его цели, я не могу простить ему смерть героев! — громко и весьма эмоционально произнесла Меланхилия, резко поднявшись с ствола дерева и злобно глядя на Яро. Дворф же закашлялся, поначалу девушке показалось, что из-за курительной трубки, но тут же она увидела, как мужчина выкашлял сгусток тёмной крови. — Я слабею с каждой минутой. Моя злоба рано или поздно закончится, и тогда я не знаю, что со мной будет. Погибну или же Монстр начнёт мной управлять, я не знаю. Потому, я прошу тебя. Упокоишь меня? — он стремился казаться по-прежнему сильным, но его жалостливый взгляд снизу вверх не сумел скрыть боли и страха близкой кончины. Меланхилия, обеспокоенная и печальная, конечно же кивнула и согласилась, решая не продолжать спор.***
Хоть Меланхилия и провела около пяти лет в обучении у Мастера, где рядом с его домом были живописные виды и чудесная природа, даже сейчас она, подобно слепому, что вернул своё зрение, восхищалась каждым росточком на своём пути. Ей нравилось разглядывать структуру грозных, высоких, старых и вместе с тем спокойный деревьев, как по их веткам передвигаются шустрые белочки или медленные насекомые. То, как сквозь пышную листву яркое солнце пробивалось прямиком ей на макушку и освещало всё вокруг, что радовало юную девушку. Но особенно ей нравилась компания воина-дворфа, который проводил раньше в этих окрестностях немало времени, потому наизусть знал путь к своей деревеньке. Он, не замолкая и на секунду, рассказывал ей в подробностях истории из прошлого, о его славных победах с самыми остросюжетными развязками, о семейной жизни, а также о быте и культуре дворфов. Хоть сама мечница и была весьма хрупкой и невысокой девушкой, всё же Яростилъ был ещё ниже, даже не достигая её плеч, хотя среди своих он считался здоровяком. Их путь составил весь день и ночь, только после рассвета они наконец подошли к шикарным металлическим воротам, которые были искусно обильно украшены драгоценными камнями. Меланхилии даже показалось, что это выглядит безвкусно, но Яро тут же поведал о том, что на деле эти ворота олицетворяют собой содружество всех живущих здесь дворфов. Когда они только покинули свой подземный городок и переехали в это отдалённое место, то выгнали отсюда орков и каждый вложил в украшение ворот по своему камушку, символизируя тем самым их крепкую дружбу, которая положила начало развития деревни. Меланхилия робко последовала за Яростилъом, который, не скрывая радости и счастья, чуть ли не прыгал, привлекая к себе внимание пузатых часовых в шлемах. Один из них ту же схватил свой рог, что висел у него на поясе, и со всей силы подул в него три мелодичных раза, тем самым подзывая к себе уже давно проснувшихся жителей. Дворфов никогда нельзя было назвать лентяями, потому не было ничего удивительного в том, что уже с раннего утра многие из них покинули свои тёплые кровати, начали рабочий день в кузне, спускались в шахты или разбирались с уже добытыми ресурсами. Не успела девушка народа хэмэ моргнуть, как из домиков мигом начали выходить до безумия радостные дворфы. Они кричали одобрительные слова в сторону своего героя Яро, подбегали и здоровались с ним за руку, особенно близкие друзья крепко обнимали его, чуть ли не душа своими мускулистыми руками. Меланхилия неловко улыбнулась и отошла чуть поодаль, наблюдая со стороны и разглядывая то, что Яростилъ называл деревней. На деле же, поселение дворфов трудно было назвать деревенькой, по крайней мере на людской взгляд. Здесь не было деревянных полуживых хибар, которые держатся из последних сил, напротив, дома выглядели превосходно, у человеческих населённых пунктов такие здания располагались бы только на территории большого города, а то и вблизи дворца. Было ясно, что деревня не строилась на скорую руку, каждая улица была спроектирована и продумана своими архитекторами, и все здания имели единый бело-красный стиль, преимущественно с треугольными или прямоугольными формами. Даже вместо травы повсюду лежала каменная кладка, а в прогулочных зонах были симпатичные фонтанчики, подобно и другим важным общественным зданиям украшенные крупными камушками. Любуясь окружением, девушка краем глаза заметила, как радостное мельтешение местных жителей закончилось и Яростилъ застыв смотрел куда-то в сторону. Медленно и неспеша, нежно прижимая к себе ещё сонную малышку, Хельга вместе с дочерью приближалась к своему мужу. Время жизни у человека и дворфа разительно отличается, дворфы способны прожить до трехсот пятидесяти лет, потому не было ничего удивительного в том, что дочка Яро нисколько не изменилась, у неё даже всё ещё не начала расти борода. Глава семейства выпрямился, поправил свой щит на плече и твёрдой походкой подошёл к своей семье, после чего крепко обнялся с ними. Во время обучения у Мастера, Яростилъ иногда покидал его дом, чтобы вновь увидеться с своими родными, но сейчас его объятья были особенно крепки и нежны одновременно. Он помнил о своей приближающейся смерти, к тому же, он всё чаще кашлял кровью и чувствовал, как силы покидают его, подобно обильно кровоточащей ране. Меланхилии пару раз даже пришлось придерживать Яро или чуть ли не тащить на себе, когда ему становилось совсем худо, благо тот каждый раз умудрялся найти в себе силы и возвращался в норму. Всё ради того, чтобы вновь увидеть своих близких, крепко обнять жену и увидеть улыбку дочери. Хельга заметила, что с её мужем что-то не так. Несмотря на упорные попытки Яростилъа показать свою силу и прежнюю грозность, он намеренно сильно выпячивал грудь вперёд и расправлял свои широкие плечи, она всё равно видела его потухшие карие глаза, редкую судорогу в руках и тяжёлое дыхание. Супружеская пара пошепталась друг с другом о чём-то, совсем недолго, буквально обменявшись парой фраз, после чего Яро приблизился к ней ещё сильнее и те игриво потёрлись носами, как делали это раньше. Пока Хельга отвела взгляд в сторону, скрывая накатившиеся слёзы, её муж громко объявил всем присутствующим о желании пира. Его слова встретили огромную поддержку, радостные крики заполонили собой всю деревню, и дворфы мигом разбежались в разные стороны, чтобы подготовиться к празднованью.***
Огромный, длинный и прямоугольный стол из благородного дерева был вынесен в центр площади. Как бы его обильно не поливали лаком, он с первого масштабного пиршества заполнился сколами, царапинами и трещинами от излишне буйного поведения дворфов или их оружия. Стулья же пестрили своей разнообразностью, ведь каждая семья вынесла их из своего дома, потому милые яркие табуретки соседствовали с строгими и высокими сидениями, напоминающие чуть ли не трон. Но то было неважно, ведь всеобщее внимание было сосредоточено на рассказах Яро о его старых и новых подвигах, которые он успел совершить во время обучения у Мастера, и, разумеется, обилие блюд не оставило никого равнодушным! Больше всего было мяса, самых разнообразных животных и самых различных способов приготовления, от варёной курицы до стейков разной степени прожарки на огне. Пиво текло рекой по столам, разливаясь не только на бороды уже слегка опьяневших дворфов, но и на скатерть и всё вокруг. Детям же вручили квас и те, бегая вокруг стола и играясь, изображали пьянство. Хоть на столе всюду и были расставлены большие миски с салатами, они выполняли чуть ли не декоративную функцию, и к ним почти никто не притрагивался, кроме Меланхилии. Она чувствовала себя слегка некомфортно в столь шумной компании, к тому же сидя в довольно маленьким для неё стуле и за низким столом. Но зато от прежнего Яростилъа, который совсем недавно едва дошёл до деревни на дрожащих ногах, не осталось и следа. Он крепко запевал дворфийские народные песни, смеялся своим басистым голосом громче всех, а также не уставая пересказывал истории своих подвигов, наполняя их яркими деталями и своей забавной комичной актёрской игрой. Рядом с ним сидел молодой дворф с средней по длине бородкой, самый трезвый из присутствующих, он внимательно записывал рассказы Яро на листы бумаги, то и дело кивая, в перерывах успевая чуть ли не разом откусить всё мясо с куриных ножек. Шум и гам заполонили всю деревню, жители неустанно разговаривали друг с другом, танцевали и с добротой вспоминали былые деньки, склоняясь к Бойцу Гнева с открытыми ртами, когда тот вновь вспоминал очередную битву и желал рассказать о ней. Рядом с ним сидела и Хельга, необыкновенно спокойная и сдержанная, особенно по сравнению с окружающими, она уже давно наблюдала за Меланхилией и наконец решилась на то, чтобы пересесть от своего мужа к ней. Яро всё равно был слишком увлечён пересказом подвига о отрыве головы великана, да и кто, если не его жена, слышала эту историю во всех деталях. Переставив свой стул к человеческой мечнице, Хельга протянула к ней варёной картошки, и девушка благодарно кивнула, неловко улыбаясь. — Я видела, что ты пришла вместе с Яро. Ты одна из героев пророчества? — спросила женщина, заполнив свою кружку прохладным алкогольным напитком. — Да, это так. — ответила Меланхилия продолжая ковыряться в еде, на деле она наелась ещё полчаса назад и утомилась от застолья ещё раньше. — А вы его жена? Он часто рассказывал, как вы вместе участвовали в разных сражениях. — Хе-хе, это так! Я не удивлена, сама видишь, какой же он болтун. — Хельга подмигнула и её собеседница согласилась, тихонько хихикая. — А-а, а помнишь, как я тебя дразнил в детстве, помнишь же?! — внезапно прервал тихую беседу девушек голос одного из дворфов, тот даже за столом сидел в золотистом шлеме. — Яростилъ, Яростилъ! Кого растил?! Что растил?! Всё ещё гадаю над этим! — Да нет же, нет, Яро у нас не садовод! — прервал дружный смех всех пирующих другой коренастый мужчичок, хоть и сам едва говорил давясь от хохота. — Он у нас ярый стилист, верно?! Добирает платья для придворных дамочек или женоподобных эльфов! — Ха, женоподобных эльфов! — подхватил кто-то из толпы и все продолжили громко смеяться, пытаясь обыграть имя Яростилъа иными способами, пока тот злился и пытался перевести тему, но вскоре сломался и сам начал смеяться громче остальных. — Хех, над ним всегда смеялись из-за имени. Это точно судьба, раз я вышла замуж за дворфа с таким именем! — сказала Хельга, сама еле сдерживая смех, даже спустя годы подобные шутки всё ещё её забавляли. Она уловила любопытный взгляд Меланхилии и продолжила говорить. — Я воительница, как и все здесь, но мне всегда больше нравилось шить. Большинство здесь ходит в одежде, что создала я! Потому и получается, что «ярый стилист» женился на швее. Есть в этом что-то забавное. — их дочка, уставшая после бега с другими детьми, села на колени к матери и принялась жадно пить квас, удерживая огромную кружку двумя руками. — Вот теперь и Ярослава пошла по нашим стопам, даже разрисовала щит папы! Не торопись, пей спокойно, подавишься ж! Меланхилия умилилась нежной семейной любви, даже почувствовав внутри себя небольшую зависть вместе с печалью. У неё всё было совершенно не так, и дело не только в народе хэмэ, для которых сама концепция эмоциональной близости является чем-то непонятным, но и конкретно в её семье. Отец был крайне озлобленным и жестоким человеком, так что маленькая Меланхилия не горевала после его смерти, как и остальные соплеменники. А её мама сейчас должно быть находится в одной из деревень, ведя мирную жизнь, которая каждый день наполнена домашними и самыми обыкновенными хлопотами. На мгновенье мечнице стало стыдно и грустно от того, что её матушка даже не знает о смерти старшей дочери, и о том, через какие испытания проходит младшая. Да и если бы знала, то вряд ли была сильно обеспокоена. Желая отвлечься от неприятных мыслей, Меланхилия обратила внимание на Яростилъа. Он подозрительно затих, на его лице появилась вымученная улыбка, а к еде он и вовсе не притронулся за время всего застолья. На фоне всеобщего веселья и пьянства, Яро выглядел чужим. Будучи здесь физически, он уже стал призраком, одним из тех, чьи подвиги и истории будут передаваться из уст в уста. Девушка народа хэмэ заметила, как он прокашлялся и вытер с губ кровь, после чего тем же жалобным взглядом, как около бурной речки днём ранее, посмотрел на неё и на свою жену. Беспокойство отразилось и на лице Хельги, она никогда не была истеричной женщиной, но понимание скорейшей кончины близкого и любимого способно глубоко ранить любого. Молча, не согласовываясь, четверо покинули пир в честь Яростилъа, и ушли в отдалённое место, где могли уединиться. Они остановились у высокой каменной лестницы, прямиком на самую из высоких местных гор, которые на деле больше напоминали зелёные холмы, пусть и невероятно высокие. Яро держался молодцом, он поиграл с дочерью, высоко подбрасывая её в небо и радуясь задорному детскому смеху. Крепко обнял жену, позволив той облокотиться на себя, в последний раз даря ей ощущение полной защищённости и безопасности, хоть на деле из последних сил боролся с частью Монстра внутри себя. Они провели совсем немного времени вместе, всего около десяти минут, воркуя о чём-то своём и разговаривая так, будто они и не планировали прощаться. Не было громких рыданий, только тихие перешёптывания, объятья и полное наслаждение последним мгновеньем, проведённым вместе. Попрощавшись, Яро попросил жену не идти за ним, он хотел остаться в памяти своей семьи сильным и храбрым Бойцом Гнева. Смеркалось, солнце опускалось с небес, напоследок озаряя землю своим красивым и мягким светом, отражаясь на щите Яростилъа. Мужчина в последний раз потрепал волосы пока ещё ничего не понимающей дочки, игриво потёрся носами с женой, это милое и нежное действие у них было важнее любого поцелуя, после чего обнял их и отправился вперёд по лестнице, твёрдыми шагами поднимаясь наверх, ни разу не обернувшись. Хельга тихонько плакала и одновременно улыбалась, испытывая невероятно сильную гордость, а Ярослава сидела на руках матери и из раза в раз спрашивала, почему она плачет. Меланхилия поднималась следом за Яро, стараясь отвлечься и разглядывая красоты дворфийской деревни, которая с особой красотой блестела из-за вечерних солнечных лучей. Они весьма быстро поднялись на самый вверх зелёной горы, на ней не было никаких строений, зато открывался чудесный вид на всю округу. Отсюда мечнице даже удалось разглядеть вдалеке очертания той самой скалистой горы, над которой кружился дракон и где был навеки упокоен Воин Гордыни. Яростилъ подошёл почти к самому краю, ноги его стали тяжелее много весовых гирь, руки не переставали дрожать, а каждый вдох сопровождался болью в рёбрах. Набрав полную воздуха грудь, дворф медленно выдохнул, наслаждаясь теплом солнца, которое будто провожало героя в последний путь. — Я всегда был великим воином, мне не было равных и доказательством этого служит то, что я смог сюда добраться. Мой любимый щит украшен детским рисунком дочери, я больше не внушаю страх одним своим видом свирепого воина, я похож на обычного семьянина. Несчастлив ли я? Напротив. Раньше я искал покоя и радости в бою, был уверен, что когда моё лицо заливает кровь врага, то это благо, к которому и стоило стремиться. Но я понял, что это не так. По-настоящему счастлив я был тогда, когда находился дома вместе с женой, любуясь спящей дочкой в люльке. — Яростилъ напоследок обернулся на Меланхилию, сначала заострив внимание на её мече, но после переведя свой взгляд на её печальное лицо. — Вот что значит, что победит любовь. Яро, повёрнутый к мечнице спиной, в последний раз смотрел на деревню дворфов, в том числе рукотворную и его руками. Он ценил любой вкладываемый труд в их общий дом, искренне любил и заботился об этом месте. И не в силах изменить что-либо, будучи мертвецом, который непростительно надолго задержался среди живых, он упокаивался с надеждой на то, что деревне и его семье ничего не угрожает. По крайней мере, именно это обещала часть Монстра внутри него. Напоследок он поднял свою руку высоко вверх, ловя ладонью последний луч солнца, и тёплый ветер лихо завертелся вокруг дворфа, кружа вокруг него оранжевые и жёлтые листья деревьев. Его тело постепенно покрылось бронзой, переливаясь из тёмно-оранжевого к бледно-жёлтому, вскоре он навечно застыл твёрдой и крайне детальной статуей, даже волоски его бороде были детально отлиты. Только семейный щит с детскими рисунками оказался не тронут, хоть и крепко накрепко прикован к Яростилъу. Чёрная жижа просачивалась сквозь небольшие трещины бронзовой скульптуры, Меланхилия увидела Мастера, который лёгкими движениями руки перенаправлял тёмную жидкость прямиком в меч. Внезапно девушка ощутила, что ветер не только стремительно упокоил Бойца Гнева, но и донёс внутрь неё необыкновенное чувство. Всё сжалось от нарастающего дискомфорта и пустоты, мечница решила как можно скорее покинуть место захоронения Бойца Гнева, напоследок взглянув на его яркий щит. Она тонула в собственных мыслях и сомнениях, не зная, что и думать об столь странном дне.***
Хельга приютила Меланхилию на ночь. Пир закончился траурным настроением, все жители деревеньки разошлись по домам и уже тушили свечи, чтобы как можно скорее заснуть. Некоторые поднялись на гору, хотели взглянуть своими глазами на статую их героя и молча скорбя, выражали ему своё уважение. Супруга почившего была печальна, но держала себя в руках. Уложив свою маленькую дочку спать, та провела весь оставшийся вечер вместе с Меланхилией, они вместе мыли посуду, мечница в силу своей ограниченности лишь проводила по тарелкам маленькой тряпочкой и расставляла посуду по ящикам. Девушка народа хэмэ внимательно слушала рассказы Хельги о том, как она познакомилась с Яро и каким же он на деле был милым романтиком, по дворфийским мерам. Та хоть и плакала иногда, но вспоминала мужа с улыбкой, благодаря героиню из пророчества за то, что она помогла ему в последний раз дойти до дома. Меланхилия расположилась в довольно просторной гостевой спальне, Хельга специально передвинула мягкие кресла к концу кровати, чтобы её гостья смогла комфортно выспаться, а не сворачивалась клубочком в три погибели. Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись, только вот сон к мечнице всё никак не хотел идти. Как бы она не ворочалась в постели, всё никак не могла уснуть, то и дело поглядывая на маленькую керосиновую лампу на подоконнике. Томясь от бессилия и невозможности наконец провалиться в добрый сон, Меланхилия начала говорить тихим голосом: — Мастер. Я всё никак не могу перестать думать о последних словах Яро. Ниннай тоже говорила про то, что победит любовь. — она слегка приподнялась на локтях, когда увидела учителя, что расположился на одном из кресел, закинул ногу на ногу и с привычным безразличием на лице смотрел на свою ученицу. — Как это возможно? Вряд ли я смогу победить самую страшную и опасную Хтонь на свете любовью. Наверное, оно даже неспособно понять, что такое любовь. — Наверное. — тихим и нежным голосом ответил Мастер, подоткнув одеяло и получше укрывая юную девушку. Меланхилия слегка поменялась в лице, она приподняла брови в лёгком удивлении и свет от керосиновой лампы отразился искрой любопытства в её глазах. Мечница привыкла к постоянству безразличия её учителя, он редко реагировал на события вокруг него, а на чужие слова уж тем более. Так почему же сейчас он был так спокоен и внимателен к её размышлениям, а не проигнорировал их, как оно было бы раньше? — Мастер, послушайте. Вы ведь сегодня тоже увидели как живут дворфы, как были счастливы Боец Гнева и его жена. — медленно набиралась храбрости Меланхилия, но всё же покрылась лёгким румянцем и увела взгляд в сторону, не в силах смотреть на строгое лицо мужчины. — Быть может потом, когда мы одолеем Монстра, то. Есть ли у нас шанс жить так же?.. Последние слова девушка сказала с большим трудом, сама не веря в то, что говорит. Разумеется, она имела в виду не брак между Яростилъом и Хельгой, а их спокойный быт, лишённый страданий и битв, в котором они наслаждались обществом друг друга и могли заниматься тем, что им было интересно. Девушка народа хэмэ мечтала о подобной жизни, и сердце её замирало, стоило ей представить рядом с собой единственного выжившего человека, который ей был безумно дорог. Смущаясь, Меланхилии было неловко от своего крайне самоуверенного предположения о победе над самой страшной Хтонью, но и крайне интимная просьба, раскрывающая всю привязанность девушки к своему учителю, была ещё безумнее! Она заглянула в саму душу Мастера, стремясь увидеть там желаемый ответ. Ей было страшно, вдруг он сейчас озлобится, накричит на неё в порыве гнева, говоря о том, что её должно беспокоить только упокоение героев и сражение с Монстром. Но вместо критики своего тайного желания и злобы, мечница увидела растерянного Мастера. Тот застыл в изумлении, а его золотистые глаза сверкнули, словно тот увидел падающую звезду или же его осенила гениальная идея. Мужчина долгое время не решался дать свой ответ, он с явным беспокойством на лице смотрел в тёмные глаза Меланхилии, отражающие свет внутренней надежды на счастливое будущее, на ИХ счастливое будущее. Для Мастера это было таким же сильным желанием, как и для неё, если не больше. Но он, подобно мотыльку за окном, что бьётся о стекло, стремясь к керосиновой лампе, так же мечтал о спокойном счастье вместе с ней, но пока не имел возможности воплотить это в жизнь. — Ты заслуживаешь счастья и покоя больше всех остальных. — Мастер поднялся с кресла и приблизился к девушке, жестом указывая ей на то, чтобы она обратно легла на кровать. Мечница послушалась, и не отрывая взгляда смотрела на то, как он сел рядом с ней. — Я обещаю, я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Он наклонился, и в полумраке, что едва освещала единственная керосиновая лампа, нежно поцеловал её в губы.