War of Hearts

Ханзо стоял в своей комнате, надежно обматывая свое тело бинтами. У него была довольно серьезная рана, разорванная на теле, о которой он даже не подозревал. Должно быть, это произошло в результате одной из атак Куая, когда его кулаки покрылись льдом. В любом случае, это не имело значения. Куай мылся в душе, пока Ханзо обрабатывал свои раны. Он еще не сказал ни слова, даже когда принес Куаю полотенце и запасную одежду, в которую он мог бы переодеться, поскольку их одежда была полностью испорчена. Он не мог найти слов, чтобы сказать. Он чувствовал себя… нет, не онемевшим, не пустым. Ханзо чувствовал совсем другое. Сердце Ханзо не переставало сильно биться в груди. Он не мог остановить мысли в своей голове, не мог смириться с тем, насколько хреновым было то, что он делил с Куаем. Ему казалось, что он вот-вот взорвется. Как будто он наполнялся принятием и эмоциями, которым был всего один маленький укол, чтобы взорваться. Он чувствовал, что это неправильно. Боялся того, что все это значит. Он снова надел запасную рубашку, слегка поморщившись от того, как жгло его раны. Он схватил аптечку первой помощи и начал обрабатывать порезы на лице, глядя в зеркало. Он уложил волосы, но не так хорошо, как обычно. Они были распущены, пряди волос спадали ему на лицо, но он не мог найти в себе силы это исправить. Гематома месте удара уже спала, оставив обесцвеченные пятна. Когда он посмотрел на себя, он не смог увидеть, кем он был накануне. Ханзо Хасаши был очень стойким, когда дело доходило до страха. Даже когда он боялся, он никогда этого не показывал. Обычно он прибегал к гневу. В гнев легко впасть: эмоции, когда они были достаточно сильными, никогда не заканчивались хорошо. Когда он потерял жену и сына, в тот же день он потерял и свою жизнь. Когда он подумал, что за всем этим стоит Би-Хан, он потерял всякий контроль и увидел чистый красный цвет. Когда он узнал правду, все было то же самое. Когда его эмоции руководили им, он был не в себе. Когда он позволял своим желаниям контролировать себя, ничего хорошего из этого не получалось. Теперь у него были желания. Эти желания были настолько сильными, что он был в ужасе. Дверь в ванную открылась, и вышел Куай. У Ханзо не было ничего синего, поэтому криомант был одет как Ширай Рю: в черные штаны и желто-черную рубашку. Он посмотрел на Ханзо и заколебался, увидев его. Куай так много хотел сказать, но ничего не мог выговориться. Он обрел голос только тогда, когда Ханзо продолжил заниматься своими ранениями. — Ханзо, — тихо начал Куай. Он заметил, что Ханзо даже не посмотрел на него сквозь отражение. Он казался сосредоточенным, хотя они оба знали, что он слушает: — Нам… нужно поговорить… И я думаю, ты это знаешь… — Лицо Ханзо приобрело неожиданную печаль. Это заставило Куая нахмуриться и добавить: — То, что мы делали раньше… все это могло быть… — он сделал паузу, пытаясь найти лучший способ объяснить. — Все, что было раньше, можно было списать на… снижение напряженности. Помогая друг другу, хотя… — он замолчал, прежде чем прочистил горло и сказал: — Я думаю… я думаю, что на этот раз я сделал слишком много… Теперь Ханзо сделал паузу и посмотрел на марлевый тампон в своих руках. Даже если бы он хотел что-то сказать в ответ, у него в горле было слишком тесно. Куай грустно вздохнул: — Мне очень жаль, Ханзо. Я не виню тебя, если ты никогда не простишь меня за это… — Ханзо судорожно сглотнул. Его лицо напряглось от беспокойства, брови нахмурились, когда он, наконец, очень тихо пробормотал: — Почему? — Потому что я, — Куай был настолько же серьезен, насколько и мрачен. Он сделал шаг поближе к другому мужчине, прежде чем остановился: — Взял что-то… очень личное от тебя… Я не имел права… — Я просил об этом, — почти категорически сказал Ханзо. Он все еще смотрел вниз, и его руки крепко сжимали предметы внутри них. — Нет, нет, я, — Куаю пришлось от стыда отвести взгляд. Он закрыл глаза, прежде чем снова взглянуть на другого мужчину. Ему так сильно хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, но он чувствовал, будто нанес столько необратимого вреда, что не мог: — Я думаю… что нам нужно провести время вдали друг от друга…. Пора… забыть обо всем этом. Я думаю, это тебе поможет, и это все, что я… — Я не жалею об этом, — сказал Ханзо. Он услышал, как Куай сделал небольшой вдох, но не возразил. — Я не знаю, что мне делать, но я больше не могу этого терпеть… Ханзо заставил себя посмотреть на Куая, поворачиваясь всем телом. От одного только вида красивых глаз этого человека, страх сковал его тело. Ему показалось, что он заблудился, и он положил марлю на стол рядом с собой. Ему нужно было сесть, поскольку тревога начала нарастать, и он сделал это на краю кровати. Он открыл рот, чтобы заговорить, но быстро закрыл его, прежде чем чуть не вздрогнул, когда выдавил из себя слова, которые спрятал так глубоко внутри: — Я… Это ты, Куай Лян. Это всегда был… Ты… Услышав признание, криомант потрясся. У него было очень хорошее предчувствие, что это так, хотя он никогда не осмелился бы предположить. Ханзо обычно видел доброту со стороны Лин Куэя, но не осознавал, с какой неуверенностью в себе на самом деле жил Куай. Тем не менее, это заставило его сердце трепетать от надежды и печали. Ему так сильно хотелось обнять Ханзо, но в глазах пироманта было что-то еще, что заставило его застыть на месте. Он был почти слишком напуган, чтобы спросить: — Тогда почему… Почему отрицал? Почему не сказал мне раньше? — Потому что, — Ханзо звучал настолько изнуренно, что мог упасть в любой момент. Он выглядел побежденным и наклонился вперед, стоя на коленях, тяжело закрывая лицо руками и приглушенно произнося слова: — Я любил Харуми…. Она была моей первой любовью…. Была той, кому я отдал себя…. Она была моим миром. Чтобы я снова испытал эти чувства… — Он резко остановился. Наконец признание всего вслух звучало так, как будто кто-то другой говорил слова за него, а не он сам. Ханзо запустил пальцы обратно в волосы и уставился в пол. Он выглядел глубоко обеспокоенным и почти на грани слез. Он начал покачивать головой: — Я все это простил…. Сказал себе, что как мужчина я не должен… ничего чувствовать к другому мужчине. Говорил себе, что это не имеет смысла…. Что это неправильно. Мне потребовалось… некоторое время, чтобы понять, почему я так себя чувствую, и я до сих пор не знаю, действительно ли это почему, но я… Он замолчал, горло сжалось, когда боль страха скрутила его сердце. Он закрыл глаза, медленно вдохнул и выдохнул, прежде чем заставил себя быть храбрым. Он открыл глаза и посмотрел на Куая, который ждал с терпением и беспокойством: — Я не заслуживаю тебя, Куай Лян… Это заставило сердце Куая скорбеть, зная, что Ханзо чувствует то же самое. Куай мог бы бесконечно говорить о том, что Ханзо заслужил все, что предлагает этот мир. Он понятия не имел, как сильно Лин Куэй мечтал дать ему все это. Куай обязательно сделал бы это, если бы мог, и ему пришлось бороться с собой, чтобы не подбежать к другому мужчине и не схватить его на руки. Ханзо все еще был в хрупком состоянии, и Куай старался сохранять спокойствие, насколько мог: — Почему ты так думаешь? — Ханзо чувствовал, что нечто подобное не нуждается в объяснении из-за очевидности, но он все же ответил: — Я склонен… терять все вокруг, когда слишком привязываюсь. Я пытался создать семью, у меня был свой клан…. Даже я сам. Меня столько раз убивали и отправляли обратно в преисподнюю… У меня такое чувство, будто меня прокляли… Что было в моей жизни, отнято у меня…. Все, что я хочу — ушло. Я не могу допустить, чтобы это был и ты, Куай Лян… — В горле у Куая сжалось, и он спросил: — И поэтому ты так испугался из-за Жаклин и Такеды? — Когда Ханзо кивнул, Куай сделал еще шаг ближе, чтобы снова остановиться. Он хотел сказать Ширай Рю, чтобы они не думали так, что теперь все изменилось, но вместо этого он начал: — А что насчет того, когда ты поклялся защищать меня? После Би-Хана? После того, как ты узнал правду? Тема о брате Куая задела Ханзо, и он почувствовал сожаление. Ханзо действительно никогда не любил Би-Хана, но он все еще был братом Куая, и независимо от того, простил ли его младший Саб-Зиро, он не простил себя за то, что забрал это у него. Его слова казались натянутыми, когда он печально ответил: — Прости меня за это, я… — Нет, я не это имел в виду, — Куай быстро подошел к нему еще ближе. Он не упомянул своего брата, чтобы вызвать что-то болезненное. Он пытался доказать свою точку зрения и, наконец, сел на край кровати рядом с ним: — Я пытаюсь сказать, что даже после всего этого ты хотел защитить меня. Чтобы искупить то, что, по твоему мнению, ты сделал неправильно. Ты знаешь так же, как и я, что я жив сегодня только благодаря тебе. Потому что ты сам выбрал то, что хотел, и вот я здесь. Это должно что-то значить. — Это только потому, что… — Ханзо вздохнул и посмотрел на свои руки. Он нашел любое оправдание, чтобы попытаться держаться на расстоянии: — Я не пытался сделать что-то большее… Только когда мы снова встретились на территории комплекса, я действительно понял, что ты имел в виду… — Он остановил себя, даже когда все, что ему осталось сказать, было «я». Куай закрыл глаза и тихо выдохнул. Он снова открыл их и почти потянулся к руке Ханзо, но остановился и спросил: — А кто я для тебя? — Союзник, — легко ответил Ханзо. Однако на этом он не закончил: — Друг. Мой самый близкий друг. Кто-то, кто… заставляет меня чувствовать те же самые эмоции, которые я испытывал каждый раз, когда смотрел на Харуми… Куай открыл рот, чтобы что-то сказать, но внезапно остановился, как только полностью осознал, что сказал Ханзо. Ханзо любил Харуми. Одна только мысль о том, что Ханзо скажет Куаю, что он тоже любит его, вызвала у криоманта головокружение. Его пульс резко участился, и он почувствовал, как его лицо горит. Это заставило его пальцы сжаться в кулаки: он осторожно схватился за ткань своих штанов, пытаясь удержаться. Он попытался излить какую-то мудрость или что-то еще, чтобы сохранить видимость того, что он не собирается впадать в эмоции: — Страх победит тебя быстрее, чем любой враг, Ханзо. Если ты не сможешь преодолеть то, что тебя так пугает, тогда ты всегда будешь прятаться. Он наблюдал, как Ханзо наклонился вперед на локтях, закрыл лицо руками и тяжело вздохнул в ладони. Куай нервно сглотнул и осторожно спросил: — Ты… сделаешь что-нибудь для меня? Ханзо опустил руки и взглянул на другого мужчину. Он едва заметно кивнул, хотя и знал, что в этом нет необходимости. Оба мужчины знали, что Ханзо сделает все для Куая. Ему не нужно было спрашивать. Куай мог приказывать Ханзо, а пиромант готов был на все, лишь бы следовать за ним. — Скажи мне, — начал Куай. — Чего ты хочешь для меня. Не думай об этом сам, если это поможет. Сделай это для меня, пожалуйста. Ханзо уже поделился гораздо большим, чем он думал, и вдобавок к этому он был измотан — его тело болело. Он знал, что Куай пытался для него сделать, и это чертовски работало. Он не мог притворяться, что говорил то, что хотел, не для себя, но когда Куай сказал ему вместо этого сделать это для него, внезапно все стало проще. Он тоже устал. Не просто от того, что они еще не спали и не так давно переспали, а от того, что надоело плясать вокруг всего. Застенчивая, измученная улыбка слегка тронула уголки губ Ханзо, и он вздохнул: — Я хочу… пойти спать. — Он почти растаял от слабой, но забавной улыбки, появившейся на губах криоманта, но продолжил: — Я не хочу отдыхать от тебя. Я не хочу забывать то, что мы сделали. Я… — Он говорил еще более устало. — Не хочу возвращаться на территорию и узнавать, что нас там ждет. — Ханзо глубоко вздохнул и начал выливать остатки, выдавливая слова, даже когда его лицо покраснело: — Я хочу, чтобы ты остался здесь. Хочу сделать… то, что мы делали, снова. Я хочу, чтобы в следующий раз это было где-нибудь поудобнее. Я х-хочу, чтобы ты взял меня… Снова. Куай пытался контролировать себя, услышав, как Ханзо признался, что снова хочет, чтобы они снова это слелали, и отругал себя за то, что почувствовал себя немного взволнованным из-за этого. И все же каким-то образом он промолчал и успокоился. Он мог сказать, что Ханзо хотел сказать нечто большее. — Я хочу, — продолжал пиромант. — Чтобы мы были больше, чем мы есть. Я хочу всегда быть рядом с тобой. Хочу снова стать твоим опекуном. Я хочу… — Ханзо внезапно пронзила острая, неожиданная боль, которая скрутила его сердце. Он даже не осознавал, что слезы внезапно потекли по его лицу, даже когда глаза Куая расширились. Ханзо закончил то, что сказал надтреснутым голосом: — Я хочу сказать тебе, что люблю тебя. На этот раз Куай не смог остановиться и быстро развернулся, схватив другого мужчину и сильно притянув его к себе. Руки Ханзо тут же обвились вокруг его спины и сжали его. Криомант почувствовал небольшую дрожь внутри другого мужчины и понял, что Ханзо пытается сдержать слезы. Куай закрыл глаза, провел одной рукой по волосам Ханзо, удерживая его за голову, в то время как другая рука оставалась вокруг его плеч, удерживая его ближе. Внутри него произошел взрыв эмоций. Куай чувствовал себя воодушевленным: был в восторге и в то же время в шоке от того, что Ханзо сказал то, что сделал. Это также разорвало его настолько сильно, что Ханзо плакал из-за этого. Мужчина был настолько горд, что поддаваться своим чувствам, должно быть, было слишком тяжело, и Куай спокойно вздохнул, тихо обращаясь: — Можно ли было бы всего этого избежать, если бы я просто сказал тебе, что люблю тебя, когда увидел тебя? — Ханзо замер в объятиях мужчины, но не отстранился. Его пальцы сильнее впились в одежду Куая, и криомант сказал: — Я не знаю, как ты еще не знал… Но, черт возьми, Ханзо, я так долго тебя любил…. С годами ты стал для меня всем, я просто никогда не думал об этом… Я не знал, должен ли я был что-то сказать, или ты… Ханзо повернул голову, пока другой мужчина говорил, и не дал себе времени подумать о том, что он делает. Его губы легко коснулись щеки Куая, пока их губы не встретились. Как только они это сделали, он сильно надавил, отчаянно целуя Куай Ляна. Руки Куая упали с Ханзо: одна рука уперлась в кровать позади него, чтобы он не упал назад. Он колебался. О, Старшие Боги, Куай ждал, что Ханзо просто поцелует его, и теперь, когда он наконец-то это сделал, он почти не мог этого понять. Однако прежде чем Ханзо успел отстраниться, другая рука Куая схватила его за воротник и потянула, чтобы удержать ее вместе, пока он целовал мужчину в ответ. Ханзо грубо сжал одежду Куая, просунул язык в горячий рот криоманта и попробовал его на вкус. Куай застонал, с нетерпением ожидая этого момента. Их поцелуи стали более агрессивными — двое мужчин прижались ближе, как будто были слишком далеко друг от друга и каждая из их синяков и разбитых губ болела от трения. Чувствуя вкус крови на их языках, но их это не остановило, вместо этого Ханзо потянул Куая достаточно сильно, чтобы тот смог упасть спиной на кровать. Их губы разомкнулись, но Ханзо тут же заполз на другого мужчину, соединив их рты и скользнув коленом между ног Куая. Он скользнул коленом по кровати, широко раздвинув ноги криоманта и поместив свое тело между ними. Он прижался своим телом к Куаю, выталкивая хриплые стоны человека под ним, когда одна из его рук крепко сжала челюсть криоманта, чтобы держать его голову так, как он хотел. Другая его рука скользнула вниз по телу Лин Куэя, по бедру и вниз, пока он не достиг колена. Там он схватил Куая за ногу, чтобы тот поднял ее над своим телом. Каждый стон, каждый сухой толчок, звуки их тел и губ, жадно гоняющихся друг за другом, заставляли Куая забыть обо всем остальном в их жизни, кроме того момента, в котором он находился. Он держал Ханзо в нерушимой хватке, встречая его бедра друг с другом. Ему нужно было, чтобы их одежда исчезла, почувствовать обнаженное тело Ханзо своим, а затем как следует заняться с ним сексом в более удобном месте, как тот и просил. Кровать Ханзо была бы идеальной, Куай не хотел бы ничего, кроме как войти Ханзо до потери сознания. Или, может быть, вместо этого он мог бы показать этому мужчине, как это сделать с ним? Куай с радостью проведет его по этому пути. Он покажет Ханзо, с чего начать, а затем позволит другому мужчине полностью доминировать над ним. Ширай Рю стонал между каждым поцелуем и движением языка, отчего Куай чуть не начал нетерпеливо срывать с них одежду. Он отчаянно зарычал в поцелуе, прежде чем слабая полоска приоритетов ударила Куая, заставив его открыть глаза. Его обязанности кричали на него, напоминая, что в настоящее время они преподают в спецназе. На самом деле они должны были быть там, и затем Куай осознал, что солнце село. Была середина ночи, и затем он внезапно похлопал Ханзо по плечу, застонав в поцелуе, пытаясь заставить его остановиться. Как только Ханзо слабо отстранился, Куай воспользовался моментом и сказал: — Х-Ханзо, подожди…. Нам нужно вернуться… — Ханзо не хотел стонать, но он это сделал и опустил голову на воротник Куая. Он молчал некоторое время, прежде чем тяжело спросил: — Прямо сейчас? — Нет, Куай не хотел уходить, нежно провел пальцами по волосам Ханзо и вздохнул: — Наступила ночь, Ханзо… Мы должны были вернуться несколько часов назад. — Ханзо медленно вдохнул. Через некоторое время он наконец наклонился, положив обе руки на кровать у головы Куая и взглянув на окно. Затем он посмотрел на мужчину под собой и сказал: — Мы в Японии. Там еще день. Куай моргнул. Конечно, он ведь не знал, где находятся Огненные сады Ханзо. Даже имея эту информацию, он все равно знал, что им нужно идти: — Они могли найти то, что… мы оставили. В наше отсутствие это будет выглядеть очень плохо. Нам нужно вернуться, иначе они подумают, что Ширай Рю и Лин Куэй снова находятся в состоянии войны друг с другом. Ханзо знал, что другой мужчина прав. Он закрыл глаза, не желая двигаться, но в конце концов заставил себя это сделать. Он отстранился на кровати, пока его ноги не коснулись пола, и встал, поправляя одежду и очевидный стояк в штанах. Вскоре после этого Куай поднялся на ноги и сделал то же самое. Куай посмотрел на Ханзо, заметив, что глаза мужчины были опущены, поскольку его мысли, казалось, увели его в другое место. Он беспокоился, что как только они покинут Огненный Сад, они сразу же вернутся к тому, как они были, и нарушил молчание: — Ханзо… я не хочу, чтобы это было так… Я знаю, что предлагал нам отвлечься друг от друга, но это не то, чего я хочу. Я также понимаю, если мы… не сможем показать свои отношения остальным на территории, то это нормально. Но как только занятия закончатся… — Я не хочу, чтобы это заканчивалось, — сказал Ханзо. Он взглянул на криоманта и почти застенчиво улыбнулся широкой улыбке, раскрывшейся на лице — красивого мужчины. Ханзо подошел ближе к Куаю, осторожно взял его запястье в руку, пальцы скользнули ниже, чтобы удержать его руку, и он мягко приблизился губами к губам Лин Куэя. Это был такой сладкий, теплый поцелуй, что Куай вздохнул, чувствуя приятные ощущения в животе. Его глаза были закрыты, и ему не нужно было их открывать, чтобы понять, что за внезапный жар окружил их. Когда он открыл глаза, они стояли в комнате криоманта на территории комплекса. Ханзо отпустил руку, сделал шаг назад и телепортировался следующим, оставив Куай Ляна одного. Лин Куэй посмотрел на свою одежду и понял, что ему, вероятно, следует переодеться, хотя на самом деле он этого не хотел. Если они собирались держать свои отношения в тайне, ему не следовало разгуливать в одежде Ширай Рю. Он стянул с себя верх, держа рубашку перед собой. Он заметил темный синяк на своем плече и оглянулся, увидев резкий след от укуса, который другой мужчина оставил на его теле, когда они ссорились. Тепло пробежало по криоманту, и он закрыл глаза, поднося рубашку Ханзо к лицу. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь запахом другого мужчины. Куай Лян вообще не был религиозным или преданным Старшим Богам, но он молился, чтобы все это было реальностью. Вся его жизнь была во многом похожа на жизнь бывшего призрака. Куай знал предательство, потери, гнев, боль и одиночество. Он нашел способы найти что-то хорошее в жизни, но без этого мировоззрения он был очень, очень одинок. Если бы у него было что-то — он хотел бы Ханзо Хасаши. Он любил этого человека больше, чем что-либо в своей жизни. Он не мог не волноваться, что что-то может помешать их развивающимся отношениям, но он также не мог не принять ту радость, которая в этот момент наполнила его сердце. Он улыбнулся в рубашку, уткнувшись лицом в приятную ткань, и ему не терпелось снова увидеть Ханзо.