Два месяца спустя.
18 апреля.
— Ты никогда не хотел уехать? — прервал гробовую тишину парень. Шепот страниц, звук пера, которое пишет очередной конспект на пергаменте, шум ветра за окном. Они надеялись, что и солнце скоро их посетит. Прогреет ледяной замок. — Я думал, мы уже обсуждали это, — ответил он. — Я знаю, но… — Римус, ты не для этого сидишь здесь со мной, я ведь прав? Римус мягко улыбнулся и качнул головой. Регулус не отрывался от своих записей. Пытался не отвлекаться. Но буквы постепенно смазывались в одно черное пятно. Он бы в любом случае устал. — Ты прав, не для этого. Парень осторожно открыл новую книгу и начал читать. Регулус мельком глянул на него. Это было странно, но Люпин был приятным человеком. Он был теплым, носил с собой платочки, одевался в мягкие свитера, не повышал голос без надобности и был очень терпеливым. Очень. Иногда это даже пугало. Как вообще может существовать человек с таким терпением. Наверно, именно такой человек и нужен Сириусу. — Я хочу уехать, — прошептал вдруг Регулус. — К морю? — улыбчиво спросил Римус. — Ты знаешь ответ на это, — усмехнулся Блэк, закатывая глаза. — Знаю, — Люпин снова качнул головой, — Лили мне все уши прожужжала. Марлин, если честно тоже. — Да. Они с Доркас хотят устроить там свадьбу. Эван хочет быть инструктором по серфингу. — Приятная мечта, — пролепетал Римус. — Приятно, что мы все мечтаем об этом. Такой большой толпой о такой маленькой мечте. Они снова замолчали. Это и правда было приятно. Собираться вечерами у камина и обсуждать море. Пандоре бы понравилось работать в сувенирной лавке. Барти стал бы набивать людям татуировки. Или что-нибудь такое. Точно бы сторонился полицейских. Они напоминали бы ему о Министерстве, которое он так ненавидит. Он наверняка бы любил болтать со стариками, которые продают брелки или браслеты, которые связали их внучки. Как бы сильно Барти не старался ненавидеть отца, он всегда будет по нему скучать. Столько возможностей, никаких рамок, никакой войны. Эвану бы понравилось купаться до онемения. Он бы оставался в воде, даже когда начинал бы захлебываться. Доркас наконец обрела бы свой покой. Лежала бы на пляже, грелась бы под солнцем. А под рукой была бы Марлин. Ее личный рай. А потом, после купания, уже вечером, когда дул бы совсем немного прохладный воздух, который помогал бы им выжить в духоте, они бы выходили на террасу и ужинали. Смотрели бы на темное море, на пляж, где песок уже холодный, а рыбаки уже поставили свои удочки. И может тогда все стало бы хорошо. — Римус… — тихо позвал Регулус, — как думаешь, это возможно? Римус немного помолчал, а после осторожно вздохнул. — Я не знаю. Правда не знаю. Снова молчание. Такое отвратительное и глухое молчание. — Римус? Как он? Новая вспышка света. Глаза жгло. Рот пересох. Голова болела неимоверно. Он устал. Он очень устал. — Борись! Ну же! — кричал уже ненавистный голос. Регулус открыл глаза и попытался заглотнуть столько воздуха, сколько вообще влезло бы в его легкие. — Не могу я! — прокричал он. — Я не могу! — Рег, ты можешь, — прошептал Сириус, вытирая лоб ладонью. — Хватит, пожалуйста… — взмолился младший. — Я прошу тебя, Регулус, борись. Мольба покрывает мольбу. Снова темнота. — Ты никогда не говоришь об этом. Почему? — спросила Пандора мягким голосом. — Я знаю, что он выберет кого угодно кроме меня. Я думаю это все, что нужно знать. — Ты уверен? Пандора всегда знала больше остальных. Дело было даже не в том, что у нее видения, нет. Просто она слишком любила помогать другим. И никогда не помогала себе. — Пан, ты не знаешь его, — отмахнулся он. — Но я знаю тебя. И я знаю, что ты не умеешь думать так мелко. Пандора знала больше остальных всегда. Регулус тихо вздохнул. Ему всегда было сложно об этом говорить. Он не всегда понимал свои чувства. Когда дело касалось Сириуса, это становилось еще сложнее. — Я любил его и мне было больно. Я ненавидел его и мне снова было больно. Так что не о чем тут говорить. Мне в любом случае будет больно. — Рег… Скажи ему это… — Мы не разговаривали пять лет уже. И он ненавидит меня. Мы просто идем в разных направлениях. Может это и к лучшему. Снова боль. Вены надувались. Пальцы будто ломались. Мозг постепенно рассыпался на атомы. — Так вот как ты относишься ко мне? — спросил Сириус с болью в голосе. Регулус открыл глаза. Он хотел уйти, убежать в гостиную, хотя бы выпить стакан воды. Можно было быть где угодно только не здесь. — На кой черт тебе эти воспоминания? — грубо кинул он. — Ищи что-нибудь другое! — Да я даже не ищу, — возразил Сириус, — ты сам мне всё выдаешь. На блюдечке. — Пошел ты! — крикнул Регулус, снова погружаюсь в темноту. Он стоял у перил и смотрел на звезды. Даже не пытался найти ту, которая его так сильно терзала. Я искал его в звездах, в мягких подушках. Но из всех мягких подушек он острый нож, выпирающий из ребра. Из всех излюбленных блюд он капля яда. Я ненавижу свое отражение, потому что вижу, как постепенно превращаюсь в тебя. Или в маленького озлобленного зверька, который на самом деле ничего не может сделать. — Ладно, — прошептал он, — у меня даже не было шанса. — Рег, твою ж… Снова вспышки света, снова головная боль. Снова отвратительный запах. Это походило на круги ада, из которых нельзя было вырваться. Регулус прикован болью. — Она же учила нас… — прошептал Сириус. — Она учила тебя, — грубо кинул младший, — я просто сидел рядом и пытался поспевать за тобой. — Я не виноват, что она считала тебя немым! — воскликнул Сириус. А потом он понял, что он сказал. Но уже было поздно. Сердце екнуло. Вдруг стало слишком больно. — О, — Регулус засмеялся, как сумасшедший. Это семейное. — Так ты хочешь поговорить об этом? Правда? Ты действительно хочешь обсудить это? — Нет, не хочу, — тихо проговорил Сириус, устремив взгляд в пол. — Прости. Регулус хотел было сказать что-то еще, но в миг передумал. Бесполезно что либо доказывать. Пусть Сириус считает так, как считает. Это его жизнь, его мнение, его голова и его мысли. Никто не будет их трогать. — До завтра, Сириус, — попрощался младший и вышел из класса. Он был весь мокрый и очень уставший. Ему хотелось вернуться к своим друзьям, хотелось выпить еще сотни чашек чая и навсегда остаться ребенком. Только вот ребенком он никогда и не был. Хотел уехать, хотел забыть, что у него есть обязанности, что на нем лежит ответственность. Хотел, но нельзя. Пока он шел по темным коридорам, краем глаза он заметил Джеймса. Тот шагал из стороны в сторону, как-то по кругу, очень нервно. Заметив Регулуса он засиял. — Рег! — Джеймс, — выдохнул Блэк, мягко улыбаясь. Парень подбежал к Регулусу и крепко обнял его. Джеймс обнимал Блэка так, будто он самое важное существо на планете. Каждый раз он обнимал так, будто Регулус действительно стоит чего-то. Будто Регулус слишком хрупкий и может расколоться на маленькие осколки, если сделать неверное движение. Всегда в объятиях Джеймса он чувствовал себя не так плохо, как мог в остальное время. — Ну как? — спросил он куда-то в шею Регулуса. — Сложно. Очень сложно. Зато честно. Без вранья. Его уже было достаточно. Поттер медленно отстранился и заглянул младшему в глаза. — Я верю в тебя, — прошептал он. И это наверно единственное, что Регулус хотел бы услышать. Они медленно начали идти в сторону подземелья. На улице потихоньку теплело. Летали птицы, зелень выходила на поверхность, и можно было найти подснежники. А еще скоро экзамены. Парень не переживал, он знал, что сдаст. Он слишком кропотливо работал над тем, чтобы сдать. Он надеялся получить высший результат. Убедить самого себя, что он еще способен на что-то. — Ты… прости, что я сегодня так себя вел, — вдруг сказал Регулус. Джеймс недоуменно взглянул на него, а потом усмехнулся. Так мягко, как умеет только Джеймс. — Да ладно тебе, я все понимаю. Нервы, еще и Сириус достает. Я знаю, каким надоедливым он бывает. Все в порядке. Регулус облегченно улыбнулся. — Просто я очень нервничаю. Мне сложно… эм, — парень немного замялся, — мне все еще сложно показывать свои чувства. Вот. Особенно после того, как она забрала у меня тебя. — Рег, все хорошо, правда. Мне хватает и той малой части, которую ты даешь мне. И Регулуса это задело. Расцарапало сердце в клочья. Он был так жалок перед Джеймсом. Он так хотел наконец сказать все, что чувствует. Он хотел, он очень хотел. Он остановился. Они молчали. — Я… Я люблю тебя. — Ну… Я влюблен в тебя. Слишком сильно. Иногда мне кажется, что мое сердце не выдержит. — Просто… Тишина затягивалась. Джеймс смотрел. Выжидающе, с таким любящим взглядом, с такими глазами, в которых плещутся искры. — Я… Я люблю тебя, Джеймс. — Я бы назвал звезду в честь тебя, — наконец выдавил из себя Регулус. А потом он понял, что сказал. И ему вдруг стало так стыдно и так… — Я тоже тебя люблю, Регулус, — прошептал Джеймс и медленно поцеловал парня в щеку. Стало тепло. Вот почему он влюбился. Вот почему в голове только Джеймс. Вот почему его так тянет. Не важно, что скажет Регулус, Джеймс всегда поймёт. *** Наконец он дошел до гостиной. Он свалился на диван и хотел было заснуть прямо там, но кто-то постучал ему по голове. Она в секунду разболелась снова. — Не трогайте меня пожалуйста, — пробормотал он в подушку, — я на отдыхе. — Никакого отдыха босс, — пролепетала девушка, — мы все еще занимаемся. — Все еще?! — воскликнул Регулус, поднимаясь. Доркас выглядела уставшей. Волосы завязаны в неопрятную косу, мешки под глазами, мятая одежда. Сколько они вообще убили на подготовку? — Со сколько вы занимаетесь? — спросил парень, потирая глаза. — С часу где-то, — пожала плечами Доркас. — Мерлин… Если бы вы учились на протяжении всего года, вам не нужно было бы скакать по всем темам за месяц, — пробормотал Регулус. Девушка лишь снова пожала плечами. — Чаю? — предложила она. — Еще спрашиваешь, — ответил Блэк. Доркас кивнула и ушла за чашками и самим чаем. А Регулус пялился в потолок. Что еще Сириус узнал? Он так легко роется в его голове, что наводит на мысль, а не узнал ли старший еще что-то, пока Регулус просто не понимал этого? Это же возможно. Это же Сириус. — Эй, что такое? — спросила Доркас, подходя с двумя чашками чая. — Нормально. Все болит. — Все прошло плохо? Это как посмотреть. У него все еще плохо выходит защищать свой мозг, но Сириус хотя бы не лез в воспоминания с Джеймсом. — Не знаю, — признался Регулус, — а как ваша учеба? — Сложно, — так же искренне ответила Доркас, — Пандора понимает весь материал, Барти как всегда страдает абсолютной фигней, Эван более менее. — Барти… — Регулус вдруг задумался. — Пока он не решит свои проблемы с отцом, он так и будет ничего не делать. Это все назло ему. — Не тебе такое говорить, Рег, — тихо сказала девушка. Не мне. Но я и так мало говорю. — Расскажи, — зачем-то попросила Доркас, — ты никогда не говоришь об этом. Блэк тяжело вздохнул. Конечно, Доркас хотела услышать. Конечно, она всегда пыталась понять то, что просто невозможно объяснить. Ей нравились безвыходные случаи. Но, опять же, не о чем было говорить. Он уехал. Сбежал без него. Он оставил его. Это все, что нужно было знать. Но как уже говорила Пандора, Регулус не умеет мыслить так мелко. — Я думал о нем, как о теплых объятиях и о шоколадных сигаретах. Объятиях, потому что я их любил. Сигаретах, потому что это был единственный способ узнать его. Я когда-то даже думал, что, если начну курить, я пойму его. Но ведь теперь нас ничего не связывает. Да и раньше не особо связывало. Он перевел дыхание и снова посмотрел в потолок. — Я так сильно хотел узнать, какая у него любимая книга или какой любимый цвет. Но выяснил только то, что шоколадные сигареты он ненавидит. И духи у него лимонные. У меня на лимоны аллергия. — Рег… — Нет, все хорошо. Пройдет еще много лет перед тем, как я смогу сказать, что люблю его. Сейчас это слишком сложно. И скорее всего неправда. Я пытался. Правда пытался. И он тоже. Мы пытаемся, и это главное. — Хорошо, — тихо выдохнула Доркас. Она протянула руку парню. Он странно посмотрел на нее. Она подняла брови и засмеялась. — Идем. Пандора на тебя хорошо влияет, она поможет. — Она на всех хорошо влияет, — фыркнул Регулус, принимая руку и осторожно поднимаясь с дивана. — Тоже верно, но она твоя любимица, — усмехнулась девушка. — У меня нет… — Цыц! Не спорь. Мы не против. Доркас улыбалась. И Регулус тоже. И может быть это было единственное, что имело значение.