The current is variable

Орфей сидел за столом, записывая чёрными чернилами главу своей очередной книги. Фредерик смотрел ему в спину, совершенно не думая нажимая на белоснежные клавиши темного фортепиано. Получалась какафония из звуков, что резала слух, но то была лишь проверка сосредоточенности писателя на своём тексте. Писатель занимался этой работой давно, и, раз он не обращал внимания на кричащее, словно за него посадили ребёнка, пианино, это значило, что момент настал. Именно сейчас Орфей был наиболее уязвим. Вороны сидели на музыкальном инструменте и глядели на него, но разве они будут проблемой, если сейчас он может выполнить задуманное так давно? Композитор считал, что это не так. Он крепко сжал свою трость, что лежала рядом с ним и глубоко выдохнул, поднимаясь со своего насиженного места. Его руки предательски тряслись, глаза бегали из стороны в сторону, а сердце было готово вырваться из груди. Глухо щелкнула защелка и из трости показался маленький дамский пистолет. Фредерик выставил руку вперед, повернувшись чуть боком, чтобы выстрел наверняка был точным. Он целился в голову человека, к которому действительно испытывал чувства. Рука тряслась, а на глаза наворачивались предательские слезы. Сейчас, стоит ему лишь нажать на курок, как свежие записи окрасятся в алый, а столь дорогой и жестокий человек наконец-то умрет. Крейбург сжал пистолет крепче и зажмурился. Прозвучал выстрел, такой громкий, пустой и болезненный, что сердце готово было остановиться от боли. Тело вдруг расслабилось, тяжкий груз словно упал с его плеч после оглушающего звука. Он не решался открыть глаза, боялся увидеть все, что осталось от Орфея. Только нежные руки вдруг коснулись его руки. Фредерик вмиг распахнул глаза и уставился на совершенно невредимое лицо напротив. Паника волной захватила разум композитора. Он попятился назад, столкнулся со скамейкой у фортепиано и упал на нее, слегка ударившись затылком о клавиши инструмента. Писатель не подходил ближе. Он лишь смотрел на пианиста абсолютно разочарованным взглядом. В глазах Фредерика плыло, он не мог рассмотреть детали из-за влаги, что выступила на его глазах. Всё это было зря, а теперь станет только хуже. В порыве отчаяния, он поднялся и быстрым шагом подошел к столу с рукописями возлюбленного. Одно точное движение, мягкие черты болезненно бледного лица, влажная дорожка на щеке и абсолютное безразличие в глазах — словно они уже давно потеряли весь свой живой блеск, и в помещении слышится очередной выстрел. Помещение наполнил мерзкий запах жженой бумаги и чернил. Альва смотрел на всех, кто поверил им, когда они сказали, что скоро все выберутся. Конечно, это были в основном выжившие, у которых было хоть что-то, ради чего они должны выбраться отсюда, потому их и заинтересовала эта авантюра. Глубоко в поместье послышался выстрел. Глухой, похожий больше на громкий стук, однако по внешнему напряжению наёмник, который ближе, чем кто-либо был знаком с оружием, можно было понять, что то действительно был выстрел. Затем прозвучал второй. Он не отличался от первого ничем, кроме того, что после него особняк словно пошатнулся. Люстра упала на пол, заставляя людей в зале подскочить со своих мест. Полы ужасно заскрипели, с потолка посыпалась белая штукатурка, что упала пылью на волосы Луки. Особняк медленно разрушался, покрываясь пылью и строительным мусором. Стены потрескались, двери почти слетели с петель, а за окном наконец изменился пейзаж. Беспроглядный хвойный лес, идущий вперёд на километры и всегда возвращающий к воротам особняка теперь раступился, наконец не скрывая за собой слегка загрязненный выхлопами город. Многие выбежали на улицу, глядя вперёд с распахнутыми от немого шока глазами и улыбались, выходя за ворота. Мария подошла к воротам и положила руку на прутья. Она могла вернуться во Францию и наконец быть счастливой, однако вмиг она упала. Ноги больше не держали мёртвое тело, кожа не была более такой же гладкой и нежной, кусками падая на её красное платье. Голова не держалась на шее и просто откатилась к ногам Деми, что даже не заметила этого. Эмма же закрыла рот рукой, не в силах отвести взгляда от быстро гниющего тела, вместо которого скоро остались только кости, одетые в кровавое платье. Она не была единственной. Многие падали замертво, не успевая сказать ни слова и лишь некоторые могли пересилить таинственную смерть. Йидра, Хастур, милая и немая Наяда, Лоренц и немногие ещё все так же стояли, наблюдая за тем, как их знакомые растворялись в воздухе. Божество кинуло взгляд на тех, кто был в заросшем саду и помотал головой, если так можно было назвать пустоту в его капюшоне, а затем открыло странный фиолетовый портал, в который он зашёл прежде, чем тот закрылся. Наяда подплыла к платью, оставшемуся от Марии и подняла его, после чего быстро удалилась куда-то глубоко в лес. Йидра же просто испарилась, словно её никогда и не было, а то, что все видели — было лишь частью кошмара этого места. Лоренц положил руку на плечо Луки и с явным безразличием смотрел вдаль, куда-то туда, где ничего нету более. Спустя несколько минут он повёл своего ученика дальше, уводя его. И пусть радость заполнила воздух, тихая тоска все же закрадывалась в сердца каждого из них. — Постой, — остановил Альву Бальса с беспокойством обернулся назад, на полуразрушенное здание. — Фредерик не вернулся. — Не думаю, что он вернётся, — печально ответил Лоренц, все же уводя парня за врата — А если вернётся, то точно тебя найдёт.