Samsara

Эйстейн последовал за Пелле до дома, не желая вести себя как подонок. Ему хотелось многое сказать вокалисту, но в горле у него было сухо, как в пустыне. Никогда больше не прикасайся ко мне. Это было просто нормально. Как винить Пелле в том, что он ненавидел Эйстейна? В конце концов, это была только его вина. Пелле вылетел из комнаты, получив забавный взгляд от Яна, который уже проснулся и ухмылялся на диване. —Боже, он уже рассердился. Что ты с ним такого сделал, что он так разозлился? Эйстейн неловко стоял, не глядя в глаза своему барабанщику. Я держал его. Он стал подозревать что-то. Потом я сказал ему, что не хочу, чтобы он испортил свой голос, как чертов идиот. Я был придурком, даже не осознавая этого. —Подожди, почему ты весь мокрый, чувак? Какого черта вы двое там делали?! Соберись со своими мыслями. Эйстейн попытался обрести хоть какое-то самообладание. Неуспешно. Попробовал еще раз. —Пелле только что купался в пруду. При этих словах Ян разразился смехом. —Черт побери. Он тонул или что? Да, это могло бы объяснить то, что Эйстейн мокрый, это должно заслуживать доверие. Гитарист ухмыльнулся и полностью возненавидел себя за то, что согласился на эту чепуху. —Что-то вроде того. —Пусть он утонет, если ему так этого хочется. Он был занозой в заднице с тех пор, как попал в группу. Терпеть не могу его депрессивную чушь. На этот раз Эйстейн промолчал, решив последовать за Пелле наверх. Дверь его комнаты была открыта. Он нашел шведа лежащим на своей кровати, не заботясь о том, что все могло намокнуть. Та самая кровать, где… неважно. —Эй, тебе следует принять горячий душ. Ты простудишься. Пелле повернул голову и сердито посмотрел на Эйстейна, но ничего не ответил. Темноволосый вздохнул и сделал осторожные шаги в сторону певца. —Ну давай же. Ты, должно быть, замерзаешь.— Он говорил мягким, но не угрожающим тоном, боясь, что может снова расстроить Пелле. —Мертвые тела не чувствуют холода. Мертвые тела ничего не чувствуют, — почти раздраженно рассуждал Пелле. Эйстейн улыбнулся и опустился на колени рядом с ним. — Но ты дышишь, не так ли? — Ммм, — тихо промычал Пелле, не двигаясь ни единым мускулом. Блин, какой же он упрямый. Эйстейн вспомнил, почему он так его раздражал. Тем не менее, он никогда не был вежлив с Пелле в такой ситуации, предпочитая оскорблять его, чтобы подсыпать соль на его раны. — Просто… потерпи, ладно? Пожалуйста.—Эта чушь из его уст казалась слишком странной. Пелле нахмурился и принял сидячее положение. —Боишься, что я испорчу свой голос?—В его словах была горечь. Он был прав. Эйстейн вздохнул и в волнении прикусил внутреннюю часть щеки. —Ладно, извини, что сказал эту ерунду! Я был… черт, я не знаю. Иногда я просто не знаю, как не быть засранцем, окей? Глаза Пелле расширились от удивления, прежде чем к нему вернулся обычный холодный взгляд. — Прекрати играть в эту игру, это жестоко, — прошептал он, сжимая простыни на кровати. Черт, неужели Пелле подумал, что Эйстейн облажался? Что он вел себя так из-за глупой шутки? Опять же, у него есть все основания так думать. Он никогда не был с ним добр. —Я не играю в игру. Я просто не хочу, чтобы ты подхватил чертову простуду. Черт возьми, тебе так сложно меня хоть раз послушать?! —Пошел ты! И вот снова: он причинил вред Пелле, он продолжал причинять ему боль. Казалось, иначе нельзя было поступить. Возможно, Эйстейн действительно был неспособен не быть полным придурком. Забудьте это! Пелле труден, но если вы хотите его доверия, вы должны перестать враждовать с ним. Гитарист вздохнул и сложил руки вместе, как в молитве. —Извини, ладно, это не игра, я не играю с тобой. Я просто пытаюсь присматривать за тобой, чувак. Позволишь мне? Сказать эти слова было все равно, что вырвать гнилой зуб. Пелле прищурился, вероятно, решая, доверять добрым намерениям Эйстейна или нет. Через некоторое время он вышел из кровати, чтобы достать разбросанную по комнате одежду, видимо, следуя совету Эйстейна насчет душа. Гитарист не смог сдержать улыбку при виде этой сцены. —Вот и все, Пел. Хороший мальчик.— он позволил этим странным словам выйти из-под его контроля. Пелле повернулся и посмотрел на него, прежде чем выйти из комнаты. Эйстейн чуть не прикусил язык – что это за херня?! Чтоб его. Эта ерунда о путешествиях во времени, по-видимому, разлагала его разум. Когда он спустился вниз, он обнаружил, что Ян и Йорн весело болтают на кухне. Они приветствовали его с язвительными ухмылками на лицах. — Восстань и сияй, — поприветствовал Йорн. На столе лежали пакеты с продуктами, а это означало, что Йорн отправился за покупками. —Это правда? Пелле пытался утопиться недавно? Эйстейн усмехнулся. —Неа. Он просто купался в пруду. —И ты пришел ему на помощь. Как мило. — Неважно, — рявкнул Эйстейн, сидя за столом и крадя у Йорна кружку кофе,— у нас сегодня репетиция или что? Вы готовы? —Ага. Если принцесса не испортила свой голос во время утреннего купания, — с усмешкой ответил Ян. Ему постоянно нужно было каким-то образом выражать свое пренебрежение к Пелле. Эйстейн едва сдержался и досадливо закатил глаза. Ему нужно было понять, в какой момент он был с группой в этой временной шкале, поэтому они начали говорить о своих песнях, пока Эйстейн искал информацию. Через некоторое время он понял, что Пелле не мог находиться так долго в душе, и жуткое, зловещее чувство закралось в его внутренности. Он представил себе мозг Пелле, разбросанный по полу, его жуткие пустые глаза. Этот образ невозможно было выбросить из головы. — Извините, ребята, я буду здесь через минуту, — пробормотал он, вскакивая на ноги. Ян бросил на него скептический взгляд. —Чувак, ты собираешься проверить Пелле? Ему не нужна постоянная няня. Не обращая на него внимания, Эйстейн вышел из комнаты с новым странным чувством тревоги, возникшим в нем. Он постучал в дверь ванной. Один, два, три раза. Наконец-то ответил голос Пелле. —Уходи! —крикнул он, как будто уже знал, что это темноволосый. Теперь Эйстейн знал, каким мерзавцем он казался в тот момент, но это не имело значения, когда в прошлой жизни он видел мозг своего друга. Было облегчением услышать голос Пелле. —С тобой все в порядке? Пелле раздраженно застонал. Эйстейн слышал, как он шарит и шагает в другую сторону. Дверь наконец открылась, и на пороге появился очень странный Пелле. — Тебе нужно посрать или что-то в этом роде? Не обращая на него внимания, Эйстейн вошел в ванную совершенно без приглашения. —Привет! Какого черта… — Голос Пелле затих, когда Эйстейн вдруг схватил его окровавленное запястье, уставившись широко раскрытыми глазами на свежие порезы и запачкав собственную руку кровью. Внезапно сердце гитариста забилось как во время марафона. В его голове всплыли образы: воспоминания о крови Пелле в его комнате, о трупе Пелле. — Ч-почему ты это сделал? Эйстейн понял, что его голос дрожит, как тряслось и его тело. Костлявое запястье Пелле все еще было в его хватке, а блондин нахмурился и выглядел очень смущенным. —Что? Я всегда так делаю. Я делаю это на сцене, пока мы играем. Эйстейн почти не замечал этого. Было ли это снова беспокойство тем, что он чувствовал? Это была сокрушительная, захватывающая дух тяжесть на его плечах. —Я что-то сказал? Поговори со мной. Я тебя расстроил? Пелле покончил с собой из-за него, все это говорили, все знали, просто знали. Он оставил его одного в своей комнате со своими мыслями. Он знал, что это произойдет. Ему было все равно. Пока он этого не сделал. Пелле стиснул зубы и пошевелил запястьем. —Ты не центр вселенной, Эйстейн. Должно быть, тебе трудно в это поверить. Злился – он снова злился и злился, и у него текла кровь, текла кровь из-за него, потому что он был засранцем – это была его вина, смерть Пелле, его собственная смерть. Эйстейн катился по спирали: его сердце словно взорвалось, а тело не могло перестать трястись. Пелле, казалось, заметил его явное беспокойство, и выражение его лица сменилось с абсолютного гнева на что-то более мягкое. —Эйстейн? Просто дыши, ладно? —Мне очень жаль, я… — голос гитариста прозвучал как заикание, что-то необычное с его стороны. Он оставил окровавленное запястье Пелле и провел руками по щекам блондина, размазывая кровь по бледной коже Пелле,—Мне чертовски жаль! Мне чертовски жаль!— Это были тяжелые слова, которые он так долго хотел сказать шведу, и, произнеся их вслух, он почувствовал себя освобожденным, даже если Пелле на самом деле не знал, о чем он действительно сожалеет. Блондин нахмурил брови, выглядя совершенно озадаченным вспышкой Эйстейна. —За что ты извиняешься? Эйстейн, слишком погруженный в панику, почти не заметил своего вопроса в своих воспоминаниях. Он прерывисто вздохнул и опустил взгляд, не имея слов. Почему это было так сложно? Пелле поднес руки к Эйстейну, осторожно убрав их со щек, не оставляя телесного контакта. Руки вокалиста были холодны, как у трупа. —Ты сегодня ведешь себя странно. Что случилось? Эйстейн виновато сглотнул. Он не мог долго этого отрицать, он не мог уйти от этого момента противостояния. — Ты мне не поверишь. —Испытай меня. Наконец взгляд Эйстейна встретился с Пелле, выражение которого было смертельно серьезным и холодным. Прекрасно, если он так сильно хотел узнать правду, он ее получит. —Не здесь. Пойдем в мою комнату, и поговорим. Пелле кивнул. Как всегда, его лицо было нечитаемым. Эйстейн просто надеялся, что рассказать ему, что произошло на самом деле, было бы неплохой идеей. Он бы скоро узнал.