Samsara

—Это было круто!— воскликнул Ян, когда фильм закончился, оставив место для финальных титров. Они все собрались на диване: Пелле сидел в углу, прижав колени к груди, Ян и Йорн растянулись рядом с ним, а Эйстейн лежал на полу. —Я ожидал больше крови. — прокомментировал Йорн, очевидно разочарованный. —Ты шутишь? Вы видели этих чертовых пронзенных туземцев? Классно же! —Это было круто, — согласился Эйстейн, отпивая из почти допитой бутылки пива,—как вы думаете, что они имели в виду, когда спрашивали, кто в конце концов настоящий каннибал? —Речь идет о нас, зрителях, — понял этот вопрос Пелле, все еще обнимая колени и нервно покусывая ноготь большого пальца, глядя на экран телевизора,—мы жаждем насилия, смерти и отчаяния, мы вуайеристы, фильм делает нас каннибалами. Речь идет о средствах массовой информации и демонстрации трупов, и о том, как мы этого жаждали, мы – цивилизованное общество – критикуем племенных людей, называя их жестокими и злыми. Возможно, мы не едим других людей, но мы тоже каннибалы. Все замерли и моргнули в ступоре. Эйстейн никогда не помнил, чтобы Пелле говорил так долго, по крайней мере, целую вечность. Спустя некоторое время, отойдя от ступора, гитарист ухмыльнулся и дружески похлопал блондина по ноге. —Хочешь взглянуть на это? Наш обычный интеллигент!—впервые он сказал что-то подобное не для того, чтобы каким-либо образом обидеть Пелле. Последний пожал плечами, не отрывая глаз от экрана и не переставая грызть ноготь. Это было почти… мило? Если бы этот мир можно было использовать для такого придурка, как Пелле. Честно говоря, в тот день у Эйстейна были странные мысли. —Хотел бы я встретить настоящих каннибалов, — пробормотал он, вызвав смешки остальных участников группы. —Ну, выслушайте меня!— Эйстейн говорил торжественно, на его лице застыла дерьмовая ухмылка,—когда Mayhem отправятся в тур по Америке, мы обязательно найдем концерт в… Бразилии или где-то еще, а затем будем искать настоящих каннибалов на Амазонке. —Чертов а! Мы могли бы, типа, записать агонизирующие крики ритуального жертвоприношения и включить их в наши песни, — перевозбуждённо предложил Ян, встретив всеобщее одобрение. Это было крайне маловероятно, но Эйстейн и его товарищи, в конце концов, могли мечтать. Краем глаза он увидел, как Пелле застенчиво улыбается и заводит светлую прядь за ухо. Гитарист не знал, почему это видение так сильно на него повлияло. Он подумал, что было просто приятно видеть шведа таким, счастливым и оживленным. У него была очень милая улыбка. Кракстадский дом, 2 апреля 1991 г. Ян и Йорн через какое-то время рухнули на диван, а Пелле молча пошел в свою комнату. Эйстейн боролся с желанием последовать за ним, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, или спрятать оружие и все острые предметы в комнате блондина. Он догадался, что ему нужно немного доверять Пелле, ведь он не был его телохранителем. Когда той ночью он залег в постель, он чувствовал себя почти тревожно, беспокоясь о том, что он проснулся бы в 1993 году, все еще истекая кровью на лестнице своей квартиры, или, что еще хуже, беспокоясь о том, что он вообще не проснулся. К счастью, сон победил страх, и он погрузился в сон без сновидений. На следующее утро он проснулся поздно, и солнечные лучи падали ему прямо в лицо из-за штор. Птицы щебетали, и Эйстейн не мог не ухмыльнуться, удовлетворенно осознавая, что он все еще здесь, в доме Кранкстада и в этой временной шкале. Зевая, он выбрался из своей скрипучей кровати, чтобы собрать разбросанную по полу одежду и пару старых ботинок. Первое, что он сделал после утренней мочи и плеснул на лицо ледяной водой, — это проверил своего вокалиста, постучавшись в дверь. Он не получил ответа. Осторожно он вошел в комнату Пелле и обнаружил, что она пуста. Все было так же хаотично, как обычно, и на столе шведа были разбросаны бумаги. Эйстейн взглянул на них и с веселой улыбкой обнаружил, что Пелле, должно быть, не спал до поздней ночи, пытаясь написать текст для новой песни. Похоже, его вдохновил фильм, показанный накануне вечером. Эйстейн усмехнулся, думая о том, как история уже менялась в этой временной шкале. Он спустился вниз и с удовольствием обнаружил, что кофе уже был приготовлен незадолго до этого. Налив себе кружку, он обнаружил, что его басист и барабанщик бодрствуют, читают металлический журнал и что-то обсуждают, одновременно намереваясь съесть яичницу. Они приветствовали его быстрым приветствием, вскоре возобновив дискуссию, которую они вели. — Пелле вышел?— Эйстейн в какой-то момент прервал их, вызвав раздраженное закатывание глаз Яна.—Почему ты все время спрашиваешь меня об этом придурки? Черт, если я знаю! —Думаю, он проснулся рано и пошел в лес, — неопределенно ответил Йорн, взяв в руки журнал. — иди проверь его. Эйстейн пожал плечами и пробормотал что-то неопределенное, поставил кружку на стол и вышел, не добавив ни слова. Сначала он направился к пруду, где нашел парня накануне утром, но на этот раз обнаружил, что он пуст. Никакого морозного утреннего купания для Пелле. Эйстейн продолжал идти по едва заметной тропинке в траве. Через некоторое время он заметил вдалеке белокурую голову. Пелле присел на корточки и намеревался выбрать что-то среднее между густым мускусом под елью, он был одет во фланелевую рубашку, старую футболку «Venom», вывернутые черные джинсы и грязные белые кроссовки. Это было странное, безмятежное видение, мальчик выглядел мирным и погруженным в свои мысли, что заставило сердце Эйстейна биться быстрее. Было приятно видеть его таким, гитарист даже не помнил, когда в последний раз Пелле не выглядел грустным или отстраненным. —Эйстейн. — поприветствовал его Пелле с улыбкой, что было еще одним слишком странным зрелищем, поскольку Пелле обычно никогда не был рад его видеть. — Привет, что ты делаешь?—Эйстейн ухмыльнулся, дотягиваясь до него, проходя через папоротники. Он заметил, что карман фланелевой рубашки Пелле был набит разными полевыми цветами, что было довольно странно. С каких пор Пелле собирал чертовы цветы ? —Dianthus Superbus, — сказал швед, показывая фиолетовый нитевидный цветок с чем-то вроде гордой ухмылки на лице. —он растет в тени. Эйстейн изогнул бровь, удивленный неизвестным интересом Пелле. — С каких пор тебя это интересует, Пелле? Блондин лишь невинно улыбнулся в ответ и пошел, ничего не добавляя, оставив ошеломленного Эйстейна на месте. Нередко Пелле просто уходил от разговора или вообще не отвечал, предпочитая молчание. Мальчик был настолько чертовски странным, что было трудно понять, как работает его блестящий мозг. Раньше Эйстейн думал, что он просто сумасшедший, но теперь он должен пересмотреть эту мысль. Пелле был просто… уникальным. —Недавно я увлекся ботаникой, — объяснил вокалист, когда Эйстейн подошел к нему с небольшой пробежкой, —мне нравится знать, на что способны растения. Некоторые из них очень сильны. Ядовитые. Смертельно. Эйстейн понятия не имел, что у Пелле есть такой интерес, но предполагал, что на этом этапе своей жизни он перестал пытаться с ним разговаривать или узнавать его. Эта истина заставила его сердце переполниться, чувство вины снова закипело в груди. Ему больше не хотелось разговаривать с Пелле, узнавать его, помогать ему. Каждый раз, когда он общался с Пелле, он издевался над ним и унижал его, говоря, что он урод, и призывал застрелиться. Эйстейн ненавидел то, что сделал, но теперь все было по-другому. Теперь он хотел по-настоящему попытаться исправить ситуацию и не дать Пелле покончить с собой. Он собирался узнать его снова, восстановить разрушенную дружбу, снова завоевать доверие Пелле. —Есть цветок, который превратит в оборотня, если съедите его в ночь полнолуния, — сказал Пелле странно болтливым и оживленным голосом. Эйстейн не смог удержаться от смеха в ответ, продолжая идти рядом с долговязым шведом. —Чувак, извини, что я тебя об этом беспокою, но это чушь собачья. —Почему нет? Откуда ты знаешь? Неужели Пелле действительно верил в такую ​​волшебную чушь? Честно говоря, зная его, такое могло быть. Ну, в любом случае он не был тем, кто разговаривал, поскольку он путешествовал во времени из будущего. Эйстейн нежно улыбнулся, его охватило чувство ностальгии. Было приятно вернуться, он так скучал по извращенным идеям Пелле. — Разве ты не был полностью одержим вампирами? — поддразнил он блондина который бросил на него мимолетный взгляд, ни разу не останавливаясь, чтобы прогуляться по высокой сырой траве луга. Они достигли поляны в лесу, полной полевых цветов. Это было почти комично: два злых металлиста гуляли по цветочному полю весенним солнечным днем. Эйстейн втайне был рад, что его в этот момент никто не мог увидеть: доверие к нему было бы предметом серьезных дискуссий. —Вампиры реальны. О, посмотри! Пелле сорвал красивый синий цветок глазами, полными обожания, крутил его и рассматривал сквозь пальцы. По какой-то причине думать о том, как Пелле читает и изучает растения, было… необъяснимо мило. Эйстейн не знал, почему он считал это милым и почему, черт возьми, у него вообще могла возникнуть такая мысль о Пелле, но все же. Эйстейн зачарованно смотрел на своего вокалиста, гадая, какой странный поступок Пелле сделал бы дальше. В итоге он съел цветок или, по крайней мере, попробовал несколько лепестков. Эйстейн моргнул и нахмурился, озадаченный. Иногда казалось, что Пелле любил делать все, что родители запрещали делать: трогать и собирать мертвых животных, пробовать дикие растения и купаться в ледяной воде, не принося с собой ничего, чтобы вытереться. —Этот ядовитый, смертельно, — объяснил Пелле с совершенно нейтральным выражением лица, пока он все еще глотал ядовитое растение. Сердце Эйстейна пропустило удар: все шло так здорово, какого черта Пелле вдруг снова решился на членовредительство?! В панике и гневе он грубо толкнул вокалиста, стиснув зубы. —Какого черта ты это съел? Господи, Пелле, ты хочешь отравиться до смерти или что-то в этом роде? Что-то заставило его расстроиться – изменение на лице Пелле, в уголках его губ, которые скривились в ухмылке. Сердце Эйстейна, все еще участвующее в марафонском темпе, замедлило темп. — Ты… ты испугался? Блондин ухмыльнулся еще больше, вызвав смесь веселья и раздражения у Эйстейна, который ухмыльнулся и бросился бежать, буквально схватив его и затеяв дурацкую драку. Пелле, честный перед Богом, сатаной или кем бы то ни было, хихикал . —Ты чертов сукин сын, Пелле! Ты ведешь себя как обычно, но ты мерзкий маленький ублюдок! Смеясь и борясь, Пелле упал на мягкую почву и траву, Эйстейн последовал за ним. Каким-то образом он оказался над телом шведа, почти прижатым под ним. Это была странная, компромиссная позиция, но Пелле ничуть не выглядел обеспокоенным. Он улыбнулся, опершись на локти, светлые локоны покрывали все его лицо и плечи. Сердце Эйстейна готово было взорваться, но он не осмеливался пошевелиться. Все, что он мог сделать, это смотреть на лицо своего вокалиста, широко раскрытые глаза, на его щеках расцветал румянец. Пелле был… Прежде чем он успел осознать это, признаться самому себе в своих мыслях, блондинка наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, и лукаво ухмыльнулась. —Извини, Эйстейн, это было весело, но я больше не буду этого делать. - извинился он, как ребенок, пойманный с поличным, и выскользнул из рук гитариста, перекатился по траве и вскочил на ноги, чтобы продолжить осмотр цветов. Эйстейн оставался замороженным – его мозг практически вышел из строя. Что, черт возьми, только что произошло? Это было чертовски странно. Но почему, черт возьми, он так нервничал, так растерялся?! Теоретически это имело смысл. В другой временной шкале он был хладнокровно убит и увидел труп своего друга, который покончил с собой также из-за него . Но дело было не в этом. Он реагировал на близость Пелле, это была почти просто физиологическая реакция, вышедшая из-под его контроля. Пелле поцеловал его в щеку – черт возьми! Какого черта он это сделал? Чтобы запутаться с Эйстейном, это точно. Пелле просто нравилось трахаться с людьми своим извращенным способом. Хотя… это не было похоже на насмешку над Эйстейном, действия Пелле действительно казались искренними, что только усложняло ситуацию, поскольку Эйстейн точно не знал, как думать о том, что его вокалист внезапно стал с ним милым. Отбросив эти мысли, он небольшим бегом добрался до Пелле, надеясь игнорировать бушующее замешательство в его голове. —Я думал об этом, — заявил через какое-то время Пелле, поднимая очередной цветок. —О чем? —О твоей истории. Как ты вернулся, чтобы исправить прошлое. Как моя смерть вызвала ряд других печальных событий.— Голос Пелле был мягким, глаза задумчивыми. О своем самоубийстве он говорил открыто и безмятежно, но что было нового. Эйстейн сглотнул и вздохнул, неловко почесывая волосы. —Да, после того, как ты ушел от нас, Пел, все пошло прахом. —Но… зачем тебе вообще возвращаться, чтобы сделать что? Чтобы спасти меня?— Взгляд блондина на мгновение остановился на гитаристе, его лицо было непроницаемым,— это похоже на то, что можно было бы сделать для друга. —Ты мой друг, — твердо заявил Эйстейн, говоря слишком быстро. Швед остановился на месте и вопросительно улыбнулся. —Спасибо, Эйстейн, но это звучит неправильно, мы никогда не поступали так. —Опять эта чушь? Я создал Mayhem и True норвежский блэк-метал. Я могу делать все, что захочу, — самодовольно рассуждал Эйстейн. Они восстановили дорожку, на этот раз направленную к хижине. Некоторое время царила тяжелая тишина, нарушаемая их шагами по мокрой траве. — Итак… ты мне веришь? Моей истории?— спросил Эйстейн в какой-то момент почти застенчиво. Пелле торжественно кивнул. —Конечно. Я всегда верил в тебя и всегда буду верить. Эти слова наполнили Эйстейна гордостью, вновь обретенной энергией, заставившей его думать, что все возможно, все достижимо. —Нас с тобой было невозможно остановить, — заявил он, улыбаясь блондину, который сделал то же самое. —Ты ошибаешься, нас невозможно остановить, в настоящем времени, — объявил он, прежде чем встать на ноги и побежать домой.