Samsara

Несмотря на то, что накануне вечером Эйстейн выпил, он вскоре впал в праздничное настроение и почувствовал себя комфортно, став тем же неприрученным пьяницей, каким был раньше. Пелле, казалось, был в отличном настроении, так как однажды Эйстейн увидел, как он до чертиков напугал нескольких детей чертовой бензопилой – одна из его любимых шуток, призванная произвести впечатление на вновь прибывших на сцену. Они фотографировались вместе, корча рожицы и позируя, как в старые добрые времена. У Эйстейна кружилась голова, он был под кайфом и вскоре потерял счет времени и счет выпитого пива. В какой-то момент он нашел вокруг пустые бутылки и решил заглянуть на кухню, чтобы раздобыть еще топлива. Он услышал женский стон снаружи комнаты, от которого его глаза автоматически закатились. —Боже, Ян, найди уже чертову комнату!— крикнул он, уже рассчитывая найти Яна с какой-нибудь цыпочкой, сосущей его член посреди кухни – в любом случае это был бы не первый раз. Вместо этого, когда он вошел в комнату, видение, появившееся перед его глазами, парализовало его, оставив онемевшим. Это был не Ян – это был Пелле. Пелле целовался с девушкой, сидевшей на стойке, похотливо обхватив ногами парня бедра. Они терлись, целовались и стонали, и Эйстейн чувствовал себя так, будто его пронзили стрелой, а от сильной трели у него похолодела кровь. Он не мог дышать, не мог думать, не мог ничего делать, кроме как смотреть широко раскрытыми глазами, пока девушка в конце концов не заметила, что он стоит, застыв на своем месте, неподвижно на пороге. —Какого черта? Отойди, чертов ублюдок! Только в этот момент Пелле повернулся и увидел своего друга, улыбаясь ему так, словно ничего не случилось, как будто ничего и не произошло. —Евронимус!—он радостно сиял, краска размазалась по его губам, белая текстура теперь была на девушке. Ее ноги все еще сплелись на его бедрах. Эйстейн отпрянул от первоначального потрясения и почувствовал его – это была ярость, распространявшаяся по его телу, неконтролируемое чувство гнева, настоящее, истинное желание разрушения. Вокалист, казалось, заметил его разгневанное выражение лица и нахмурился, выглядя озадаченным. —Эйстейн, все в порядке? Девушка схватила его за подбородок и заставила раздраженно повернуться к ней. —Эй, посмотри на меня, а не на своего друга, придурок. Именно это заставило Эйстейна взорваться. Он знал, что его сильные эмоции были вызваны безумием алкоголя и его пьяным состоянием, он знал, что действовал нерационально, но ничего не мог с этим поделать. Он злобно посмеивался и хлопал в ладоши, делая несколько шагов к паре. —Хорошая работа, Мертвый, или, может быть, уже не тот Мертвый, а? Недоумение Пелле усилилось. Он схватил стиснутые ноги девушки, чтобы вырваться из прикосновения и встретиться лицом к лицу со своим другом. — Что… что ты имеешь в виду, в чем дело?—он был ошеломлен, и рациональная часть Эйстейна не могла его волновать, поскольку он явно не знал, в чем дело. —Ты рассказываешь всем нам о том, какая у тебя депрессия и как ты хочешь умереть, но потом, когда тебя никто не видит, ты трахаешь девушек, веселишься и празднуешь жизнь. Ты просто позер, Пелле, ты просто хочешь, чтобы всеобщее внимание выглядело круто. Глаза Пелле расширились от удивления и чего-то еще – боли. Эйстейн причинял ему боль, но ему было все равно, потому что образ шведа, трахающего языком эту девушку и красиво стонущего ей в рот, был слишком ярким в сознании гитариста, чтобы его волновать. Как больно было видеть эту сцену. Он был разбит. Это он путешествовал в прошлом, чтобы спасти жалкую задницу Пелле, но, похоже, дела у него были не так уж и плохи, если у него было время пообщаться в своем доме. —Почему ты злишься на меня?—вопрос Пелле был искренним, учитывая, насколько он был шокирован. —Потому что ты фальшивка, ты действительно никогда не хотел умирать, не так ли? Это была просто ошибка, ты хотел привлечь внимание; ты всегда так делал, всем уже надоела твоя депрессивная чушь! —Мне очень жаль. — голос Пелле скрипел — он собирался заплакать? Что-то кричало Эйстейну, чтобы тот перестал быть мудаком, но ярость взяла верх над всем остальным. — Ты мне противен, Пелле. — прошипел он в лицо мальчика, который прервал зрительный контакт и издал сдавленный рыдание, которое пронзило грудь Эйстейна, разрывая ее, разрезая ее. Блондин просто протиснулся мимо него и уверенно направилась в свою комнату. —Отлично! Уйди, чертов позер.— крикнул Эйстейн, перекрикивая громкую музыку издалека. Вскоре он обнаружил, что противная девушка стояла перед ним с презрительным выражением на красивом личике – том самом лице, которое было вымазано белой краской, деталь, от которой у Эйстейна вскипела кровь. — Ты хотел, чтобы он был весь в твоем распоряжении, да? — яростно прошипела она, ее слова эхом отдавались в груди гитариста, — пидор. — выпалила она, прежде чем выйти из комнаты. Эйстейн не мог дышать, он не знал, было ли это из-за его ярости, боли или страха, возможно, из-за всего этого вместе и сразу. Она просто пыталась его раздражать, не так ли? Она не это имела в виду, это была неправда. Он не мог, он не был. Нет, она несла чушь. Он кричал и разбивал посуду об пол, чтобы потом схватить стул и вышибить его нахрен из своей же кухни. У порога собралась небольшая группа металлистов, которые смотрели на эту сцену с широкими ухмылками на лицах, вероятно, думая, что это все трюк Эйстейна, что-то крутое, дикое и озорное, но Йорн и Ян, по крайней мере, так не сделали. Узнав его немного, можно понять, что это была не сцена – Эйстейн буквально бесился и разрушал все, что было вокруг него. Руки Яна вскоре схватили его сзади, не давая идти дальше. —Чувак, какого черта? Успокойся! Но Эйстейн не слышал своего барабанщика, он продолжал извиваться и кричать, как дикий зверь. — Успокойся, черт возьми, я сказал! Перестань так бросать все, — но он продолжал, — блять.—барабанщик застонал, когда получил удар локтем по носу, от которого тут же отшатнулся назад. Тем временем Йорн в гневе разгонял всех остальных с глаз долой. —На что вы смотрите? Не лезьте не в свои гребаные дела! Эйстейн наконец-то был свободен. Он повернулся к барабанщику и только в этот момент понял, что он сделал, как он его обидел. — Черт, извини. — пробормотал он, все еще не в своем уме. Это было похоже на пробуждение от длительного транса, осознание того, что он потерял контроль над своим телом и своими мыслями. — Черт возьми, — выплюнул Ян, прикрывая раненый, кровоточащий нос рукой. Йорн подошел к ним и на обычном нейтральном лице басиста было обеспокоенное выражение. —Что случилось? Черт, ты разгромил это место, чувак! Он был прав: казалось, на кухню обрушился ураган. Гитаристом овладело еще одно ощущение: стыд, сильный, жгучий стыд. Что, мать его, он сделал? Как он мог так запросто потерять контроль? —Я… я поругался с Пелле.— заявил Эйстейн, все еще восстанавливая дыхание после этой сумасшедшей сцены. —О чем спор? Эйстейн не смог ответить. Ему было слишком стыдно за себя, слишком противно за его собственные действиям. —Эйстейн,— Йорн сжал его плечо и посмотрел на него суровым взглядом, чем-то средним между беспокойством и гневом.— где сейчас Пелле? —Я думаю, что он в своей комнате.— вопрос заставил гитариста вздрогнуть. —Вы двое поссорились, и он ушел в свою комнату. Этих слов было достаточно, чтобы вызвать у Эйстейна самое сильное и ужасное чувство. Как он мог быть таким глупым, таким эгоистичным, таким злым? Казалось, он не мог не причинить вред Пелле, независимо от того, в какой временной шкале он находился. Почти понимая серьезность ситуации в унисон, все трое безумно побежали наверх, проталкиваясь мимо людей и ворвавшись в комнату Пелле. Первое ощущение Эйстейна было почти облегчением, потому что мальчик не застрелился. Второй был от чистого страха: Пелле глубоко порезал свои запястья и лежал на ковре в луже крови. Порезы были такими, что гитарист мой видеть сухожилия, это было слишком. Порезы являлись длинными и вертикальными. Даже не осознавая этого, слезы текли по его щекам, в то время как Эйстейн рухнул на землю, чтобы схватить друга за плечи, поток бессмысленного «извини» вырывался из его рта, в то время как кровь лилась из глубоких порезов Пелле. Пелле был жив, но выглядел сонным, сонным и невменяемым. Эйстейн тоже едва мог осознавать, что происходит вокруг него, слишком охваченный паникой, чтобы рассуждать. — Нам нужно отвезти его в больницу, — сказал Йорн дрожащим голосом,— Эйстейн, давай, чувак, потерпи меня, ты должен помочь мне посадить его в машину, давай, давай, чувак, ты не можешь, блядь, оставить меня сейчас! Пелле часто резался, даже на сцене, но сейчас все было по-другому. Это было глубже и означало убийство по-настоящему. И потеря крови… Эйстейн моргнул, выйдя из оцепенения. Ему нужно было собраться с силами, это был вопрос времени от жизни до смерти. —Принесите что-нибудь, чтобы обернуть ему запястья!— приказал он, все еще держа на руках ослабленное тело Пелле, и голова Пелле упала ему на плечо. — Нет, нет, — слабо задумался он, его голос был едва слышен,— я хочу умереть, я просто хочу умереть, дайте мне умереть. —Пошел ты! — прикрикнул Эйстейн, почти агрессивно схватив Пелле за подбородок. Его нос был прижат к виску блондина, а тело Пелле бессильно лежало в его руках. Это были странные, интимные объятия: Эйстейн не хотел быть последним. Это снова все из-за него. Но он не потерпел поражение, он не хотел сдаваться. Он все еще хотел это исправить, потому что еще не поздно. —Ты не умрешь, слышишь? Я был засранцем, и ты больше не заслуживаешь смерти из-за меня, яхочу, чтобы ты был жив, и я хочу, чтобы ты был на моей стороне.— Эйстейн теперь бесстыдно рыдал, крепко обнимая Пелле. Наконец прибыл Йорн с порванной банданой, которой они перевязали раненые запястья. Пелле был на грани потери сознания, бессвязное бормотание на шведском языке лилось из его губ. —Возьмите его, только не за руки, шевелитесь и уберите всех! Они потащили истощенное тело вниз, проходя сквозь толпу людей, недоверчиво смотревших на эту сцену. Некоторые были обеспокоены и напуганы, а некоторые ухмылялись. —Мертвый порезался? Так круто! Там так много крови! Если бы Эйстейн не тащил тело своего вокалиста за подмышки, он бы ударил парня, который это сказал. Они в ярости добрались до машины отца Йорна и с такой же настойчивостью начали ехать. Эйстейн сидел на заднем сиденье с головой Пелле на коленях и бездумно гладил друга по волосам, стараясь снова не разрыдаться. Однако он уже дошёл до того, что озаботился своим недостойным поведением. —Мне очень жаль.— и, как ни странно, именно Пелле произнес эти слова, слабо, с колен Эйстейна. Гитарист покачал головой, слезы снова потекли по его щекам, по размазанной черно-белой краске. Он наклонился, чтобы поговорить с Пелле, так близко. —Нет, это я сожалею, я идиот, но ты меня, блядь, не бросай, ладно?— он мягко погладил Пелле по волосам, услышав в ответ низкое и слабое дыхание,— с тобой все будет в порядке. Тогда... мы снова собираемся собирать ядовитые цветы, ладно? Тот, который превращает в оборотня, мы собираемся его найти, помнишь? Это было настолько глупо говорить, но, похоже, это сработало. Пелле натянуто улыбнулся, его губы были почти такими же бледными, как и рисунок на лице. —Действительно? Да, а каннибалы? Мы встретимся с настоящими каннибалами, помнишь? Слабый кивок блондина, такой слабый, что у Эйстейна забилось сердце. —Мы сделаем все, что ты захочешь, пойдем, куда захочешь. Пелле снова сонно загудел. —Даже в Исландию? Эйстейн не знал как, но он плакал и смеялся одновременно. —Исландия? Почему Исландия? —Там… холодно и пусто.— он слабо отвечал. —Как и в Норвегии, дурак! Пелле слабо улыбнулся, но было видно, как ему было очень больно, и даже разговор требовал от него большого усилия. Эйстейн заметил это, тихо шепча своему другу, чтобы он отдыхал и не разговаривал, ни о чем не беспокоился, пытаясь при этом убедить себя. Когда он посмотрел перед собой на своих товарищей по группе, то увидел в зеркале заднего вида мельком обеспокоенный взгляд Йорна. —Как он? — спросил он, продолжая ехать так быстро, как только мог. —Он справится. —Конечно, он сможет, в конце концов, он сделан из металла. Тяжелая тишина повисла над ними четырьмя. Ян закурил сигарету, которую после передал Эйстейну, он на это покачал головой. Пелле было жаль. Следующим вздохнул барабанщик, немного опустив окно, чтобы выбросить пепел за пределы машины. —Ну, Эйстейн разгромил его дом, а Пелле превратил свою комнату в кровавую баню, это была чертовская вечеринка. Поверьте, это никогда не забудется.— он даже гордо ухмылялся, ублюдок. Ноздри Эйстейна раздулись. — Я ударил тебя недостаточно сильно.