Samsara

Психиатрическая больница Хеллиг Хьерте, 7 апреля 1991 г. И снова Эйстейн пришел на следующий день. По-видимому, он прибыл на объект в разгар суматохи. Издалека был слышен пронзительный вопль медсестры; он заметил Пелле, стоявшего посреди коридора, в то время как женщина кричала из другой комнаты, осыпая оскорблениями светловолосого, долговязого шведа, который, казалось, не пострадал. —Это место для исцеления! Это не бесплатное пребывание для панков, которым просто нравится неуважительно относиться к нашей работе, выкидывая отвратительные розыгрыши! —Но, Тереза, я действительно не хотел проявить неуважение. Я хотел сделать тебе подарок, потому что ты так добра ко мне, и я чувствую себя таким благодарным. Голос Пелле был таким же пустым, как и выражение его лица, Эйстейн не мог понять, было ли это претенциозное бесстрастное выражение лица или просто обычная эмоционально истощенная пустота лица вокалиста. Одно можно было сказать наверняка: что бы ни делал Пелле, это разозлило бедную медсестру. Она вылетела из комнаты, покраснев от ярости, и послала Эйстейну лишь мимолетный взгляд ненависти, прежде чем уйти в сторону кабинета доктора Олсена. Только в этот момент Пелле, казалось, заметил присутствие гитариста, уголки его рта изогнулись в любящей мягкой улыбке. —Привет! —Привет, — ответил Эйстейн, —что ты сделал?" Пелле пожал плечами в ответ. —Не важно. Просто маленький подарок. Эйстейн решил проверить сам, осторожно войдя в раздевалку и обнаружив мертвую птицу, лежащую на столе рядом с чем-то похожим на женскую сумочку. Он инстинктивно поднес руку ко рту, чтобы не блевать – года жизни со шведом не хватило, чтобы привыкнуть к такому дерьму, и вышел из комнаты, злобно посмеиваясь. —Ты больной придурок!— в словах Эйстейна не было настоящей злобы: он гордился тем хаосом, который его дорогой Пелле принес в это место,— где ты вообще нашел эту штуку? Пелле лукаво ухмыльнулся и, боже мой – он был чертовски сексуален и больше походил на суккуба, чем на человека. —Я знаю, где искать смерть, — насмешливо ответил Пелле. Они не могли больше разговаривать, медсестра Тереза ​​снова появилась и направилась к ним вместе с врачом. —Я хочу, чтобы он вернулся в ад, где ему самое место! —кричала она. Олсен на мгновение взглянул на Эйстейна, прежде чем отправиться в комнату, чтобы осмотреть, что тут произошло. Он не выглядел особенно впечатленным, просто… может быть, озлобленным? Расстроенный? Он внимательно рассматривал обоих мальчиков, как будто они были сломанными, не подлежащими ремонту предметами, без тени гнева в его глазах. —Хорошо, ты тоже здесь, — сказал он, имея в виду Эйстейна, который напрягся от этого подтверждения,— пойдем в мой кабинет? Мне нужно поговорить с вами обоими. Несмотря на ситуацию, его голос звучал странно спокойно и собранно, что заставило Эйстейна и Пелле переглянуться, прежде чем решить удовлетворить просьбу этого человека, оставив Терезу позади. В кабинете врача мальчики сидели перед роскошным столом– Эйстейн чувствовал себя так, будто навещал директора школы – что было одновременно смешно и глупо. Олсен снял очки и потер переносицу, вздыхая от изнеможения. —На самом деле я решил освободить Пера вчера после того беспорядка с Мэдсом и другими пациентами. Я не могу рисковать их психическим благополучием, потому что один из моих пациентов не хочет здесь находиться и решил превратить жизнь других людей в сущий ад. Ты поставил меня в плохое положение, Пер, — швед склонил голову при упоминании своего имени, его глаза были смертельно холодными,— потому мне пришлось выбирать между тем, чтобы отпустить тебя и поставить всех остальных в опасное положение. Очевидно, я выбрал первое. В ответ повисло молчание – на этот раз Эйстейну показалось, что лучше промолчать. — Это подводит нас к главному: я не изменил своего мнения о тебе, Пер. Я думаю, тебе нужна серьезная психиатрическая помощь. То, что произошло несколько дней назад, не было несчастным случаем или единичным случаем. Это может случиться снова, и как врач я хочу это предотвратить. — Этого не будет!— Ойстейн воскликнул, нервно ерзая на сиденье,—Все по-другому! Я… я могу помочь. Олсен бросил на него жалостливый взгляд, словно он был глупым и наивным ребенком. Это глубоко раздражало Эйстейна. —Ты дурак, если думаешь, что сможешь сделать это в одиночку. Каким-то образом эти слова нашли отклик в сознании Эйстейна. Он хотел дать отпор, но правда заключалась в том, что он не мог этого отрицать. Пелле был непредсказуем, и Эйстейн изо всех сил пытался понять сложные рассуждения этой светловолосой головы. Ему нужно было быть более реалистичным и признать это, даже если это причиняло боль, потому что Эйстейну очень хотелось, чтобы этого было достаточно для Пелле. — Ты закончил? — спросил последний у доктора не без нотки яда в голосе. Мужчина вздохнул и кивнул. —Идите. Можешь собирать вещи, Пер.— ему не нужно было слышать это дважды. Пелле поднялся на ноги и вышел из комнаты, не добавив ни слова. Эйстейн бросил последний неуверенный взгляд на психиатра, который внезапно перестал выглядеть мудаком. —Он знает, где меня найти, — только что заявил Олсен ровным голосом. Обратный путь был тихим, на заднем плане воздух наполняла металлическая музыка, но оба мальчика, казалось, были слишком погружены в свои мысли, чтобы обращать на это внимание. Пелле смотрел в окно, в то время как разум Эйстейна не мог отделаться от того, что сказал доктор. —Я возвращаюсь домой, но ты, кажется, этому не рад, — прокомментировал блондин через некоторое время. Эйстейн не мог скрыть от него своих эмоций. —Я просто думаю. —О чем? Тишина затянулась. Они достигли второстепенной дороги у черта на куличках, их окружала только природа. —Что, если… что, если доктор был прав? Пелле даже ничего не сказал. Он просто открыл дверцу машины, пока Эйстейн все еще был за рулем. Ойстейн остановился рядом с красивым плато, чтобы предотвратить какой-либо ущерб. Прежде чем машина остановилась, Пелле захлопнул дверь и пошел, не зная направления, кипя от ярости. —Подожди, черт возьми, просто послушай меня! — умолял гитарист, преследуя другого парня по высокой траве. Солнце уже садилось, скоро тьма окутала бы эти темные земли. Эйстейн схватил Пелле за запястье, мгновенно пожалев о неудачном выборе, как только блондин стиснул зубы от боли. —Подожди, позволь мне объяснить! —Думаете, я сумасшедший!?— теперь Пелле выглядел разъяренным, крича в лицо Эйстейну,— мне следовало остаться запертым в психушке, не так ли? Я болен, меня нужно посадить в этой чертовой турьме? — Я, блять, так не думаю! — прокричал Эйстейн, и ему на глаза навернулись слезы. — Но я думаю, что у тебя есть проблемы, чувак, и… я не знаю — я просто… я просто… черт! Если я снова увижу тебя мертвым , я потеряю абсолютно все. Он плакал сейчас? Черт, это было низко. И все же его боль каким-то образом смягчила гнев Пелле, его хмурый взгляд смягчился и стал менее гневным. —Я обещал тебе, этого не произойдет. Теперь ты рядом со мной, — пробормотала блондинка, осторожно сокращая дистанцию ​​и поднося холодную руку к лицу Эйстейна. Гитарист всхлипнул и покачал головой, его черные волосы закрыли глаза. —А что, если мы поругаемся или я тебя как то обижу – что, если ты навредишь себе? Ты понимаешь, какое бремя всего этого лежит на мне?— почему-то казалось, что Пелле не принял во внимание эту точку зрения. Его глаза расширились, а рука автоматически рефлекторно отодвинулась назад, — я жил в кошмарах о тебе очень долгое время, прежде чем умер сам, то, через что я прошел… это было очень многое, и я начинаю чувствовать, что теряю самообладание, Пелле, — Эйстейн истерически усмехнулся своему жалкому состоянию, —боже… я чертовски жалок, плачу, как маленькая девчонка. Пелле строго посмотрел на него, прежде чем вытянуть свои длинные конечности и обнять Эйстейна, внезапный контакт был чуждым, но не неприятным. Эйстейн издал удивленный вздох, прежде чем ответить на объятие, такое странное, но такое хорошее. — Заткнись, Эйстейн, ты слишком много говоришь, — в голосе Пелле послышалась дразнящая нотка, от которой Эйстейн фыркнул, — никогда раньше такого не слышал. Они оставались так долгие, долгие секунды: два мальчика обнимались посреди Богом забытого места. Два запутавшихся мальчика жаждут выхода из своего одиночества и страданий. — Просто… скажи мне, что ты подумаешь об этом? — Эйстейн робко спросил. Пелле вздохнул, но кивнул. —Я подумаю об этом, не могу тебе ничего обещать. Это было лишь начало. Они неловко улыбнулись друг другу, прежде чем отправиться обратно к остановившейся машине. Прежде чем Эйстейн успел подойти к водительскому сиденью, настала его очередь схватить его за запястье и развернуть. Его спина столкнулась с кузовом машины, а губы прижались к его губам, так требовательно. Эйстейн охотно ответил на поцелуй, это было похоже на заключение договора. —У тебя вкус свинца и серы, — небрежно заявил Пелле, когда они прощались, вызвав искренний смех Эйстейна. —Я не уверен, что это должно означать, но… спасибо?— в конце концов, он уже давно отказался от попыток следовать за извращенным разумом Пелле. Это было чертовски странно: Пелле был самым дорогим другом, который у него когда-либо был. При этом чувства, которые он начинал осознавать, были явно романтическими, но в его понимании Пелле все еще был... его самым дорогим другом? Ну, друг, возлюбленный, какое это имеет значение? Они были вместе, сильнее, чем когда-либо. Все остальное не имело значения. Смерть не могла разлучить их; они были за пределами смерти и времени. За пределами правил, за пределами всего. —Давай поедем домой. Дом. Их дом, это именно их дом. Следующая поездка прошла по-прежнему тихо, но на этот раз все было хорошо и уместно. Комфортное, довольное молчание